К вопросу о новой типологии культур: лукофилы и лукофобы (часть первая)

Всегда считал так, что, когда наука изолирована от народа, это плохо. Плохо, когда человек пишет так, что даже специалист и тот своего коллегу понимает с трудом. Плохо, когда есть наука для специалистов и неспециалистов. И, напротив, хорошо, когда самые последние достижения специалистов становятся доступными для всех. Собственно, именно так эта статья и появилась. Первоначально это была публикация в одном весьма узком международном научном издании, которое, кроме специалистов историков и культурологов никто и не читает. Но содержание ее представляется настолько интересным, что статья была несколько адаптирована под ВО с тем, чтобы с ней познакомились и те, кому просто интересна современная военная история. Итак… начнем с того, что отметим великое множество существующих сегодня приемов типологизации культур: воистину, сколько людей, столько и мнений, и почему так, понятно. Уж очень это явление многообразное, а раз так, то и критерии для выделения разных типов культур могут быть самими различными. Это и этнографические критерии, в качестве которых могут выступать быт, хозяйственный уклад, язык и обычаи. Пространственно-географические, в основе которых лежат самые различные региональные типологии культур: западноевропейская, африканская, сибирская и т.д. Хронологическо-временные, обусловленные временем существования той или иной культуры («культура каменного века», «культура бронзового века», культура эпохи Возрождения, постмодерн). Ну, а кто-то пытается обобщать разрозненные характеристики той или иной культуры в виде самой обобщенной типологии культур по линиям «Восток – Запад», «Север – Юг».

При этом, точно так же, как и в случае с «принципом Парето», одна и та же культура, в зависимости от точки зрения исследователя, может быть включена то в один тип культуры, то в другой. Как известно, В.И. Ленин выделял типы буржуазной и пролетарской культуры, положив в основу этой типизации классовый признак. Но разве в пролетарской культуре не было элементов культуры буржуазной, и разве практически все жители России того времени не были православными (не считая инородцев, конечно), то есть принадлежали к одной, православной культуре?


Деревянный лук и стрелы айнов, живущих на острове Хоккайдо.

Здесь важно отметить те преференции, которые имеет данное деление культуры перед другими, поскольку какие-то признаки, естественно, более значимы, чем другие. Начнем с того, что отметим: согласно последним находкам археологов, в Испании лук и стрелы применялись уже в эпоху палеолита. В Сахаре изображения охотников с луком и стрелами относятся к эпохе, когда Сахара «цвела», и точно такие изображения встречаются нам на скалах у Онежского озера и на Алтае, а в Альпах стрелой из лука был убит знаменитый Отци – воин и кузнец медно-каменного века [2]. То есть когда-то лук был распространен повсеместно, использовался очень широко, и отношение к нему, как к оружию для охоты и войны, было везде одинаковым.

Рельеф из погребального храма Рамсеса III в Мединет-Абу в Верхнем Египте, изображающий морской бой с «народами моря». Современная обработка в цвете. Обратите внимание, что перед вами морское сражение, однако воины пользуются исключительно луком!

Но затем где-то в районе Центральной Азии случилось что-то такое, что у какого-то народа вызвало, скажем так, неоднозначное отношение к луку! На это очень важное обстоятельство вслед за другими обратил внимание и британский историк Т. Ньюарк в своей статье «Почему рыцари никогда не использовали луки», опубликованной в журнале «Милитари иллюстрейтид» в 1995 году. На сегодня это едва ли не самый важный вопрос, связанный с генезисом защитного и наступательного вооружения конных воинов, как в европейской части Евразии, а, следовательно, и всей ее военной культурой и – вряд ли это будет преувеличением, – культурой вообще!

Он отмечает, что в средние века самым эффективным оружием были лук и стрела, особенно композитный лук, из которого стреляли со спины лошади. Величайшими конными лучниками средних веков были, конечно, гунны, монголы и турки. Их имена воскрешают в памяти страшные образы мчащихся конных воинов, ускользающих от атаки, имитирующих отступление только для того, чтобы обернуться в седлах и спустить с тетивы смертельный град стрел. Но, несмотря на повторяющиеся поражения от рук этих восточных орд, военная эффективность таких конных лучников никогда не использовалась военной элитой Западной Европы. Рыцари никогда не использовали лук и стрелы. Почему?

«В течение всего Средневековья рыцари верили, что убивать противника стрелой из лука подло, и не делает чести хорошему воину. Истинное рыцарское благородство достается победителю в смертельной схватке один на один с копьем, мечом или булавой. Использование лука и стрел было оставлено для людей, стоящих ниже по своему социальному статусу, которые не могли сражаться так же смело или храбро, как их господа. Именно поэтому в лучники набирали крестьян, которые не могли купить себе лошадь, даже если их материальное благополучие и позволяло им это сделать; поэтому в основной своей массе европейские лучники были пешими, и только социальный и культурный снобизм не позволил конным лучникам стать характерной частью войны в Европе.

Когда Запад встречался с Востоком, на полях Западной Европы или же вдоль побережья Святой Земли, западные рыцари все еще оказывались на равных с восточными конными лучниками, но лишь до тех тор, пока они не применяли лук. Принцип честного боя – боя один на один, равное оружие – не предполагал владение луком у рыцаря. Именно неверные изменили законы боя, так почему же рыцари остались на прежнем уровне? По-видимому, поражение с достоинством выглядело лучше, чем нечестная победа. Но корни этого аристократического предрассудка лежат не в рыцарском кодексе Средневековья, подобное наблюдалось и в древних германских военных обычаях.


Наконечники стрел из Метрополитен-музея в Нью-Йорке.

С исчезновением средиземноморской римской империи и политическим возвышением германской аристократии, эта мода становится широко распространенной, несмотря на все восточные уроки, извлеченные римлянами и византийцами. С этой точки зрения удивляет одно: как германцы вообще отвоевали себе место под солнцем? Ответ на этот вопрос заключается в том, что стремительная атака в ближнем бою сводила на нет любые преимущества конных лучников по сравнению с германскими всадниками. В дополнение к этой стратегии, экономическим и политическим факторам, триумф варваров не так уж и трудно понять. Тем не менее, в последующую тысячу лет необъяснимое отвращение западных всадников к луку очень дорого обошлось им в Испании и Святой Земле, где крестоносцы сильно страдали от молниеносных атак сарацинских конных лучников. Когда монголы завоевывали Европу, западное рыцарство показало себя неэффективным. Тогда только смерть великого хана спасла Европу от последующего присоединения к Восточной Империи.


Очень интересный надгробный камень, который находится у нас в России во дворе археологического музея в городе Темрюк. Надпись под рельефом гласит: «Царица Динамия (поставила изображение) Матиана, (сына) Заидара, памяти ради». Вероятно, она сама же и составила текст этой эпитафии, и сама же распорядилась и изготовить надгробный памятник начальнику отряда своих телохранителей. Поскольку Динамия (60 г. до н. э. – 12 г. до н. э.) была царицей Боспорского царства, то очевидно, что в то время в ее войске были всадники, ездившие на конях без стремян, но пользовавшиеся длинными копьями и, вдобавок, при этом не расстающиеся с луками, которые у них хранились в кожаном налучье со спущенной тетивой. (Фото автора)

(Продолжение следует)