Адмирал Фёдор Фёдорович Ушаков, подобно Суворову, не знал поражений – при том, что десятилетия отдал учениям и боям. Русский архистратиг не уставал восхищаться подвигами морского медведя. Когда австрийский офицер в докладе однажды упомянул «адмирала фон Ушакова», Суворов резко его прервал: «Возьми себе своё «фон», а русского адмирала, героя Калиакрии и Корфу, изволь величать Фёдором Фёдоровичем Ушаковым!». Возмущение Суворова понятно: Ушаков был, что называется, из перерусских русским, манерами напоминал простолюдина и держал себя вовсе не как аристократ-космополит. В те годы немногих блестящих русских аристократов можно было часто встретить в храме Божьем. Богомольный Ушаков, как и Суворов, cлыл исключением из правил.
Именно там сосредоточились турецкие корабли, битком набитые войсками. В помощь турецкой эскадре подоспело подкрепление из Африки. Предводительствовал «африканскими» кораблями искусный флотоводец Сеит-Али – выходец из Алжира, весьма амбициозная личность. Победитель итальянского флота! Он сплачивал своих моряков горделивыми заявлениями, в которых клялся жестоко проучить русского Ушак-пашу. «Я приведу его в Стамбул, закованного в цепи! Стану возить его по городу в клетке!», — кричал алжирец. Нет, он не был безумным горлопаном и хвастуном. Тут можно разглядеть психологический расчёт: громкие угрозы возвращали уверенность в собственных силах «воинам Аллаха», которые после нескольких поражений стали побаиваться Ушакова. Турецкие полководцы старательно поддерживали в войсках огонь религиозного фанатизма.
Огромный османский флот шумел у болгарских берегов. Командующим оставался капудан Гусейн-паша, уже не раз битый Ушаковым, но честолюбивый Сеит-бей не подчинялся никому, кроме султана. Единовластия у турок не было.
В распоряжении Гусейн-паши находились и береговые укрепления с артиллерией. Но главное – 18 линейных кораблей, 17 фрегатов, вооружённых до зубов. 1600 пушек на крупных кораблях. А ещё – 43 вспомогательных корабля, также неплохо вооружённых. Сила весьма внушительная по тем временам. Неприступная крепость на море. Пока турецкий флот и береговые батареи оставались единым кулаком – эта сила была неуязвима.
Признаем: то были не лучшие годы Блистательной Порты. Туркам непросто было удержать в подчинении громадную территорию, завоёванную во времена воинского расцвета османов. Россия теснила Турцию. Но не будем преуменьшать могущество турецкого флота. И в строительстве кораблей, и в воспитании моряков им помогали европейские союзники, прежде всего – Франция. Качествам турецких кораблей русские моряки могли бы позавидовать… Турецкие суда были быстроходнее, маневреннее. Оставалось предъявлять собственные козыри, и они у Фёдора Фёдоровича имелись: решительность, смелые решения, быстрота, блестящая подготовка артиллеристов, умелые действия моряков в ближнем бою. Фёдор Фёдорович был истинным воспитателем армии, моряки ушаковской школы были чудо-богатырями.
Потёмкин понимал, что схватка с превосходящими силами турок может трагически окончиться для бесстрашного русского адмирала. «Молитесь Богу! Господь нам поможет, положитесь на Него; ободрите команду и произведите в ней желание к сражению. Милость Божия с вами!», — писал он Фёдору Фёдоровичу, своему любимцу. Конечно, это наставление было излишним: Ушаков и без Потёмкина и не только во дни роковых испытаний был искренне богомолен.
Долго ли, коротко, нужно было возвращать России власть над Чёрным морем. Эскадра Ушакова состояла из 18-ти линейных кораблей, двух фрегатов и 19-ти вспомогательных судов. Меньше тысячи орудий! По сравнению с турецкими силами – почти пустяк. Оставалось уповать на суворовский принцип: побеждай не числом, а умением. А ещё – на неразбериху, которая возникнет в турецких рядах, если удастся удивить, оглоушить противника.
И Ушаков, завидев турецкую эскадру, решился на быстрый натиск, не проявляя уважения к сложившимся правилам. Турки, наблюдая приближение русских, поначалу даже не поверили, что Ушаков отважится на атаку.
А Ушаков даже не перестроил корабли в линию нападения, как того требовали традиционные предписания. Русский контр-адмирал спешно провёл корабли тремя колоннами между берегом и турецкой эскадрой – под огнём береговых батарей. Если бы турки готовы были встретить незваных гостей – русским морякам пришлось бы отступить. Но они и представить себе не могли, что Ушаков решится на безрассудно смелую атаку. Проспали русский маневр турецкие артиллеристы. «Прибавить парусов!», — приказывал Ушаков, предчувствуя кровавый бой с главными силами турок. Он добился своего: на турецких судах уже царила паника, Сеит-Али потерял контроль над кораблями… Они не успели чётко построиться в линию баталии, не успели организовать артиллерийский отпор.
Перетерпев первое – внезапное – нападение русских, алжирец попытался перестроить корабли для контратаки, поймать ветер. В отличие от Гусейна, алжирец преодолел замешательство первых минут боя и оставался опасным противником. Ушаков прочитал этот замысел противника – и на собственном флагмане «Рождество Христово» атаковал алжирца. В третий раз в этом сражении Ушаков забыл о правилах морского боя. Вышел из линии, бросился в атаку с одной целью: лишить турок «головы». В этом эпизоде не потерял выдержки один из лучших учеников Ушакова – командир «Рождества Христова» капитан первого ранга Елчанинов.
Сохранилась легенда: в ближнем бою Фёдор Фёдорович крикнул противнику: «Эй, Сеит-Али, бездельник! Я отучу тебя давать хвастливые обещания!». Слишком это романтично, чтобы быть правдой, но русских разведчиков в Турции во времена Потёмкина хватало и Ушаков вполне мог знать о нахальных заявлениях алжирца.
В часовом бою сказались качества русских моряков ушаковской выучки – их доблесть и точность.
И вскоре корабль храброго Сеид-Али потерял паруса, палуба его запылала – и он был вынужден отступить. Самого Сеид-Али окровавленного внесли в каюту. Поражение алжирца предопределило крах турецкой эскадры. Но и ушаковский флагман «Рождество Христово» попал в отчаянное положение: корабль окружили четыре турецких корабля. Ушаков рвался в гущу боя, атаковал. «Рождество Христово» поддержали другие корабли – и от полной катастрофы турок спасла только надвигавшаяся буря. Ушаков писал Потёмкину: турецкий флот был «весьма разбит, замешан и стеснён так, что неприятельские корабли сами друг друга били своими выстрелами».
Турки в ужасе отступали к Константинополю. Увы, французские корабли были быстроходнее, Ушаков не мог догнать их, чтобы выкорчевать недорубленный лес. И Фёдор Фёдорович занялся ремонтом своей эскадры. Чрез два дня залатанные русские корабли были готовы к новым сражениям, о чём и докладывал Ушаков Потёмкину.
В огненном аду Ушаков не потерял ни одного корабля.
В сражении погибли и получили тяжёлые ранения 45 русских моряков. Только на одном турецком корабле – на флагмане Сеит-Али – раненых и убитых насчитывалось в десять раз больше.
«О, великий! Твоего флота больше нет!», — докладывал алжирец султану. В Стамбуле с ужасом принимали израненных, испуганных моряков. Сеит-Али был арестован, Гуссейн-паша и вовсе посчитал за благо исчезнуть. Султан всерьёз опасался, что Ушаков повернёт эскадру на Стамбул и тогда – горе великой империи. Пришлось Турции стать сговорчивее – и Ушаков побывает в Константинополе уже после начала мирных переговоров. Не в клетке, но во главе эскадры. И турки будут поражены кротким нравом русских матросов, дисциплиной и воинской сноровкой.
Григорий Александрович Потёмкин в те дни тяжко болел. До подписания Ясского мира он не доживёт. С волнением он следил за походом своего любимца, своего флотоводца-победителя. Калиакрия стала последним торжеством всесильного князя Таврического – победа, красивая, как Чёрное море. «Турки даже не знают, куда девались рассеянные их корабли; многие бросило на анатолийский берег. Шесть судов вошли ночью в Константинопольский канал весьма поврежденные. Адмиральский корабль тонул и просил помощи. Пушечными их выстрелами встревожен султан и весь город. Днем султан увидел разбитые их корабли без мачт со множеством убитых и раненых», — торжествовал князь Таврический в письме к императрице.
Потёмкин постарался: за Калиакрию и Ушакова, и его офицеров наградили щедро. Фёдор Фёдорович получил орден св. Александра Невского, полтора десятка героев – Георгия и Владимира второй и третьей степеней.
Мы по праву называем славного адмирала Суворовым русского флота: Ушаков был воспитателем, отцом-командиром для офицеров и матросов. Фёдор Фёдорович произвёл революцию в тактике морских сражений, ломал шаблоны, выбирая кратчайший путь к победе, удивляла современников набожность Ушакова. Наконец, Ушаков, прослужив с оружием в руках четыре десятилетия, остался непобедимым. Как это по-суворовски!
Всю жизнь он служил на флоте и не был воспитан Суворовым. И всё-таки Ушаков – ярчайший ученик Суворова.
А новаторские ходы, которые Ушаков применил при Калиакрии, усердно усвоили величайшие флотоводцы мира. Адмирал Горацио Нельсон, восхищавшийся Ушаковым, семь лет спустя, при Абукире, будет атаковать французские корабли и со стороны берега, и с моря. Повторит он тактику Ушакова и ещё через семь лет, при Трафальгаре.
Несгибаемый в дыму сражений, Ушаков в жизни оставался скромным, смиренным человеком. И общество долго его недооценивало. У величайшего флотоводца не было первых степеней орденов Св. Георгия и Св. Владимира. Его не произвели ни в князья, ни в графы, ни в бароны… Для Ушакова не нашлось места ни на петербургском памятнике императрице Екатерине и великим деятелям её эпохи, ни на новгородском монументе, посвящённом тысячелетию России – и, увы, это никого не удивляло. Подвиги Ушакова не интересовали художников, поэтов. Да и военные историки не слишком усердствовали: упомяну лишь книгу Р.Скаловского, вышедшую в 1856-м году. Ушаков незаслуженно пребывал в тени славы других героев русской истории – до поры, до времени. Как ни странно, подлинная слава пришла к непобедимому адмиралу в ХХ веке.
…В начале 1944 года Наркомат Военно-морского флота СССР обратился к Сталину с предложением учредить ордена и медали Ушакова и Нахимова. Встал вопрос: кого поставить выше? В те годы и в армии, и в народе гораздо популярнее был Нахимов. Севастопольская эпопея и подвиг Нахимова по дореволюционной традиции считались (и вполне обоснованно!) апофеозом героизма. Но адмирал Н.Г.Кузнецов, хорошо знавший историю войн, понимал, что рядом с Ушаковым в истории русского флота просто некого поставить. Доводы Кузнецова убедили Сталина – и вождь СССР открыл дорогу учёным, художникам, писателям, кинематографистам для исследования и воспевания подвигов Ушакова. Даже в годы войны Верховный уделял время вопросу воссоздания портрета адмирала Ушакова. Михаил Михайлович Герасимов, изучив череп адмирала, представил свою версию портрета. Подключили к работе и экспертов из Академии художеств. Книги, картины, скульптуры…
Из многих изданий, посвящённых флотоводцу и вышедших после 1944-го, выделим великолепный трёхтомник под редакцией Р.Н. Мордвинова, в котором жизнь и деятельность Ушакова показана подробно, на основе документов и популярный исторический роман Леонтия Раковского, который во всех библиотеках СССР был вдрызг зачитан мальчишками. Ну, и вершина славы – кинодилогия Михаила Ромма: «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы». Ушаков – Иван Переверзев! Этот актёр всю мощь своего таланта посвятил флоту: он играл главную роль в фильмах «Иван Никулин – русский матрос», а ещё были моряки в фильмах «Домой», «Повесть о «Неистовом», «Мичман Панин», «Сокровище республики», «День ангела»…
Но коронной ролью стал для Переверзева именно Ушаков – русский морской медведь, непобедимый и кроткий, сильный и милосердный. А ведь он играл именно «праведного воина», обратите внимание на глаза Переверзева в роли Ушакова, на внимательный, сострадательный взгляд.
После переверзевского «Отменно!» Ушаков навсегда занял заслуженное место в сонме сокровенных героев Отечества, известных всей России. Отныне Ушакова любят и почитают. Кто знает, случилось бы без этого фильма чудо канонизации Ушакова как местночтимого святого Саранской и Мордовской епархий в 2001-м году? Режиссёр Михаил Ромм относился к этой своей работе несколько пренебрежительно, как к обременительному заказу. А получилось чудо – нестареющее полотно…
Многим памятен октябрь 2004-го, когда Архиерейский собор Русской православной церкви причислил Ушакова к общецерковным святым в лике праведных. Праведный воин Феодор Ушаков – небесный покровитель военно-морского флота и стратегической авиации России.
Долго можно говорить о скромность непобедимого адмирала. Ведь даже портретов Ушакова толком не осталось. Мы судим о его внешности по герасимовской попытке восстановить лицо по черепу, да по тому же Переверзеву, чей образ повторяют современные памятники Ушакову. Не воспевали адмирала и поэты. Державин однажды упомянул Фёдора Фёдоровича в примечаниях к стихам и только.
Ушаков не беспокоился о громкой славе. Святой адмирал…
Подвиги, одиночество, праведность, забвение, слава, икона – таков путь воина, начертанный свыше. Воистину неповторимый путь.
