Откуда пошла Русь?
Начиная со времён пресловутой «перестройки», историческая наука превратилась в поле политических баталий, которые зачастую ведут не только профессиональные историки, но и многочисленные «фолк-хисторики», не обладающие даже элементарными познаниями. Цель информационных войн — деформировать сознание нации, посеять хаос «в неокрепших умах» юных россиян, низвергнуть национальных героев и навязать «новое историческое знание».
Неслучайно ещё несколько лет назад выдающийся украинский историк академик Пётр Толочко абсолютно верно подметил, что «в настоящее время, когда история стала в значительной степени уделом дилетантов, не обремененных ни историческими знаниями, ни методикой научной критики источников, ни ответственностью за сказанное, ниспровержение научных авторитетов и хрестоматийных положений в исторической науке стало их самым излюбленным занятием».
Более того, как абсолютно справедливо отметил известный современный историк профессор Борис Миронов, в последнее время на базе модернистской методологии, пришедшей на смену «пресловутому» истмату, уже успела вырасти масштабная рефлексия по поводу «особой трагедийности» и «кровавой драматичности» российского исторического процесса, его «цикличности», бесконечных «инверсионных поворотов» и т.д.
При этом наряду с известными западными русофобами типа Александра Янова и Ричарда Пайпса в эту псевдонаучную игру ударились и доморощенные русофобы, явно страдающие комплексом знаменитой «унтер-офицерской вдовы».
Достаточно сказать, что беглый комсомольский журналист г-н А. Янов, в одночасье обратившись за кордоном в авторитетного профессора русской истории, в целом ряде примитивных фальшивок — «Россия: у истоков трагедии 1480–1584» (2001), «Россия против России: 1825–1921» (2003), «Россия и Европа» (2007), изобилующих огромным количеством фактических ошибок, выдвинул антинаучную теорию цикличности русской истории.
Суть этого теоретического «шедевра», которым так восторгался закулисный архитектор «горбачёвской перестройки» и придворный академик Александр Яковлев, состоит в том, что история России есть история чередования либеральных и прозападных реформ с реакционными и консервативными националистическими контрреформами. И таких «исторических циклов» за последние 500 лет этот новоявленный теоретик насчитал аж 14 штук.
В своей книге для учителей, которая увидела свет осенью этого года, я был вынужден неоднократно обращаться к многочисленным примерам подобного рода «споров», которые вполне сознательно вбрасываются в научную и особенно околонаучную среду с одной-единственной целью — деформировать сознание нации, посеять хаос «в неокрепших умах» юных россиян, низвергнуть национальных героев и навязать, в том числе за школьной партой и в вузовской аудитории, «новое историческое знание», что с «блеском» удалось реализовать на территории гибнущей Украины.
Чтобы не быть голословным, приведём несколько наиболее ярких и характерных примеров подобного рода дискуссий, которые давно вышли за рамки чистой науки и превратились в элемент широкого общественного сознания и идеологической борьбы на историческом фронте.
Хорошо известно, что с конца 1980-х годов, в условиях краха коммунистической системы и государственной марксистской идеологии, мнимые советские антинорманисты окончательно вышли из окопов и начали отчаянную кампанию по внедрению своих взглядов в широкое общественное сознание.
При этом, по признанию самих норманистов, на вооружение был взят «ультранорманизм шлёцеровского типа», который стали агрессивно насаждать профессор Лев Клейн и его идейные последователи, непримиримые борцы с «великодержавным шовинизмом» и «русским национализмом».
Причём строгой научной полемике со своими оппонентами столпы современного норманизма предпочли до неприличия развязанный тон, который изобилует всевозможными, даже нецензурными, оскорблениями и наклеиванием ярлыков самого низкопробного пошиба.
Более того, именно современные норманисты, не найдя никаких новых аргументов, выдвинули иезуитский тезис, что норманнской проблемы вообще не существует, поскольку точно доказано, что «варяги» — это норманны, и поэтому в этой дискуссии давно поставлена точка. Иными словами, с присущей им скромностью они сами водрузили на себя лавры победителей и априори отвергают любое иное мнение.
Этой когорте самых активных проповедников «европейского либерализма» противостояла и противостоит школа профессора Аполлона Кузьмина, его ученики, которые с фактами в руках убедительно опровергли многие замшелые «аргументы» своих научных и идейных оппонентов.
На протяжении почти трёхсот лет норманисты и антинорманисты спорят между собой по целому кругу проблем, среди которых наиболее значимыми являются:
1) вопрос об этнической природе варягов и происхождении княжеской династии и
2) проблема происхождения термина «Русь».
В древнерусских и зарубежных письменных источниках существуют совершенно разные представления о происхождении и этнической принадлежности варягов. Как установил крупнейший специалист по истории древнерусского летописания профессор Кузьмин, в одной только «Повести временных лет» существует три разных и разновременных версии происхождения варягов.
Так, киевские летописцы называли «варягами» всех обитателей Волжско-Балтийского торгового пути. Новгородские летописцы называли «варягами» и определённое племя, и все прибалтийские племена, выделяя особо «варягов-русь». При этом и те, и другие летописцы понимали под именем «варягов» просто поморян, то есть племена, обитавшие на юго-восточном побережье Балтийского (Варяжского) моря.
Позднее это имя стало ассоциироваться со всем полянским племенным союзом, который и стоял у истоков древнерусской государственности на южной оконечности восточнославянских земель. Другие советские «антинорманисты» (Пётр Третьяков) также склонялись к южной прародине русов, но соотносили их не с восточными славянами, а с черняховцами или их потомками. При этом данные историки не исключали того обстоятельства, что именно эти русы каким-то образом были связаны с германскими или западнославянскими племенами.
Наконец, современные и истинные антинорманисты (Аполлон Кузьмин, Вячеслав Фомин, Елена Галкина) считают, что истоки термина «Русь» следует искать среди различных этнических «русов», живших как минимум на территории Балтийской, Приднепровской, Подонской, Дунайской и Черноморской Руси.
При этом к моменту возникновения Древнерусского государства эти русы были уже давно славянизированы, хотя изначально:
1) поляне-русь — потомки северных иллирийцев, живших на среднем Дунае, на территории Норика-Ругиланда;
2) варяги-русь являлись одним из кельтских племён, обитавших на южном побережье Балтийского (Варяжского) моря и близлежащих островах (Рюген);
3) аланы-русь были потомками ираноязычных роксолан, которые выступали носителями знаменитой салтово-маяцкой археологической культуры. К концу IX века именно из представителей этих трёх ветвей русов и сформировался так называемый род русский, который затем составил правящую элиту Древнерусского государства.
Таким образом, вопрос происхождения термина «Русь» связан не столько с «норманнской» или «варяжской» проблемами, сколько с так называемой хазарской проблемой, где разного рода домыслов и спекуляций ещё больше, чем у норманистов.
В конце ХIХ века известный киевский юрист Герман Барац в нескольких своих статьях выступил с сенсационным заявлением, что «Повесть временных лет» является переделкой хазарско-иудейской письменности, а первыми русскими князьями были хазарские евреи.
Затем эта тема надолго отошла на второй план, но с конца 1950-х началось активное изучение археологических памятников знаменитой салтово-маяцкой культуры, которую ряд тогдашних археологов, прежде всего Михаил Артамонов и Светлана Плетнёва, не вполне правомерно отнёс ко всему Хазарскому каганату, искусственно расширив саму территорию этого государства до огромных размеров.
Хотя ещё тогда в рамках этой археологической культуры чётко обозначились два локальных варианта: лесостепной, в антропологическом плане представленный долихокефальным населением, и степной с брахикефальным населением, который, в свою очередь, также состоял из нескольких территориальных вариантов.
Уже тогда ряд видных советских археологов, в частности Иван Ляпушкин и Дмитрий Березовец, поставил под веское сомнение многие выводы своих московских коллег и заявил, что лесостепной вариант салтово-маяцкой археологической культуры принадлежал аланскому населению Подонья, которое никогда не входило в состав Хазарского каганата.
Вскоре эти вполне разумные выводы поддержали крупные советские историки (Борис Рыбаков, Аполлон Кузьмин), а в настоящее время эта перспективная гипотеза получила своё дальнейшее развитие в трудах доктора исторических наук Елены Галкиной, которая отождествляет донской аланский вариант салтово-маяцкой культуры с центральной частью Русского каганата, упоминаемого в византийских, западных и мусульманских письменных источниках VIII–IX веков.
Вместе с тем замшелую гипотезу о преобладающем влиянии огромного Хазарского каганата во всей Восточной Европе в настоящее время активно развивают и доморощенные норманисты, и израильские сионисты (Н. Готлиб), и украинские националисты (Омельян Прицак), и даже «патриоты-евразийцы» (Лев Гумилёв, Вадим Кожинов), которым очень хочется найти среди основателей Древнерусского государства не только шведов, но и иудеев-хазар.
В последние годы этот вопрос приобрёл не просто острый, но крайне болезненный и актуальный для разных политических сил характер.
В частности, «отмороженные» сионисты стали заявлять свои претензии на обладание «исконной исторической прародиной» еврейского народа, а наши «патриоты-евразийцы», не оценив самой сути этих «научных» открытий, ударились в другую крайность и стали говорить об особом периоде «хазарско-иудейского ига» в истории Древней Руси.
Неслучайно ещё несколько лет назад выдающийся украинский историк академик Пётр Толочко абсолютно верно подметил, что «в настоящее время, когда история стала в значительной степени уделом дилетантов, не обремененных ни историческими знаниями, ни методикой научной критики источников, ни ответственностью за сказанное, ниспровержение научных авторитетов и хрестоматийных положений в исторической науке стало их самым излюбленным занятием».
Более того, как абсолютно справедливо отметил известный современный историк профессор Борис Миронов, в последнее время на базе модернистской методологии, пришедшей на смену «пресловутому» истмату, уже успела вырасти масштабная рефлексия по поводу «особой трагедийности» и «кровавой драматичности» российского исторического процесса, его «цикличности», бесконечных «инверсионных поворотов» и т.д.
При этом наряду с известными западными русофобами типа Александра Янова и Ричарда Пайпса в эту псевдонаучную игру ударились и доморощенные русофобы, явно страдающие комплексом знаменитой «унтер-офицерской вдовы».
Достаточно сказать, что беглый комсомольский журналист г-н А. Янов, в одночасье обратившись за кордоном в авторитетного профессора русской истории, в целом ряде примитивных фальшивок — «Россия: у истоков трагедии 1480–1584» (2001), «Россия против России: 1825–1921» (2003), «Россия и Европа» (2007), изобилующих огромным количеством фактических ошибок, выдвинул антинаучную теорию цикличности русской истории.
Суть этого теоретического «шедевра», которым так восторгался закулисный архитектор «горбачёвской перестройки» и придворный академик Александр Яковлев, состоит в том, что история России есть история чередования либеральных и прозападных реформ с реакционными и консервативными националистическими контрреформами. И таких «исторических циклов» за последние 500 лет этот новоявленный теоретик насчитал аж 14 штук.
В своей книге для учителей, которая увидела свет осенью этого года, я был вынужден неоднократно обращаться к многочисленным примерам подобного рода «споров», которые вполне сознательно вбрасываются в научную и особенно околонаучную среду с одной-единственной целью — деформировать сознание нации, посеять хаос «в неокрепших умах» юных россиян, низвергнуть национальных героев и навязать, в том числе за школьной партой и в вузовской аудитории, «новое историческое знание», что с «блеском» удалось реализовать на территории гибнущей Украины.
Чтобы не быть голословным, приведём несколько наиболее ярких и характерных примеров подобного рода дискуссий, которые давно вышли за рамки чистой науки и превратились в элемент широкого общественного сознания и идеологической борьбы на историческом фронте.
Хорошо известно, что с конца 1980-х годов, в условиях краха коммунистической системы и государственной марксистской идеологии, мнимые советские антинорманисты окончательно вышли из окопов и начали отчаянную кампанию по внедрению своих взглядов в широкое общественное сознание.
При этом, по признанию самих норманистов, на вооружение был взят «ультранорманизм шлёцеровского типа», который стали агрессивно насаждать профессор Лев Клейн и его идейные последователи, непримиримые борцы с «великодержавным шовинизмом» и «русским национализмом».
Причём строгой научной полемике со своими оппонентами столпы современного норманизма предпочли до неприличия развязанный тон, который изобилует всевозможными, даже нецензурными, оскорблениями и наклеиванием ярлыков самого низкопробного пошиба.
Более того, именно современные норманисты, не найдя никаких новых аргументов, выдвинули иезуитский тезис, что норманнской проблемы вообще не существует, поскольку точно доказано, что «варяги» — это норманны, и поэтому в этой дискуссии давно поставлена точка. Иными словами, с присущей им скромностью они сами водрузили на себя лавры победителей и априори отвергают любое иное мнение.
Этой когорте самых активных проповедников «европейского либерализма» противостояла и противостоит школа профессора Аполлона Кузьмина, его ученики, которые с фактами в руках убедительно опровергли многие замшелые «аргументы» своих научных и идейных оппонентов.
На протяжении почти трёхсот лет норманисты и антинорманисты спорят между собой по целому кругу проблем, среди которых наиболее значимыми являются:
1) вопрос об этнической природе варягов и происхождении княжеской династии и
2) проблема происхождения термина «Русь».
В древнерусских и зарубежных письменных источниках существуют совершенно разные представления о происхождении и этнической принадлежности варягов. Как установил крупнейший специалист по истории древнерусского летописания профессор Кузьмин, в одной только «Повести временных лет» существует три разных и разновременных версии происхождения варягов.
Так, киевские летописцы называли «варягами» всех обитателей Волжско-Балтийского торгового пути. Новгородские летописцы называли «варягами» и определённое племя, и все прибалтийские племена, выделяя особо «варягов-русь». При этом и те, и другие летописцы понимали под именем «варягов» просто поморян, то есть племена, обитавшие на юго-восточном побережье Балтийского (Варяжского) моря.
Академик Борис Рыбаков
Позднее это имя стало ассоциироваться со всем полянским племенным союзом, который и стоял у истоков древнерусской государственности на южной оконечности восточнославянских земель. Другие советские «антинорманисты» (Пётр Третьяков) также склонялись к южной прародине русов, но соотносили их не с восточными славянами, а с черняховцами или их потомками. При этом данные историки не исключали того обстоятельства, что именно эти русы каким-то образом были связаны с германскими или западнославянскими племенами.
Наконец, современные и истинные антинорманисты (Аполлон Кузьмин, Вячеслав Фомин, Елена Галкина) считают, что истоки термина «Русь» следует искать среди различных этнических «русов», живших как минимум на территории Балтийской, Приднепровской, Подонской, Дунайской и Черноморской Руси.
При этом к моменту возникновения Древнерусского государства эти русы были уже давно славянизированы, хотя изначально:
1) поляне-русь — потомки северных иллирийцев, живших на среднем Дунае, на территории Норика-Ругиланда;
2) варяги-русь являлись одним из кельтских племён, обитавших на южном побережье Балтийского (Варяжского) моря и близлежащих островах (Рюген);
3) аланы-русь были потомками ираноязычных роксолан, которые выступали носителями знаменитой салтово-маяцкой археологической культуры. К концу IX века именно из представителей этих трёх ветвей русов и сформировался так называемый род русский, который затем составил правящую элиту Древнерусского государства.
Таким образом, вопрос происхождения термина «Русь» связан не столько с «норманнской» или «варяжской» проблемами, сколько с так называемой хазарской проблемой, где разного рода домыслов и спекуляций ещё больше, чем у норманистов.
В конце ХIХ века известный киевский юрист Герман Барац в нескольких своих статьях выступил с сенсационным заявлением, что «Повесть временных лет» является переделкой хазарско-иудейской письменности, а первыми русскими князьями были хазарские евреи.
Затем эта тема надолго отошла на второй план, но с конца 1950-х началось активное изучение археологических памятников знаменитой салтово-маяцкой культуры, которую ряд тогдашних археологов, прежде всего Михаил Артамонов и Светлана Плетнёва, не вполне правомерно отнёс ко всему Хазарскому каганату, искусственно расширив саму территорию этого государства до огромных размеров.
Хотя ещё тогда в рамках этой археологической культуры чётко обозначились два локальных варианта: лесостепной, в антропологическом плане представленный долихокефальным населением, и степной с брахикефальным населением, который, в свою очередь, также состоял из нескольких территориальных вариантов.
Уже тогда ряд видных советских археологов, в частности Иван Ляпушкин и Дмитрий Березовец, поставил под веское сомнение многие выводы своих московских коллег и заявил, что лесостепной вариант салтово-маяцкой археологической культуры принадлежал аланскому населению Подонья, которое никогда не входило в состав Хазарского каганата.
Вскоре эти вполне разумные выводы поддержали крупные советские историки (Борис Рыбаков, Аполлон Кузьмин), а в настоящее время эта перспективная гипотеза получила своё дальнейшее развитие в трудах доктора исторических наук Елены Галкиной, которая отождествляет донской аланский вариант салтово-маяцкой культуры с центральной частью Русского каганата, упоминаемого в византийских, западных и мусульманских письменных источниках VIII–IX веков.
Вместе с тем замшелую гипотезу о преобладающем влиянии огромного Хазарского каганата во всей Восточной Европе в настоящее время активно развивают и доморощенные норманисты, и израильские сионисты (Н. Готлиб), и украинские националисты (Омельян Прицак), и даже «патриоты-евразийцы» (Лев Гумилёв, Вадим Кожинов), которым очень хочется найти среди основателей Древнерусского государства не только шведов, но и иудеев-хазар.
В последние годы этот вопрос приобрёл не просто острый, но крайне болезненный и актуальный для разных политических сил характер.
В частности, «отмороженные» сионисты стали заявлять свои претензии на обладание «исконной исторической прародиной» еврейского народа, а наши «патриоты-евразийцы», не оценив самой сути этих «научных» открытий, ударились в другую крайность и стали говорить об особом периоде «хазарско-иудейского ига» в истории Древней Руси.
Автор: Hastle