Где вы, «инженеры войны»?

СВО взметнула престиж профессии инженера на принципиально новую орбиту. Особенно это коснулось инженеров военно-промышленного комплекса. Об этом «ВО» рассказывает выпускник МВТУ имени Баумана, в недавнем прошлом – инженер одной из лабораторий института, а ныне – аспирант своей «альма-матер» Игорь Моисеев.

Императорское техническое

– Игорь Николаевич, вашей «Бауманке» скоро двести лет. Почему она не канула в историю, как многие другие вузы в лихолетье 90-ых?
– В 90-ые хотели списать не только Бауманку. И армию, и флот, и авиацию, и космос… И ядерный зонтик хотели англосаксам отдать на аутсорс. Помнится, комсомолец из «девяностых» Миша Ходорковский называл это «сделкой века». Правда, вместо «сделки века» ему пришлось довольствоваться «посадкой века» и отправиться в Забайкалье – кормить комаров, полировать нары и валить лес, который не сажал.

Но по Бауманке 90-ые тоже прошлись асфальтовым катком. Преподаватели выживали на идее служения родине и подножном корму. Теперь «пришли другие времена, взошли иные имена». А СВО все окончательно расставила по своим местам.

И в прошлом, и в позапрошлом веке выпускники «Императорского технического» (так «Бауманка» называлась до революции) ценились на вес золота. Их социальный статус был очень высок. Они были состоятельными людьми. «Новые дворяне» своего времени с техническим образованием. Уже тогда они работали в оборонке – строили дредноуты и линкоры, отливали пушки, поднимали в небо аэропланы, конструировали «стрелковку».

А потом в России начало штормить. Наступили смутные времена. В воздухе запахло кровью классовых врагов. Местные черносотенцы недалеко от стен Императорского в один томный вечер проломили арматуриной голову пламенного революционера Николая Баумана. После революции училище оперативно переименовали, чтобы стряхнуть с картузов и курток «императорских скубентов» «пыль старого мира». Название прижилось.

– А профессура не разбежалась?
– Да нет. Технари – не философы. Они своими мозгами на любой войне победу в тылу куют. И сажать их на «философский пароход» никто не собирался. Наоборот – удерживали мытьем, катаньем, пайками и посулами. Новая власть всячески поддерживала «императорский» уровень инженерного образования. Это было логично – врагов у Советов меньше не стало. Их стало больше. Надо было ковать щит родины – создавать современную военную инфраструктуру, придумывать новое оружие, модернизировать армию. А для этого опять же нужны были кадры «инженеров оборонки».

С тех пор ситуация кардинально не изменилась. Бывшее «императорское» остается самым милитаризованным вузом страны. Изменилась только специфика. Современная «Бауманка» – это не дредноуты и линкоры. Это военный космос, межконтинентальные ракеты, орбитальные спутники, беспилотники, артиллерийский дальнобой, подлодки, военные роботы и тысячи других направлений. А с началом СВО звезда «бывшего императорского» вспыхнула с новой силой. И Бауманка на глазах превратилась в научно-технический кампус – как тот же Массачусетский технологический университет, аналог «императорского» за рубежом.

«Роботы», «медики» и «ревущие моторы»

– Какие специальности в МВТУ наиболее востребованы?
– Сегодня вне конкуренции факультет информатики и управления (ИУ) у абитуриентов. Эти айтишники – на гребне волны. Студентов греет и бодрит сама мысль о том, что впереди их ждет океан возможностей цифровой модернизации. Плюс достойные зарплаты.

На втором месте – «Инженерный бизнес и менеджмент» (ИБМ). Это тоже «топы» по числу платных мест.

– Насколько я понимаю, в чистом виде выпускники ИБМ инженерами не являются?
– Да, это новая специальность – на стыке гуманитарных и технических дисциплин. Их специфика – бизнес-информатика, промышленная логистика, менеджмент и финансы. И если у абитуриента есть выбор – пойти, например, в Высшую школу экономики или на ИБМ, они зачастую выбирают ИБМ. По деньгам это дешевле, качество образования точно не ниже.

На третьем месте – биомедицинская техника (БМТ). Это тоже новинка. Туда набирают немного – человек пятьдесят. Поэтому вокруг БМТ постоянно клубятся интриги, аншлаг и ажиотаж.

С легким отрывом от них идет факультет робототехники. Все абитуриенты знают: робототехника – это здорово, высокотехнологично и востребовано. Мест там тоже немного – около двухсот. Там хороший проходной балл и тоже хватает платников.

Второй эшелон – факультет «Спецмаш». «Ревущие моторы». Это космос – вековая мечта человечества, волшебная магия, яркий свет далеких звезд, рев и пламень взлетающих ракет. А космос – это круто. Но кроме космических систем, на «СМ» шлифуют подводные робото-системы, колесную и гусеничную технику.

– И подводные беспилотники?
– В том числе. Сейчас это одна из самых популярных в МТГУ грантовых тем. Кроме того, коньком «Бауманки» была и остается танковая тематика. Хотя сейчас к ней добавились вездеходы, самосвалы и трактора.

Факультет «МТ» («машиностроительные технологии») – это литейка, сварка, технология, метрология и все остальное. По-научному – «производство средств производства». Это инженеры самого широкого профиля. И они найдут себя и на войне, и на гражданке, и на любом предприятия – от ремонта боевой техники до нефтянки и металлургии.

Конфликт поколений на сломе эпох

– Что из себя представляет современный студент-бауманец?
– Молодежь резко отличается от предыдущего поколения. И разительно отличается от старшего поколения преподавателей института. У нее совсем другая система жизненных приоритетов. Во-первых, нет жесткой мотивации на получение высшего образования. Оказывается, в этом бушующем мире можно прожить, найти себя и хорошо устроиться и без него. Например, стать каким-то популярным блогером, завести канал в Телеге и грести донаты лопатой. Хотя «вышка» при этом, конечно, не помешает. Но это не более чем бонус, а не главная цель всей жизни.

Второе. В отличие от закаленных преподавателей старой формации, у них нет той мотивации для достижения каких-то заоблачных высот в профессии, науке или карьере. А тех в свою очередь учило поколение военное и послевоенное. То поколение видело города, лежащие в руинах и пепелищах страшной войны. И понимало, что от их знаний, умений, от их работы зависит безопасность и выживание страны, будущее их детей. А значит, нужно впахивать. И они впахивали. И совершенно логично хотят видеть ровно такое же рвение у студентов.

Но у современной молодежи нет такого «железного стимула». Она частенько «кайфует на расслабоне». Что интересно – этому зачастую способствуют их родители, хлебнувшие по «самые не балуйся» переживаний и ужаса девяностых. Тогда на улицах Москвы регулярно гремели выстрелы, взрывались фугасы, визжали тормоза автопогонь, и «солнцевские» и «мытищинские» азартно расстреливали друг друга, а общими усилиями – каких-нибудь кавказских гангстеров на каждом перекрестке. В моем дворе, например, довольно долго стоял джип, прошитый автоматными очередями, как дуршлаг. В нем бандосы передали последний привет несговорчивому конкуренту.

И родители современных студентов, насмотревшись всех этих ужасов, вполне ожидаемо решили оградить от него своих чад. И плотненько «завернули» их в «кокон» родительской любви. В итоге их дети выросли в суперкомфортных условиях и стали продуктом «семейной теплицы». А преподавателей, которые прошли другие жизненные университеты, это безмерно раздражает…

Но в этом нет принципиально ничего нового. Классические противоречия между обществом развития и обществом выживания. Конфликт поколений на сломе эпох.

Но есть в институте еще одна интересная прослойка. «Бауманка» сильна преемственностью поколений. Дети тех, кто закончил ее в свое время, зачастую идут по стопам родителей. А те делегируют потомкам свои эмоции и воспоминания. В итоге их дети возвращаются в «альма-матер» своих отцов. В итоге в институте не останавливается конвейер инженерных и преподавательских династий.

– Бауманка становится «кастовым институтом»?
– Инженерная кровь постоянно обновляется. Москва – мощнейший социальный пылесос, а «Бауманка» – сильнейший интеллектуальный магнит для всех, в ком бьется творческая инженерная жилка. Нашей сильной стороной был и остается «русский метод» обучения, когда теория тесно переплетена с практикой. Чаще всего это происходит в институтских лабораториях. Здесь кипит стихийное творчество студенческих масс.

«Ревуны», «скакуны» и инженеры

– Говорят, в «Бауманку» легко поступить, но тяжело закончить…
– Есть такой стереотип. Именно поэтому многие абитуриенты не рискуют поступать в МГТУ. Но тем, кто готов вкалывать, чтобы получить качественное образование, бояться нечего. Его и подтянут, и научат. Было бы желание. Мозги, упорство, сила воли плюс характер. Вот бауманская формула успеха.

– «Бауманка» как-то пиарит себя?
– Мы думали, что имидж «Бауманки» таков, что к нам будут поступать и без этого. Это была ошибка. Потому что в это время другие вузы в темпе действующего вулкана обрабатывали медийное пространство страны. В итоге многие создали образ своего института как молодежного тусовочного места. В этих кампусах кипит жизнь, конвейером идут спортивные и развлекательные тусовки…

В том же физтехе создана неповторимая атмосфера внутристуденческого кампуса. Там все рядом – общежития, спортгородок, дом культуры. Обычная картина: на стадионе один студент носится по беговой дорожке, как сохатый по сушняку, другой «ботаник» пыхтит на брусьях, а третий рядом с ними на скамейке корпит над заданием по термеху или сопромату.

«Бауманка» в этом смысле развивались слабо. Мы были слишком зациклены на учебе. Довлел стереотип: знания – превыше всего, все остальное вторично. В том числе какие-то неформальные дела. Но все молодые люди – всегда неформалы. Они жаждут эмоций. Поэтому сейчас приходится резко наверстывать упущенное. Хотя это трудно. Технари в массе своей – глубокие девственники в области пиара. А он нужен. Потому что стране нужны инженеры. И в первую очередь – инженеры войны. Дошло до того, что во многие технически вузы столицы вообще нет конкурса. Конечно, виновата «упущенная демография». Но вот в институт культуры в этом году конкурс был почти пятьдесят человек на место. Конечно, «забиться» на сцене в ударном краковяке и лихо «песняка давить» куда как веселее, чем бороться с сопроматом. Но никаким краковяком и «боевым гопаком» врага не победить. Поэтому стране гораздо нужнее инженеры войны, чем «ревуны» и «скакуны». А их не хватает.

– А как у бауманцев с трудоустройством?
– С одной стороны, работу себе ты ищешь сам. Но это сейчас – вообще не проблема. Все преподаватели так иначе завязаны на профильные НИИ, КБ, проектные институты. Многие выпускники из поколения в поколение поддерживают с ними связь. Ты вполне можешь выйти на потенциальных работодателей через своих же преподавателей. На 3-м и 4-м курсе, когда к тебе приходит понимание своей специальности, у тебя уже сформирован набор социальных связей. Да и сам ты уже кое-что понимать начал. Сначала, к примеру, ты был ориентирован на космос. Потом устроился в строительную контору – делать приточно-вытяжную вентиляцию. И начинаешь хорошо зарабатывать. Заказов у тебя хватает, зарплаты высокие, репутация «Бамуанки» работает на тебя. Жизнь вроде как удалась. А кто-то из «романтиков» решает, что его назначение – осваивать фронтир. И улетает куда-нибудь в Амурскую область, Благовещенск, Комсомольск-на-Амуре, Сахалин или Камчатку. И первым в стране встречает солнце, встающее над Тихим океаном. Зачастую этот «фронтир» оборачивается длительной командировкой в загранку. С началом СВО военно-техническое сотрудничество со странами Юго-Восточной Азии развивается в темпе шторма. И бауманцев можно встретить в Китае, Корее, Вьетнаме, Лаосе, Мьянме, Монголии – далее по тексту. Разлетелись по свету птенцы гнезда «Императорского Технического» – от Пекина до Антарктиды.

Ежегодно тысячи студентов покидают стены вуза и разлетаются по заводам, НИИ и КБ – ковать оборонный щит страны. А на смену им приходят новое поколение. Инженеров оборонки много не бывает. Их может быть либо мало, либо критически мало. Так что «Императорскому техническому» еще не одно столетие лететь по волнам истории государства Российского.