Корсары на российской службе
Из школьного курса всеобщей истории российские ученики узнают о «знаменитых корсарах» Фрэнсисе Дрейке и Джоне Хокенсе, которых Елизавета I за заслуги перед Английским королевством возвела в дворянское достоинство, наградила военно-морскими чинами. Гораздо меньше отечественным любителям истории известно о заслугах «морских волков» перед Российским государством. А жаль, ведь их биографии могут придать дополнительные краски важным моментам истории нашей страны.
Рисунок в церковной книге фрегата Ламброса Качониса
В 1772 году Яну Ворвачу (как указано в императорском указе) был пожалован чин поручика. Весной 1774 года он командовал десантом в 130 ипсариотов, взявшим турецкую батарею в Хиосском проливе. После окончания русско-турецкой войны 1768–1774 годов Варвакис, как и многие его соотечественники, по призыву Екатерины II переселился в пределы Российской империи. Греческим иммигрантам даровались существенные льготы и гарантии. На 20 лет их освобождали от уплаты налогов. За счёт государственных средств велось строительство домов, больниц, церквей, магазинов, казарм, гимназий для переселенцев. Каждый из переселенцев получал единовременно по 12 рублей и продовольствие на год. Кроме того, российское правительство передавало грекам рыболовные заводы и предоставило им право вести торговлю на всей территории государства без каких-либо ограничений. Для поселения грекам выделялись земли у крепостей Керчь и Еникале, на территории будущего Ялтинского уезда, а затем возле Таганрога.
Российское правительство было крайне заинтересовано в услугах греков по развитию военно-морского флота на юге, налаживанию морской торговли. По всей видимости, Варвакис имел на сей счёт важные предложения, так как удостоился личной аудиенции у императрицы. Монарший приём для бывшего греческого корсара организовал Григорий Потёмкин, он же оказал очень большое влияние на дальнейшую судьбу Варвакиса в России. Светлейший князь предложил направить кипучую энергию грека на хозяйственное освоение Астраханской губернии, генерал-губернатором которой он стал в 1776 году.
Из рук императрицы Варвакис получил подтверждение офицерского патента, тысячу червонцев и право беспошлинной торговли в Астраханской губернии сроком на 10 лет. Правда, в первые годы своей жизни в Астрахани Варвакис выполнял преимущественно военно-дипломатические функции. Под началом своего боевого товарища Марко Войновича он участвовал в ответственной экспедиции по созданию русской фактории на южном берегу Каспия. Варвакис организовывал торговые рейсы до самой Персии, а затем начал арендовать на Каспии крупные рыболовные суда. В 1789 году за успехи в хозяйственном освоении Прикаспийского края теперь уже Иван Андреевич Варваци получил российское подданство, звание надворного советника и потомственное дворянство.
Торговля и рыбные промыслы на Каспии были весьма прибыльными занятиями и позволили Ивану Андреевичу быстро заработать миллионное состояние, заняться благотворительностью. В общей сложности он потратил на благотворительные и общественно полезные дела в России до 3,5 млн рублей и 1,4 млн рублей направил в пользу Греции. В Астрахани Варвакис участвовал в строительстве городского канала, названного в его честь Варвациевским. На его средства были возведены 75-метровая соборная колокольня, каменная больница на 50 человек и при ней Тихвинская церковь. В Таганроге он щедро жертвовал на строительство храма Александра Невского в Греческом Иерусалимском монастыре. В 1812 году грек направил средства в помощь русской армии, воюющей с Наполеоном. Заслуги Ивана Андреевича отметили орденом Святого князя Владимира IV степени и орденом Святой Анны второго класса.
В 1823 году Варвакис вернулся в Грецию, где до самой смерти (1825 год) боролся с османским владычеством. В современной Греции он весьма почитаемая историческая личность.
Вероятно, самым известным капером, перешедшим на русскую службу, был гражданин США Джон Пол Джонс. Правда, объективно он начал действовать в интересах Российского государства задолго до того, как Екатерина II возвела Джонса в звание контр-адмирала Российского флота. Разбойничая в интересах правительств США и Франции, Пол Джонс доставил немало хлопот английскому флоту именно в тот период, когда готовилось решение о присоединении Крыма к России. Великобритания пыталась противодействовать усилению России за счёт Турции, но была связана войной с американскими ополченцами и каперами.
Одна из наиболее успешных каперских флотилий под российским флагом была собрана в 1788 году стараниями грека Ламброса Кациониса (в России его звали Ламбро Качони). Этот уроженец греческой Левадии в 18-летнем возрасте волонтёром присоединился к русскому флоту в ходе Первой Архипелагской экспедиции. После переселения в Россию Качони поступил на службу в Греческий полк русской армии, дослужился до чина капитана, получил дворянское достоинство.
В начале Второй русско-турецкой войны военно-морские силы России на юге настолько сильно уступали османскому флоту по численности и оснащённости, что «под ружьё» поставили даже эскадру, построенную для путешествия Екатерины II по Днепру в Крым. Многие её суда наскоро вооружили и приспособили к действиям против неприятеля. Слабость Черноморского флота должны были компенсировать отряды вооружённых гражданских судов. Благо, что со времён Первой Архипелагской экспедиции на Черноморском побережье России осели тысячи греков, многие из которых были искусными мореходами и предлагали свои услуги российскому командованию на условиях каперства. Одним из них являлся Ламбро Качони.
В октябре 1787 года по распоряжению Григория Потёмкина на Чёрном море начали выдавать первые каперские патенты. Правда, здесь сказались особенности организации морского дела в России. Если в странах Европы обладатели каперских удостоверений самостоятельно оснащали и содержали корабли, набирали команды (в надежде заработать на военной добыче), то в России была велика роль государства. Российское государство выделяло для каперов вооружения и припасы, выплачивало жалованье, присваивало капитанам таких судов офицерские чины. Это обусловливалось тем, что отечественные судовладельцы оказывались не столь богатыми, кроме того, в России действовал запрет для частных лиц на владение пушками. В 1790 году на Черноморском флоте насчитывалось уже 37 каперских судов и 26 морских лодок. Это были преимущественно суда с греческими командирами и греческими экипажами.
В октябре 1787 года отряд Качони на лодках захватил недалеко от Гаджибея турецкое судно, позднее получившее название «Князь Потёмкин-Таврический». Вооружённый дюжиной пушек с командой в 60 человек «Князь Потёмкин» стал грозой турецкого торгового флота в Чёрном море. Каперы проявили себя во многих операциях против военных сил Турции, действуя как в составе регулярных эскадр, так и самостоятельно. Летом 1788 года во время морского сражения у Очакова в состав парусной эскадры Пола Джонса входили каперские суда «Потёмкин», «Святая Анна», «Богоматерь Турлени», «Маилет», «Пчела». 19 каперских судов осуществляли высадку десанта в 1789 году в районе порта Констанца.
Для отвлечения сил турецкого флота от Чёрного моря в 1788 году российское командование приступило к подготовке операции в Восточном Средиземноморье. Её планировалось осуществить силами Балтийского флота и каперских эскадр (поход кораблей Балтийского флота отменили из-за начавшейся русско-шведской войны). По решению Григория Потёмкина к тому времени уже майора Ламбро Качони направили в Триест с задачей формирования каперской флотилии для «действий оною против неприятельских судов под российским флагом». В Триесте грек на частные пожертвования и собственные средства купил, оснастил, укомплектовал командой трёхмачтовое судно «Минерва Северная». В феврале 1788 года его даже осмотрел, дав весьма лестную оценку, австрийский император Иосиф II.
28 февраля «Минерва Северная» приступила к крейсированию Греческого архипелага, в ходе которого из захваченных и присоединившихся судов начала формироваться каперская эскадра. К маю 1788 года она насчитывала 10 судов (около 500 моряков) и настолько усилилась, что смогла осуществить успешный штурм турецкой крепости на острове Кастель Россо. Этот остров стал одной из опорных баз каперов.
Турецкое командование было вынуждено направить на борьбу с российско-греческой флотилией отряд из 18 кораблей. Однако турецкая экспедиция закончилась безрезультатно, а Екатерина II оказалась настолько впечатлена успехами каперов, что повелела «привлечь сию флотилию в собственное свое служение… платить все издержки и содержание оной».
линкор Святой ВладимирЛинкор «Святой Владимир»
Осенью 1788 года Качони во главе своей эскадры вернулся в Триест, где за счёт добытых каперством средств и при финансовой поддержке купца Николая Жоржио занялся подготовкой нового похода. Российское командование, правда, помогло ему уладить конфликт с австрийскими властями (в конце 1788 года грек даже угодил в тюрьму), снабдило суда провизией.
В 1789–1790 годах эскадра Качони наряду с отрядом принятого на русскую службу мальтийца Гульельмо Лоренца наращивала удары по турецким силам в Средиземноморье. Хотя успехи Качони омрачались жалобами европейских послов на грабежи нейтральных судов, а также конфликтом со средиземноморским командованием русскими морскими силами. Этот конфликт был вызван стремлением командования, базировавшегося в сицилийских Сиракузах, ограничить самостоятельность Качони, придать «большую регулярность» устройству и действиям эскадры.
17–18 мая 1790 года в бою между островами Андрос и Эвбея флотилия грека потерпела тяжёлое поражение от превосходящих сил турок. Сам Качони получил ранение и чудом спасся. Однако, собрав уцелевшие корабли, он продолжил борьбу с турками. За боевые заслуги Ламбро Качони произвели в полковники и удостоили ордена Святого Георгия IV степени, он получил земельное владение в Крыму.
Знаки внимания российских властей не помешали полковнику весьма резко отреагировать на условия Ясского мирного договора 1790 года. Качони посчитал их предательством интересов Греции и отказался сложить оружие (о чём заявил в своём воззвании в мае 1792 года). Однако в отсутствие поддержки со стороны России греческие корсары оказались быстро разбиты. Сам Качони пытался восстановить силы для борьбы с турками на венецианских Ионических островах. В 1794 году греку позволили вернуться в Россию, а в сентябре 1795 года он удостоился второй аудиенции у императрицы. После восхождения на престол Павла I Качони предлагал свои услуги для борьбы с французами в Средиземноморье. Отойдя от военных дел, он занимался винокурением, сельским хозяйством и морской торговлей в Крыму. Жизнь Ламбро Качони трагически прервалась недалеко от Керчи в 1805 году. В Греции его имя и сегодня остаётся ярким символом национально-освободительной борьбы.
Так сложились судьбы трёх «морских волков», поступивших на службу к Российскому государству во второй пол. XVIII века. Принимая решение о русской службе, они руководствовались разными мотивами, имели весьма отличающиеся послужные истории. Эти судьбы — яркие примеры того, как в сложнейший для России исторический период государство весьма прагматично относилось к подбору иностранных кадров для решения непростых задач, было способно найти достойное применение талантам каждого из них.
Рисунок в церковной книге фрегата Ламброса Качониса
В 1772 году Яну Ворвачу (как указано в императорском указе) был пожалован чин поручика. Весной 1774 года он командовал десантом в 130 ипсариотов, взявшим турецкую батарею в Хиосском проливе. После окончания русско-турецкой войны 1768–1774 годов Варвакис, как и многие его соотечественники, по призыву Екатерины II переселился в пределы Российской империи. Греческим иммигрантам даровались существенные льготы и гарантии. На 20 лет их освобождали от уплаты налогов. За счёт государственных средств велось строительство домов, больниц, церквей, магазинов, казарм, гимназий для переселенцев. Каждый из переселенцев получал единовременно по 12 рублей и продовольствие на год. Кроме того, российское правительство передавало грекам рыболовные заводы и предоставило им право вести торговлю на всей территории государства без каких-либо ограничений. Для поселения грекам выделялись земли у крепостей Керчь и Еникале, на территории будущего Ялтинского уезда, а затем возле Таганрога.
Российское правительство было крайне заинтересовано в услугах греков по развитию военно-морского флота на юге, налаживанию морской торговли. По всей видимости, Варвакис имел на сей счёт важные предложения, так как удостоился личной аудиенции у императрицы. Монарший приём для бывшего греческого корсара организовал Григорий Потёмкин, он же оказал очень большое влияние на дальнейшую судьбу Варвакиса в России. Светлейший князь предложил направить кипучую энергию грека на хозяйственное освоение Астраханской губернии, генерал-губернатором которой он стал в 1776 году.
Из рук императрицы Варвакис получил подтверждение офицерского патента, тысячу червонцев и право беспошлинной торговли в Астраханской губернии сроком на 10 лет. Правда, в первые годы своей жизни в Астрахани Варвакис выполнял преимущественно военно-дипломатические функции. Под началом своего боевого товарища Марко Войновича он участвовал в ответственной экспедиции по созданию русской фактории на южном берегу Каспия. Варвакис организовывал торговые рейсы до самой Персии, а затем начал арендовать на Каспии крупные рыболовные суда. В 1789 году за успехи в хозяйственном освоении Прикаспийского края теперь уже Иван Андреевич Варваци получил российское подданство, звание надворного советника и потомственное дворянство.
Торговля и рыбные промыслы на Каспии были весьма прибыльными занятиями и позволили Ивану Андреевичу быстро заработать миллионное состояние, заняться благотворительностью. В общей сложности он потратил на благотворительные и общественно полезные дела в России до 3,5 млн рублей и 1,4 млн рублей направил в пользу Греции. В Астрахани Варвакис участвовал в строительстве городского канала, названного в его честь Варвациевским. На его средства были возведены 75-метровая соборная колокольня, каменная больница на 50 человек и при ней Тихвинская церковь. В Таганроге он щедро жертвовал на строительство храма Александра Невского в Греческом Иерусалимском монастыре. В 1812 году грек направил средства в помощь русской армии, воюющей с Наполеоном. Заслуги Ивана Андреевича отметили орденом Святого князя Владимира IV степени и орденом Святой Анны второго класса.
В 1823 году Варвакис вернулся в Грецию, где до самой смерти (1825 год) боролся с османским владычеством. В современной Греции он весьма почитаемая историческая личность.
Вероятно, самым известным капером, перешедшим на русскую службу, был гражданин США Джон Пол Джонс. Правда, объективно он начал действовать в интересах Российского государства задолго до того, как Екатерина II возвела Джонса в звание контр-адмирала Российского флота. Разбойничая в интересах правительств США и Франции, Пол Джонс доставил немало хлопот английскому флоту именно в тот период, когда готовилось решение о присоединении Крыма к России. Великобритания пыталась противодействовать усилению России за счёт Турции, но была связана войной с американскими ополченцами и каперами.
Одна из наиболее успешных каперских флотилий под российским флагом была собрана в 1788 году стараниями грека Ламброса Кациониса (в России его звали Ламбро Качони). Этот уроженец греческой Левадии в 18-летнем возрасте волонтёром присоединился к русскому флоту в ходе Первой Архипелагской экспедиции. После переселения в Россию Качони поступил на службу в Греческий полк русской армии, дослужился до чина капитана, получил дворянское достоинство.
В начале Второй русско-турецкой войны военно-морские силы России на юге настолько сильно уступали османскому флоту по численности и оснащённости, что «под ружьё» поставили даже эскадру, построенную для путешествия Екатерины II по Днепру в Крым. Многие её суда наскоро вооружили и приспособили к действиям против неприятеля. Слабость Черноморского флота должны были компенсировать отряды вооружённых гражданских судов. Благо, что со времён Первой Архипелагской экспедиции на Черноморском побережье России осели тысячи греков, многие из которых были искусными мореходами и предлагали свои услуги российскому командованию на условиях каперства. Одним из них являлся Ламбро Качони.
В октябре 1787 года по распоряжению Григория Потёмкина на Чёрном море начали выдавать первые каперские патенты. Правда, здесь сказались особенности организации морского дела в России. Если в странах Европы обладатели каперских удостоверений самостоятельно оснащали и содержали корабли, набирали команды (в надежде заработать на военной добыче), то в России была велика роль государства. Российское государство выделяло для каперов вооружения и припасы, выплачивало жалованье, присваивало капитанам таких судов офицерские чины. Это обусловливалось тем, что отечественные судовладельцы оказывались не столь богатыми, кроме того, в России действовал запрет для частных лиц на владение пушками. В 1790 году на Черноморском флоте насчитывалось уже 37 каперских судов и 26 морских лодок. Это были преимущественно суда с греческими командирами и греческими экипажами.
В октябре 1787 года отряд Качони на лодках захватил недалеко от Гаджибея турецкое судно, позднее получившее название «Князь Потёмкин-Таврический». Вооружённый дюжиной пушек с командой в 60 человек «Князь Потёмкин» стал грозой турецкого торгового флота в Чёрном море. Каперы проявили себя во многих операциях против военных сил Турции, действуя как в составе регулярных эскадр, так и самостоятельно. Летом 1788 года во время морского сражения у Очакова в состав парусной эскадры Пола Джонса входили каперские суда «Потёмкин», «Святая Анна», «Богоматерь Турлени», «Маилет», «Пчела». 19 каперских судов осуществляли высадку десанта в 1789 году в районе порта Констанца.
Для отвлечения сил турецкого флота от Чёрного моря в 1788 году российское командование приступило к подготовке операции в Восточном Средиземноморье. Её планировалось осуществить силами Балтийского флота и каперских эскадр (поход кораблей Балтийского флота отменили из-за начавшейся русско-шведской войны). По решению Григория Потёмкина к тому времени уже майора Ламбро Качони направили в Триест с задачей формирования каперской флотилии для «действий оною против неприятельских судов под российским флагом». В Триесте грек на частные пожертвования и собственные средства купил, оснастил, укомплектовал командой трёхмачтовое судно «Минерва Северная». В феврале 1788 года его даже осмотрел, дав весьма лестную оценку, австрийский император Иосиф II.
28 февраля «Минерва Северная» приступила к крейсированию Греческого архипелага, в ходе которого из захваченных и присоединившихся судов начала формироваться каперская эскадра. К маю 1788 года она насчитывала 10 судов (около 500 моряков) и настолько усилилась, что смогла осуществить успешный штурм турецкой крепости на острове Кастель Россо. Этот остров стал одной из опорных баз каперов.
Турецкое командование было вынуждено направить на борьбу с российско-греческой флотилией отряд из 18 кораблей. Однако турецкая экспедиция закончилась безрезультатно, а Екатерина II оказалась настолько впечатлена успехами каперов, что повелела «привлечь сию флотилию в собственное свое служение… платить все издержки и содержание оной».
линкор Святой ВладимирЛинкор «Святой Владимир»
Осенью 1788 года Качони во главе своей эскадры вернулся в Триест, где за счёт добытых каперством средств и при финансовой поддержке купца Николая Жоржио занялся подготовкой нового похода. Российское командование, правда, помогло ему уладить конфликт с австрийскими властями (в конце 1788 года грек даже угодил в тюрьму), снабдило суда провизией.
В 1789–1790 годах эскадра Качони наряду с отрядом принятого на русскую службу мальтийца Гульельмо Лоренца наращивала удары по турецким силам в Средиземноморье. Хотя успехи Качони омрачались жалобами европейских послов на грабежи нейтральных судов, а также конфликтом со средиземноморским командованием русскими морскими силами. Этот конфликт был вызван стремлением командования, базировавшегося в сицилийских Сиракузах, ограничить самостоятельность Качони, придать «большую регулярность» устройству и действиям эскадры.
17–18 мая 1790 года в бою между островами Андрос и Эвбея флотилия грека потерпела тяжёлое поражение от превосходящих сил турок. Сам Качони получил ранение и чудом спасся. Однако, собрав уцелевшие корабли, он продолжил борьбу с турками. За боевые заслуги Ламбро Качони произвели в полковники и удостоили ордена Святого Георгия IV степени, он получил земельное владение в Крыму.
Знаки внимания российских властей не помешали полковнику весьма резко отреагировать на условия Ясского мирного договора 1790 года. Качони посчитал их предательством интересов Греции и отказался сложить оружие (о чём заявил в своём воззвании в мае 1792 года). Однако в отсутствие поддержки со стороны России греческие корсары оказались быстро разбиты. Сам Качони пытался восстановить силы для борьбы с турками на венецианских Ионических островах. В 1794 году греку позволили вернуться в Россию, а в сентябре 1795 года он удостоился второй аудиенции у императрицы. После восхождения на престол Павла I Качони предлагал свои услуги для борьбы с французами в Средиземноморье. Отойдя от военных дел, он занимался винокурением, сельским хозяйством и морской торговлей в Крыму. Жизнь Ламбро Качони трагически прервалась недалеко от Керчи в 1805 году. В Греции его имя и сегодня остаётся ярким символом национально-освободительной борьбы.
Так сложились судьбы трёх «морских волков», поступивших на службу к Российскому государству во второй пол. XVIII века. Принимая решение о русской службе, они руководствовались разными мотивами, имели весьма отличающиеся послужные истории. Эти судьбы — яркие примеры того, как в сложнейший для России исторический период государство весьма прагматично относилось к подбору иностранных кадров для решения непростых задач, было способно найти достойное применение талантам каждого из них.
Автор: Лев