Урановый лом или как взять весь мир за горло

Начнем с того, что недавно Владимир Владимирович изволил мир попугать немножко…


Лукавит российский президент, ой как лукавит. Всё может произойти намного раньше.

Мы сегодня о чем? Мы про уран, не так важно, какой, 235 или 238, уран — он и в Африке уран. Почему не так важно — это в самом конце, на десерт, от сотрудников «Росатома» будет.

Ядерный мир на нашей планете – это что-то типа элитного клуба, в котором обладание заветным радиоактивным элементом разрешено не всем. Есть те, кому можно иметь ядерное оружие, а есть те, кому нельзя. И есть те, кому плевать на все запреты, типа Израиля и КНДР, но это вообще отдельная тема для беседы.

Эти страны-участники ядерного клуба, всем прекрасно известные, давно обеспечили себя запасами ядерных боеприпасов, достаточных для того, чтобы разнести планету вдребезги раз этак пять или шесть. Никогда не понимал, зачем держать в хранилищах тысячи спецбоеприпасов, если для ядерной зимы, которая поставит всю планету на грань вымирания, достаточно 300-400 мегатонн? А это, в свою очередь, 20-30 ракет типа нашей Р-36 «Сатана».

Но есть и «ядерный клуб» наоборот: страны, которым интересно использовать энергию атома в мирных целях. Там много различных направлений, но нас интересует самое энергоемкое в плане потребления урана: энергетика. Даже так: Большая энергетика.


Именно на работающие АЭС идет практически весь добываемый в мире уран. Лидирующая группа стран по количеству атомных энергоблоков выглядит так:

- США – 94;
- Франция – 56;
- Китай – 50;
- Россия – 38;
- Япония – 33;
- Южная Корея – 24;
- Индия – 22;
- Великобритания и Украина – по 15.

Это на деле дает цифру в 347 энергоблоков. Остальные страны количеством 21 имеют 76 энергоблоков. То есть, по сути, первая девятка имеет около 80% атомных реакторов в мире. И, очевидно, является основным потребителем урана.

И вот тут у нас начинается тонкая игра, ведь обладать ядерным оружием и атомными реакторами — не значит обладать запасами урана.

Лидеры по запасам урана известны:

- Австралия, 28% мировых запасов;
- Казахстан, 14%;
- Канада, 9%;
- Россия, 8%;
- Намибия, 7%;
- ЮАР, КНР, Бразилия, Нигер, Монголия, Узбекистан – от 2 до 4%.

Остальные страны – на уровне статистической погрешности. Особенно обидно американцам.

Но наличие запасов — это только половина дела. Вопрос состоит в том, как добыть этот уран, который, кстати, совершенно не хочет добываться в основном большинстве мест залегания. Африка — да, там роскошно, там ураносодержащий грунт можно просто вычерпывать экскаватором открытым способом либо добывать из щебня после подрыва каменных структур.


Есть места, где добыча ураносодержащих руд – дело подземное, а в основном применяется способ выщелачивания, то есть закачивание в шурф кислотных растворов для вымывания из породы необходимого элемента.


Всё очень «технологично и экологично», сами понимаете. Именно потому США не добывают уран из своих глубоко залегающих и откровенно скудных месторождений, «зелёные» бдят.

Но список производителей чистого урана выглядит иначе:

- «Казатомпром», Казахстан, 22% мирового урана;
- «Cameco», Канада, 9%;
- «Uranium One», Россия, 8%;
- CNNC, Китай, 7%;
- CGNPC, Китай, 7%;
- НГМК, Узбекистан, 6%;
- BHP Billiton, Австралия, Великобритания, ЮАР, 6%;
- АРМЗ, Россия, 5%.

Примечательно, что в списке отсутствуют представители стран — основных эксплуатантов АЭС в лице США и Франции. Американская General Atomics / Quasar и французская Sopamin — менее 1% каждая. У французов вообще ситуация не из простых: стремительно потеряв свои колонии (и не будем лицемерить насчет независимости той же республики Нигер или Намибии) в Африке по линии Мали — Нигер — ЦАР — Чад, Франция незаметно для себя лишилась и небольших урановых рудников, которые, тем не менее, обеспечивали всю потребность страны в уране.

Но события в Мали, ЦАР и далее — это, как говорится, другое, а потому мы не станем заострять внимания на том, что там происходит. Главное — Франция потеряла свои источники урана, а кто их там подобрал — это не так уж и важно.

Грозит ли миру дефицит урана? Вполне.

Здесь хотелось бы сказать несколько слов о крупнейшем обладателе урана – Австралии. Да, там находится огромное количество этого элемента (по мировым меркам). И места обнаружения урана разбросаны по всему континенту, вот только с добычей там большие проблемы.


Урановые месторождения в Австралии относятся к разным геологическим эпохам: от палеопротерозоя (2,5–1,6 миллиарда лет до нашей эры, месторождение Холм Коронации) до кайнозоя (всего-то 66 миллионов лет до н.э., Четырехмильный рудник).

Разные варианты залегания, разные методы добычи, разные законы в штатах в отношении добычи урана, протесты экологов и коренного населения – добывать уран в Австралии сложно. Действительно, добыча этого элемента – не самое экологичное дело, протесты понятны. Вообще до недавнего времени в Австралии действовало правило «трех рудников» – то есть, добывать уран можно было только на трех месторождениях. Сейчас законы изменились, и Австралия входит в пятерку лидеров мирового производства, отправляя весь добытый уран на экспорт.

Казахстан и Узбекистан тоже не могут пожаловаться на отсутствие к ним интереса, поскольку их уран тоже идет в основном иностранным потребителям. «Росатом», который действует в связке с казахстанскими и узбекистанскими компаниями, тоже предпочитает работать на импортном сырье. Свое пригодится потом, когда другого не станет. То есть пока интерес к урану в большей степени торговый, а не связанный с национальной безопасностью. Но это действительно только пока.


Атомная электростанция – это очень уязвимый объект вот в каком плане: ей страшны не только природные катаклизмы (Фукусима) и человеческий фактор (Чернобыль), но и невозможность элементарного маневрирования мощностью. Здесь стоит немного пояснить.

Наша страна — она, как бы это сказать, длинная. И потребление электроэнергии изменяется вслед за солнцем, от Калининграда до поселка городского типа Провидения на Чукотке. В одном месте люди просыпаются, включают чайники, микроволновки и плиты, в другом — всё выключают и идут спать. Электростанция вырабатывает электроэнергию, которая должна потребляться. Иначе это может закончиться неприятностями для персонала АЭС, который решит поиграть в маневр мощностью своей станции.

Нет, там ничего страшного, второго Чернобыля на реакторах типа ВВЭР не может случиться, максимум — явления из физики реакторов (есть такая наука, да) типа «йодной ямы», она же «ксеноновое отравление» или «самариевая смерть» реактора. Или разгерметизация топливных элементов. Остановкой на пару суток с заменой топливных элементов дело решается, но — дорого. Именно последствия этих явлений и не позволяют реакторам, что РБМК (не приведи, конечно), что ВВЭР, играть с мощностью, подстраиваясь под требования энергосети.

У нас в стране сложилось так, что АЭС всегда работают в базисном режиме, то есть на определенном уровне мощности. Есть режимы изменения мощности, но они существуют для перехода на другой уровень, то есть работал реактор на 500 МВт – осуществили переход на 800 МВт и так далее, вплоть до выхода на максимальную электрическую мощность.

Для компенсации изменения нагрузки на электросеть (утренние, вечерние пики, ракетные атаки и прочее) работают маневренные блоки ГЭС и ТЭЦ, которые моментально подстраиваются под нужды электросети. На Братской ГЭС 18 агрегатов по 240 МВт, и любой из них в любой момент можно загрузить/разгрузить от 0 до 100% за минимальное время путем элементарного отвода воды от ротора в обводной канал.

Многие возмутятся, но идея Чубайса с системой РАО ЕЭС была здравой: компенсировать пики потребления переброской электроэнергии по всей стране – это был очень полезный проект. Реализация, конечно, как всегда, но идея была вполне себе.

С АЭС так не получается, поэтому у тех же французов, которые у нас первые в очереди на раздачу проблем, всё печально: смотрим на диаграмму и проникаемся пониманием, что если там не решат проблему поставки урана (а геронтофил-президент кроме заботы о своей подружке из Киева ничего слышать не хочет), то скоро начнутся проблемы похлеще, чем в Германии.


За прошедший год цены на уран выросли практически вдвое, а за четыре года — вчетверо. Причем рост не постепенный, цены скачут то вверх, то вниз. Рынок лихорадит, но причины тут не столько экономические, сколько политические.

Европарламент и Конгресс США пытаются ввести запрет на урановую продукцию из России, и это добавляет нервозности участникам рынка по всему миру, тем более что этот запрет ударит в основном по потребителям в США. Как с титаном. Рынок урана вообще непростое дело, здесь главная проблема – это не сложность добычи урановой руды, хотя там тоже все очень непросто, а в том, чтобы получить на выходе уран.


Уран в чистом виде — блестящий металл серебристого цвета, состоящий из трех изотопов. Это три разновидности одного и того же элемента с разной массой и даже физическими свойствами: уран-234, уран-235 и уран-238. В металлическом уране больше всего урана-238, но наиболее ценный из троицы — уран-235, который и используется в качестве топлива в ядерных реакторах.

Но для того, чтобы уран действительно стал наполнителем циркониевых стержней, его надо добыть. В основном добывают способом выщелачивания, то есть закачивают в породу специальные растворы, которые вымывают уран, поднимают на поверхность, фильтруют и высушивают. Получается концентрат закиси-окиси урана, называемый «желтый кек» (yellow cake). Это очень грязный концентрат, который очищают, прокаливают, фильтруют и в итоге получают чистую закись-окись урана. Это вещество даже немного излучает.


Урановая руда считается очень богатой, если в ней содержится 1-2% урана-235. На основных промышленных месторождениях содержание изотопа значительно ниже, от 0,05% до 0,2%, а в «желтом кеке» может находиться 0,71-0,73% урана-235.

Дальше уран надо обогатить до приемлемого для АЭС уровня. И вот там начинается технологическая магия. Обогащение требует, чтобы уран перевели в газообразную форму, и закись-окись урана преобразуется в гексафторид урана (UF6). Гексафторид урана подается в центрифуги с тысячами быстро вращающихся вертикальных трубок, которые отделяют уран-235 от несколько более тяжелого изотопа — урана-238. Центрифуги также разделяют уран на два потока: один содержит обогащенный уран-235, другой — уран-235 более низкой концентрации. Как есть – магия, потому что каждый может посмотреть, сколько весят три протона, обуславливающие разницу между уранами 235 и 238, и понять происходящее. Но факт, крутящиеся цилиндрики разделяют изотопы так, что уран-235 может достичь степени обогащения до 90%.


Вообще большинство реакторов в качестве топлива используют уран-235 со степенью обогащения от 5 до 20%. Выше — это уже идет высокообогащенный уран, и его обычно забирают господа военные, используя в реакторах подводных лодок (это вообще отдельная тема) и, естественно, в спецбоеприпасах.

В целом производство урана — дело затратное и непростое. Отсюда и цена вполне приличная: от 70 до 80 долларов за фунт закиси-окиси, «желтого кека». Дальше, как говорится, сами. За отдельную цену.

И лихорадит рынок не просто так. Рудники Нигера давали Франции 50% добываемого в стране урана, что обеспечивало французам около 70% их атомной электроэнергии. А еще 25% урана шло в другие страны Евросоюза и вырабатывало энергию там. Испания, Румыния, Бельгия, Чехия, Словакия – не до всех еще «зеленый» вирус из Германии и Италии добрался. И вот – переворот в Нигере… И пока там все устаканивается, Нигер вместе с Мали и Буркина Фасо основывает некую организацию стран Сахеля… И организация эта не очень-то хочет «дружить» с Западом…


Далее. Запад сам лихорадит рынок, периодически обсуждая возможность прекращения закупки урана у России. Мы с вами прекрасно понимаем, что «казахстанский» уран — он сделан российскими руками. Равно как и «узбекский». Это как бы вообще не обсуждается.

Еще один пинок по ценам – это желание стран обзавестись своими АЭС. Понятно, что кто строит АЭС, тот и будет поставлять для нее топливо, и, как показали жуткие эксперименты на Украине, заменить российские ТВЭЛы сборками от того же «Вестингауза» полноценно не выходит.

Ну и последнее – как-то в мире не прибавилось за последние десятилетия урановых месторождений. Добывать уран, как вы поняли, сложно, дорого, а главное – небыстро. Поэтому сегодня в мире начинает ощущаться дефицит урана, вызванный политико-экономическими факторами.

Не последнюю роль в росте спроса на уран за прошедшие несколько лет сыграл «Росатом», который сильно пошевелил рынок своими реализованными проектами реакторов малой мощности и плавучих атомных станций. Эти проекты нашли отклик у покупателей в нескольких странах мира, а первым стал российский «Норникель», для которого уже начали строить три малые АЭС.

Спрос порождает предложение, как известно из законов экономики.

Непросто найти данные о намибийских или австралийских рудниках, но по казахстанским есть вот такая интересная информация: уран, добываемый в Казахстане… он дороговат. Если взять весь объем урана и разделить его по ценовым категориям, то получится вот такая картина:

- себестоимость добычи менее 80 долларов США за один кг – 59%;
- от 80 до 130 долларов за кг – 18%;
- от 130 до 260 долларов США за 1 кг урана – 23%.

Как видно, более 40% добываемого в Казахстане урана как бы нерентабельны при цене менее 80 долларов за один килограмм. Учитывая, что сегодня Казахстан задает темп по добыче урана, понятно, что ветер дует именно оттуда. Какова рентабельность рудников Канады и Австралии, в которых с политической точки зрения все стабильно, сказать сложно.

Зато можно сказать, что «свободный рынок» урана — это миф. Всё максимально политизировано, примерно так, как с рынком вооружений. Но: уран — это стратегический ресурс для развитых стран. Очень наглядным примером тут является Франция, где 75% электроэнергии вырабатывается на АЭС.


Французские реакторы нужно обеспечивать топливом. Да и французские реакторы тоже распространены в мире, а значит, их необходимо снабжать топливными сборками. Иначе… Иначе энергетическая система Франции (а заодно и Германии, которая напрямую зависит от поставок) просто рухнет в одночасье. Замещать 75% АЭС во Франции нечем.

Потому французы изо всех сил вынуждены «держать» регион, более того, есть масса желающих отобрать у них контроль над урановыми месторождениями. Это исламисты, туареги, различные местные племена, да и американские компании с удовольствием заменят французов в регионе. В США с ураном небогато…

И здесь ясно, отчего тысячи французских солдат торчат в регионе, останавливая конфликты и сдерживая войны. Вот только получается у французов с каждым годом всё хуже. И на «помощь», как в Мали и ЦАР, приходят другие…


А что делать тем странам, которые не имеют своих урановых «Центральных Африк»? Немцы и итальянцы приняли решение полностью свернуть свои ядерные энергетические программы и свернули, японцы на очереди. И, конечно, протесты «зеленых» тут ни при чем, большую роль сыграло отсутствие гарантий на обеспечение АЭС топливом. В конце концов, не к России же идти?

Кто остался — тем придется еще сильнее работать над тем, чтобы обеспечить себя ураном. Как нас в свое время пугали водяным голодом, исчерпанием запасов нефти — а вот как раз то, что как раз вписывается в те апокалиптические картинки. Дефицит электроэнергии — как вам?

И тут да, рисуется неприятная картина апокалиптического толка: не у всех стран есть ГЭС. Тепловые электростанции нынче в основном работают на газе, а газ… в Европе… Ну вы уже поняли, откуда ветер дует, да? И заменить газ на мазут тоже не совсем вариант. А АЭС могут просто встать по причине того, что закончится топливо. Красота.


Самое красивое — что нам это всё не грозит.

Но в нашем повествовании самое время перейти к таинственному игроку, который поигрывает в руках урановым ломом.

Знакомьтесь: Uranium One.


Международная группа компаний, входит в контур управления группы компаний TENEX Госкорпорации «Росатом», один из крупнейших в мире уранодобывающих холдингов с активами в Казахстане, США, Танзании, Намибии. В Uranium One входят АО «Ураниум Уан Груп» (Россия), Uranium One Inc. (Канада), Uranium One Holding (Нидерланды) и ряд других компаний.

Интересная компания, которая ведёт промышленную добычу урана на шести рудниках Казахстана: Акдала (на Uranium One приходится 70%), Южный Инкай (70%), Каратау (50%), Акбастау (50%), Заречное (49,67%) и Харасан (30%). Совладельцем первых четырёх рудников, кроме Uranium One, является только «Казатомпром».

Кроме рудников в Казахстане, Uranium One владеет ещё двумя урановыми рудниками… на другой стороне мира! Willow Creek в США и Honeymoon в Австралии. Неплохо так, правда? Рудники, мягко говоря, не из передовых, точнее — оба законсервированы.

Кроме того, Uranium One также имеет долю (13,9%) в руднике Mkuju River в Танзании. Там добыча не ведется. Сыграли именно экономические составляющие, и рудник пока не разрабатывается.

Uranium One показывает в отчетах небольшие убытки, продает уран и владеет рудниками, часть которых держит в запасе. Один из крупнейших производителей урана в мире.

Но кто стоит за компанией, являющейся одним из крупнейших добытчиков урана в мире?


Uranium One была создана в конце 2005 года путём слияния двух добывающих компаний: канадской Southern Cross Resources Inc. и южноафриканской Aflease Gold and Uranium Resources Limited. В 2007 году Uranium One купила еще две компании — UrAsia Energy Ltd. и Energy Metals Corporation.

UrAsia Energy Ltd. зарегистрирована в США. Именно она в 2005 году купила за 420 миллионов долларов доли в рудниках Акдала, Южный Инкай и Харасан в Казахстане. Естественно, когда компанию купила UO, доли в казахстанских рудниках достались последней. А потом пошло…

В 2009 году Uranium One приобрела 50% долю в казахстанском руднике Каратау, а в 2010 году — рудник в США Уиллоу Крик. В конце 2010 года Uranium One приобрела еще и доли в рудниках Акбастау и Заречное.

Казалось бы, в чем загадка? Канадская компания активно действует на рынке урана…

И вот тут на сцену выходит компания АРМЗ, «Атомредметзолото». Дочерняя компания «Росатома». Совершенно ничем не примечательная и ничем до поры не владеющая компания. А потом «вдруг» АРМЗ начала скупку долей в рудниках Казахстана и вести там промышленную добычу. А так как аппетит приходит во время трапезы, то АРМЗ обменял долю в руднике Каратау на 19,9% акций Uranium One. А несколько позже увеличил свою долю до 23,1%.

В 2010 году произошло, пожалуй, эпохальное событие: АРМЗ получило 51% в Uranium One, отдав взамен доли АРМЗ в рудниках «Заречное» и «Акбастау», а также 610 миллионов долларов деньгами. Через три года, в 2013-м, после обвала акций атомного рынка из-за аварии на Фукусиме, АРМЗ выкупила оставшиеся 49% акций Uranium One за 1 миллиард долларов.

Сейчас уже не важно, сколько тонн урана добывает «Росатом» вместе со своими структурами. Эти цифры действительно не важны на фоне того, сколько рудников и перспективных тонн урана контролирует «Росатом».


Получилось, что подчиненные Сергея Кириенко реализовали просто шикарную стратегическую операцию, получив под свой контроль рудники не только в Казахстане, но и в Австралии, Танзании, США.

Тут впору спрашивать, куда смотрело ЦРУ, АНБ и прочие ФБР?

Но бог с ними, рудниками в США. Они ни о чем, польза даже не политическая. Важно другое. В США АЭС поставляют около 20% вырабатываемой электроэнергии. И для почти сотни американских АЭС требуется топливо. И вот тут кроется ответ на вопрос: а чего так в США сенаторы и конгрессмены хотят запретить покупку урана у России – и никак не запретят?

Вообще многим эта новость придется по вкусу, но на деле США попали на сегодняшний день в глубочайшую зависимость не только от российского титана, но и от российского урана.

Дело в том, что возможности США в плане обогащения урана в несколько раз меньше, чем у России. Настроив атомных электростанций, США не могут обеспечить их топливом. Не хватает, как это ни странно, всего: технических, технологических и горнодобывающих мощностей.

И было заключено Соглашение ВОУ-НОУ (высокообогащённый уран — низкообогащённый уран) — межправительственное соглашение между Российской Федерацией и Соединёнными Штатами Америки, заключённое в Вашингтоне 18 февраля 1993 года, предусматривающее необратимую переработку не менее 500 тонн российского высокообогащённого урана в низкообогащённый уран — топливо для атомных электростанций США.


Эта программа в свое время у нас подвергалась очень яростной критике. Не всем понравилась программа «Мегатонны в мегаватты», в результате которой российские боеголовки превращались в топливо для американских реакторов. Соглашение было рассчитано на 20 лет и закончило действовать в 2013 году. Всего в рамках программы из России в США было вывезено 14 446 тонн низкообогащённого урана. В 2021 году Правительство России окончательно утвердило закрытие Соглашения.

Фактически атомная промышленность США оказалась на голодном пайке. Видимо, на завершающем этапе программы 2011–2013 годов в Белом доме осознали, что всё, «лавочка закрывается» и американские реакторы окажутся в будущем без топлива. И ситуация была реальной: поток переработанного урана из России иссяк, а 20 лет в США особо никто не рвался устраивать импортозамещение. Зачем пахать, если можно просто купить?

Именно потому США были вынуждены заключить с Россией некое секретное джентльменское соглашение, по которому Uranium One отошла к «Росатому». Скорее всего, по этому же соглашению «Росатом» получил и контроль над пятой частью запасов урана США.

То есть американцам пришлось, стиснув зубы, наблюдать, как уже русская Uranium One американскими руками на своем руднике Уиллоу Крик добыла в 2013 г. 426 тонн урана, что составляет 19,5% от общей его добычи в США (2181 т). И продала его американцам же. За деньги.

В общем и целом, взять США за горло очень сложно. Экономика и промышленность этой страны – это очень мощное явление в мире. Но энергетика, точнее, ее пятая часть – это очень много.

Да, можно очень долго и упорно бомбить электростанции, как это делается на Украине, а можно просто с извинениями прекратить поставки урана. Мазут в котлах ТЭС можно заменить углем, воду в реках вообще остановить сложно. А вот топливные сборки в реакторе АЭС, увы, заменить нечем. Нужен уран…


И вот тут начинаются вопросы на тему «А кто тут у нас бумажный тигр?».

Заместить пятую часть энергетики — это непросто. Да, можно много кричать о санкциях, что-то там налагать, но в ответ можно просто получить извещение о прекращении поставок урана и титана. И на этом США начнут не заканчиваться, но будет очень неприятно. Лихорадить начнет всех и вся, поскольку энергия — это всё. Да, остановка авиапрома и космопрома из-за титана немного позволит сэкономить, но не настолько.

Конечно, здесь еще есть и политическая составляющая. Надо быть очень сильными политически, чтобы вот так нежно взять за кадык США. Пока что Россия исправно принимает все налагаемые на нее санкции и пытается вяло от них отбрыкиваться. Как получается – все прекрасно видят, я же хочу просто показать, какие есть инструменты давления на «партнеров».

Трамп вслух размышляет о поставках «Томагавков» Киеву? Надо поразмышлять вслух и показать Дональду кусок серебристого такого металла. Который не попадет в США. В ответ.

Варианты санкционного давления у России есть. Почему они не применяются в ответ — это уже вопрос несколько в иные сферы.

Вопрос не в давлении России на США или Францию, вопрос в том, как эти страны будут выходить из возможного энергетического кризиса. Америку так просто не вырубить, у них есть чем сманеврировать, огромное количество ТЭС, как на газе, так и по старинке, возле угольных бассейнов. И гидроэлектростанции имеются в достаточном количестве. Понятно, что если Штаты будут поставлены перед фактом прекращения поставок урана из России, то они первоначально найдут, чем заместить потери, например, выводом работающих реакторов на максимальную мощность, а потом начнут искать альтернативные варианты поставок.

Один вариант, французский, около 25% объемов добычи Нигера, уже всё. Мали и ЦАР как бы тоже. С Китаем, который хорошо сидит в Казахстане, отношения испорчены, фактически остается выжирать досуха Канаду и пытаться увеличить добычу в Австралии. Не то чтобы вариант для Третьей мировой, но ситуация в целом такая, что из-за урана могут начаться конфликты. Дефицит всегда порождает напряженность, а дефицит на планете ощущается.

Китай, кстати, тоже игрок. И ему тоже нужен уран, там тоже строят АЭС. Все в напряжении.


И вот тут вишенка на тортике. В России все-таки добили проекты (да, во множественном числе даже) атомных реакторов, которые будут работать… Ну, в советские времена был такой термин, как «бутор».

Помните, в свое время было очень много криков и стонов на тему того, что проклятые капиталисты превратили Россию в полигон для захоронения ядерных отходов? Да, такое было, отходы принимали за приличные деньги и захоранивали. Сейчас кубометровый контейнер 1-го класса стоит хранить в наших хранилищах 2 миллиона рублей в год. Храним.

Но вот тут прошла информация о том, что у нас все-таки довели до логического завершения проекты БРЕСТ и БН-1200, два проекта от разных разработчиков, суть которых сводится к тому, что у нас появятся реакторы, работающие на сырье из ОЯТ, отходов ядерного топлива.

Вообще сборка ТВЭЛов, как вы понимаете, вырабатывается не на 100%. Как только масса радиоактивного топлива падает ниже критической – всё, реакция прекращается. Приходится менять стержни, а отработанные, где может запросто быть еще 60–70% урана, отправлять в СХОЯТ.


И вот у нас начато строительство двух очень интересных объектов: один в составе Белоярской АЭС (БН-1200), второй – поселок Северск в Томской области (БРЕСТ-ОД-300). Почему там? Оба объекта будут располагаться возле хранилищ отработанного топлива и использовать его. Почему два? Один будет работать на топливе МОКС-типа, второй – СНУП-топливо. Подходы разные, суть одна: берется отработанное топливо и на его базе создается новый тип, который будет использоваться в новых реакторах практически до нулевой выработки.

Да, это новые проекты, их реализация до получения оценки эффективности займет не один год. Но, в отличие от многих в мире, нам спешить некуда. У нас этого ОЯТ надолго хватит, да и свои месторождения урана имеются.

Французы тоже очень активно работают над МОКС-топливом, но им, болезным, деваться некуда. А к тому времени, как в мире закончится уран, как обещал Путин, в Европе вообще наступят сложные времена. Система европейских ТЭС, рассчитанных на российский газ, атомные станции, которые закрываются по разным причинам, в том числе и по причине отсутствия гарантированного снабжения топливом, – это не просто. Это преддверие энергетического кризиса, который явно выйдет из Европы.

А Россия? А что, собственно, Россия? А как всегда — можем в очередной раз спасти мир, можем, не пачкая рук, усугубить. Вообще второй вариант стоило бы попробовать хоть раз. Ради эксперимента.