За взятие Праги
В завершение повествования о медалях Екатерининской эпохи расскажем о последней значимой её «манете» — медали за взятие Праги. Но, поскольку наступивший следом краткий период правления Павла I не «баловал» русских солдат вполне заслуженными наградами, сначала взглянем немного вперёд.
История этого ордена — не наша тема. В своё время мы не упомянули его, рассказывая о польских орденах в Российской империи, поскольку в отличие от своих «собратьев», орденов Белого орла и Святого Станислава, Vertuti Militari хоть и вошёл в нашу наградную систему после присоединения Польши к России в 1815 году, но оставался в ней недолго и был на особом положении. Император Александр I его не любил, русских своих подданных им не жаловал.
А при Николае I возникла курьёзная ситуация: Vertuti Militari массово наградили участников подавления Польского восстания 1831 года, однако одновременно и восставшие раздавали друг другу тот же самый орден (дизайн лишь незначительно отличался)! Поэтому, покончив с мятежом, упразднили и награду.
Vertuti Militari восстанавливали в Польше несколько раз, последний — в 1944 году. Кавалерами его тогда стали не только воины Войска польского, но также и советские солдаты, офицеры, генералы, маршалы: Георгий Жуков, Иван Конев, Александр Василевский и, разумеется, Константин Рокоссовский.
После Великой Отечественной поляки вручали его и некоторым советским политическим деятелям. Такой орден имелся, например, в обширной коллекции Леонида Ильича Брежнева. Впрочем, в 1990 году Брежнева новые польские власти посмертно лишили ордена — бороться с тенями и одолевать Россию на страницах псевдоисторических сочинений поляки всегда горазды.
Что касается медали, то едва её отчеканили и начали вручать (успели раздать 20 из 65 золотых и 20 из 290 серебряных), как война вполне предсказуемо окончилась. Непостоянный король Станислав переметнулся на сторону магнатов, отменил Конституцию и строго-настрого запретил и медаль и орден, им самим же только учреждённые. Россия по мирному договору 1793 года присоединила Правобережную Украину и часть белорусских земель с Минском.
Однако уже весной следующего года началось восстание под руководством Тадеуша Костюшко. Из Кракова оно во мгновение ока перенеслось в Варшаву, где русский гарнизон под командованием екатерининского дипломата, свежеиспечённого графа генерала Осипа Игельстрёма был захвачен врасплох. Вместо того чтобы всё время оставаться настороже в незамиренной стране, Игельстрём занимался амурными делами с легкомысленной красавицей графиней Гоноратой Залуской.
Он даже велел застелить улицу, где стоял дом графини, соломой, чтобы Гонораточку не будили громыхающие по мостовой экипажи. Столь куртуазная рыцарская забота спасла Игельстрёму жизнь: Залуская нашла способ вывезти графа из охваченной беспорядками столицы. Брошенным же им на произвол судьбы солдатам и мирным россиянам, случайно оказавшимся в тот момент в Варшаве, повезло меньше.
Вот что впоследствии писал об этом известный беллетрист, журналист и критик, адресат наиболее злых пушкинских эпиграмм Фаддей Булгарин:
«Русские, пробиваясь штыками чрез толпы мятежников, должны были выступить из Варшавы. По отступающим русским стреляли из окон и с крыш домов, бросали на них бревна и всё, что может причинить вред, и из 8000 русских погибло 2200 человек».
Это если считать лишь военных. Хотя без пощады убивали поляки любого русского: чиновников, дипломатов, купцов, их жён и детей.
17 апреля 1794 года вошло в историю русско-польских отношений как Варшавская заутреня, потому что резня наших соотечественников произошла в Великий четверг на Пасхальной неделе. Православные были застигнуты врасплох во время утреннего богослужения, что в значительной степени помогло погромщикам в их кровавой работе.
Тотчас Россия предприняла ответные меры, главной из которой оказался вызов из Херсона Александра Суворова, прозябавшего там в опале.
Главнокомандующий русскими войсками на западных границах империи престарелый фельдмаршал Пётр Румянцев всё рассудил правильно: действовать следует быстро, чтобы не дать восстанию разгореться. Лучшей кандидатуры, чем покоритель Измаила, тут нельзя было и представить.
С разных направлений в Польшу двинулись русские отряды. С запада к Варшаве подошла прусская армия, однако действовали немцы нерешительно и вскоре сняли осаду.
Суворову же, не уведомив о том Петербург, поручил Румянцев основную задачу: покончить с врагом молниеносным ударом. Тот с обычной своей стремительностью бросился вперёд, разоружая сдающихся и расшвыривая более стойких. 4 сентября он взял Кобрин, 8-го под Брест-Литовском разромил войска генерала Кароля Сераковского и уже 23-го подошёл к варшавскому предместью Праге, что на правом берегу Вислы.
В тот же день, накануне штурма сильной позиции поляков, издан был один из знаменитых суворовских приказов по армии:
«Идти в тишине, ни слова не говорить; подойдя же к укреплению, быстро кидаться вперед, бросать в ров фашинник, спускаться, приставлять к валу лестницы, а стрелкам бить неприятеля по головам. Лезть шибко, пара за парой, товарищу оборонять товарища; коли коротка лестница, — штык в вал, и лезь по нем другой, третий. Без нужды не стрелять, а бить и гнать штыком; работать быстро, храбро, по-русски. Держаться своих в середину, от начальников не отставать, фронт везде. В дома не забегать, просящих пощады — щадить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолетков не трогать. Кого убьют — царство небесное; живым — слава, слава, слава».
Поначалу войска так и действовали. Но, переколов и прогнав за Вислу превосходящих их по численности вооружённых поляков, наши в остервенении принялись за безоружных. Особенно лютовали казаки. Однако и простые солдаты из полков, пострадавших в Варшавскую заутреню, не послушавшись наставлений командующего, дали полную волю ярости. Суворов, опасаясь за участь Варшавы, даже приказал разрушить с нашей стороны мост через реку, который ранее пытались безуспешно подорвать сами поляки.
Нынешние польские историки, разумеется, нападают на Суворова, что отличает их от перепуганных варшавян конца XVIII века: те сразу же сдались и позднее благословляли своего русского спасителя, получившего за обуздание мятежа высшее в России воинское звание генералиссимуса.
Императрица пожаловала ему заодно «алмазный бант к шляпе», а благодарные варшавские горожане преподнесли в подарок Суворову золотую, разукрашенную лаврами из бриллиантов табакерку с надписью:
«Варшава — своему избавителю, дня 4 ноября 1794».
С восстанием было покончено: Костюшко при Мацеёвицах разбили и взяли в плен генералы Иван Ферзен и Фёдор Денисов, польский король Станислав под конвоем драгун отправился в Гродно под надзор русского наместника, а вскоре отрёкся от престола в день именин российской императрицы, своей прежней покровительницы и старинной любовницы.
Офицеры победоносной армии, из тех, которым не досталось орденов, получили золотые кресты для ношения на Георгиевской ленте (об этом роде наград мы позднее расскажем отдельно). Солдатам же вручили серебряные медали необычной формы — квадратные, с закруглёнными углами. На аверсе — вензель Екатерины II под императорской короной, на реверсе — мелкая надпись в восемь строк:
«ЗА — ТРУДЫ — И — ХРАБРОСТЬ — ПРИ ВЗЯТЬЕ — ПРАГИ — ОКТЯБРЯ 24 — 1794 г.».
Этой массовой медалью награждали, кстати, не только за штурм Праги, но и за другие бои 1794 года. Носить её полагалось на красной ленте ордена Святого благоверного князя Александра Невского. И, разумеется, с ничуть не меньшей гордостью, чем полякам их Vertuti Militari.
Орден Vertuti Militari
История этого ордена — не наша тема. В своё время мы не упомянули его, рассказывая о польских орденах в Российской империи, поскольку в отличие от своих «собратьев», орденов Белого орла и Святого Станислава, Vertuti Militari хоть и вошёл в нашу наградную систему после присоединения Польши к России в 1815 году, но оставался в ней недолго и был на особом положении. Император Александр I его не любил, русских своих подданных им не жаловал.
А при Николае I возникла курьёзная ситуация: Vertuti Militari массово наградили участников подавления Польского восстания 1831 года, однако одновременно и восставшие раздавали друг другу тот же самый орден (дизайн лишь незначительно отличался)! Поэтому, покончив с мятежом, упразднили и награду.
Vertuti Militari восстанавливали в Польше несколько раз, последний — в 1944 году. Кавалерами его тогда стали не только воины Войска польского, но также и советские солдаты, офицеры, генералы, маршалы: Георгий Жуков, Иван Конев, Александр Василевский и, разумеется, Константин Рокоссовский.
После Великой Отечественной поляки вручали его и некоторым советским политическим деятелям. Такой орден имелся, например, в обширной коллекции Леонида Ильича Брежнева. Впрочем, в 1990 году Брежнева новые польские власти посмертно лишили ордена — бороться с тенями и одолевать Россию на страницах псевдоисторических сочинений поляки всегда горазды.
Что касается медали, то едва её отчеканили и начали вручать (успели раздать 20 из 65 золотых и 20 из 290 серебряных), как война вполне предсказуемо окончилась. Непостоянный король Станислав переметнулся на сторону магнатов, отменил Конституцию и строго-настрого запретил и медаль и орден, им самим же только учреждённые. Россия по мирному договору 1793 года присоединила Правобережную Украину и часть белорусских земель с Минском.
Однако уже весной следующего года началось восстание под руководством Тадеуша Костюшко. Из Кракова оно во мгновение ока перенеслось в Варшаву, где русский гарнизон под командованием екатерининского дипломата, свежеиспечённого графа генерала Осипа Игельстрёма был захвачен врасплох. Вместо того чтобы всё время оставаться настороже в незамиренной стране, Игельстрём занимался амурными делами с легкомысленной красавицей графиней Гоноратой Залуской.
Он даже велел застелить улицу, где стоял дом графини, соломой, чтобы Гонораточку не будили громыхающие по мостовой экипажи. Столь куртуазная рыцарская забота спасла Игельстрёму жизнь: Залуская нашла способ вывезти графа из охваченной беспорядками столицы. Брошенным же им на произвол судьбы солдатам и мирным россиянам, случайно оказавшимся в тот момент в Варшаве, повезло меньше.
Вот что впоследствии писал об этом известный беллетрист, журналист и критик, адресат наиболее злых пушкинских эпиграмм Фаддей Булгарин:
«Русские, пробиваясь штыками чрез толпы мятежников, должны были выступить из Варшавы. По отступающим русским стреляли из окон и с крыш домов, бросали на них бревна и всё, что может причинить вред, и из 8000 русских погибло 2200 человек».
Серебряная медаль «За труды и храбрость при взятии Праги 24 октября 1794 года»
Это если считать лишь военных. Хотя без пощады убивали поляки любого русского: чиновников, дипломатов, купцов, их жён и детей.
17 апреля 1794 года вошло в историю русско-польских отношений как Варшавская заутреня, потому что резня наших соотечественников произошла в Великий четверг на Пасхальной неделе. Православные были застигнуты врасплох во время утреннего богослужения, что в значительной степени помогло погромщикам в их кровавой работе.
Тотчас Россия предприняла ответные меры, главной из которой оказался вызов из Херсона Александра Суворова, прозябавшего там в опале.
Главнокомандующий русскими войсками на западных границах империи престарелый фельдмаршал Пётр Румянцев всё рассудил правильно: действовать следует быстро, чтобы не дать восстанию разгореться. Лучшей кандидатуры, чем покоритель Измаила, тут нельзя было и представить.
С разных направлений в Польшу двинулись русские отряды. С запада к Варшаве подошла прусская армия, однако действовали немцы нерешительно и вскоре сняли осаду.
Суворову же, не уведомив о том Петербург, поручил Румянцев основную задачу: покончить с врагом молниеносным ударом. Тот с обычной своей стремительностью бросился вперёд, разоружая сдающихся и расшвыривая более стойких. 4 сентября он взял Кобрин, 8-го под Брест-Литовском разромил войска генерала Кароля Сераковского и уже 23-го подошёл к варшавскому предместью Праге, что на правом берегу Вислы.
В тот же день, накануне штурма сильной позиции поляков, издан был один из знаменитых суворовских приказов по армии:
«Идти в тишине, ни слова не говорить; подойдя же к укреплению, быстро кидаться вперед, бросать в ров фашинник, спускаться, приставлять к валу лестницы, а стрелкам бить неприятеля по головам. Лезть шибко, пара за парой, товарищу оборонять товарища; коли коротка лестница, — штык в вал, и лезь по нем другой, третий. Без нужды не стрелять, а бить и гнать штыком; работать быстро, храбро, по-русски. Держаться своих в середину, от начальников не отставать, фронт везде. В дома не забегать, просящих пощады — щадить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолетков не трогать. Кого убьют — царство небесное; живым — слава, слава, слава».
Медаль «За взятие Праги»
Поначалу войска так и действовали. Но, переколов и прогнав за Вислу превосходящих их по численности вооружённых поляков, наши в остервенении принялись за безоружных. Особенно лютовали казаки. Однако и простые солдаты из полков, пострадавших в Варшавскую заутреню, не послушавшись наставлений командующего, дали полную волю ярости. Суворов, опасаясь за участь Варшавы, даже приказал разрушить с нашей стороны мост через реку, который ранее пытались безуспешно подорвать сами поляки.
Нынешние польские историки, разумеется, нападают на Суворова, что отличает их от перепуганных варшавян конца XVIII века: те сразу же сдались и позднее благословляли своего русского спасителя, получившего за обуздание мятежа высшее в России воинское звание генералиссимуса.
Императрица пожаловала ему заодно «алмазный бант к шляпе», а благодарные варшавские горожане преподнесли в подарок Суворову золотую, разукрашенную лаврами из бриллиантов табакерку с надписью:
«Варшава — своему избавителю, дня 4 ноября 1794».
С восстанием было покончено: Костюшко при Мацеёвицах разбили и взяли в плен генералы Иван Ферзен и Фёдор Денисов, польский король Станислав под конвоем драгун отправился в Гродно под надзор русского наместника, а вскоре отрёкся от престола в день именин российской императрицы, своей прежней покровительницы и старинной любовницы.
Офицеры победоносной армии, из тех, которым не досталось орденов, получили золотые кресты для ношения на Георгиевской ленте (об этом роде наград мы позднее расскажем отдельно). Солдатам же вручили серебряные медали необычной формы — квадратные, с закруглёнными углами. На аверсе — вензель Екатерины II под императорской короной, на реверсе — мелкая надпись в восемь строк:
«ЗА — ТРУДЫ — И — ХРАБРОСТЬ — ПРИ ВЗЯТЬЕ — ПРАГИ — ОКТЯБРЯ 24 — 1794 г.».
Этой массовой медалью награждали, кстати, не только за штурм Праги, но и за другие бои 1794 года. Носить её полагалось на красной ленте ордена Святого благоверного князя Александра Невского. И, разумеется, с ничуть не меньшей гордостью, чем полякам их Vertuti Militari.
Автор: Hastle