Инь и ян этнического бизнеса. В России и в мире становится всё больше предпринимателей-мигрантов

14 июня в России отмечается День работников миграционной службы. Федеральная миграционная служба призвана играть важную роль в обеспечении национальной безопасности и социального порядка в Российской Федерации, поскольку миграция является одним из ключевых вызовов современности. Россия занимает второе место в мире после Соединенных Штатов Америки по количеству прибывающих в страну мигрантов. Проблема миграции для России давно перестала быть второстепенной и вошла в число ключевых проблем страны, требующих обстоятельного и незамедлительного решения. Неконтролируемая миграция порождает массу социальных и политических проблем, включая, к примеру, рост преступности и коррупции или, в экономической плоскости, — рост трудовой конкуренции между коренным населением и внешними мигрантами. Экономические факторы часто играют важнейшую роль в формировании в обществе антимигрантских настроений. Связано это, в первую очередь, с тем, что мигранты проявляют высокую экономическую активность, в некоторых сферах экономики могут не уступать местному населению, а то и вытеснять его на второстепенные позиции.

Частный бизнес привлекает мигрантов

Миграционные процессы привели к появлению и расширению этнического предпринимательства. В современной России этнический бизнес постепенно заполнил целые сферы российской экономики, повлияв на определенные изменения социально-экономической жизни российского общества. Увеличение количества инонациональных мигрантов на территории российского государства способствует и дальнейшему росту этнического бизнеса, который постепенно подминает под себя целые сферы экономической деятельности и вытесняет из них представителей коренного населения, либо составляет последним серьезную конкуренцию. Мигранты все активнее проявляют себя не только в качестве наемной рабочей силы на стройках, но и как предприниматели, причем весьма успешные, за короткие сроки создающие эффективно действующие фирмы и предприятия. Этнический бизнес сильно отличается от бизнеса, который ведут представители коренного населения. Он функционирует по собственным правилам организации и ведения бизнеса, используя ресурсы этнических диаспор в качестве основной базы и гаранта эффективности своей деятельности. Собственно говоря, у мигрантов не остается иных возможностей самореализации, кроме как наемный труд или создание собственного бизнеса. Разумеется, те из них, кто обладает амбициями, какими-либо финансовыми средствами и некоторым интеллектуальным и образовательным потенциалом, предпочитают открывать на чужбине собственное дело. Объясняется это тем, что иные каналы для мигрантов в большинстве стран мира перекрыты.



Этнический бизнес специализирован практически во всех странах мира, включая США и страны Западной Европы. Но в России этническое предпринимательство приобретает особые формы, более того — по мнению некоторых ученых можно говорить о том, что бизнесмены из числа национальных диаспор монополизируют целые сферы экономики. Причем они не только встраиваются в существующие экономические отношения, но и формируют собственные уклады и модели ведения хозяйства на территории других этносов. В Российской Федерации мигранты заселяют не только города, но и сельскую местность, где активно проявляют себя в сфере сельского хозяйства и, соответственно, в торговле сельскохозяйственной продукцией. Так, на Юге России сформировались анклавы компактного проживания мигрантов в сельской местности. В частности, в Краснодарском крае проживают большие группы курдов и езидов, мигрировавшие из Закавказья и Средней Азии и в настоящее время активно участвующие в экономике края, в том числе в сельскохозяйственном производстве и торговле сельскохозяйственной продукцией. В Ростовской области в восточных районах значительную роль в сельском хозяйстве играют турки — месхетинцы, занятые в выращивании овощных культур и скотоводстве, а также «внутренние мигранты» — переселенцы из Дагестана и Чечни, также занимающиеся сельским хозяйством в степных районах на юго-востоке региона. В Саратовской области проживает относительно немногочисленная, но эффективно проявляющая себя в сельском хозяйстве диаспора дунган — китайских мусульман.

«Меньшинства-посредники»

История свидетельствует, что этнический бизнес существовал практически всегда и во всех регионах мира. Мир знает несколько ключевых этносов, бравших на себя функции «торгово-ремесленной нации». По понятным причинам, в каждом регионе «торгово-ремесленная нация» была своя. Так, в Европе и на Ближнем Востоке функции «торгово-ремесленной нации» чаще брали на себя евреи, на Кавказе и том же Ближнем Востоке — армяне, в Средиземноморском регионе — греки, в Юго-Восточной Азии — китайцы, в Восточной Африке — индийцы, а в Западной Африке — сирийцы и ливанцы. Социолог Эдна Боначич даже ввела в научный оборот концепцию «меньшинств — посредников», то есть этнических групп некоренного происхождения, играющих ключевую роль в торгово-финансовых операциях. В большинстве стран мира «меньшинства — посредники» играют важнейшую роль в экономической жизни, по-прежнему контролируя целые сегменты экономики. Доминируя в экономике над представителями коренного населения, «меньшинства — посредники» в политическом плане предпочитают оставаться в тени, чтобы не провоцировать негативной реакции большинства населения, а в культурном плане склонны обособляться от коренного населения, чтобы избежать растворения и, соответственно исчезновения этничности как ресурса.

Томас Соуэлл, американский философ и социолог, обратился к проблеме «меньшинств — посредников», выделяя некоторые общие черты в их деятельности. Так, по мнению Соуэлла, между различными группами «меньшинств — посредников», с одной стороны, нет ничего общего. Что может роднить китайцев Малайзии и европейских евреев, кенийских индийцев и сенегальских ливанцев? Ведь ни этнического, ни языкового, ни культурного, ни конфессионального родства у них нет. Соуэлл отвечает на этот вопрос — общее социальное положение, которое перечисленные и некоторые другие группы занимают в странах своего постоянного проживания. «Посредники» выполняют жизненно необходимые функции, но они же и выступают в качестве громоотвода для негативной реакции национального большинства. Классический пример «меньшинства — посредника» Томас Соуэлл видел в еврейской диаспоре: ашкенази, сефарды, горские и бухарские евреи, другие группы евреев исторически имеют между собой много общего в плане социального и экономического положения. Китайцев — хуацяо называют «евреями Юго-Восточной Азии», а парсов — «евреями Индии», ливанских и сирийских арабов — «евреями Западной Африки», а индийцев — «евреями Восточной Африки».

Как правило, несмотря на очевидные успехи и пользу «торгово-ремесленных наций» для национальных экономик, коренное население относилось к этническим меньшинствам, проявляющим предпринимательскую активность, с недоверием, неприязнью и даже с ненавистью. В то же время, обойтись без их торгово-посреднических услуг коренное население также не могло. Для правящих классов само наличие торговых наций выполняло важную функцию «спускания пара». Любое недовольство социально-экономическим положением в стране при нужном информационном освещении всегда удается направить не против власти, а против малочисленных групп «чужестранцев», которые вызывают зависть остального населения своими экономическими успехами. К примеру, во многих странах Европы на протяжении столетий происходили еврейские погромы, заключавшиеся в разорении и разграблении торговых точек, трактиров, предприятий, принадлежавших еврейским предпринимателям. В конце концов, эти погромные настроения были активно использованы германскими нацистами, а также их единомышленниками в других странах Восточной и Центральной Европы. В Юго-Восточной Азии, где нишу торговой нации традиционно занимают китайцы, также периодически происходят погромы китайских торговых точек и мастерских. Показательно, что местное население само не может существовать без китайской торговли и китайских ремесленников, но видит в них спекулянтов, завышающих цены, и, соответственно, во время политических и экономических неурядиц срывает на «чужестранцах» свою злость. Так, в 1998 г. массовые погромы китайского населения сотрясли Индонезию. Они привели к тому, что сотни тысяч хуацяо бросили свой бизнес и эмигрировали в соседние Сингапур и Малайзию. Денежные средства китайской диаспоры были переведены в иностранные банки, что привело к вывозу из страны не менее 80 млрд. долларов США. Для индонезийской экономики это стало серьезным уроном, который нанесли ей сами же индонезийцы.

Коренное население воспринимает этнических предпринимателей — мигрантов как чужестранцев, эксплуатирующих и обманывающих местных жителей. К тому же, средства массовой информации часто содействуют в распространении слухов о злокозненности мигрантов — предпринимателей. Как правило, точки общественного питания и торговли обвиняют в антисанитарии, строительные фирмы — в недобросовестном исполнении работ и использовании труда нелегальных мигрантов. Этим подогреваются националистические настроения, но жертвами их становятся не те люмпенизированные мигранты, что составляют костяк уличной преступности и которых, как раз, и следовало бы депортировать из страны, а вполне успешные люди, приносящие пользу если не экономике страны в целом, то жителям конкретных населенных пунктов точно, облегчая их существование предоставляемыми бытовыми услугами.

В современной России основная масса этнических предпринимателей занята в сфере рыночной торговли и представлена мигрантами и их потомками, в первую очередь — гражданами и бывшими гражданами республик Закавказья (Армения, Азербайджан, в меньшей степени Грузия), Средней Азии (Узбекистан, Таджикистан), Китая, Вьетнама, Кореи, Афганистана, Ирана. Этнические предприниматели часто имеют хорошо налаженные связи с родиной, что облегчает торговую деятельность и вербовку наемных работников из числа соплеменников. Большинство фирм и предприятий, созданных мигрантами, опирается на родственные и земляческие связи, которые становятся основой ведения бизнеса и организации управления. Российский социолог О. Вендина приводит точку зрения, в соответствии с которой, по мере роста миграционных процессов в современном мире, национальная диаспора рано или поздно превратится во вторую, после национального государства, форму национальной организации. Как бы там ни было, но и сейчас диаспоры играют важную роль в той же российской экономике, причем государство не предпринимает каких-либо серьезных усилий для того, чтобы ограничить влияние диаспор на отдельные сегменты экономики. С другой стороны, наличие диаспоры как формы организации национальных меньшинств позволяет хоть как то осуществлять взаимодействие с мигрантами, оказывать влияние на мигрантскую среду, что имеет особенно важное значение в контексте профилактики экстремизма, борьбы с преступностью, решения конфликтных ситуаций, возникающих между мигрантами и местными жителями.


Значимость этнобизнеса для диаспор

Для национальных диаспор этнический бизнес играет очень важную роль по целому ряду причин. Во-первых, наличие собственного бизнеса у членов диаспоры повышает ее социальный статус, позиции в обществе, создает экономическую базу, ресурсы которой могут быть использованы при получении социального капитала. Во-вторых, значительная часть денежных средств, получаемых этническими предпринимателями, расходуется на нужды самих диаспор. Именно за счет пожертвований этнических бизнесменов существуют многочисленные национальные культурные организации, дополнительные школы, религиозно-культовые учреждения. Часть денежных средств, получаемых от этнического бизнеса, расходуется в интересах установления связей с миграционными службами, полицией, судами, прокуратурой, администрациями. Наконец, этнический бизнес играет ключевую роль в трудоустройстве прибывающих соплеменников. К примеру, многие мигранты из стран Средней Азии и Закавказья, прибывающие в Российскую Федерацию, устраиваются наемными работниками на фирмы и предприятия, созданные их соплеменниками, обосновавшимися на территории России раньше. С помощью этнического бизнеса осуществляется и консолидация соотечественников — так, рынки, рестораны, кафе, шашлычные служат местом сбора земляков, выполняют, своего рода, интеграционные функции.



Так, известно, что знаменитые китайские «триады» действуют почти исключительно в среде китайской эмиграции, не затрагивая повседневную жизнь коренного населения. В Российской Федерации этнические преступные группировки, создаваемые выходцами из республик Закавказья, более заметны и рядовому обывателю — представителю коренного населения, тогда как преступные группировки, создаваемые выходцами из стран Восточной и Юго-Восточной Азии — Китая, Кореи, Вьетнама, а также из африканских государств, предпочитают не выносить свою деятельность за пределы диаспор и об их существовании становится известно только после совершения каких-либо преступлений и проведения оперативных мероприятий сотрудниками правоохранительных органов и специальных служб. Однако это в городах европейской части России китайская мафия предстает экзотикой, сталкиваются с которой, разве что, сами представители китайской диаспоры да работники вещевых рынков. На Дальнем Востоке несколько иная ситуация — там, учитывая географическую близость КНР, масштабы деятельности организованных преступных группировок, созданных гражданами Китая, носят более развернутый характер. Здесь в интересы китайских «триад» входят торговля лесом и контрабанда синтетических наркотиков из Китая.

Развитие этнического предпринимательства на территории Российской Федерации имеет как позитивное, так и негативное содержание. С одной стороны, этнический бизнес способствует общему развитию российской экономики и повышению качества жизни населения, поскольку заполняет те сферы деятельности, которые вряд ли бы, по крайней мере, в таком масштабе, заполняли бы представители коренного населения. К примеру, ресторанный бизнес никогда не был характерен для русского народа, равным образом как современные русские городские жители не будут заниматься оптово-розничной торговлей овощами и фруктами. Благодаря этническому бизнесу происходит интеграция мигрантов в экономическую жизнь страны, они обрастают связями в принимающем обществе и, соответственно, уже в меньшей степени склонны к проявлениям деструктивного поведения. Другая сторона этнического бизнеса — его повышенная склонность к теневизации, использованию теневых схем привлечения нелегальных мигрантов, консервация внутренней замкнутости национальных диаспор. Криминализация этнического бизнеса, а также возможные связи с международными экстремистскими и террористическими организациями, напрямую представляют существенную угрозу национальной безопасности российского государства.

Этнический бизнес в современной России надо принимать как реальность. Государство не должно потакать этническим предпринимателям и допускать лоббирование их интересов путем коррупции и кумовства, но с другой стороны, не должно препятствовать предпринимательской активности, пусть и выходцев из других государств. Естественно, что этнический бизнес в силу его специфики должен находиться под повышенным контролем со стороны государственных структур, прежде всего — для противодействия возможным нарушениям законодательства, попыткам подрыва национальной безопасности российского государства.