Югославская химера: урок современной Украине

20-летие южнославянского распада: осенью 1991 года стало окончательно ясно, что Югославия приказала долго жить — ее республики обьявляли суверенитет, а хорваты начали воевать с сербами.

Мне посчастливилось побывать в Югославии буквально накануне ее распада — осенью 1990-го. Последний мирный год на Балканах — сербские и хорватские болельщики уже передрались на одном из футбольных матчей, но Дунай еще не был перекрыт. Маленький советский теплоходик, носивший точно такое же название, как и река, по которой он плыл, привез нас в Белград. Это был так называемый дунайский круиз, стоивший тогда ровно 1000 советских рублей.

Позади остались Братислава, Вена и Будапешт. Можно было сравнить эти три нанизанные на Дунай столицы с Белградом. Сравнение было не в пользу последнего. Вена поражала своим былым имперским величием и мощью еще не виданных в СССР супермаркетов, Братислава — ухоженностью, тишиной и аппетитнейшим запахом копченой колбасы, вырывавшимся прямо из дверей магазинчиков, Будапешт — узенькими улочками с идеально сохранившимися старинными домами и единственной очередью — в только что открывшийся фирменный магазин «Адидас», а Белград — явными признаками запущенности и упадка страны, столицей которой он был.

Было видно, что в Югославии нет хозяина. Таможенник предложил нам… выпить сразу, как только мы сошли с трапа. Под мостом воняло застоявшимся запахом мочи. Все газетные киоски были забиты порнографическими журнальчиками, раскрытыми на самых «интересных» страницах.

Коммунальное хозяйство Белграда пребывало в разрухе. Некогда отштукатуренные дома зияли вскрывшимся кирпичом. Только кое-где сохранились остатки штукатурки, выглядевшие издали как мемориальные доски неправильной формы.

Не замечалось порядка и на лицах граждан — все, за исключением военных, белградцы, казалось, не брились, как минимум неделю, ощетинившись, как ежи. Правда, магазины были переполнены товарами. Но по чудовищным ценам. Счет динаров шел уже чуть ли не на миллиарды. У меня до сих пор сохранилась югославская купюра с шахтером в каске номиналом в 20 000. За нее почти ничего нельзя было купить — даже носки стоили дороже. Дешев был почему-то только спирт в гигантских бутылках — по-моему, литра в полтора, не меньше!

Зато на базаре шла бойкая торговля по доступным ценам, и из-под полы можно было поменять динары на новенькие хрустящие доллары, запущенные чьей-то заботливой рукой. Правда, время от времени на эту же толкучку, где царил полный интернационал «челноков», совершала набег полиция кого-то за что-то хватали и куда-то уводили.

САМЫЙ ВЕСЕЛЫЙ БАРАК СОЦЛАГЕРЯ. Еще в памяти остались красивые смуглые ноги белградских девушек и фигура старичка в пилотке со звездой. Дед явно ветеранского возраста только что купил порнографический журнальчик и, сорвав с него целлофановую обертку, жадно считывал «информацию». Ничего не придумываю! Всё это картинки с натуры, особенно прочно засевшие в памяти потому, что тогда мне только что исполнился двадцать один год, и я приехал из перестроечного СССР, где на прилавках было хоть шаром покати — ни колбасы, ни порнографии.



В обязательную программу турпоездки входило посещение мавзолея маршала Тито. Каменный полированный саркофаг отца СФРЮ (обычно ее называют «второй Югославией», чтобы отличить от «первой» — Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев, созданного в 1918 году) помещался в каком-то скромном стеклянном павильоне. Из-за обилия света и цветов он напомнил мне обычную оранжерею. Чувствовалось, что наследники Тито просто отцепились от покойного, не пожелав вкладываться в приличный мавзолей, вроде того, что до сих пор стоит на Красной площади на месте захоронения вождя мировой революции.

Впрочем, тогда еще никто в Югославии не мог бы сказать, когда распадется эта созданная Тито страна, основанная на мешанине из левых идей и южного варианта панславизма. Страна, гимном которой являлась старинная застольная песня «Гей, славяне!» и которую в шутку называли «самым веселым бараком социалистического лагеря».

Так почему же она все-таки распалась?



Опыт Югославии показывает, что невозможно создать прочную многонациональную страну на границе цивилизаций. Православные сербы, католики-хорваты и мусульмане-босняки не смогли ужиться друг с другом в рамках одного государства. Слишком разные у них были этнические стереотипы и отношение к таким ценностям, как семья и труд. Они просто не переносили друг друга на дух, несмотря на всю веселость «барака», куда их заключила история. Конфликт был неизбежен.

Игра на противостоянии внешнеполитических сил тоже не может продолжаться бесконечно долго. Позиция Югославии до боли похожа на знаменитую украинскую «многовекторность» второй половины 90-х. Рано или поздно не мышка начинает играть с двумя котами, а оба кота принимаются рвать на части мышку. Если же один кот явно сильнее, то весь хитрый грызун вместе с хвостиком ему и достается, как получилось с бывшей Югославией, подпавшей под контроль США и Евросоюза.

И напоследок: в гербе СФРЮ под красной звездой красовались шесть факелов — по числу входивших в федерацию республик. А где факелы, там и пожар.