Цезарь Куников: звезда и смерть легендарного командира. Часть 6. На последнем берегу
Бои на Малой Земле не стихали ни на минуту, плацдарм продолжал упорно расширяться, уязвляя гордыню вермахта и, заставляя их стягивать всё новые части. Сбросить десант в море немцы так и не смогли, поэтому с остервенением забрасывали морпехов снарядами и авиабомбами, а подходы к бухте засеивали магнитно-акустическими минами. Ещё одной головной болью немцев стали румынские союзники, не останови они которых уже в горах, румыны драпали бы до Бухареста. Однако и психологическое состояние самих немцев оставляло желать лучшего. Как показывали пленные, психологическая победа малоземельцев над противником была полной и обезоруживающей с самого начала. Посему желание хотя бы отрезать десант от Большой Земли вскоре казалось нацистам более реальным.
Краснофлотцы исследуют немецкую морскую мину в районе Мысхако
Задачи снабжения становились одними из первостепенных настолько, что командованием было принято решение о сооружении причалов на плацдарме, несмотря на интенсивность артиллерии немцев. В этой обстановке контр-адмирал Холостяков, как он сам писал позднее, был очень доволен, что майор Куников, пускай и без радости, но решительно принял должность старшего морского начальника на плацдарме.
Ночь на 12 февраля выдалась очень ветреной с ледяным дождём, типичная по-новороссийски февральская. Как обычно ночью Цезарь Куников ожидал плавсредства с Большой Земли, так как днём любое сообщение с Геленджиком исключалось вовсе. Руководить приёмом транспортов на пристани рыбзавода (точнее того, что от него осталось) он поручил замполиту Николаю Старшинову, сам же направился встречать катера в район Суджукской косы. На плацдарм приняли около 900 бойцов, а в госпиталь отправили около 300 раненых. Куников дважды выходил на берег в ту ночь. Уже после полуночи ожидали прибытия танков и тяжелого вооружения, в котором остро нуждались малоземельцы. Цезарь пошёл к берегу в третий раз. Его сопровождали краснофлотцы Леонид Хоботов и Дмитрий Гапонов.
Куников с бойцами шёл по дороге, расчищенной нашими сапёрами, через ранее установленное немцами минное поле. Беглый огонь, который систематически вели немцы по Суджукской косе, внезапно на мгновение активизировался. Несколько снарядов упали невдалеке от Цезаря и его товарищей, вызвав детонацию мин. Осколками мин сразу убило Хоботова. Куников получил тяжелейшее ранение в область позвоночника. Злая ирония судьбы уже калечила позвоночник легендарного командира, но на этот раз старуха с косой явилась за майором лично.
Замполит Николай Старшинов
Уже в предрассветных сумерках 12 февраля, как вспоминал Старшинов, к нему, задыхаясь от усталости, прибежал Дмитрий Гапонов со словами – «беда, майора тяжело ранило!» Куникова отнесли на КП. К тому времени «география» плацдарма значительно изменилась, поэтому путь от берега на КП или в любую другую точку разросшейся Малой Земли занимал время, а теперь дорога была каждая минута. Ведь рассвет для малоземельцев был отнюдь не спасительным, а для многих похоронным, так как ожидать прибытия транспорта для раненых не приходилось, а собственного госпиталя на момент 12 февраля на плацдарме не было.
Радиограмма с запросом выслать катер поступила к Холостякову уже после восхода солнца, ставя контр-адмирала перед нелёгким выбором – рискнуть катером и экипажем, а риск был велик, или же понадеяться на молоземельских военфельдшеров и силы майора и ждать заката. Однако Холостяков распорядился немедленно выслать катер. Это к вопросу насколько командование ценило Куникова.
Торпедные катера идут к Новороссийску, фото 1943 года
Перед отплытием Куников, по словам Старшинова, повторял, обращаясь к замполиту: «Коля… Глупо… Как невероятно глупо и нелепо всё получилось». К берегу раненого Цезаря несли краснофлотцы в сопровождении военфельдшера Марии Виноградовой. Той самой, с которой командир познакомился в далёком от Новороссийска поселке Болшево под Москвой в 1941 году.
Торпедный катер, посланный за Куниковым, сначала не мог прорваться к берегу из-за плотности огня противника. Мария Виноградова решила не ждать, пока транспорт пристанет к берегу, поэтому носилки с майором погрузили на резиновую лодку и, крепко придерживая её от опрокидывания из-за крепких зимних волн, вошли в студёную воду. Катер со второй попытки всё-таки прорвался на максимально близкое расстояние к суше. Краснофлотцы и военфельдшер подвели лодку к катеру, отталкиваемые непрерывным накатом, и, наконец, доставили Куникова на борт. К полудню Цезаря привезли в госпиталь.
Последовала срочная операция. Плацдарм неустанно радировал штабу с запросом о состоянии любимого командира, но штаб ничего ответить не мог – ободряющих вестей не было, врачи продолжали бороться за жизнь Куникова. Майор периодически терял сознание, но продолжал бить по физиономии старухи с косой на протяжении почти двух дней. Но силы Куникова неизбежно иссякали.
Холостяков писал: «На вторые сутки мне позвонил начмед Квасенко, и уже по тону первых его слов я понял, что Куникова не стало...» Цезарь Львович умер от ран 14 февраля 1943 года.
Похороны майора Цезаря Куникова прошли чрезвычайно необычно для военного времени в прифронтовом Геленджике. Более того, понимая масштаб траурной процессии, Холостяков обратился к командованию ПВО, чтобы ни один немецкий самолёт даже не смог прорваться в небо над городом.
Траур морской пехоты...
Трудно передать, какие чувства испытывали малоземельцы, узнав о гибели Куникова: боль, гнев, желание мстить… Однако, многие десантники, лично знавшие Цезаря, отчаянно просили прислать за ними катер, чтобы они могли лично отдать последний долг памяти своему командиру. И желанием хоть один день побыть вдалеке от войны здесь и не пахло. Потому как любая транспортировка с плацдарма или на плацдарм – почти что отдельная операция, не менее, а может и более опасная, нежели нахождение на Малой Земле. Тысяча один способ погибнуть предоставляла морская дорога Новороссийск-Геленджик: налёты вражеской авиации, артиллерийские обстрелы, атаки торпедных катеров противника, щедро напичканные минами воды Чёрного моря, в конце концов, вас могли расстрелять прямо на берегу или вы могли банально наскочить на скалы в кромешной ночной тьме. Но катер опять-таки был выслан.
Похороны Цезаря Львовича Куникова
На траурную процессию вышли почти все жители прифронтового Геленджика, бойцы и командиры НВМБ и прибывшие с плацдарма бойцы-малоземельцы – тысячи человек. Старшинов вспоминал, как приметил офицера штаба у гроба Куникова. Офицер нёс маленькую подушечку, на которой лежала одна-единственная медаль, которую когда-либо майор держал в руке. Это была сугубо мирная медаль «За трудовое отличие». Её Цезарь успел получить ещё до войны за новаторское внедрение на производстве родного завода победитового сплава, что улучшило производительность труда. Впрочем, для такого «человека действия», как Куников, это вряд ли имело значение – особенно в пылу боёв, хотя стоит отметить, что представлялся к высоким наградам Цезарь неоднократно.
Позже это невнимание, конечно, с лихвой было исправлено. Куникову присвоили звание Героя Советского Союза, а также посмертно наградили орденами Красного Знамени, Александра Невского и орденом Ленина. Но именно за этот факт в залихватской погоне по шельмованию Великой Отечественной псевдоисторики схватятся в 90-е годы, но об этом отдельно.
После похорон командование решило не придавать широкой огласке гибель того, кто стал уже символом, легендой. Куникова похоронили в Геленджике, но в 1946 году перезахоронили его тело в освобождённом и отстраиваемом заново Новороссийске на Площади Героев в центре города под величественным гранитным обелиском работы Валентина Сильвиевича Данини (главного архитектора Новороссийска).
Куниковцы после вручения государственных наград в мае 1943 года
В конце марта 1943 года почти весь штурмовой куниковский отряд морской пехоты был снят с плацдарма и переброшен в Геленджик. По факту, так закончилась эпопея того самого первого отряда Цезаря Львовича Куникова, который он лично готовил как прообраз спецназа. Жизнь командира оборвалась, и началась жизнь памяти и легенд о нём.
В последней части цикла о Цезаре Куникове предлагаю взглянуть на эту самую жизнь куниковской легенды и совершить виртуальную экскурсию по памятным местам города, связанным с именем Куникова, ведь именно за него майор и сложил голову.
Краснофлотцы исследуют немецкую морскую мину в районе Мысхако
Задачи снабжения становились одними из первостепенных настолько, что командованием было принято решение о сооружении причалов на плацдарме, несмотря на интенсивность артиллерии немцев. В этой обстановке контр-адмирал Холостяков, как он сам писал позднее, был очень доволен, что майор Куников, пускай и без радости, но решительно принял должность старшего морского начальника на плацдарме.
Ночь на 12 февраля выдалась очень ветреной с ледяным дождём, типичная по-новороссийски февральская. Как обычно ночью Цезарь Куников ожидал плавсредства с Большой Земли, так как днём любое сообщение с Геленджиком исключалось вовсе. Руководить приёмом транспортов на пристани рыбзавода (точнее того, что от него осталось) он поручил замполиту Николаю Старшинову, сам же направился встречать катера в район Суджукской косы. На плацдарм приняли около 900 бойцов, а в госпиталь отправили около 300 раненых. Куников дважды выходил на берег в ту ночь. Уже после полуночи ожидали прибытия танков и тяжелого вооружения, в котором остро нуждались малоземельцы. Цезарь пошёл к берегу в третий раз. Его сопровождали краснофлотцы Леонид Хоботов и Дмитрий Гапонов.
Куников с бойцами шёл по дороге, расчищенной нашими сапёрами, через ранее установленное немцами минное поле. Беглый огонь, который систематически вели немцы по Суджукской косе, внезапно на мгновение активизировался. Несколько снарядов упали невдалеке от Цезаря и его товарищей, вызвав детонацию мин. Осколками мин сразу убило Хоботова. Куников получил тяжелейшее ранение в область позвоночника. Злая ирония судьбы уже калечила позвоночник легендарного командира, но на этот раз старуха с косой явилась за майором лично.
Замполит Николай Старшинов
Уже в предрассветных сумерках 12 февраля, как вспоминал Старшинов, к нему, задыхаясь от усталости, прибежал Дмитрий Гапонов со словами – «беда, майора тяжело ранило!» Куникова отнесли на КП. К тому времени «география» плацдарма значительно изменилась, поэтому путь от берега на КП или в любую другую точку разросшейся Малой Земли занимал время, а теперь дорога была каждая минута. Ведь рассвет для малоземельцев был отнюдь не спасительным, а для многих похоронным, так как ожидать прибытия транспорта для раненых не приходилось, а собственного госпиталя на момент 12 февраля на плацдарме не было.
Радиограмма с запросом выслать катер поступила к Холостякову уже после восхода солнца, ставя контр-адмирала перед нелёгким выбором – рискнуть катером и экипажем, а риск был велик, или же понадеяться на молоземельских военфельдшеров и силы майора и ждать заката. Однако Холостяков распорядился немедленно выслать катер. Это к вопросу насколько командование ценило Куникова.
Торпедные катера идут к Новороссийску, фото 1943 года
Перед отплытием Куников, по словам Старшинова, повторял, обращаясь к замполиту: «Коля… Глупо… Как невероятно глупо и нелепо всё получилось». К берегу раненого Цезаря несли краснофлотцы в сопровождении военфельдшера Марии Виноградовой. Той самой, с которой командир познакомился в далёком от Новороссийска поселке Болшево под Москвой в 1941 году.
Торпедный катер, посланный за Куниковым, сначала не мог прорваться к берегу из-за плотности огня противника. Мария Виноградова решила не ждать, пока транспорт пристанет к берегу, поэтому носилки с майором погрузили на резиновую лодку и, крепко придерживая её от опрокидывания из-за крепких зимних волн, вошли в студёную воду. Катер со второй попытки всё-таки прорвался на максимально близкое расстояние к суше. Краснофлотцы и военфельдшер подвели лодку к катеру, отталкиваемые непрерывным накатом, и, наконец, доставили Куникова на борт. К полудню Цезаря привезли в госпиталь.
Последовала срочная операция. Плацдарм неустанно радировал штабу с запросом о состоянии любимого командира, но штаб ничего ответить не мог – ободряющих вестей не было, врачи продолжали бороться за жизнь Куникова. Майор периодически терял сознание, но продолжал бить по физиономии старухи с косой на протяжении почти двух дней. Но силы Куникова неизбежно иссякали.
Холостяков писал: «На вторые сутки мне позвонил начмед Квасенко, и уже по тону первых его слов я понял, что Куникова не стало...» Цезарь Львович умер от ран 14 февраля 1943 года.
Похороны майора Цезаря Куникова прошли чрезвычайно необычно для военного времени в прифронтовом Геленджике. Более того, понимая масштаб траурной процессии, Холостяков обратился к командованию ПВО, чтобы ни один немецкий самолёт даже не смог прорваться в небо над городом.
Траур морской пехоты...
Трудно передать, какие чувства испытывали малоземельцы, узнав о гибели Куникова: боль, гнев, желание мстить… Однако, многие десантники, лично знавшие Цезаря, отчаянно просили прислать за ними катер, чтобы они могли лично отдать последний долг памяти своему командиру. И желанием хоть один день побыть вдалеке от войны здесь и не пахло. Потому как любая транспортировка с плацдарма или на плацдарм – почти что отдельная операция, не менее, а может и более опасная, нежели нахождение на Малой Земле. Тысяча один способ погибнуть предоставляла морская дорога Новороссийск-Геленджик: налёты вражеской авиации, артиллерийские обстрелы, атаки торпедных катеров противника, щедро напичканные минами воды Чёрного моря, в конце концов, вас могли расстрелять прямо на берегу или вы могли банально наскочить на скалы в кромешной ночной тьме. Но катер опять-таки был выслан.
Похороны Цезаря Львовича Куникова
На траурную процессию вышли почти все жители прифронтового Геленджика, бойцы и командиры НВМБ и прибывшие с плацдарма бойцы-малоземельцы – тысячи человек. Старшинов вспоминал, как приметил офицера штаба у гроба Куникова. Офицер нёс маленькую подушечку, на которой лежала одна-единственная медаль, которую когда-либо майор держал в руке. Это была сугубо мирная медаль «За трудовое отличие». Её Цезарь успел получить ещё до войны за новаторское внедрение на производстве родного завода победитового сплава, что улучшило производительность труда. Впрочем, для такого «человека действия», как Куников, это вряд ли имело значение – особенно в пылу боёв, хотя стоит отметить, что представлялся к высоким наградам Цезарь неоднократно.
Позже это невнимание, конечно, с лихвой было исправлено. Куникову присвоили звание Героя Советского Союза, а также посмертно наградили орденами Красного Знамени, Александра Невского и орденом Ленина. Но именно за этот факт в залихватской погоне по шельмованию Великой Отечественной псевдоисторики схватятся в 90-е годы, но об этом отдельно.
После похорон командование решило не придавать широкой огласке гибель того, кто стал уже символом, легендой. Куникова похоронили в Геленджике, но в 1946 году перезахоронили его тело в освобождённом и отстраиваемом заново Новороссийске на Площади Героев в центре города под величественным гранитным обелиском работы Валентина Сильвиевича Данини (главного архитектора Новороссийска).
Куниковцы после вручения государственных наград в мае 1943 года
В конце марта 1943 года почти весь штурмовой куниковский отряд морской пехоты был снят с плацдарма и переброшен в Геленджик. По факту, так закончилась эпопея того самого первого отряда Цезаря Львовича Куникова, который он лично готовил как прообраз спецназа. Жизнь командира оборвалась, и началась жизнь памяти и легенд о нём.
В последней части цикла о Цезаре Куникове предлагаю взглянуть на эту самую жизнь куниковской легенды и совершить виртуальную экскурсию по памятным местам города, связанным с именем Куникова, ведь именно за него майор и сложил голову.
Информация