Дело N 08.08.08
Вспоминая войну в Южной Осетии августа 2008 года
К каким же выводам пришло следствие?
Александр Бастрыкин: Это была подлая, заранее спланированная и тщательно продуманная акция. При этом никакого повода к вторжению ни жители Южной Осетии, ни российские миротворцы не давали.
На то, что нападение на российских миротворцев было тщательно спланировано и проводилось по приказу находившегося у власти страны на тот период высшего руководства указывает множество фактов, в том числе сам масштаб агрессии, анализ приказов и официальных документов грузинского военного командования, а также согласованность действий отдельных подразделений Вооруженных сил Грузии.
500 томов составляет объем уголовного дела о трагических событиях в Южной Осетии, которое расследовал Следственный комитет РФ
В частности, тот факт, что за день до вторжения грузинские офицеры, ссылаясь на приказы вышестоящего командования, покинули расположение Объединенного штаба Смешанных сил по поддержанию мира в зоне грузино-осетинского конфликта, а все находившиеся на двусторонних постах наблюдения военные наблюдатели от Грузии покинули расположения постов.
В отношении кого из числа бывшего военного и политического руководства страны вы ведете уголовное преследование?
Александр Бастрыкин: По уголовному делу вынесены постановления о привлечении в качестве обвиняемых бывшего министра обороны Грузии Кезерашвили, бывшего министра МВД Грузии Мерабишвили, бывшего командира четвертой пехотной бригады сухопутных войск Вооруженных сил Грузии Каландадзе, бывшего командующего Военно-воздушными силами и противовоздушной обороной Грузии Наирашвили и бывшего командующего миротворческими операциями Объединенного штаба Вооруженных сил Грузии Курашвили.
Удовлетворены ли вы в связи с этим решением Международного уголовного суда и рассчитываете ли на объективное расследование?
Александр Бастрыкин: Мне очень хотелось бы в это верить. Однако, к сожалению, пока что факты свидетельствуют об обратном. Так, в качестве предмета расследования этим судом определены военные преступления и преступления против человечности, которые, по предварительным выводам, были совершены вооруженными силами не Грузии, а Южной Осетии, причем против этнических грузин. То есть МУС перевернул обстоятельства дела "с ног на голову", оставив за рамками предмета расследования факты массовых убийств и увечий осетинской части населения Южной Осетии и вынужденного переселения с места проживания 16 тысяч осетин. Причем вывод этот сделан вопреки неопровержимым доказательствам, которые были направлены Следственным комитетом прокурору МУС по запросу самого Международного уголовного суда. А это - копии материалов уголовного дела объемом более 33 томов, а также значительный объем фото- и видеоматериалов. Пояснения к материалам давались сотрудниками Следственного комитета в ходе рабочих визитов представителей прокуратуры МУС в Российскую Федерацию.
Также МУС проигнорировал решение Международного суда ООН в Гааге от 1 апреля 2011 года, который прекратил производство по иску Грузии против Российской Федерации о применении норм Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации.
Какие еще выводы Международного уголовного суда вам показались странными?
Александр Бастрыкин: МУС предварительно квалифицировал происшедшие в Южной Осетии события как международный вооруженный конфликт между Россией и Грузией, в ходе которого Россия контролировала действия южноосетинских властей.
По моему мнению, таким образом МУС задал вектор расследования и начал подводить обстоятельства дела под сомнительную судебную доктрину "фактического контроля над территорией", которая была сформулирована в ряде других ангажированных решений международных судебных органов, направленных против интересов России. Например, по решению от 19 ноября 2012 года "Катан и другие против Молдавии и Российской Федерации" Европейский суд по правам человека признал Россию виновной в нарушении прав 170 граждан Молдовы посредством упразднения в Приднестровье школ, где обучение шло на молдавском языке. При этом суд указал на то, что фактически территорию Приднестровья контролирует Россия, в связи с чем освободил Молдавию от ответственности, а санкции за нарушение прав приднестровскими органами власти возложил на Россию.
Что вы можете сказать относительно правовой оценки южноосетинских событий как международного военного конфликта между Грузией и Россией?
Александр Бастрыкин: В ходе расследования уголовного дела не было установлено никаких данных, которые могли бы явиться основанием для такой правовой оценки. После описанных мной выше событий операция по принуждению Грузии к миру была направлена исключительно на защиту жизни и здоровья дислоцированных на территории Южной Осетии российских миротворческих сил, а также проживающих там граждан Российской Федерации. К этим действиям нас обязывала в том числе российская Конституция. Если уж квалифицировать происходящие события с точки зрения Женевских конвенций 1949 года, которые регламентируют правовой режим вооруженного конфликта, то скорее всего было бы логичным придать им статус вооруженного конфликта немеждународного характера. Напомню, что эти конвенции определяют немеждународный вооруженный конфликт как конфликт, локализованный на территории одной из стран-участниц, возникший между ее вооруженными силами и антиправительственными войсками или другими вооруженными группами, находящимися под командованием и осуществляющими такой контроль над частью территории страны, который позволяет им вести непрерывные и согласованные военные действия.
Кроме того, делая вывод о том, что Россия контролировала действия властей Южной Осетии, МУС полностью проигнорировал то, что на территории Южной Осетии на тот период находились смешанные миротворческие силы, состоящие из миротворческих контингентов Грузии, Южной Осетии и России, которые согласно мандату совместно и согласованно контролировали происходящие процессы и обеспечивали мир. Также следует отметить, что в тот период Россия признавала принадлежность Южной Осетии к территории Грузии. Позиция эта изменилась уже после вооруженного нападения на жителей республики осетинской национальности. Помимо этого, не следует забывать, что сам по себе южноосетинский конфликт возник задолго до событий 2008 года, еще в начале 1990 годов, когда никакого влияния на власти Южной Осетии Россия оказать просто не могла. В одном из моих интервью "Российской газете", посвященных расследованию событий на Украине, я говорил о том, что имеются достаточные основания утверждать, что возникающие в то время и продолжающиеся в последующем на территории стран постсоветского пространства вооруженные конфликты были во многом спровоцированы и финансировались из-за рубежа. Именно в духе этих идей в результате так называемой "революции роз" к власти в Грузии в 2003 году и пришел подконтрольный США Михаил Саакашвили. Он, в принципе, даже не скрывал этого. Кроме того, именно США на тот момент финансировали поставку Грузии используемого в южноосетинском конфликте военного вооружения и обучали грузинских военнослужащих. Таким образом, если уже применять доктрину фактического контроля, то логично было бы это делать не в отношении России, а США.
Автор: Hastle