Желтеющая Африка
В последние годы в свет вышло множество материалов, посвящённых присутствию Китая на Чёрном континенте. Действительно, китайская цивилизация неумолимо подгребает под себя богатые всевозможными ресурсами территории. Её экспансия всеобъемлющая – Африку наполнила самая разная продукция: вооружение, автомобили, продукты первой необходимости, электроника, строительные материалы и многое другое. Китайские компании и банки принимают участие в многочисленных проектах, направленных, в том числе, на развитие инфраструктуры, образования, здравоохранения, что создаёт разительное отличие от конкурентов с Запада, озабоченных исключительно добычей ресурсов.
Если в XX веке государства Западного мира вели противостояние с СССР, то в нашем веке они, прежде всего, ведут противостояние с Китаем, который планомерно отвоёвывает для себя «жизненное пространство» у «старых» игроков на африканском поле.
О приоритете африканского направления во внешней политике Китая хорошо говорит опубликованный в 2006 году документ «Политика КНР в отношении Африки», в котором излагается план сотрудничества с африканскими странами по ряду областей. Расписывается стратегия, которой должен следовать Китай в отношениях с африканцами. Журналисты на свой манер окрестили документ «Белой книгой» МИДа Китая. В документе 6 глав: «Положение и роль Африки», «Китайско-африканские отношения», «Африканская политика Китая», «Расширение всестороннего сотрудничества между Китаем и Африкой», «Форум китайско-африканского сотрудничества и его последующая деятельность», «Связи между КНР и африканскими региональными организациями». Исходя из документа, в основе китайской политики лежат следующие принципы: принцип дружбы и равноправия, взаимная выгода и совместное процветание, взаимная поддержка и тесное взаимодействие (в т.ч. в ООН и прочих международных организациях), а также сотрудничество в сфере науки, образования, здравоохранения, культуры.
Распространение китайского влияния охватывает весь континент. Но есть территории, где это влияние наиболее выражено – это страны Центральной, Южной и Восточной Африки, как и вообще земли к югу от Сахары (так называемая Чёрная Африка). Именно в этих трёх, расположенных главным образом южнее экватора, частях материка в полной мере раскрывается весь экспансионистский характер китайской деятельности в Африке. Напротив, Северо-западная часть Африки пока что контролируется преимущественно европейцами и американцами, однако и здесь соотношение сил медленно, но меняется в сторону усиления Пекина. Иная ситуация складывается в северной, арабо-мусульманской половине, где продолжающаяся с 2011 года социально-политическая турбулентность и чувствительные удары, которые были нанесены Китаю в Ливии (демонтаж Джамахирии) и Судане (отделение Южного Судана при сомнительных обстоятельствах), наличие множества внешних сил, ведущих «большую игру» не позволяют ему основательно закрепиться в Северной Африке.
В наше время деятельность западных держав на Чёрном континенте всё чаще называют неоколониализмом. Технология уничтожения суверенитета отдельно взятой страны и её порабощения, прекрасно описанная Джоном Перкинсом в книге «Исповедь экономического убийцы», получила здесь новый импульс. Прошло буквально 50 лет в того момента, как колониальные державы Старого света покинули свои колонии (во многом благодаря СССР и КНР, их поддержке социалистических устремлений африканцев),– как бывшие «белые господины» в лице ряда европейских государств, сохранившие сильные позиции в своих бывших колониях, а также США приступили к очередному этапу наступления Западной цивилизации на Чёрный континент.
Как оказалось, распад колониального мироустройства в 1960-х годах и провозглашение множеством африканских колоний своей независимости вовсе не покончили с эпохой эксплуатации африканских народов со стороны бывших метрополий, а также новых претендентов на ресурсы континента. Основанный на силовом принуждении и подразумевающий включение зависимых колониальных земель в политическую систему метрополии классический колониализм ныне уступил место неоколониализму. Неоколониализм представляет собой латентную форму эксплуатации, не основанной на прямом принуждении и лишении суверенитета. Это такая система отношений между неометрополией и страной-жертвой, при которой последней навязывается заведомо проигрышная, дискриминационная система экономических и политических отношений. Неоколониализм как современная форма экспансии развитых государств в страны Африки включает в себя такие приёмы как насаждение коррупции, подкуп местных элит, разжигание конфликтов, финансовая помощь на кабальных условиях, использование силовых методов под благовидными предлогами, использование гуманитарной помощи в качестве манипулятивного инструмента.
На просторах Африки неоколониализм прежде всего заинтересован в свободном и неподконтрольном со стороны местных властей доступе к природным ресурсам. В силу огромной коррумпированности местных режимов и крайне низкой стоимости труда в нищих странах да в условиях избытка демографических ресурсов Африка представляет особый интерес для иностранных компаний как поставщик дешёвого сырья, и притом самого разнообразного.
Помимо важности экономического компонента, в эпоху неоколониализма в Африке едва ли не большее значение имеет политическая составляющая. Контроль над политическим процессом в псевдосуверенных странах позволяет иностранным компаниям вести работу на льготных условиях, позволяет держать воинские контингенты в стратегических точках, тогда как страна - жертва попадает в тотальную зависимость.
Современная Франция представляет собой самый яркий пример неоколониальной державы. Проведя во второй половине XX века множество сомнительных военных операций на континенте, она вернулась к этой практике в 2012 году в Кот-д’Ивуаре. В этой стране на побережье Гвинейского залива экономическую жизнь контролируют около 600 французских предприятий. Эта страна является форпостом французского присутствия в Западной Африке, позволяя Франции воздействовать на весь регион. В 2011 году президент страны Л. Гбагбо, некогда пришедший к власти на французских штыках, вышел из повиновения. Французы в ответ провели военную операцию, тем более что в Кот-д’Ивуаре на регулярной основе присутствует Французский Иностранный легион. Гбагбо был свергнут, а на его место возведён оппозиционер и мятежник А. Уаттару.
Проходившая в 2013 году в Мали операция «Сервал», главную роль в которой сыграли ВС Франции, также вызывает подозрения относительно истинных её целей, потому как французский контингент до сих пор присутствует в Мали, а французский бизнес всегда имел в Мали обширные интересы. Кроме того, в 2012 году в ходе переворота прокитайский президент А. Туре был смещён, а его место занял А. Саного, обучавшийся в США. Пример Мали наводит на мысль о том, что Франция и США объединили усилия перед лицом Китая и это притом, что в отдельных странах идёт жёсткое соперничество между американскими и французскими компаниями.
Китай, в отличие от конкурентов с Запада, не использует силовые методы для продвижения своих интересов, и никогда ими не угрожал. Тем не менее китайскую активность можно трактовать именно как неоколониализм, в мягкой форме. Угроза экономического диктата со стороны Китая уже ощущается некоторыми африканскими политиками. К примеру, депутат парламента Замбии дал оценку китайскому и индийскому присутствию в своей богатой залежами цветных металлов стране: «Белые были плохими, индусы были ещё хуже, но хуже всех – китайцы».
Утверждение, что китайцы хуже всех, можно расценивать одновременно как верное и неверное. КНР, c одной стороны, одно из немногих государств, которое не только вывозит ресурсы с континента и поддерживает режимы местных «царьков», но хотя бы немного помогает нормализовать экономическую и социальную обстановку. С другой стороны, Китай известен как сверхпрагматик, и тот факт, что он буквально «подаёт на жизнь» африканцам, давая кредиты (пусть и под минимальные проценты) и займы, которые местные власти ему никогда не вернут, участвует в огромном количестве проектов, готов мириться с любыми издержками,– говорит лишь о том, что этот игрок смотрит дальше своих конкурентов, действует на перспективу, на далёкую перспективу, когда в итоге целые регионы (как Центральная и Южная Африка) окажутся в тотальной зависимости, а китайские дипломатические миссии в таких странах будут выполнять роль правительств. Честно говоря, уже сейчас в некоторых странах это имеет место.
Работа на перспективу даёт китайским компаниям весомое преимущество перед их западными конкурентами, стремящимися к быстрому извлечению прибыли. Континент с населением свыше миллиарда человек имеет малоосвоенный рынок сбыта, но в отдалённой перспективе он сможет принести огромные деньги Китаю, который гарантированно «застолбил» себе главенствующие позиции уже на рынках многих стран. Например, одним из перспективных направлений для китайских инвесторов являются вложения в предприятия лёгкой промышленности, и не только по причине крайне низкой стоимости труда (даже ниже чем в Китае), но и потому, что поставки из африканских стран не квотируются в Европе. Как некогда американские и европейские товары стали китайскими, там когда-нибудь и китайские товары станут африканскими. Даже в крайне богатой в ресурсном отношении Замбии зарегистрированы десятки китайских компаний по производству текстильных изделий.
Развивающийся континент является и огромным потенциальным рынком «высоких» технологий. Это интернет, спутниковая и мобильная связь, спутниковая телевидение, телевидение высокой чёткости, компьютерная техника, смартфоны и планшеты. Наступит момент, когда, удовлетворив свои первичные потребности, африканский народ перейдёт к современной потребительской культуре. Но в этой сфере, так же, как и в остальных, сказывается нежелание большинства игроков на африканском поле работать на отдалённую перспективу. Китай удерживает здесь лидерство, а его инвестиции всё чаще направляются в эту сферу. Так, компания «Huawei Technologies» в некоторых странах является чуть ли не монополистом в обеспечении этих стран мобильной связью, а компания ZTE вложила сотни миллионов долларов в модернизацию телефонных и телевизионных сетей. В этой области у Китая есть лишь один серьёзный конкурент – Индия.
Похожая ситуация складывается и на автомобильном рынке. Начиная с 2000-х годов, китайская автомобильная промышленность показала беспрецедентное развитие. В 2016 году в Китае было собрано свыше 25 миллионов автомобилей, что на 10 миллионов превысило потребности рынка США, и это притом, что автомобильные производители в КНР продолжают упорно наращивать свои производительные мощности в условиях постоянного снижения внутреннего спроса. Продукция китайского автопрома, уступая конкурентам в качестве, продаётся по демпинговым ценам. В 2012 году на экспорт ушёл миллион автомобилей (2016 год – 810 тысяч единиц). Достаточно скромные показатели в сравнении с признанными лидерами автостроения, но крайне низкая стоимость делает своё дело. Для африканского небогатого потребителя китайская техника и вовсе не имеет альтернатив. Вдобавок, автомобильные бренды из КНР активно инвестируют в национальные экономики континента.
Компании из КНР, где корпоративный сектор – понятие достаточно условное, смело вкладываются в проблемные страны, не считаясь с рисками и издержками, которые потенциально могут оказаться колоссальными. Китай как никакое другое государство способен на масштабные вложения в условиях большого риска. Пекин успешно реализует свои проекты на тех территориях, где он имеет максимум конкурентных преимуществ в виду нестабильной внутренней ситуации или антизападного характера местных режимов.
КНР в Африке повсеместно применяет принцип «сырьё в обмен на инфраструктуру». В 2000-х годах в Китае разработали новую стратегию сотрудничества с «третьим миром». Суть её в том, что КНР должна получить доступ к чужим ресурсам в обмен на оказание услуг. Под услугами понимается помощь в инфраструктурных, экономических и социальных проектах, или даже полная реализация их Китаем. Впервые опробованная на Анголе, стратегия получила название «ангольская формула», оказавшись очень успешной, и сейчас она лежит в основе китайско-африканских отношений.
Вообще, «ангольская формула» является частью концепции «мягкой силы». Она лежит в основе всей современной внешней политики КНР. Никаких военных интервенций, насильственного подчинения ей не предусмотрено. Китайские неоколонизаторы работают разумнее и дальновиднее своих западных оппонентов. Практика показывает, что такой подход к ведению дел даёт превосходный эффект в странах Африки, и особенно в её части к югу от Сахары.
Китай выделяется редкой деликатностью по отношению к внутренним процессам тех стран, где он развивает своё присутствие. Принципы сотрудничества озвучены в уже известной нам «Белой книге» МИДа КНР, официально именуемой «Политика КНР в отношении Африки». Согласно документу, главенствующий принцип в отношениях, своеобразный «политический знаменатель» – принцип «непризнания Тайваня», что означает отсутствие любого рода отношений с островом. Лишь 3 африканские страны предпочитают Тайвань Китаю: Буркина-Фасо, Сан-Томе и Принсипи, Свазиленд. Китай руководствуется принципом взаимного нейтралитета. Он не поднимает насущных для местных стран проблем, а в ответ те – не выражают свою солидарность с позицией Запада по вопросам Тайваня, Тибета, Синьцзян-Уйгурского автономного района и территориальным спорам Китая с соседями.
Китайские власти всячески демонстрируют свои мирные намерения по отношению к африканцам. Утверждение об общности судеб, обмен визитами на высоком уровне, взаимодействие в области образования, культуры, языка – перечень точек соприкосновения обширен. Но основным рычагом политического воздействия Китая на страны Африки выступает сфера международных отношений. Пекин всегда демонстрирует солидарность с африканскими странами в ООН, и такая солидарность взаимна. Большая работа ведётся Пекином и в Африканском Союзе. Сотрудничество Китая с ЮАР в рамках БРИКС также укрепляет его влияние на континенте. Для местных народов и элит, которые отчётливо помнят колониальный гнёт со стороны «белых господинов», такая открытость Китая представляется фантастической и безальтернативной, идя вразрез с генетической памятью чернокожего населения. Иной вопрос – насколько равноправно такое партнёрство между отсталыми территориями и гигантом?
Результат нейтрального отношения Пекина к внутриполитическим вопросам Африки и его содействие ей в международных делах ярчайшим образом проявляется на примере Зимбабве и Судана. Правящие режимы в этих странах по ряду причин подвергаются остракизму со стороны Западного мира и других зависимых от него стран. С того момента, как режимы Роберто Мугабе и Омара аль-Башира соответственно начали испытывать на себе давление со стороны своих основных партнёров, китайский капитал резко начал захватывать чужие позиции. Сегодня влияние Китая в этих странах всеобъемлющее.
Китайцы демонстрируют мастерство в построении бизнеса там, где европейцы и американцы это делать не желают. В китайском арсенале взятки, всяческие «подковёрные» бонусы правящим элитам, и лишь затем выгодные официальные экономические предложения и политическая поддержка. Китай в полной мере исповедует принцип "деньги не пахнут" и ради потенциальной выгоды готов сотрудничать с любыми режимами.
Китай обладает одним уникальным финансовым институтом, отлично себя зарекомендовавшим за период своего существования на просторах Африки. Речь идёт о государственно-политических банках (всего в КНР 4 вида банков: государственные коммерческие, акционерные коммерческие, городские и государственно-политические). Государственно-политических банков всего 3: Экспортно-импортный банк, Банк развития Китая и Аграрный банк развития (не занимается международными операциями, мы исключаем его). Данный вид банков был создан в 1994 году с целью поддержки политически значимых проектов, в которые вовлечено государство. Статус председателей этих банков находится на уровне членов правительства или председателя Центрального банка, а курирует их деятельность Государственный Совет. По мнению экспертов, за период с 1995 по 2012 год Эксимбанк и Банк развития Китая вложили в Африке порядка 50 млрд. долл., в основном в виде экспортных кредитов.
Китайско-африканский фонд развития (China-Africa Development Fund – CADF) действует под патронажем Банка развития Китая. В мае 2007 Госсовет КНР утвердил постановление о создании этого института. Основная задача фонда – стимулирование китайских компаний в Африке, хотя работа ведётся и по иным направлениям: сельское хозяйство, промышленность, телекоммуникации, инфраструктура, геологоразведка и добыча полезных ископаемых. С 2008 по 2014 год фонд инвестировал 2.4 млрд. долл. в 64 проекта на территории 30 стран Африки.
На рост престижа КНР работает и форум «Китай-Африка». За 17 лет его существования было проведено 6 заседаний в формате саммитов, с периодичностью раз в 3 года, поочерёдно то в Пекине, то в Африке. Основные направления и параметры экономической помощи Китая Африке находят отражение в решениях Форума, на заседаниях которого обнародуются программы сотрудничества, реализуемые в течение последующих трёх лет. Вновь обратимся к документу 2006 года «Политика КНР в отношении Африки». Пятая глава документа посвящена форуму «Китай-Африка», которому придаётся особое значение как механизму многостороннего диалога и сотрудничества, а также как основе для нового типа китайско–африканского партнёрства. Форум «Китай-Африка», или, как его чаще всего называют, Форум китайско-африканского сотрудничества, с точки зрения значимости для китайской внешней политики в регионе находится на первом месте.
Африканскую деятельность КНР в XXI веке иначе как «африканской лихорадкой» назвать, пожалуй, нельзя. Африка становится «чёрным Китаем», стремительно «желтея».
Если в XX веке государства Западного мира вели противостояние с СССР, то в нашем веке они, прежде всего, ведут противостояние с Китаем, который планомерно отвоёвывает для себя «жизненное пространство» у «старых» игроков на африканском поле.
О приоритете африканского направления во внешней политике Китая хорошо говорит опубликованный в 2006 году документ «Политика КНР в отношении Африки», в котором излагается план сотрудничества с африканскими странами по ряду областей. Расписывается стратегия, которой должен следовать Китай в отношениях с африканцами. Журналисты на свой манер окрестили документ «Белой книгой» МИДа Китая. В документе 6 глав: «Положение и роль Африки», «Китайско-африканские отношения», «Африканская политика Китая», «Расширение всестороннего сотрудничества между Китаем и Африкой», «Форум китайско-африканского сотрудничества и его последующая деятельность», «Связи между КНР и африканскими региональными организациями». Исходя из документа, в основе китайской политики лежат следующие принципы: принцип дружбы и равноправия, взаимная выгода и совместное процветание, взаимная поддержка и тесное взаимодействие (в т.ч. в ООН и прочих международных организациях), а также сотрудничество в сфере науки, образования, здравоохранения, культуры.
Распространение китайского влияния охватывает весь континент. Но есть территории, где это влияние наиболее выражено – это страны Центральной, Южной и Восточной Африки, как и вообще земли к югу от Сахары (так называемая Чёрная Африка). Именно в этих трёх, расположенных главным образом южнее экватора, частях материка в полной мере раскрывается весь экспансионистский характер китайской деятельности в Африке. Напротив, Северо-западная часть Африки пока что контролируется преимущественно европейцами и американцами, однако и здесь соотношение сил медленно, но меняется в сторону усиления Пекина. Иная ситуация складывается в северной, арабо-мусульманской половине, где продолжающаяся с 2011 года социально-политическая турбулентность и чувствительные удары, которые были нанесены Китаю в Ливии (демонтаж Джамахирии) и Судане (отделение Южного Судана при сомнительных обстоятельствах), наличие множества внешних сил, ведущих «большую игру» не позволяют ему основательно закрепиться в Северной Африке.
В наше время деятельность западных держав на Чёрном континенте всё чаще называют неоколониализмом. Технология уничтожения суверенитета отдельно взятой страны и её порабощения, прекрасно описанная Джоном Перкинсом в книге «Исповедь экономического убийцы», получила здесь новый импульс. Прошло буквально 50 лет в того момента, как колониальные державы Старого света покинули свои колонии (во многом благодаря СССР и КНР, их поддержке социалистических устремлений африканцев),– как бывшие «белые господины» в лице ряда европейских государств, сохранившие сильные позиции в своих бывших колониях, а также США приступили к очередному этапу наступления Западной цивилизации на Чёрный континент.
Как оказалось, распад колониального мироустройства в 1960-х годах и провозглашение множеством африканских колоний своей независимости вовсе не покончили с эпохой эксплуатации африканских народов со стороны бывших метрополий, а также новых претендентов на ресурсы континента. Основанный на силовом принуждении и подразумевающий включение зависимых колониальных земель в политическую систему метрополии классический колониализм ныне уступил место неоколониализму. Неоколониализм представляет собой латентную форму эксплуатации, не основанной на прямом принуждении и лишении суверенитета. Это такая система отношений между неометрополией и страной-жертвой, при которой последней навязывается заведомо проигрышная, дискриминационная система экономических и политических отношений. Неоколониализм как современная форма экспансии развитых государств в страны Африки включает в себя такие приёмы как насаждение коррупции, подкуп местных элит, разжигание конфликтов, финансовая помощь на кабальных условиях, использование силовых методов под благовидными предлогами, использование гуманитарной помощи в качестве манипулятивного инструмента.
На просторах Африки неоколониализм прежде всего заинтересован в свободном и неподконтрольном со стороны местных властей доступе к природным ресурсам. В силу огромной коррумпированности местных режимов и крайне низкой стоимости труда в нищих странах да в условиях избытка демографических ресурсов Африка представляет особый интерес для иностранных компаний как поставщик дешёвого сырья, и притом самого разнообразного.
Помимо важности экономического компонента, в эпоху неоколониализма в Африке едва ли не большее значение имеет политическая составляющая. Контроль над политическим процессом в псевдосуверенных странах позволяет иностранным компаниям вести работу на льготных условиях, позволяет держать воинские контингенты в стратегических точках, тогда как страна - жертва попадает в тотальную зависимость.
Современная Франция представляет собой самый яркий пример неоколониальной державы. Проведя во второй половине XX века множество сомнительных военных операций на континенте, она вернулась к этой практике в 2012 году в Кот-д’Ивуаре. В этой стране на побережье Гвинейского залива экономическую жизнь контролируют около 600 французских предприятий. Эта страна является форпостом французского присутствия в Западной Африке, позволяя Франции воздействовать на весь регион. В 2011 году президент страны Л. Гбагбо, некогда пришедший к власти на французских штыках, вышел из повиновения. Французы в ответ провели военную операцию, тем более что в Кот-д’Ивуаре на регулярной основе присутствует Французский Иностранный легион. Гбагбо был свергнут, а на его место возведён оппозиционер и мятежник А. Уаттару.
Проходившая в 2013 году в Мали операция «Сервал», главную роль в которой сыграли ВС Франции, также вызывает подозрения относительно истинных её целей, потому как французский контингент до сих пор присутствует в Мали, а французский бизнес всегда имел в Мали обширные интересы. Кроме того, в 2012 году в ходе переворота прокитайский президент А. Туре был смещён, а его место занял А. Саного, обучавшийся в США. Пример Мали наводит на мысль о том, что Франция и США объединили усилия перед лицом Китая и это притом, что в отдельных странах идёт жёсткое соперничество между американскими и французскими компаниями.
Китай, в отличие от конкурентов с Запада, не использует силовые методы для продвижения своих интересов, и никогда ими не угрожал. Тем не менее китайскую активность можно трактовать именно как неоколониализм, в мягкой форме. Угроза экономического диктата со стороны Китая уже ощущается некоторыми африканскими политиками. К примеру, депутат парламента Замбии дал оценку китайскому и индийскому присутствию в своей богатой залежами цветных металлов стране: «Белые были плохими, индусы были ещё хуже, но хуже всех – китайцы».
Утверждение, что китайцы хуже всех, можно расценивать одновременно как верное и неверное. КНР, c одной стороны, одно из немногих государств, которое не только вывозит ресурсы с континента и поддерживает режимы местных «царьков», но хотя бы немного помогает нормализовать экономическую и социальную обстановку. С другой стороны, Китай известен как сверхпрагматик, и тот факт, что он буквально «подаёт на жизнь» африканцам, давая кредиты (пусть и под минимальные проценты) и займы, которые местные власти ему никогда не вернут, участвует в огромном количестве проектов, готов мириться с любыми издержками,– говорит лишь о том, что этот игрок смотрит дальше своих конкурентов, действует на перспективу, на далёкую перспективу, когда в итоге целые регионы (как Центральная и Южная Африка) окажутся в тотальной зависимости, а китайские дипломатические миссии в таких странах будут выполнять роль правительств. Честно говоря, уже сейчас в некоторых странах это имеет место.
Работа на перспективу даёт китайским компаниям весомое преимущество перед их западными конкурентами, стремящимися к быстрому извлечению прибыли. Континент с населением свыше миллиарда человек имеет малоосвоенный рынок сбыта, но в отдалённой перспективе он сможет принести огромные деньги Китаю, который гарантированно «застолбил» себе главенствующие позиции уже на рынках многих стран. Например, одним из перспективных направлений для китайских инвесторов являются вложения в предприятия лёгкой промышленности, и не только по причине крайне низкой стоимости труда (даже ниже чем в Китае), но и потому, что поставки из африканских стран не квотируются в Европе. Как некогда американские и европейские товары стали китайскими, там когда-нибудь и китайские товары станут африканскими. Даже в крайне богатой в ресурсном отношении Замбии зарегистрированы десятки китайских компаний по производству текстильных изделий.
Развивающийся континент является и огромным потенциальным рынком «высоких» технологий. Это интернет, спутниковая и мобильная связь, спутниковая телевидение, телевидение высокой чёткости, компьютерная техника, смартфоны и планшеты. Наступит момент, когда, удовлетворив свои первичные потребности, африканский народ перейдёт к современной потребительской культуре. Но в этой сфере, так же, как и в остальных, сказывается нежелание большинства игроков на африканском поле работать на отдалённую перспективу. Китай удерживает здесь лидерство, а его инвестиции всё чаще направляются в эту сферу. Так, компания «Huawei Technologies» в некоторых странах является чуть ли не монополистом в обеспечении этих стран мобильной связью, а компания ZTE вложила сотни миллионов долларов в модернизацию телефонных и телевизионных сетей. В этой области у Китая есть лишь один серьёзный конкурент – Индия.
Похожая ситуация складывается и на автомобильном рынке. Начиная с 2000-х годов, китайская автомобильная промышленность показала беспрецедентное развитие. В 2016 году в Китае было собрано свыше 25 миллионов автомобилей, что на 10 миллионов превысило потребности рынка США, и это притом, что автомобильные производители в КНР продолжают упорно наращивать свои производительные мощности в условиях постоянного снижения внутреннего спроса. Продукция китайского автопрома, уступая конкурентам в качестве, продаётся по демпинговым ценам. В 2012 году на экспорт ушёл миллион автомобилей (2016 год – 810 тысяч единиц). Достаточно скромные показатели в сравнении с признанными лидерами автостроения, но крайне низкая стоимость делает своё дело. Для африканского небогатого потребителя китайская техника и вовсе не имеет альтернатив. Вдобавок, автомобильные бренды из КНР активно инвестируют в национальные экономики континента.
Компании из КНР, где корпоративный сектор – понятие достаточно условное, смело вкладываются в проблемные страны, не считаясь с рисками и издержками, которые потенциально могут оказаться колоссальными. Китай как никакое другое государство способен на масштабные вложения в условиях большого риска. Пекин успешно реализует свои проекты на тех территориях, где он имеет максимум конкурентных преимуществ в виду нестабильной внутренней ситуации или антизападного характера местных режимов.
КНР в Африке повсеместно применяет принцип «сырьё в обмен на инфраструктуру». В 2000-х годах в Китае разработали новую стратегию сотрудничества с «третьим миром». Суть её в том, что КНР должна получить доступ к чужим ресурсам в обмен на оказание услуг. Под услугами понимается помощь в инфраструктурных, экономических и социальных проектах, или даже полная реализация их Китаем. Впервые опробованная на Анголе, стратегия получила название «ангольская формула», оказавшись очень успешной, и сейчас она лежит в основе китайско-африканских отношений.
Вообще, «ангольская формула» является частью концепции «мягкой силы». Она лежит в основе всей современной внешней политики КНР. Никаких военных интервенций, насильственного подчинения ей не предусмотрено. Китайские неоколонизаторы работают разумнее и дальновиднее своих западных оппонентов. Практика показывает, что такой подход к ведению дел даёт превосходный эффект в странах Африки, и особенно в её части к югу от Сахары.
Китай выделяется редкой деликатностью по отношению к внутренним процессам тех стран, где он развивает своё присутствие. Принципы сотрудничества озвучены в уже известной нам «Белой книге» МИДа КНР, официально именуемой «Политика КНР в отношении Африки». Согласно документу, главенствующий принцип в отношениях, своеобразный «политический знаменатель» – принцип «непризнания Тайваня», что означает отсутствие любого рода отношений с островом. Лишь 3 африканские страны предпочитают Тайвань Китаю: Буркина-Фасо, Сан-Томе и Принсипи, Свазиленд. Китай руководствуется принципом взаимного нейтралитета. Он не поднимает насущных для местных стран проблем, а в ответ те – не выражают свою солидарность с позицией Запада по вопросам Тайваня, Тибета, Синьцзян-Уйгурского автономного района и территориальным спорам Китая с соседями.
Китайские власти всячески демонстрируют свои мирные намерения по отношению к африканцам. Утверждение об общности судеб, обмен визитами на высоком уровне, взаимодействие в области образования, культуры, языка – перечень точек соприкосновения обширен. Но основным рычагом политического воздействия Китая на страны Африки выступает сфера международных отношений. Пекин всегда демонстрирует солидарность с африканскими странами в ООН, и такая солидарность взаимна. Большая работа ведётся Пекином и в Африканском Союзе. Сотрудничество Китая с ЮАР в рамках БРИКС также укрепляет его влияние на континенте. Для местных народов и элит, которые отчётливо помнят колониальный гнёт со стороны «белых господинов», такая открытость Китая представляется фантастической и безальтернативной, идя вразрез с генетической памятью чернокожего населения. Иной вопрос – насколько равноправно такое партнёрство между отсталыми территориями и гигантом?
Результат нейтрального отношения Пекина к внутриполитическим вопросам Африки и его содействие ей в международных делах ярчайшим образом проявляется на примере Зимбабве и Судана. Правящие режимы в этих странах по ряду причин подвергаются остракизму со стороны Западного мира и других зависимых от него стран. С того момента, как режимы Роберто Мугабе и Омара аль-Башира соответственно начали испытывать на себе давление со стороны своих основных партнёров, китайский капитал резко начал захватывать чужие позиции. Сегодня влияние Китая в этих странах всеобъемлющее.
Китайцы демонстрируют мастерство в построении бизнеса там, где европейцы и американцы это делать не желают. В китайском арсенале взятки, всяческие «подковёрные» бонусы правящим элитам, и лишь затем выгодные официальные экономические предложения и политическая поддержка. Китай в полной мере исповедует принцип "деньги не пахнут" и ради потенциальной выгоды готов сотрудничать с любыми режимами.
Китай обладает одним уникальным финансовым институтом, отлично себя зарекомендовавшим за период своего существования на просторах Африки. Речь идёт о государственно-политических банках (всего в КНР 4 вида банков: государственные коммерческие, акционерные коммерческие, городские и государственно-политические). Государственно-политических банков всего 3: Экспортно-импортный банк, Банк развития Китая и Аграрный банк развития (не занимается международными операциями, мы исключаем его). Данный вид банков был создан в 1994 году с целью поддержки политически значимых проектов, в которые вовлечено государство. Статус председателей этих банков находится на уровне членов правительства или председателя Центрального банка, а курирует их деятельность Государственный Совет. По мнению экспертов, за период с 1995 по 2012 год Эксимбанк и Банк развития Китая вложили в Африке порядка 50 млрд. долл., в основном в виде экспортных кредитов.
Китайско-африканский фонд развития (China-Africa Development Fund – CADF) действует под патронажем Банка развития Китая. В мае 2007 Госсовет КНР утвердил постановление о создании этого института. Основная задача фонда – стимулирование китайских компаний в Африке, хотя работа ведётся и по иным направлениям: сельское хозяйство, промышленность, телекоммуникации, инфраструктура, геологоразведка и добыча полезных ископаемых. С 2008 по 2014 год фонд инвестировал 2.4 млрд. долл. в 64 проекта на территории 30 стран Африки.
На рост престижа КНР работает и форум «Китай-Африка». За 17 лет его существования было проведено 6 заседаний в формате саммитов, с периодичностью раз в 3 года, поочерёдно то в Пекине, то в Африке. Основные направления и параметры экономической помощи Китая Африке находят отражение в решениях Форума, на заседаниях которого обнародуются программы сотрудничества, реализуемые в течение последующих трёх лет. Вновь обратимся к документу 2006 года «Политика КНР в отношении Африки». Пятая глава документа посвящена форуму «Китай-Африка», которому придаётся особое значение как механизму многостороннего диалога и сотрудничества, а также как основе для нового типа китайско–африканского партнёрства. Форум «Китай-Африка», или, как его чаще всего называют, Форум китайско-африканского сотрудничества, с точки зрения значимости для китайской внешней политики в регионе находится на первом месте.
Африканскую деятельность КНР в XXI веке иначе как «африканской лихорадкой» назвать, пожалуй, нельзя. Африка становится «чёрным Китаем», стремительно «желтея».
Информация