Первые поражения Второй империи: битвы при Вейсенбурге, Верте и на Шпихернских высотах
Первые поражения
С первых же дней войны обнаружилось превосходство прусской армии над французской. Пруссаки быстрее французов провели мобилизацию армии и сосредоточили её на границе. Они обеспечили себе почти двойной численный перевес над французской армией. В такой ситуации храбрость и мужество французских солдат не могли спасти положение на фронте. Кроме того, французское командование совершило ряд серьёзных ошибок и утратило возможность выправить положение умелыми действиями своих войск. В результате французские войска стали терпеть одно поражение за другим.
4 августа 1870 г. войска 3-й армии в составе 5-го, 11-го прусских и 2-го баварского корпусов под общим командованием кронпринца Фридриха Прусского атаковали линию Вейсенбурга в Эльзасе. На этом участке фронта располагалась всего одна французская дивизия — 2-я дивизия 1-го армейского корпуса. Её командир генерал Абель Дуэ не ожидал атаки противника. По его приказу была произведена разведка местности, примыкавшей к расположению французских войск, и разведка ничего не обнаружила. Поэтому атака противника стала внезапной для французов. Германцы, наоборот, имели полную информацию о противнике, так как ещё до войны организовали хорошую агентурную сеть во Франции и имели полную картину французской армии, её состояние и расположение. Таким образом, уже в самом начале войны сказался один из главных недостатков французской армии — плохая организация её разведки.
Понятно, что одна французская дивизия (около 5-6 тыс. человек), которая даже не подозревала о близости врага и охранялась несколькими дозорами, не могла противостоять целой армии. Генерал Дуэ, из-за разобщенности французских войск, не мог рассчитывать на своевременное подкрепление и в случае героического сопротивления. Однако французы, вопреки ожиданиям противника, оказали упорное сопротивление. Это признал и Мольтке. «Уже рано утром, — сообщал Мольтке, — баварцы на правом крыле натолкнулись на энергичное сопротивление под стенами Вейсенбурга... Сильно укрепленный замок Вейсенбург оказывал самое упорное сопротивление. Тщетно с величайшими жертвами штурмовали этот замок гренадеры 7-го королевского полка; гарнизон сдался лишь тогда, когда на высоту с чрезвычайными усилиями удалось поднять артиллерию. Французская дивизия притянула на себя три германских корпуса и после упорного сопротивления, хотя и с большими потерями и в беспорядке, произвела отступление. Немцы понесли сравнительно большие потери — 91 офицер и 1460 солдат».
Французы сдерживали противника ружейными залпами и штыковыми атаками. Только благодаря численному превосходству и введению в бой артиллерии, сконцентрировав 25 тыс. солдат, германские войска опрокинули французов. Остатки дивизии отступили, потеряв батальон, блокированный в Вейсенбурге. В бою погиб командир дивизии Дуэ. После падения Вейсенбурга германской армии была открыта дорога для дальнейшего продвижения вглубь Франции.
Вейсенбургское (Виссембургское) сражение было первым серьёзным столкновение двух армий. Правда, до этого французы двумя дивизиями захватили германский город Саарбрюккен. Но его гарнизон состоял всего из одного батальона и трёх эскадронов, поэтому эта операция не имела серьёзного значения и была предпринята французским командованием с целью создать видимость решительного наступления и успокоить общественное мнение.
Когда 5 августа известие о поражении, понесенном накануне французской армией при Вейсенбурге, проникло в Париж из английских и немецких источников, столица пришла в крайнее возбуждение, так как французское общество ожидало вести о победах. 6 августа Париж облетел провокационный слух о крупной победе, которую одержали войска 1-го корпуса под началом Мак-Магона, о тысячах захваченных в плен германцев, в числе которых находился якобы кронпринц Прусский, командующий 3-й армией. Слух этот был пущен, видимо, не без ведома правительства, биржевыми спекулянтами Парижа, которые сорвали большой куш. К концу дня 6 августа стало известно, что слух о победе — это обман и что он был преднамеренно распространен парижскими биржевиками. Это вызвало возмущение горожан и волнения, некоторых спекулянтов избили.
Одновременно ложный слух о победе был запущен 6 августа также в Эльзасе, в Лотарингии, в Шампани, в ряде крупных городов Франции, в частности в Лионе. Только около полуночи в Париж прибыло сообщение из Меца от Наполеона III об отходе французской армии. Объявлялось о необходимости объявить Париж на осадном положении и подготовиться к обороне столицы. Утром 7 августа прибыли новые депеши, в которых сообщалось о поражениях, понесенных 6 августа французской армией у Вёрта и у Форбаха. Власти были вынуждены сообщить о них населению.
Маршал Патрис де Мак-Магон
«Дыхание революции»
Известия о поражениях Мак-Магона и Фроссара вызвали стихийные волнения в Париже. Власти были в растерянности. Город потрясли многочисленные манифестации. Горожане требовали оружия, низложения Бонапарта и установления республики. Правда, полицейские и жандармы ещё сохранили порядок и разогнали их. Проправительственные круги охватило уныние. Многие понимали, что близится крах Второй империи. Либеральный журналист Людовик Галеви 7 августа писал: «Если не произойдет чуда, мы погибли. Все это походит на французскую Садову... Вот и конец империи!»
Иностранные дипломаты, находившиеся в Париже, также оценивали положение империи Наполеона III как плачевное. Британский посол лорд Лайонс сообщил 6 августа в Лондон: «Династия с каждым днем приближается к своему падению». Также он сообщил, что опасается революции. Волнения охватили ряд город Франции. Люди выражали своё недовольство властями и требовали установления республики в Лионе, Марселе, Тулузе, во многих департаментах произошли антиправительственные выступления. Августовские муниципальные выборы принесли крупный успех оппозиционным партиям Второй империи — республиканцам, социалистам и орлеанистам.
Маршала Канробера, прибывшего в Шалонский лагерь для проведения военного смотра мобильной гвардии (батальоны мобильной гвардии формировали из рабочих и представителей мелкой буржуазии) встретили камнями. Военный суд приговорил некоторых из участников шалонских волнений к смертной казни. Стало ясно, что национальная гвардия ненадежна.
Правительство, оправившись от первого шока, предприняло ряд чрезвычайных мер. 7 августа Париж объявили на осадном положении. Во главе парижского гарнизона был поставлен ярый бонапартист маршал Бараге д'Илье. В столицу были вызваны из Шербура 10 тыс. солдат морской пехоты (их планировали использовать для десантных операций на германском побережье) и переведены войска из некоторых пограничных департаментов. В столицу перебросили и часть войск, которые до этого были на фронте. Одновременно 7 и 8 августа были опубликованы три воззвания к населению Парижа и провинции. Правительство призывало в них всех «добрых граждан» возродить традиции 1792 г. и «сплотиться в одну партию, партию Франции, стать под одно знамя, знамя национальной чести». Оно убеждало народ «поддерживать порядок, ибо нарушать его — значит быть в заговоре с врагами». Отмечалось, что участие в волнениях равносильно борьбе против французской армии и помощи врагу. Республиканцы объявлялись врагами отечества, шпионами Пруссии. 9 августа созвали чрезвычайную сессию Законодательного корпуса.
9 августа открылось заседание Законодательного корпуса. Оно проходило в напряженной обстановке. Прилегающие к палате улицы были заполнены правительственными войсками и полицией. На площадь Согласия и ближайшие улицы пришли тысячи горожан. Они были возбуждены и многие высказывались против правительства, требовали оружие для защиты столицы. Императрица Евгения, назначенная регентшей на время пребывания Наполеона III в армии (она была крайне непопулярна в народе), была в панике и телеграфировала императору: «Вы не представляете себе положения... Огромные трудности...у меня нет командующего войсками, чтобы встретить события: на улицах почти уже бушует мятеж... Через 48 часов я буду предана — одними под влиянием страха, другими вследствие недомыслия».
Заседание Законодательной палаты завершилось благоприятно для правительства, радикальные предложения части депутатов были отвергнуты. В частности, было отвергнуто предложение немедленно отстранить от командования армией и от государственного управления Наполеона III, и передать исполнительную власть комитету из 15 членов Законодательного корпуса. Было принято предложение о вооружении национальной гвардии Франции. Произошла смена правительства: министерство Оливье подало в отставку, сформировать новый кабинет поручено графу де Паликао.
«Министерство национальной обороны»
10 августа, во время заседания Законодательного корпуса, был оглашен состав нового правительства. Его главой и военным министр был назначен генерал Кузен-Монтобан, граф де Паликао, ярый бонапартист, известный своими грабежами и варварскими действиями в Китае (Вторая Опиумная война). До начала войны с Пруссией он командовал 4-м корпусом, расположенным в Лионе. На новом посту Кузен-Монтабан пробыл всего 24 дня.
Правительство развило бурную деятельность по мобилизации военных ресурсов нации. Однако войска, стянутые в Париж, около 40 тыс. солдат, так и остались в столице. Осадное положение все шире распространялось по Франции. При этом на осадном положении объявляли города, которые не имели укреплений. По мнению общественности, это было связано со страхом правительства перед возможностью революции в стране. Правительство «завинчивало гайки», продолжались аресты политически активных граждан, закрывали республиканские газеты, работали военные суды.
Несмотря на осадное положение, во Франции не прекращались волнения, которые жестоко давили власти. В английской, русской, швейцарской, бельгийской печати сообщалось о беспорядках в Лионе, Марселе, Тулузе, Лиможе и Бордо. В ночь на 12 августа из Брюсселя в Париж тайно прибыл Бланки, вызванный своими сторонниками. События 9 августа привели бланкистов к убеждению, что в тот день можно было свергуть Наполеона III. Для этого только нужен был революционный актив, который бы возглавил народные массы, находившиеся около Законодательного корпуса. Бланкисты решили, что есть ещё возможность вызвать всеобщее восстание в столице, если будет организовано революционное ядро, которое выступит и призовёт народ к революции.
Бланкисты приобрели 300 револьверов и 400 кинжалов, рассчитывали захватить оружие в Венсенском форту, чтобы раздать его народу и бросить все силы на штурм правительственных зданий. Затем Бланки изменил план: гарнизон Венсенского замка был усилен и имеющимися силами его было невозможно взять; решили захватить казарму пожарных, расположенную в непосредственной близости от рабочих районов Ла Виллет и Бельвилль. 14 августа небольшой революционный отряд (около 100 человек) попытался занять казарму. Но часовые были настороже и план внезапного захвата провалился. Бланки попытался убедить солдат присоединиться к ним. Но пожарные не откликнулись. Кроме того, вскоре к ним на помощь прибыли полицейские. Бланкисты отбили атаку полицейских, но повторная попытка склонить пожарных на свою сторону не привела к успеху. Население также осталось пассивным и не поддержало бланкистов. Стало очевидно, что план восстания провален. Бланки свернул операцию и распустил людей.
Позднее он признал свою ошибку: «Повстанцев, действовавших в Ла Виллет, — писал Бланки 17 сентября 1870 г., — можно справедливо упрекнуть в том, что они запоздали на неделю. На империю надо было обрушиться в воскресенье 7 августа, на другой день после поражения у Рейхсгофена, поднявшего на ноги весь Париж». 14 августа, по признанию Бланки, «было слишком поздно», чего не учли руководители восстания. Они ошибочно полагали, «что серьезность положения и предшествовавшие тревожные дни послужат для населения достаточным мотивом, чтобы присоединиться к повстанцам». Однако ситуация уже была иной: «На смену недавно пережитым волнениям, — писал Бланки, — у населения явилось какое-то уныние и упадок энергии. Мысли приняли иное направление. Люди стали подозрительными, испытывали преувеличенный страх перед прусскими шпионами».
Правительство немедленно передало «дело Ла Виллет» на рассмотрение военного трибунала и усилило террор. Проправительственная печать писала о том, что «покушение» 14 августа — дело рук прусских шпионов. Кузен-Монтабан заявил в Законодательном корпусе: «Мы направляем все наши усилия против внешнего и внутреннего врага. Мы не прекратим борьбы до тех пор, пока отечество не будет избавлено от внешнего врага и пока мы не обессилим внутреннего врага. Вы можете рассчитывать на непоколебимую твердость с моей стороны. В моих руках имеются все необходимые средства для подавления любых могущих произойти беспорядков, и я отвечаю перед палатой за спокойствие Парижа».
В Париже негласно действовала система «больше трех не собираться». Свирепствовал террор и в провинции. Республиканцев выдавали за «прусских шпионов». Началась «охота на ведьм», когда власти натравливали городское и сельское население на республиканцев и социалистов, называя их «шпионами», «предателями» и «пруссаками». В деревнях и в небольших городах дело дошло до самосуда, когда сбитое с толку правительственной пропагандой население самочинно расправлялось с «внутренними врагами».
Тем временем французская армия оказалась на грани катастрофы. 16 и 18 августа произошли битвы при Марс-ла-Тур и Сен-Прива — Гравелот. Французские войска были разбиты. Французы, испугавшись потерять связь с Мецем, начали отступать к нему, и были там блокированы численно превосходящей прусской армией.
Генерал Шарль Кузен-Монтабан
Продолжение следует…
С первых же дней войны обнаружилось превосходство прусской армии над французской. Пруссаки быстрее французов провели мобилизацию армии и сосредоточили её на границе. Они обеспечили себе почти двойной численный перевес над французской армией. В такой ситуации храбрость и мужество французских солдат не могли спасти положение на фронте. Кроме того, французское командование совершило ряд серьёзных ошибок и утратило возможность выправить положение умелыми действиями своих войск. В результате французские войска стали терпеть одно поражение за другим.
4 августа 1870 г. войска 3-й армии в составе 5-го, 11-го прусских и 2-го баварского корпусов под общим командованием кронпринца Фридриха Прусского атаковали линию Вейсенбурга в Эльзасе. На этом участке фронта располагалась всего одна французская дивизия — 2-я дивизия 1-го армейского корпуса. Её командир генерал Абель Дуэ не ожидал атаки противника. По его приказу была произведена разведка местности, примыкавшей к расположению французских войск, и разведка ничего не обнаружила. Поэтому атака противника стала внезапной для французов. Германцы, наоборот, имели полную информацию о противнике, так как ещё до войны организовали хорошую агентурную сеть во Франции и имели полную картину французской армии, её состояние и расположение. Таким образом, уже в самом начале войны сказался один из главных недостатков французской армии — плохая организация её разведки.
Понятно, что одна французская дивизия (около 5-6 тыс. человек), которая даже не подозревала о близости врага и охранялась несколькими дозорами, не могла противостоять целой армии. Генерал Дуэ, из-за разобщенности французских войск, не мог рассчитывать на своевременное подкрепление и в случае героического сопротивления. Однако французы, вопреки ожиданиям противника, оказали упорное сопротивление. Это признал и Мольтке. «Уже рано утром, — сообщал Мольтке, — баварцы на правом крыле натолкнулись на энергичное сопротивление под стенами Вейсенбурга... Сильно укрепленный замок Вейсенбург оказывал самое упорное сопротивление. Тщетно с величайшими жертвами штурмовали этот замок гренадеры 7-го королевского полка; гарнизон сдался лишь тогда, когда на высоту с чрезвычайными усилиями удалось поднять артиллерию. Французская дивизия притянула на себя три германских корпуса и после упорного сопротивления, хотя и с большими потерями и в беспорядке, произвела отступление. Немцы понесли сравнительно большие потери — 91 офицер и 1460 солдат».
Французы сдерживали противника ружейными залпами и штыковыми атаками. Только благодаря численному превосходству и введению в бой артиллерии, сконцентрировав 25 тыс. солдат, германские войска опрокинули французов. Остатки дивизии отступили, потеряв батальон, блокированный в Вейсенбурге. В бою погиб командир дивизии Дуэ. После падения Вейсенбурга германской армии была открыта дорога для дальнейшего продвижения вглубь Франции.
Вейсенбургское (Виссембургское) сражение было первым серьёзным столкновение двух армий. Правда, до этого французы двумя дивизиями захватили германский город Саарбрюккен. Но его гарнизон состоял всего из одного батальона и трёх эскадронов, поэтому эта операция не имела серьёзного значения и была предпринята французским командованием с целью создать видимость решительного наступления и успокоить общественное мнение.
Когда 5 августа известие о поражении, понесенном накануне французской армией при Вейсенбурге, проникло в Париж из английских и немецких источников, столица пришла в крайнее возбуждение, так как французское общество ожидало вести о победах. 6 августа Париж облетел провокационный слух о крупной победе, которую одержали войска 1-го корпуса под началом Мак-Магона, о тысячах захваченных в плен германцев, в числе которых находился якобы кронпринц Прусский, командующий 3-й армией. Слух этот был пущен, видимо, не без ведома правительства, биржевыми спекулянтами Парижа, которые сорвали большой куш. К концу дня 6 августа стало известно, что слух о победе — это обман и что он был преднамеренно распространен парижскими биржевиками. Это вызвало возмущение горожан и волнения, некоторых спекулянтов избили.
Одновременно ложный слух о победе был запущен 6 августа также в Эльзасе, в Лотарингии, в Шампани, в ряде крупных городов Франции, в частности в Лионе. Только около полуночи в Париж прибыло сообщение из Меца от Наполеона III об отходе французской армии. Объявлялось о необходимости объявить Париж на осадном положении и подготовиться к обороне столицы. Утром 7 августа прибыли новые депеши, в которых сообщалось о поражениях, понесенных 6 августа французской армией у Вёрта и у Форбаха. Власти были вынуждены сообщить о них населению.
Маршал Патрис де Мак-Магон
«Дыхание революции»
Известия о поражениях Мак-Магона и Фроссара вызвали стихийные волнения в Париже. Власти были в растерянности. Город потрясли многочисленные манифестации. Горожане требовали оружия, низложения Бонапарта и установления республики. Правда, полицейские и жандармы ещё сохранили порядок и разогнали их. Проправительственные круги охватило уныние. Многие понимали, что близится крах Второй империи. Либеральный журналист Людовик Галеви 7 августа писал: «Если не произойдет чуда, мы погибли. Все это походит на французскую Садову... Вот и конец империи!»
Иностранные дипломаты, находившиеся в Париже, также оценивали положение империи Наполеона III как плачевное. Британский посол лорд Лайонс сообщил 6 августа в Лондон: «Династия с каждым днем приближается к своему падению». Также он сообщил, что опасается революции. Волнения охватили ряд город Франции. Люди выражали своё недовольство властями и требовали установления республики в Лионе, Марселе, Тулузе, во многих департаментах произошли антиправительственные выступления. Августовские муниципальные выборы принесли крупный успех оппозиционным партиям Второй империи — республиканцам, социалистам и орлеанистам.
Маршала Канробера, прибывшего в Шалонский лагерь для проведения военного смотра мобильной гвардии (батальоны мобильной гвардии формировали из рабочих и представителей мелкой буржуазии) встретили камнями. Военный суд приговорил некоторых из участников шалонских волнений к смертной казни. Стало ясно, что национальная гвардия ненадежна.
Правительство, оправившись от первого шока, предприняло ряд чрезвычайных мер. 7 августа Париж объявили на осадном положении. Во главе парижского гарнизона был поставлен ярый бонапартист маршал Бараге д'Илье. В столицу были вызваны из Шербура 10 тыс. солдат морской пехоты (их планировали использовать для десантных операций на германском побережье) и переведены войска из некоторых пограничных департаментов. В столицу перебросили и часть войск, которые до этого были на фронте. Одновременно 7 и 8 августа были опубликованы три воззвания к населению Парижа и провинции. Правительство призывало в них всех «добрых граждан» возродить традиции 1792 г. и «сплотиться в одну партию, партию Франции, стать под одно знамя, знамя национальной чести». Оно убеждало народ «поддерживать порядок, ибо нарушать его — значит быть в заговоре с врагами». Отмечалось, что участие в волнениях равносильно борьбе против французской армии и помощи врагу. Республиканцы объявлялись врагами отечества, шпионами Пруссии. 9 августа созвали чрезвычайную сессию Законодательного корпуса.
9 августа открылось заседание Законодательного корпуса. Оно проходило в напряженной обстановке. Прилегающие к палате улицы были заполнены правительственными войсками и полицией. На площадь Согласия и ближайшие улицы пришли тысячи горожан. Они были возбуждены и многие высказывались против правительства, требовали оружие для защиты столицы. Императрица Евгения, назначенная регентшей на время пребывания Наполеона III в армии (она была крайне непопулярна в народе), была в панике и телеграфировала императору: «Вы не представляете себе положения... Огромные трудности...у меня нет командующего войсками, чтобы встретить события: на улицах почти уже бушует мятеж... Через 48 часов я буду предана — одними под влиянием страха, другими вследствие недомыслия».
Заседание Законодательной палаты завершилось благоприятно для правительства, радикальные предложения части депутатов были отвергнуты. В частности, было отвергнуто предложение немедленно отстранить от командования армией и от государственного управления Наполеона III, и передать исполнительную власть комитету из 15 членов Законодательного корпуса. Было принято предложение о вооружении национальной гвардии Франции. Произошла смена правительства: министерство Оливье подало в отставку, сформировать новый кабинет поручено графу де Паликао.
«Министерство национальной обороны»
10 августа, во время заседания Законодательного корпуса, был оглашен состав нового правительства. Его главой и военным министр был назначен генерал Кузен-Монтобан, граф де Паликао, ярый бонапартист, известный своими грабежами и варварскими действиями в Китае (Вторая Опиумная война). До начала войны с Пруссией он командовал 4-м корпусом, расположенным в Лионе. На новом посту Кузен-Монтабан пробыл всего 24 дня.
Правительство развило бурную деятельность по мобилизации военных ресурсов нации. Однако войска, стянутые в Париж, около 40 тыс. солдат, так и остались в столице. Осадное положение все шире распространялось по Франции. При этом на осадном положении объявляли города, которые не имели укреплений. По мнению общественности, это было связано со страхом правительства перед возможностью революции в стране. Правительство «завинчивало гайки», продолжались аресты политически активных граждан, закрывали республиканские газеты, работали военные суды.
Несмотря на осадное положение, во Франции не прекращались волнения, которые жестоко давили власти. В английской, русской, швейцарской, бельгийской печати сообщалось о беспорядках в Лионе, Марселе, Тулузе, Лиможе и Бордо. В ночь на 12 августа из Брюсселя в Париж тайно прибыл Бланки, вызванный своими сторонниками. События 9 августа привели бланкистов к убеждению, что в тот день можно было свергуть Наполеона III. Для этого только нужен был революционный актив, который бы возглавил народные массы, находившиеся около Законодательного корпуса. Бланкисты решили, что есть ещё возможность вызвать всеобщее восстание в столице, если будет организовано революционное ядро, которое выступит и призовёт народ к революции.
Бланкисты приобрели 300 револьверов и 400 кинжалов, рассчитывали захватить оружие в Венсенском форту, чтобы раздать его народу и бросить все силы на штурм правительственных зданий. Затем Бланки изменил план: гарнизон Венсенского замка был усилен и имеющимися силами его было невозможно взять; решили захватить казарму пожарных, расположенную в непосредственной близости от рабочих районов Ла Виллет и Бельвилль. 14 августа небольшой революционный отряд (около 100 человек) попытался занять казарму. Но часовые были настороже и план внезапного захвата провалился. Бланки попытался убедить солдат присоединиться к ним. Но пожарные не откликнулись. Кроме того, вскоре к ним на помощь прибыли полицейские. Бланкисты отбили атаку полицейских, но повторная попытка склонить пожарных на свою сторону не привела к успеху. Население также осталось пассивным и не поддержало бланкистов. Стало очевидно, что план восстания провален. Бланки свернул операцию и распустил людей.
Позднее он признал свою ошибку: «Повстанцев, действовавших в Ла Виллет, — писал Бланки 17 сентября 1870 г., — можно справедливо упрекнуть в том, что они запоздали на неделю. На империю надо было обрушиться в воскресенье 7 августа, на другой день после поражения у Рейхсгофена, поднявшего на ноги весь Париж». 14 августа, по признанию Бланки, «было слишком поздно», чего не учли руководители восстания. Они ошибочно полагали, «что серьезность положения и предшествовавшие тревожные дни послужат для населения достаточным мотивом, чтобы присоединиться к повстанцам». Однако ситуация уже была иной: «На смену недавно пережитым волнениям, — писал Бланки, — у населения явилось какое-то уныние и упадок энергии. Мысли приняли иное направление. Люди стали подозрительными, испытывали преувеличенный страх перед прусскими шпионами».
Правительство немедленно передало «дело Ла Виллет» на рассмотрение военного трибунала и усилило террор. Проправительственная печать писала о том, что «покушение» 14 августа — дело рук прусских шпионов. Кузен-Монтабан заявил в Законодательном корпусе: «Мы направляем все наши усилия против внешнего и внутреннего врага. Мы не прекратим борьбы до тех пор, пока отечество не будет избавлено от внешнего врага и пока мы не обессилим внутреннего врага. Вы можете рассчитывать на непоколебимую твердость с моей стороны. В моих руках имеются все необходимые средства для подавления любых могущих произойти беспорядков, и я отвечаю перед палатой за спокойствие Парижа».
В Париже негласно действовала система «больше трех не собираться». Свирепствовал террор и в провинции. Республиканцев выдавали за «прусских шпионов». Началась «охота на ведьм», когда власти натравливали городское и сельское население на республиканцев и социалистов, называя их «шпионами», «предателями» и «пруссаками». В деревнях и в небольших городах дело дошло до самосуда, когда сбитое с толку правительственной пропагандой население самочинно расправлялось с «внутренними врагами».
Тем временем французская армия оказалась на грани катастрофы. 16 и 18 августа произошли битвы при Марс-ла-Тур и Сен-Прива — Гравелот. Французские войска были разбиты. Французы, испугавшись потерять связь с Мецем, начали отступать к нему, и были там блокированы численно превосходящей прусской армией.
Генерал Шарль Кузен-Монтабан
Продолжение следует…
Автор: Скил