У войны не женское лицо?
Испокон веков воинское ремесло считалось делом сугубо мужским, но женщины с глубокой древности вынужденно или по собственной инициативе принимали участие в боевых действиях. Причем очень часто воительницы не уступали воинам в овладении ратным искусством, а главное – в смелости. Пожалуй, самыми известными женщинами – воинами можно признать легендарных амазонок, чье имя стало нарицательным.
Древнегреческие авторы писали о них как о бесстрашных воительницах савроматских племен, кочевавших в Северном Причерноморье и близлежащих землях. В ХХ веке сообщения античных историков и путешественников были подтверждены материалами многочисленных археологических раскопок. Но не столько в отношении савроматов, сколько в отношении скифов. Хотя как раз о скифских воительницах античные авторы не писали. Действительно среди женских погребений, обнаруженных советскими, а затем и российскими и украинскими археологами, довольно значительную часть составляли погребения, в которых присутствовали предметы вооружения. Что говорить – и автору этих строк в 2001 году посчастливилось участвовать в археологической экспедиции, во время которой в городе Таганроге было раскопано погребение женщины – воина. «Огонь-баба» при жизни была точно не ниже 180 см. ростом, а в погребении помимо золотых серег присутствовал и меч – свидетельство ее принадлежности к воинам.
Как правило, воительницами становились женщины из высших слоев скифских племен. Большинство из них погибало на поле боя или умирало от ран в молодом возрасте – в 20-25 лет. Но встречаются и погребения более зрелых дам с оружием. Скажем, сорокалетние воительницы также не были редкостью. Для погибших или умерших воительниц проводились погребальные обряды, аналогичные похоронам мужчин – воинов. То есть, фактически они пользовались равными правами. С другой стороны, в низшей части скифского общества женщин-воинов практически не было – бедные скифянки занимались ведением домашнего хозяйства.
Утверждение христианства и ислама в качестве доминирующих религий на евразийском пространстве существенно снизило возможности поступления женщин на военную службу. В авраамических религиях женщина никогда не рассматривалась в качестве воительницы, хотя история Средних веков и Нового времени и в христианской Европе, и в мусульманской Азии знает немало примеров участия отдельных женщин в войнах и восстаниях. В России возможности поступления на военную службу для женщин открыл Петр Первый. В принятом при этом императоре – реформаторе Воинском уставе 1716 г. предписывалось несение женщинами службы в военных госпиталях, а также использование женского труда в хозяйственном обеспечении армии. Во время правления императрицы Екатерины II в Крыму действовала особая женская рота, куда набирали офицерских жен и дочерей. Женщины учились приемам кавалерийской атаки, занимались огневой подготовкой. Но рота просуществовала недолго и вскоре была расформирована – несмотря на то, что женщина находилась на троне Российской империи, стереотип о непригодности женщин к армейской службе был слишком глубоко укоренен в сознании и военного командования, и ближайших царедворцев.
Вспомним «кавалерист – девицу»
Тем не менее, Отечественная война 1812 года снова заставила женщин встать на защиту родной страны вместе с мужьями, отцами и братьями. Пожалуй, наиболее известен воспетый в русской литературе пример легендарной «кавалерист девицы». Надежда Андреевна Дурова (1783-1866) стала первой женщиной – офицером российской императорской армии. Причем ее военная карьера началась до Отечественной войны 1812 г. Восемнадцати лет дочь гусарского ротмистра Надя Дурова была выдана замуж, однако родив сына, стать примерной женой и матерью она не смогла – вскоре она ушла от мужа, оставив бывшему супругу и ребенка. Затем Дурова влюбилась в казачьего есаула и сбежала вместе с ним в казачий полк, где служил возлюбленный. Было Дуровой тогда двадцать три года и проживая вместе с есаулом, она выдавала себя за его денщика – юношу. Позже, расставшись с есаулом, Дурова ушла в Коннопольский уланский полк. Там не надо было носить бород, в отличие от казачьего полка, поэтому Надежда не опасалась быть разоблаченной – она просто выдала себя за юношу 14 лет и была зачислена в полк рядовым. За проявленную храбрость она получила Георгиевский крест и была произведена в унтер-офицеры. Естественно, что подлинная половая принадлежность Дуровой оставалась тайной. Однако незадолго до подписания Тильзитского мира отцу все же удалось разыскать дочь. Командование полка задержало «кавалерист-девицу» и отправило в Санкт-Петербург. Там Дурову принял лично император Александр I, который был поражен ее смелостью и разрешил женщине продолжить военную службу в офицерском звании, под именем Александра Андреевича Александрова.
Именно под этим именем Дурова была зачислена на службу в Мариупольский гусарский полк в звании подпоручика. Однако вскоре из гусарского полка Дурова перевелась обратно в уланы. Служила в Литовском уланском полку, во время Отечественной войны командовала полуэскадроном, принимала участие в Бородинском сражении. После получения звания поручика служила ординарцем при Михаиле Илларионовиче Кутузове, который был осведомлен о подлинной истории безусого поручика. В 1813 г. Дурова участвовала в германской кампании, штурмовала Гамбург, и лишь в 1816 г. вышла в отставку в чине штабс-ротмистра. Дальнейшую долгую жизнь Дурова прожила в Сарапуле и Елабуге и умерла через пятьдесят лет после выхода в отставку с военной службы.
Однако пример «кавалерист – девицы» именно потому и стал столь известен и был воспет в отечественной литературе, что являлся исключением из общих правил. Конечно, Дурова была необычной женщиной и скорее всего ее поведение имело под собой причины психологического характера. Ведь даже после выхода в отставку Надежда Дурова ходила в мужском платье и требовала обращения к себе как к мужчине.
Сестры милосердия и сердобольные вдовы
Массовое участие женщин в боевых действиях в качестве служащих вспомогательных подразделений и служб действующей армии началось в Крымскую войну. Первоначально женщины использовались в медицинской службе – как сестры милосердия. В ноябре 1854 г. в Крым было направлено 120 сестер милосердия из Крестовоздвиженской общины сестер попечения о больных и раненых воинах России. В эту общину входили женщины из всех слоев российского общества – от простых крестьянок и мещанок до жен, дочерей и вдов высшей аристократии. Первой сестрой-настоятельницей общины стала Александра Петровна Стахович – капитанская вдова. Однако вскоре ее сменила Екатерина Александровна Хитрово. Впрочем, через несколько месяцев Хитрово умерла от тифа и руководить общиной сестер стала Екатерина Михайловна Бакунина.
Общую координацию деятельности сестер милосердия в Крыму осуществлял знаменитый врач действительный статский советник Николай Иванович Пирогов. К началу 1856 г. общая численность сестер милосердия из Крестовоздвиженской общины, трудившихся в госпиталях российской армии, достигала более 200 человек. Врач Пирогов подчеркивал, что сестры милосердия «день и ночь попеременно бывают в госпиталях, помогают при перевязке, бывают и при операциях, раздают больным чай и вино и наблюдают за служителями и за смотрителями и даже за врачами. Присутствие женщины, опрятно одетой и с участием помо¬гающей, оживляет плачевную юдоль страданий и бедствий».
В 1876 г. Сербия и Черногория объявили войну Османской Турции. На помощь братьям-славянам устремились сотни российских добровольцев. Были среди них не только боевые офицеры, но и сестры милосердия, которые спешили исполнить привычный для них долг по помощи раненым и больным воинам. В Сербию прибыл отряд общины «Утоли моя печали» под руководством Н.Б. Шаховской. Сначала в нем насчитывалось 39 человек, потом численность сестер милосердия выросла до 118 человек. Благодаря деятельности Шаховской и ее помощниц, в Сербии было организовано несколько госпиталей, каждый из которых в день принимал до 500-600 раненых.
После того, как 12 апреля 1877 г. Александр II подписал манифест, объявляющий войну Османской империи, сотни сестер милосердия устремились в российскую армию. Как и в годы Крымской войны, среди них были женщины разного социального положения и разных возрастов. Естественно, что всеми женщинами, поступавшими в сестры милосердия, двигали разные мотивы. Кто-то руководствовался искренним стремлением помочь раненым и больным, кто-то следовал религиозным убеждениям, кто-то в большей степени действовал, руководствуясь желанием самоутвердиться. Последняя категория была достаточно многочисленной и это не могло не вызывать недовольства со стороны и других искренних сестер, и военных священников, и командования. Кстати, многие сестры милосердия были выходцами из социальных низов или разорившихся семей и участие в военной кампании становилось для них обычной работой, позволявшей свести концы с концами. В любом случае, вне зависимости от мотивации, подавляющее большинство сестер милосердия отважно и добросовестно делали свое дело, спасая тысячи раненых и поддерживая элементарный порядок в расположении госпиталей.
Еще перед началом боевых действий была создана и упорядочена система обучения сестер милосердия. Опыт Крымской войны показал, что в госпитале без медицинских знаний делать нечего. В феврале 1877 г. Врачебная община в Петербурге начала первый курс медицинской подготовки для сестер милосердия, который собрал 500 слушателей. Подавляющее большинство обучавшихся составляли русские православные женщины, однако постигали азы сестринского дела и католички (6 человек), и лютеранки (12 человек), и иудейки (7 человек). Вслед за Петербургом подготовка медицинских сестер началась на аналогичных курсах еще в нескольких городах Российской империи – в Тамбове, Полтаве, Чернигове, Курске, Саратове, Костроме и т.д.
Пока в России шла подготовка основного контингента сестер милосердия, на фронтах русско-турецкой войны уже присутствовали «ветераны» сестринских общин. Прежде всего, это были сестры Георгиевской общины – 27 женщин во главе с Е.П. Карцевой, прошедшей Крымскую войну, сестры Крестовоздвиженской общины – 32 женщины во главе с Надеждиной и Щеховской. Елизавета Петровна Карцева, возглавлявшая сестер Георгиевской общины, ко времени начала войны была уже пожилой женщиной, но также отправилась в полевые госпиталя вместе с более молодыми соратницами. Николай Васильевич Склифосовский, принимавший в качестве военного врача участие в русско-турецкой войне, был противником использования женщин в обслуживании военных госпиталей, но и он не мог не восхититься высочайшей работоспособностью и самоотверженностью сестер милосердия. Тем более, что в дни войны женщинам – врачам и медицинским сестрам пришлось побывать и под вражескими обстрелами. Как вспоминал позже Склифосовский, «эти женщины принесли много пользы на главном перевязочном пункте. И несмотря на то, что пришлось им пережить самые тяжелые испытания в памятный день 30 августа 1877 года, они вынесли все невзгоды мужественно и работали до конца. Может быть, то был единственный пример деятельности сестер милосердия под неприятельскими выстрелами».
Однако пройдет непродолжительное время – и медицинская сестра, не только ухаживающая за больными в госпитале, но и вытаскивающая раненых солдат и офицеров с поля боя, станет привычной участницей боевых действий. Тем более, что конец XIX- начало ХХ вв. стало рубежным временем и в вопросе эмансипации представительниц женского пола. Все больше женщин получало высшее образование, стремилось приносить пользу не только в семейном быту, но и на государственной службе.
В окопах Первой мировой
Начало Первой мировой войны, сопровождавшееся патриотическим подъемом в стране, повлекло за собой и запись сотен и тысяч женщин в сестры милосердия. Женщины ухаживали за ранеными и больными солдатами и офицерами и в тылу – в госпиталях, и на передовой. Пример для многих женщин подавала сама императрица Александра Федоровна и ее дочери Ольга и Татьяна. Они закончили курсы Красного креста и помогали в госпиталях.
Древнегреческие авторы писали о них как о бесстрашных воительницах савроматских племен, кочевавших в Северном Причерноморье и близлежащих землях. В ХХ веке сообщения античных историков и путешественников были подтверждены материалами многочисленных археологических раскопок. Но не столько в отношении савроматов, сколько в отношении скифов. Хотя как раз о скифских воительницах античные авторы не писали. Действительно среди женских погребений, обнаруженных советскими, а затем и российскими и украинскими археологами, довольно значительную часть составляли погребения, в которых присутствовали предметы вооружения. Что говорить – и автору этих строк в 2001 году посчастливилось участвовать в археологической экспедиции, во время которой в городе Таганроге было раскопано погребение женщины – воина. «Огонь-баба» при жизни была точно не ниже 180 см. ростом, а в погребении помимо золотых серег присутствовал и меч – свидетельство ее принадлежности к воинам.
Как правило, воительницами становились женщины из высших слоев скифских племен. Большинство из них погибало на поле боя или умирало от ран в молодом возрасте – в 20-25 лет. Но встречаются и погребения более зрелых дам с оружием. Скажем, сорокалетние воительницы также не были редкостью. Для погибших или умерших воительниц проводились погребальные обряды, аналогичные похоронам мужчин – воинов. То есть, фактически они пользовались равными правами. С другой стороны, в низшей части скифского общества женщин-воинов практически не было – бедные скифянки занимались ведением домашнего хозяйства.
Утверждение христианства и ислама в качестве доминирующих религий на евразийском пространстве существенно снизило возможности поступления женщин на военную службу. В авраамических религиях женщина никогда не рассматривалась в качестве воительницы, хотя история Средних веков и Нового времени и в христианской Европе, и в мусульманской Азии знает немало примеров участия отдельных женщин в войнах и восстаниях. В России возможности поступления на военную службу для женщин открыл Петр Первый. В принятом при этом императоре – реформаторе Воинском уставе 1716 г. предписывалось несение женщинами службы в военных госпиталях, а также использование женского труда в хозяйственном обеспечении армии. Во время правления императрицы Екатерины II в Крыму действовала особая женская рота, куда набирали офицерских жен и дочерей. Женщины учились приемам кавалерийской атаки, занимались огневой подготовкой. Но рота просуществовала недолго и вскоре была расформирована – несмотря на то, что женщина находилась на троне Российской империи, стереотип о непригодности женщин к армейской службе был слишком глубоко укоренен в сознании и военного командования, и ближайших царедворцев.
Вспомним «кавалерист – девицу»
Тем не менее, Отечественная война 1812 года снова заставила женщин встать на защиту родной страны вместе с мужьями, отцами и братьями. Пожалуй, наиболее известен воспетый в русской литературе пример легендарной «кавалерист девицы». Надежда Андреевна Дурова (1783-1866) стала первой женщиной – офицером российской императорской армии. Причем ее военная карьера началась до Отечественной войны 1812 г. Восемнадцати лет дочь гусарского ротмистра Надя Дурова была выдана замуж, однако родив сына, стать примерной женой и матерью она не смогла – вскоре она ушла от мужа, оставив бывшему супругу и ребенка. Затем Дурова влюбилась в казачьего есаула и сбежала вместе с ним в казачий полк, где служил возлюбленный. Было Дуровой тогда двадцать три года и проживая вместе с есаулом, она выдавала себя за его денщика – юношу. Позже, расставшись с есаулом, Дурова ушла в Коннопольский уланский полк. Там не надо было носить бород, в отличие от казачьего полка, поэтому Надежда не опасалась быть разоблаченной – она просто выдала себя за юношу 14 лет и была зачислена в полк рядовым. За проявленную храбрость она получила Георгиевский крест и была произведена в унтер-офицеры. Естественно, что подлинная половая принадлежность Дуровой оставалась тайной. Однако незадолго до подписания Тильзитского мира отцу все же удалось разыскать дочь. Командование полка задержало «кавалерист-девицу» и отправило в Санкт-Петербург. Там Дурову принял лично император Александр I, который был поражен ее смелостью и разрешил женщине продолжить военную службу в офицерском звании, под именем Александра Андреевича Александрова.
Именно под этим именем Дурова была зачислена на службу в Мариупольский гусарский полк в звании подпоручика. Однако вскоре из гусарского полка Дурова перевелась обратно в уланы. Служила в Литовском уланском полку, во время Отечественной войны командовала полуэскадроном, принимала участие в Бородинском сражении. После получения звания поручика служила ординарцем при Михаиле Илларионовиче Кутузове, который был осведомлен о подлинной истории безусого поручика. В 1813 г. Дурова участвовала в германской кампании, штурмовала Гамбург, и лишь в 1816 г. вышла в отставку в чине штабс-ротмистра. Дальнейшую долгую жизнь Дурова прожила в Сарапуле и Елабуге и умерла через пятьдесят лет после выхода в отставку с военной службы.
Однако пример «кавалерист – девицы» именно потому и стал столь известен и был воспет в отечественной литературе, что являлся исключением из общих правил. Конечно, Дурова была необычной женщиной и скорее всего ее поведение имело под собой причины психологического характера. Ведь даже после выхода в отставку Надежда Дурова ходила в мужском платье и требовала обращения к себе как к мужчине.
Сестры милосердия и сердобольные вдовы
Массовое участие женщин в боевых действиях в качестве служащих вспомогательных подразделений и служб действующей армии началось в Крымскую войну. Первоначально женщины использовались в медицинской службе – как сестры милосердия. В ноябре 1854 г. в Крым было направлено 120 сестер милосердия из Крестовоздвиженской общины сестер попечения о больных и раненых воинах России. В эту общину входили женщины из всех слоев российского общества – от простых крестьянок и мещанок до жен, дочерей и вдов высшей аристократии. Первой сестрой-настоятельницей общины стала Александра Петровна Стахович – капитанская вдова. Однако вскоре ее сменила Екатерина Александровна Хитрово. Впрочем, через несколько месяцев Хитрово умерла от тифа и руководить общиной сестер стала Екатерина Михайловна Бакунина.
Общую координацию деятельности сестер милосердия в Крыму осуществлял знаменитый врач действительный статский советник Николай Иванович Пирогов. К началу 1856 г. общая численность сестер милосердия из Крестовоздвиженской общины, трудившихся в госпиталях российской армии, достигала более 200 человек. Врач Пирогов подчеркивал, что сестры милосердия «день и ночь попеременно бывают в госпиталях, помогают при перевязке, бывают и при операциях, раздают больным чай и вино и наблюдают за служителями и за смотрителями и даже за врачами. Присутствие женщины, опрятно одетой и с участием помо¬гающей, оживляет плачевную юдоль страданий и бедствий».
В 1876 г. Сербия и Черногория объявили войну Османской Турции. На помощь братьям-славянам устремились сотни российских добровольцев. Были среди них не только боевые офицеры, но и сестры милосердия, которые спешили исполнить привычный для них долг по помощи раненым и больным воинам. В Сербию прибыл отряд общины «Утоли моя печали» под руководством Н.Б. Шаховской. Сначала в нем насчитывалось 39 человек, потом численность сестер милосердия выросла до 118 человек. Благодаря деятельности Шаховской и ее помощниц, в Сербии было организовано несколько госпиталей, каждый из которых в день принимал до 500-600 раненых.
После того, как 12 апреля 1877 г. Александр II подписал манифест, объявляющий войну Османской империи, сотни сестер милосердия устремились в российскую армию. Как и в годы Крымской войны, среди них были женщины разного социального положения и разных возрастов. Естественно, что всеми женщинами, поступавшими в сестры милосердия, двигали разные мотивы. Кто-то руководствовался искренним стремлением помочь раненым и больным, кто-то следовал религиозным убеждениям, кто-то в большей степени действовал, руководствуясь желанием самоутвердиться. Последняя категория была достаточно многочисленной и это не могло не вызывать недовольства со стороны и других искренних сестер, и военных священников, и командования. Кстати, многие сестры милосердия были выходцами из социальных низов или разорившихся семей и участие в военной кампании становилось для них обычной работой, позволявшей свести концы с концами. В любом случае, вне зависимости от мотивации, подавляющее большинство сестер милосердия отважно и добросовестно делали свое дело, спасая тысячи раненых и поддерживая элементарный порядок в расположении госпиталей.
Еще перед началом боевых действий была создана и упорядочена система обучения сестер милосердия. Опыт Крымской войны показал, что в госпитале без медицинских знаний делать нечего. В феврале 1877 г. Врачебная община в Петербурге начала первый курс медицинской подготовки для сестер милосердия, который собрал 500 слушателей. Подавляющее большинство обучавшихся составляли русские православные женщины, однако постигали азы сестринского дела и католички (6 человек), и лютеранки (12 человек), и иудейки (7 человек). Вслед за Петербургом подготовка медицинских сестер началась на аналогичных курсах еще в нескольких городах Российской империи – в Тамбове, Полтаве, Чернигове, Курске, Саратове, Костроме и т.д.
Пока в России шла подготовка основного контингента сестер милосердия, на фронтах русско-турецкой войны уже присутствовали «ветераны» сестринских общин. Прежде всего, это были сестры Георгиевской общины – 27 женщин во главе с Е.П. Карцевой, прошедшей Крымскую войну, сестры Крестовоздвиженской общины – 32 женщины во главе с Надеждиной и Щеховской. Елизавета Петровна Карцева, возглавлявшая сестер Георгиевской общины, ко времени начала войны была уже пожилой женщиной, но также отправилась в полевые госпиталя вместе с более молодыми соратницами. Николай Васильевич Склифосовский, принимавший в качестве военного врача участие в русско-турецкой войне, был противником использования женщин в обслуживании военных госпиталей, но и он не мог не восхититься высочайшей работоспособностью и самоотверженностью сестер милосердия. Тем более, что в дни войны женщинам – врачам и медицинским сестрам пришлось побывать и под вражескими обстрелами. Как вспоминал позже Склифосовский, «эти женщины принесли много пользы на главном перевязочном пункте. И несмотря на то, что пришлось им пережить самые тяжелые испытания в памятный день 30 августа 1877 года, они вынесли все невзгоды мужественно и работали до конца. Может быть, то был единственный пример деятельности сестер милосердия под неприятельскими выстрелами».
Однако пройдет непродолжительное время – и медицинская сестра, не только ухаживающая за больными в госпитале, но и вытаскивающая раненых солдат и офицеров с поля боя, станет привычной участницей боевых действий. Тем более, что конец XIX- начало ХХ вв. стало рубежным временем и в вопросе эмансипации представительниц женского пола. Все больше женщин получало высшее образование, стремилось приносить пользу не только в семейном быту, но и на государственной службе.
В окопах Первой мировой
Начало Первой мировой войны, сопровождавшееся патриотическим подъемом в стране, повлекло за собой и запись сотен и тысяч женщин в сестры милосердия. Женщины ухаживали за ранеными и больными солдатами и офицерами и в тылу – в госпиталях, и на передовой. Пример для многих женщин подавала сама императрица Александра Федоровна и ее дочери Ольга и Татьяна. Они закончили курсы Красного креста и помогали в госпиталях.
Автор: ilyaros