Иран: власть и общество – Двенадцатидневная война позади, что дальше?

Удар по Ирану – удар по иллюзиям

Двенадцатидневная война Израиля и Ирана развеяла свойственные многим из нас преувеличенные представления о военной мощи Исламской республики и ее неуязвимости относительно угрозы со стороны еврейского государства.

Да, всем было понятно, что танку «Зульфикар» далеко до «Меркавы», как и, например, истребитель «Азаракш» по ТТХ, мягко говоря, не F-15. Авиапарк Ирана вообще больше напоминает собрание музейных экспонатов, чем боевые самолеты.

Но это виделось одной стороной медали. Казалось, есть и другая: Тегеран активно рекламировал средства ПВО собственного производства, которые в целом довольно высоко оценивались рядом российских и американских экспертов, хотя в реальности и представляли собой апгрейд, причем, возможно, не слишком удачный, прежде всего российской техники: например, С-300 равно «Бавар-373» или сбивший несколько лет назад американский беспилотник Q-4 Global Hawk стоимостью 200 млн долларов «Хордад-15» не что иное, как, если не ошибаюсь, аналог С-350.


Плюс, бытовавшее в экспертном сообществе предположение о невозможности превентивной серии ударов со стороны Израиля обуславливалось расстоянием между странами примерно в 1800 км и отсутствием общей границы.

Разумеется, вряд ли кто-то отрицал гипотетическую возможность локальной однодневной операции ВВС Израиля против какого-либо иранского военного объекта стратегического назначения, наподобие проведенной 7 июня 1981 г. «Оперы», похоронившей ядерную программу Ирака. Вот только зачем?

Схожего эффекта, если речь идет об объектах, связанных с реализацией Ираном ядерной программы, израильтяне добиться все равно не могли из-за отсутствия вооружений, способных поражать расположенную глубоко под землей инфраструктуру, что Двенадцатидневная война и продемонстрировала. Да и опять же: тот же хваленый «Бавар-373» на страже иранского неба – как, повторю, многим казалось.

Касательно войны между Ираном и Израилем с применением сухопутных войск, то она и сейчас представляется чем-то фантастическим, и вряд ли ее сценарий просчитывается на командно-штабных учениях в обеих странах: разность демографического потенциала и горный театр боевых действий нивелируют техническое преимущество ЦАХАЛ, формирование израильтянами коммуникационной линии через Ирак и Сирию сопряжено с рядом существенных проблем, да и какие боевые действия с Газой в тылу.

Однако почти двухнедельные воздушные атаки, полагаю, многим аналитикам виделись для Израиля самоубийственными. Одну из причин называл военный эксперт В. Г. Ширяев:


И кому могло прийти в голову, что военно-политическое и религиозное руководство Исламской республики все это проспит, точнее — настолько проспит? Должно же оно было сделать выводы после уничтожения лидеров «Хезболлы» и ХАМАС, причем последнего в Тегеране.

Угрозы Д. Трампа начать войну также далеко не всеми воспринимались всерьез по вышеуказанным причинам: существенно отличающийся от иракского театр военных действий, снижающий эффективность ударов фронтовой авиации, не говоря уже о трудноразрешимых вопросах базирования для нее. Обо всем этом у нас уже шла речь: «Иран между войной и миром, или На что рассчитывает Трамп?».

А вот Иран при получении в недалеком, по оценке экспертов, будущем ядерного оружия и уже наличии гиперзвуковых ракет «Фаттах-1» представлял реальную угрозу для Израиля.

На первый взгляд, единственной надеждой последнего становилось посредничество США и его диалог с Ираном, равно как и скорейшее возвращение к выполнению обязательств по СВПД.

Иран и Израиль: «часы смерти» и проблема доверия

Однако проблема заключается в том, что Тель-Авив не доверяет Тегерану и не будет доверять до тех пор, пока власть в Исламской республике не изменится. Понять израильтян можно: в ряде своих заявлений некоторые вполне официальные лица Ирана и его религиозные деятели не скрывали и не скрывают угроз в адрес непризнанного ими еврейского государства.

Примеров тому множество, но самый, пожалуй, примечательный: установленные в Тегеране «часы смерти» с выбитыми на них недвусмысленными словами аятоллы А. Хаменеи, произнесенными в 2015 г.: к 2040 году:


Правда, получился конфуз: в 2021-м, когда часы остановились, в Иране, по словам ведущего отечественного ираниста В. И. Сажина, не нашлось специалиста, способного их починить, пришлось обращаться к российским умельцам. Дальше вообще смешно: как отмечает Владимир Игоревич, большая часть деталей часов произведена в США и… Израиле.

Замечу, что Тель-Авив после свержения шаха официально признал новый иранский режим и выразил готовность к сотрудничеству с ним, учитывая прежние хорошие отношения Ирана и Израиля при шахе.

Последнее не удивительно, да и сейчас бы, на мой взгляд, обоим государствам сотрудничество могло пойти на пользу. На Ближнем Востоке только три неарабские страны: Турция, Израиль и Иран. Да, их геополитические интересы в регионе пересекаются и даже сталкиваются. Однако при этом не сказать, что у всех троих хорошие отношения с арабским миром. В данном случае надо принимать во внимание как религиозную несовместимость названных государств с суннитской, по большому счету, ойкуменой, так и великодержавные амбиции Анкары и Тегерана.

Касательно суннитской ойкумены уточню: особняком в ней стоят в значительной степени шиитский Ирак, хариджитский Оман и зейдитский Йемен. О последнем шла речь в статье «Хуситы в ретроспективе истории».

В отношении же амбиций Ирана следует принимать во внимание до недавнего времени еще и мессианскую идеологию, связанную с экспортом исламской революции в ее шиитской упаковке; впрочем, в наступившем тысячелетии трансформировавшуюся в более прагматичную концепцию «шиитского пояса» — см. об этом: «Иран: реальная политика под религиозным покровом» — в настоящее время, очевидно, потерпевшую крах и превратившуюся в существенное геополитическое поражение Исламской республики.


При этом Тегеран, Анкара и Тель-Авив периодически заигрывают с суннитами и выстраивают разной степени прочности отношения с ними, но все равно остаются чужими в мире от Персидского залива до Восточного Средиземноморья.

В данном случае во избежание возможной критики: в Турции я больше склонен видеть светское государство, нежели подлинно суннитское, несмотря на все заигрывания Р. Эрдогана с исламом.

Иран: слабость ПВО равно неустойчивости общества?

Но вернемся к иранской ПВО. Разумеется, не только у меня возник вопрос: почему же все это разрекламированное Тегераном великолепие не защитило страну от израильских авиаударов, хотя бы на уровне оповещения о грозящей опасности? Последнее позволило бы спасти жизни высокопоставленного генералитета и ученых.

Эксперты полагают, что дело в израильской разведке, сумевшей нейтрализовать систему ПВО противника, во всяком случае значительную ее часть. В данном случае напрашивается вопрос: что же иранцы нечто подобное с израильской ПВО не сделали?

Ответ, впрочем, не за семью печатями: уровень подготовки иранской разведки, судя по результатам авиаударов, представляет собой даже не вчерашний – позавчерашний день. И это после убийства генерал-лейтенанта К. Сулеймани – уж кого-кого, а его иранские спецслужбы, кровь из носу, но должны были уберечь. Вместо этого – на те же грабли.


Однако причины допущенных иранской разведкой просчетов, в целом неспособности Исламской Республики эффективно защитить собственное воздушное пространство, следует искать, на мой взгляд, в области социологии, ибо воюют люди.

Пример арабо-израильских войн минувшего века здесь как нельзя показателен. Степень насыщенности армий арабских государств современной советской техникой была абсолютной, равно как и офицеры дружественных нам ближневосточных стран проходили обучение в СССР, да и наши военные советники как могли помогали. Численное превосходство, равно как и более выгодное стратегическое положение на театре военных действий, также было на стороне арабов.

И? Отвечу воспоминанием: как-то то ли на исходе века минувшего, то ли в самом начале нулевых я общался с одним полковником – преподавателем тогда еще действовавшей монинской Военно-воздушной академии им. Ю.А. Гагарина, много лет проработавшим в Сирии. Он мне рассказал об учившемся у него полковнике-сирийце. Тот единственный раз проявил интерес на занятиях, выраженный в словах: «Сколько стоит твоя шапка?» Надо полагать, речь шла о папахе, их в Советской – и недолго в Российской – армии носили полковники.

На фоне подобных примеров не поспоришь с бывшим министром обороны Израиля генерал-майором Р. Эйтаном:


Недаром он оснастил советской трофейной техникой две израильские танковые дивизии.

Да, иранцы — не арабы и выстояли в предельно жестких для себя условиях, правда, созданных скорее аятоллой Р. Хомейни, нежели внешними силами. Но действительно, в плане развития науки и современных видов вооружений иранцы добились на своем уровне неплохих успехов, о чем я писал много лет назад в статье «Указующий перс» и сравнительно недавно: «Иран: феникс из пепла».

Однако создается впечатление, что в последние лет пять руководство Исламской республики действует по схожим со своими извечными геополитическими оппонентами-арабами лекалам. И проблема не в нерасторопности офицеров ПВО и просчетах разведки, а в самом обществе, инкорпорирующем кадры в госструктуры, кадры, которые очевидно дают сбой при ответе на возрастающие перед Ираном внешне- и внутриполитические вызовы. И вопрос: нужно ли менять кадры или как-то трансформировать само общество?

В этой связи разговоры о реализованных Тегераном мерах по восстановлению ПВО — это именно, на мой взгляд, разговоры, хотя оперативный командующий армией Ирана генерал-майор М. Мусави уже в июле отрапортовал о замене всех поврежденных средств противовоздушной обороны. Но за пультом управления сидят люди — плоть от плоти того общества, которое проспало израильский удар.

Иран: что стоит за патриотическими граффити?

Собственно, общество. На бесспорное военное поражение, а речь именно о нем: достаточно соотнести цифры потерь сторон и масштабы разрушений, иранцы ответили патриотическими граффити и громкими пиар-акциями, вроде формирования культа героев, подобных Сахар Эмами, которая, полагаю, не нуждается в представлении.


Да, ее поступок в телестудии после удара израильтян, несомненно, храбрый и заслуживающий уважение, но нас интересует подлинная реакция на него иранского общества, во всяком случае той его части, которая три года назад, в ходе акций протеста, выступала с жесткой критикой власти.

С ответа на этот вопрос, равно как и с беседы о гендерном аспекте общественной жизни в Иране, продолжим наш разговор в следующей статье.

Единственное, в завершение я бы хотел обратиться к моим уважаемым читателям: в приведенных выше размышлениях не стоит видеть антииранский посыл или симпатии к нынешней политике Израиля.

Каждая из сторон действует в отношении друг к другу в логике своих интересов, только, как мне представляется, у израильтян это получается жестче и эффективнее; собственно, я пытаюсь разобраться — почему.

И совсем в завершении: когда в статье была поставлена точка, я прочитал о необязательности ношения в Иране хиджаба: заявление члена Совета по целесообразности М. Бахонара.

Неблагодарное это дело — прогнозы, особенно на фоне быстроменяющихся событий. Но, думаю, сам по себе новый тренд — первый шаг к завершению истории Исламской республики. Причина проста: в отличие от позднего СССР или современной КНР в нынешнем Иране внешняя форма выражения идеологии неотделима от ее содержания.

Соответственно, необязательность ношения хиджаба тождественна необязательности исполнения норм шариата, представляющих собой фундамент, на котором стоит выстроенное Р. Хомейни здание.

Продолжение следует...

Использованная литература
Дунаев Е.В. Мамедова Н.М., Сажин В.И. Иран проблемы и протесты
Ежова А. (Фатима). Снявшие хиджаб: корни опасного тренда
Сажин В.И. 45 лет Исламской революции
Сажин В.И. В Иране остановились «Часы смерти», отсчитывающие конец Израиля
Чатри И. Ислам и социально-экономическое, политическое и культурное развитие женщин в Иране
Яременко В. Аятолла Хомейни и последствия войны с Ираком