«Михаэль». Мартовское наступление кайзеровской армии 1918 г. во Франции. Часть 6
27 марта было последним днем наступления германцев на фронте Аррас – Альбер - на котором в соответствии с первоначальным планированием должен был наноситься главный удар с целью разгрома англичан.
Наступление между Скарпой и Соммой замерло. В дальнейшем здесь еще велись бои, особенно яростные на реке Анкр, где английская 3-я армия, усиленная австралийскими дивизиями, тщетно старалась вернуть Альбер. Но это были бои местного значения.
Южнее Соммы левый фланг 2-й армии и 18-я армия продолжали наступление и 27 марта добились серьезного успеха, взяв Мондидье. Этот момент стал для союзников критическим. В районе Мондидье не было резервов - и здесь вновь образовался прорыв, закрытый лишь на следующий день.
После взятия Мондидье у германцев образовался (вдоль течения р. Авр) значительный выступ - в целях спрямления которого в последующие дни велось наступление в направлении на Амьен.
Центр тяжести боевых действий с 28 марта переместился в район между Соммой и Аврой - где уже с заметно ослабевшим темпом наступали левый фланг 2-й и правый фланг 18-й армий. В ходе тяжелых боев германцам удалось к 30 марту оттеснить союзников в районе Морелль. С напряжением последних сил германцы начали наступление в юго-западном направлении, но вскоре были остановлены французами.
Наступление замирало южнее Соммы. Здесь вдоль течения р. Авр германцы остановились лишь в 15-ти км от находящегося под обстрелом их артиллерии важного стратегического пункта - Амьена. Захват Амьена имел стратегическое значение - и германское командование сделало еще одну, последнюю, попытку им овладеть.
После трех дней относительного затишья 4 апреля оно нанесло удар между Соммой и Аврой - в бой были введены последние резервы, сосредоточенные за фронтом «Михаэля» (в общей сложности в операции было задействовано 92 дивизии). Германцам удалось оттеснить союзников на несколько километров, но продвижение было окончательно остановлено.
Стратегическая цель - Амьен – так и осталась целью, и это означало спасение союзников.
«Михаэль» завершился. Общие потери союзников в этой операции достигли 212000, а германцев - 240000 человек.
Ф. Фош хотел немедленно перейти в контрнаступление - чтобы как можно дальше отбросить германцев от Амьена. В районе последнего он даже успел сосредоточить 5-ю и 10-ю армии. Но, начав 9 апреля наступление на фронте западнее Лилля, германцы сорвали этот замысел.
Тактический успех германцев был значительным. Они продвинулись к Амьену и Парижу на 60 - 80 км, овладев площадью почти 3,5 тыс. кв. км. Были захвачены 90000 пленных и 1300 орудий, а 10 английских дивизий исчезли с ТВД, появившись на нем лишь осенью. О том, насколько велик был людской урон англичан, доказывает факт призыва нескольких десятков тысяч рабочих, занятых на актуальном производстве - в каменно-угольных шахтах и на военных заводах.
Схема 3. Наступление и его итоги
Велико было и морально-политическое значение операции. Германская армия продемонстрировала огромную наступательную силу, способную к сокрушительным ударам. Д. Хейг так охарактеризовал положение союзников после мартовского наступления германцев: «хотя наступление противника и не достигло прорыва фронта союзников, тем не менее, оно вынудило их использовать все свои резервы и приблизило германцев к важному стратегическому пункту Амьену... В этих условиях возобновление германского наступления должно было быть встречено союзниками с величайшей тревогой».
Но как ни велики были успехи германцев, операция не принесла ожидавшихся решительных результатов. Скорее наоборот: тактические успехи, рассматриваемые под стратегическим углом, имели для германцев скорее отрицательные последствия. Их фронт увеличился на 200 км и вершиной треугольника глубоко вдавался в расположение противника. Правда, в этом заключалась и угроза для англичан - особенно в случае успеха германского наступления во Фландрии. Но, при отсутствии резервов, достаточных для прочного обеспечения новой линии фронта, такая ситуация была нежелательна.
Произошло то, от чего пытался предостеречь Г. Ветцель в своих соображениях от 9 ноября 1917 года: мешкообразное расширение фронта и не более того. Стратегическая цель операции - нанесение решительного поражения англичанам - достигнута не была.
Второй раз на Французском фронте Первой мировой внушительный тактический успех германцев не достигал решительной стратегической цели: первый раз это случилось в сентябре 1914 г. на Марне, а теперь в марте 1918 г. в Пикардии.
Хотя оба сражения проходили в различных условиях, но подробно обсуждались в свете сложной проблемы – соотношения тактики и стратегии в военных операциях. В то время считалось, что классическими формами военного искусства являлись решительные маневры и сокрушительные удары Наполеона. Германская военная школа воспитала себя на этих образцах - более того, на деле (Седан) и в теории («Канны» А. Шлиффена) ими прониклась, создав шлиффеновскую стратегию сокрушения.
С этой доктриной германская армия в 1914 г. выступила на войну и проводила свои первые стратегические операции - как на востоке, так и на западе.
Но жизнь внесла свои коррективы. Битвы армий превратились в битвы народов. Линия фронта превратилась в сплошную неповоротливую стену, а маневр - в лобовой напор вооруженных масс в обстановке позиционной войны (классические формы которой появились как раз на Французском фронте).
Маневренная война в 1914 г. уже несла в себе зародыш войны позиционной – стремясь к непрерывности сплошного фронта. И когда во вросшей в землю «стене» возникала брешь, она закрывалась подоспевшими резервами. Стена иногда пятилась, но вскоре вновь зарывалась в землю.
Сражения приняли тот нерешительный, затяжной характер лобовых ударов, которые А. фон Шлиффен окрестил «ординарными сражениями». Военное искусство как будто вновь угодило в шоры линейной стратегии, лишившись свободы маневра, на реализации которой германские войска воспитывались со времен Г. фон Мольтке.
Стратегия сокрушения А. фон Шлиффена встретила в мировую войну своего антипода в лице стратегии измора (Сокрушение и измор). И верному последователю первой, несомненно одаренному полководцу, Э. фон Людендорфу пришлось очень трудно.
Г. фон Мольтке утверждал: «Нельзя составлять план развертывания войск, если отсутствует ясный оперативный план» - т. е. план операции предопределяет план развертывания. А сосредоточение основных сил на главном направлении - старая истина военного искусства. Вряд ли Э. фон Людендорф забыл об этих элементарных требованиях военного искусства и, тем не менее, при сосредоточении сил в преддверии операции «Михаэль» они были им нарушены.
Решение полностью разгромить англичан требовало наступления, прежде всего, между Скарпой и Соммой. Но позиции противника в тактическом отношении были наиболее доступны на С.-Кантенском направлении. И для того, чтобы обеспечить безусловный тактический успех прорыва, Э. фон Людендорф ввел здесь сильную 18-ю армию и дал левому флангу 2-й армии направление наступления также южнее течения Соммы – на запад от Перрона. Т. о., половина всех сил была свернута с главного направления – что в значительной мере обусловило развитие операции именно южнее Соммы. В итоге – а) развертывание предопределило план операции, и б) для наступления на главном направлении была выделена лишь половина имевшихся сил.
Сказалось влияние на стратегию тактических условий позиционной войны – они вынуждали к развертыванию своих сил не там, где это нужно в соответствии со стратегическими целями операции, а там, где это возможно по тактическим условиям прорыва укрепленной позиции.
Э. фон Людендорф считал такое сосредоточение необходимым лишь для обеспечения тактического успеха прорыва вражеского фронта. Но достигнутые на южном участке тактические успехи настолько его увлекли, что 23-го, а затем 26-го марта центр тяжести операции был смещен к юго-западу. В результате – оперативный план был изменен, хотя в данном случае условия позиционной войны не играли роли фактора, вынуждающего к этой трансформации.
Э. фон Людендорфу в этот момент оказалось не под силу побороть тяжелую энерцию позиционной войны, проявив гибкость оперативного мышления для реализации первоначального замысла - разгромить англичан, охватывая их в северо-западном направлении.
Разумеется, в изменении оперативного плана нет какого-либо, с точки зрения военного искусства, преступления. «Только глупец может полагать, что является возможным проводить операции с начала до конца согласно заранее принятого, в деталях разработанного и полностью выдержанного плана» - говорил Г. фон Мольтке. Весь вопрос - в необходимости и целесообразности изменения планирования.
Если разбитая германцами английская 5-я армия отступала на Амьен, а район к северу от Уазы занимал новый свежий противник - французы, то, казалось, следовало, оставив против последних заслон, все свободные силы бросить вдоль течения р. Соммы и севернее – и, наступая в северо-западном направлении, добить живую силу англичан, как это и предусматривал первоначальный замысел.
Справилась бы одна 17-я армия с этой задачей? Конечно нет. 17-я армия наступала менее успешно, чем ее южные соседи. На ее правом фланге оставался укрепленный район Арраса, а противостоявшая ей английская 3-я армия была сравнительно мало потрепана, к тому же получив резервы. После почти полного уничтожения английской 5-й армии удар должен был развиваться против висевшего в воздухе правого фланга 3-й армии - и для решения этой задачи следовало задействовать всю германскую 2-ю армию. Во взаимосвязи с ударом 6-й армии в направлении Ленс - Аррас, такое развитие «Михаэля» могло привести к решительной и уничтожающей победе над англичанами - в шлиффеновском понимании этого термина.
Но это не было сделано – и вновь из соображений тактического характера. Э. фон Людендорф полагал, что наиболее крупный тактический успех в ходе операции - на фронте 18-й армии - не должен остаться неиспользованным. Если бы дальнейшее направление наступления 18-й армии совпадало с направлением добивания разбитых англичан, это был бы идеальный вариант. Но район между Уазой и Соммой заняли свежие французские резервы, а разбитые англичане стянулись к Амьену. И для достижения стратегической цели часть 2-й и 18-я армия фактически били в пустое место, т. к. стратегического объекта их наступления (3-й и 5-й армий) с 25 марта здесь уже не было. Напротив, начали сосредотачиваться английская 4-я армия и французы – то есть та свежая сила, которую нужно было сдержать до осуществления главной задачи - полного уничтожения английских 3-й и 5-й армий.
Тактический успех рассматривался лишь с точки зрения пространства, но не уничтожения живой силы противника.
В тот момент, когда германские армии достигали Соммы, когда после трех с половиной лет тяжелой позиционной войны прорыв укрепленной полосы наконец удался в широких масштабах, косные формы позиционной войны продолжали влиять на умы одних из самых передовых военных деятелей мировой войны.
Немощная стратегия Э. фон Людендорфа в мартовском наступлении 1918 г. в отношении развертывания сил определялась условиями позиционной войны, а в отношении проведения операции она стала следствием влияния позиционных форм борьбы, к преодолению которых германское командование оказалось неспособным. «Позиционное бытие» войны определило его оперативное сознание.
Особенно это очевидно, если рассматривать мартовское наступление не как отдельную операцию, а как центральную операцию Большого наступления 1918 г. на всем французском ТВД.
Когда в начале 1918 г. военно-политическая обстановка позволила и вынудила германцев попытаться добиться военного решения на западе - казалось, что для этой судьбоносной операции будет задействован последний боец, и сокрушительный удар по союзникам нанесет вся совокупность германских вооруженных сил.
И что же?
До 50 пехотных дивизий, т. - е. пятая часть всей армии были оставлены на востоке. Уж одно это перечеркивало представление о наступлении во Франции как «о решительном». Конечно, Украина была нужна германцам, существовали и опасения, что возродится Восточный фронт. Но слишком крупная группировка пехоты и вся конница оставались на востоке – это стало важнейшим стратегическим фактором, повлиявшим на судьбу «Михаэля». В таких ситуациях чем-то жертвуют, принося второстепенные вопросы в жертву ключевым.
Во Франции на 700-км фронте решительное наступление проводилось лишь на 80-км участке и силами 62 дивизий - т.-е. на 11% протяжения фронта 32% имевшихся на Западном фронте сил. Остальные две трети дивизий остались сидеть в окопах, наблюдая как «горстка» их товарищей пытается решить судьбу войны. Конечно, трудность прорыва эшелонированной укрепленной полосы, необходимость сосредоточения огромного количества артиллерии и технических средств, недостаточное боевое обеспечение операции - эти причины затрудняли прорыв на более широком фронте и одновременное наступление на нескольких участках. Но в том-то и дело, что трудность наступления в условиях позиционной войны заключалась не в проблеме тактического прорыва фронта, а в оперативно-стратегическом развитии достигнутого прорыва. Ведь для того, чтобы последнее удалось, необходимо держать резервы противника скованными на всем фронте - не позволяя им сосредоточиваться к угрожаемым пунктам и рано или поздно останавливать дальнейшее продвижение прорвавшегося. Ведь именно так двумя годами ранее поступил А. А. Брусилов при прорыве австро-германского фронта. И если бы одновременный удар 4-х армий Юго-Западного фронта был поддержан стратегическими резервами Ставки, а другие фронты Русского фронта и союзники по Антанте синхронизировали с ним свои действия, кампания 1916 года на Восточном фронте могла оказать непосредственное влияние на исход мировой войны.
Как бы то ни было – брусиловский опыт был перед глазами Э. фон Людендорфа. Но германцы поступили с точностью наоборот - они наступали вначале в Пикардии, потом во Фландрии, а затем в Шампани - и каждый раз через значительные промежутки времени. В итоге - союзники без проблем могли каждый раз сосредотачивать свои резервы к угрожаемым участкам и останавливать продвижение германцев. Ведь очевидно, что каковы бы ни были условия позиционной войны, «решительное» наступление на ограниченном участке фронта и лишь одной третью своих сил неизбежно приведет к неудаче.
Решение этого стратегического вопроса оказалось не под силу германскому командованию. И «В 1918 году Людендорф проводил лишь отдельные частные атаки - но нигде он их не соединил в общее грандиозное наступление всей массой своих вооруженных сил». А ведь текущий исторический момент для немцев был таков, что все что у них имелось под ружьем - должно было встать из окопов и ринуться в бой. В бой, не знавший другого исхода, кроме полной победы или полного поражения.
Но случилось то что случилось – и кампания 1918 года закончилась с известным нам финалом.
4. Германские пехотинцы перед атакой. 1918 г.
Наступление между Скарпой и Соммой замерло. В дальнейшем здесь еще велись бои, особенно яростные на реке Анкр, где английская 3-я армия, усиленная австралийскими дивизиями, тщетно старалась вернуть Альбер. Но это были бои местного значения.
Южнее Соммы левый фланг 2-й армии и 18-я армия продолжали наступление и 27 марта добились серьезного успеха, взяв Мондидье. Этот момент стал для союзников критическим. В районе Мондидье не было резервов - и здесь вновь образовался прорыв, закрытый лишь на следующий день.
После взятия Мондидье у германцев образовался (вдоль течения р. Авр) значительный выступ - в целях спрямления которого в последующие дни велось наступление в направлении на Амьен.
Центр тяжести боевых действий с 28 марта переместился в район между Соммой и Аврой - где уже с заметно ослабевшим темпом наступали левый фланг 2-й и правый фланг 18-й армий. В ходе тяжелых боев германцам удалось к 30 марту оттеснить союзников в районе Морелль. С напряжением последних сил германцы начали наступление в юго-западном направлении, но вскоре были остановлены французами.
Наступление замирало южнее Соммы. Здесь вдоль течения р. Авр германцы остановились лишь в 15-ти км от находящегося под обстрелом их артиллерии важного стратегического пункта - Амьена. Захват Амьена имел стратегическое значение - и германское командование сделало еще одну, последнюю, попытку им овладеть.
После трех дней относительного затишья 4 апреля оно нанесло удар между Соммой и Аврой - в бой были введены последние резервы, сосредоточенные за фронтом «Михаэля» (в общей сложности в операции было задействовано 92 дивизии). Германцам удалось оттеснить союзников на несколько километров, но продвижение было окончательно остановлено.
Стратегическая цель - Амьен – так и осталась целью, и это означало спасение союзников.
«Михаэль» завершился. Общие потери союзников в этой операции достигли 212000, а германцев - 240000 человек.
Ф. Фош хотел немедленно перейти в контрнаступление - чтобы как можно дальше отбросить германцев от Амьена. В районе последнего он даже успел сосредоточить 5-ю и 10-ю армии. Но, начав 9 апреля наступление на фронте западнее Лилля, германцы сорвали этот замысел.
Тактический успех германцев был значительным. Они продвинулись к Амьену и Парижу на 60 - 80 км, овладев площадью почти 3,5 тыс. кв. км. Были захвачены 90000 пленных и 1300 орудий, а 10 английских дивизий исчезли с ТВД, появившись на нем лишь осенью. О том, насколько велик был людской урон англичан, доказывает факт призыва нескольких десятков тысяч рабочих, занятых на актуальном производстве - в каменно-угольных шахтах и на военных заводах.
Схема 3. Наступление и его итоги
Велико было и морально-политическое значение операции. Германская армия продемонстрировала огромную наступательную силу, способную к сокрушительным ударам. Д. Хейг так охарактеризовал положение союзников после мартовского наступления германцев: «хотя наступление противника и не достигло прорыва фронта союзников, тем не менее, оно вынудило их использовать все свои резервы и приблизило германцев к важному стратегическому пункту Амьену... В этих условиях возобновление германского наступления должно было быть встречено союзниками с величайшей тревогой».
Но как ни велики были успехи германцев, операция не принесла ожидавшихся решительных результатов. Скорее наоборот: тактические успехи, рассматриваемые под стратегическим углом, имели для германцев скорее отрицательные последствия. Их фронт увеличился на 200 км и вершиной треугольника глубоко вдавался в расположение противника. Правда, в этом заключалась и угроза для англичан - особенно в случае успеха германского наступления во Фландрии. Но, при отсутствии резервов, достаточных для прочного обеспечения новой линии фронта, такая ситуация была нежелательна.
Произошло то, от чего пытался предостеречь Г. Ветцель в своих соображениях от 9 ноября 1917 года: мешкообразное расширение фронта и не более того. Стратегическая цель операции - нанесение решительного поражения англичанам - достигнута не была.
Второй раз на Французском фронте Первой мировой внушительный тактический успех германцев не достигал решительной стратегической цели: первый раз это случилось в сентябре 1914 г. на Марне, а теперь в марте 1918 г. в Пикардии.
Хотя оба сражения проходили в различных условиях, но подробно обсуждались в свете сложной проблемы – соотношения тактики и стратегии в военных операциях. В то время считалось, что классическими формами военного искусства являлись решительные маневры и сокрушительные удары Наполеона. Германская военная школа воспитала себя на этих образцах - более того, на деле (Седан) и в теории («Канны» А. Шлиффена) ими прониклась, создав шлиффеновскую стратегию сокрушения.
С этой доктриной германская армия в 1914 г. выступила на войну и проводила свои первые стратегические операции - как на востоке, так и на западе.
Но жизнь внесла свои коррективы. Битвы армий превратились в битвы народов. Линия фронта превратилась в сплошную неповоротливую стену, а маневр - в лобовой напор вооруженных масс в обстановке позиционной войны (классические формы которой появились как раз на Французском фронте).
Маневренная война в 1914 г. уже несла в себе зародыш войны позиционной – стремясь к непрерывности сплошного фронта. И когда во вросшей в землю «стене» возникала брешь, она закрывалась подоспевшими резервами. Стена иногда пятилась, но вскоре вновь зарывалась в землю.
Сражения приняли тот нерешительный, затяжной характер лобовых ударов, которые А. фон Шлиффен окрестил «ординарными сражениями». Военное искусство как будто вновь угодило в шоры линейной стратегии, лишившись свободы маневра, на реализации которой германские войска воспитывались со времен Г. фон Мольтке.
Стратегия сокрушения А. фон Шлиффена встретила в мировую войну своего антипода в лице стратегии измора (Сокрушение и измор). И верному последователю первой, несомненно одаренному полководцу, Э. фон Людендорфу пришлось очень трудно.
Г. фон Мольтке утверждал: «Нельзя составлять план развертывания войск, если отсутствует ясный оперативный план» - т. е. план операции предопределяет план развертывания. А сосредоточение основных сил на главном направлении - старая истина военного искусства. Вряд ли Э. фон Людендорф забыл об этих элементарных требованиях военного искусства и, тем не менее, при сосредоточении сил в преддверии операции «Михаэль» они были им нарушены.
Решение полностью разгромить англичан требовало наступления, прежде всего, между Скарпой и Соммой. Но позиции противника в тактическом отношении были наиболее доступны на С.-Кантенском направлении. И для того, чтобы обеспечить безусловный тактический успех прорыва, Э. фон Людендорф ввел здесь сильную 18-ю армию и дал левому флангу 2-й армии направление наступления также южнее течения Соммы – на запад от Перрона. Т. о., половина всех сил была свернута с главного направления – что в значительной мере обусловило развитие операции именно южнее Соммы. В итоге – а) развертывание предопределило план операции, и б) для наступления на главном направлении была выделена лишь половина имевшихся сил.
Сказалось влияние на стратегию тактических условий позиционной войны – они вынуждали к развертыванию своих сил не там, где это нужно в соответствии со стратегическими целями операции, а там, где это возможно по тактическим условиям прорыва укрепленной позиции.
Э. фон Людендорф считал такое сосредоточение необходимым лишь для обеспечения тактического успеха прорыва вражеского фронта. Но достигнутые на южном участке тактические успехи настолько его увлекли, что 23-го, а затем 26-го марта центр тяжести операции был смещен к юго-западу. В результате – оперативный план был изменен, хотя в данном случае условия позиционной войны не играли роли фактора, вынуждающего к этой трансформации.
Э. фон Людендорфу в этот момент оказалось не под силу побороть тяжелую энерцию позиционной войны, проявив гибкость оперативного мышления для реализации первоначального замысла - разгромить англичан, охватывая их в северо-западном направлении.
Разумеется, в изменении оперативного плана нет какого-либо, с точки зрения военного искусства, преступления. «Только глупец может полагать, что является возможным проводить операции с начала до конца согласно заранее принятого, в деталях разработанного и полностью выдержанного плана» - говорил Г. фон Мольтке. Весь вопрос - в необходимости и целесообразности изменения планирования.
Если разбитая германцами английская 5-я армия отступала на Амьен, а район к северу от Уазы занимал новый свежий противник - французы, то, казалось, следовало, оставив против последних заслон, все свободные силы бросить вдоль течения р. Соммы и севернее – и, наступая в северо-западном направлении, добить живую силу англичан, как это и предусматривал первоначальный замысел.
Справилась бы одна 17-я армия с этой задачей? Конечно нет. 17-я армия наступала менее успешно, чем ее южные соседи. На ее правом фланге оставался укрепленный район Арраса, а противостоявшая ей английская 3-я армия была сравнительно мало потрепана, к тому же получив резервы. После почти полного уничтожения английской 5-й армии удар должен был развиваться против висевшего в воздухе правого фланга 3-й армии - и для решения этой задачи следовало задействовать всю германскую 2-ю армию. Во взаимосвязи с ударом 6-й армии в направлении Ленс - Аррас, такое развитие «Михаэля» могло привести к решительной и уничтожающей победе над англичанами - в шлиффеновском понимании этого термина.
Но это не было сделано – и вновь из соображений тактического характера. Э. фон Людендорф полагал, что наиболее крупный тактический успех в ходе операции - на фронте 18-й армии - не должен остаться неиспользованным. Если бы дальнейшее направление наступления 18-й армии совпадало с направлением добивания разбитых англичан, это был бы идеальный вариант. Но район между Уазой и Соммой заняли свежие французские резервы, а разбитые англичане стянулись к Амьену. И для достижения стратегической цели часть 2-й и 18-я армия фактически били в пустое место, т. к. стратегического объекта их наступления (3-й и 5-й армий) с 25 марта здесь уже не было. Напротив, начали сосредотачиваться английская 4-я армия и французы – то есть та свежая сила, которую нужно было сдержать до осуществления главной задачи - полного уничтожения английских 3-й и 5-й армий.
Тактический успех рассматривался лишь с точки зрения пространства, но не уничтожения живой силы противника.
В тот момент, когда германские армии достигали Соммы, когда после трех с половиной лет тяжелой позиционной войны прорыв укрепленной полосы наконец удался в широких масштабах, косные формы позиционной войны продолжали влиять на умы одних из самых передовых военных деятелей мировой войны.
Немощная стратегия Э. фон Людендорфа в мартовском наступлении 1918 г. в отношении развертывания сил определялась условиями позиционной войны, а в отношении проведения операции она стала следствием влияния позиционных форм борьбы, к преодолению которых германское командование оказалось неспособным. «Позиционное бытие» войны определило его оперативное сознание.
Особенно это очевидно, если рассматривать мартовское наступление не как отдельную операцию, а как центральную операцию Большого наступления 1918 г. на всем французском ТВД.
Когда в начале 1918 г. военно-политическая обстановка позволила и вынудила германцев попытаться добиться военного решения на западе - казалось, что для этой судьбоносной операции будет задействован последний боец, и сокрушительный удар по союзникам нанесет вся совокупность германских вооруженных сил.
И что же?
До 50 пехотных дивизий, т. - е. пятая часть всей армии были оставлены на востоке. Уж одно это перечеркивало представление о наступлении во Франции как «о решительном». Конечно, Украина была нужна германцам, существовали и опасения, что возродится Восточный фронт. Но слишком крупная группировка пехоты и вся конница оставались на востоке – это стало важнейшим стратегическим фактором, повлиявшим на судьбу «Михаэля». В таких ситуациях чем-то жертвуют, принося второстепенные вопросы в жертву ключевым.
Во Франции на 700-км фронте решительное наступление проводилось лишь на 80-км участке и силами 62 дивизий - т.-е. на 11% протяжения фронта 32% имевшихся на Западном фронте сил. Остальные две трети дивизий остались сидеть в окопах, наблюдая как «горстка» их товарищей пытается решить судьбу войны. Конечно, трудность прорыва эшелонированной укрепленной полосы, необходимость сосредоточения огромного количества артиллерии и технических средств, недостаточное боевое обеспечение операции - эти причины затрудняли прорыв на более широком фронте и одновременное наступление на нескольких участках. Но в том-то и дело, что трудность наступления в условиях позиционной войны заключалась не в проблеме тактического прорыва фронта, а в оперативно-стратегическом развитии достигнутого прорыва. Ведь для того, чтобы последнее удалось, необходимо держать резервы противника скованными на всем фронте - не позволяя им сосредоточиваться к угрожаемым пунктам и рано или поздно останавливать дальнейшее продвижение прорвавшегося. Ведь именно так двумя годами ранее поступил А. А. Брусилов при прорыве австро-германского фронта. И если бы одновременный удар 4-х армий Юго-Западного фронта был поддержан стратегическими резервами Ставки, а другие фронты Русского фронта и союзники по Антанте синхронизировали с ним свои действия, кампания 1916 года на Восточном фронте могла оказать непосредственное влияние на исход мировой войны.
Как бы то ни было – брусиловский опыт был перед глазами Э. фон Людендорфа. Но германцы поступили с точностью наоборот - они наступали вначале в Пикардии, потом во Фландрии, а затем в Шампани - и каждый раз через значительные промежутки времени. В итоге - союзники без проблем могли каждый раз сосредотачивать свои резервы к угрожаемым участкам и останавливать продвижение германцев. Ведь очевидно, что каковы бы ни были условия позиционной войны, «решительное» наступление на ограниченном участке фронта и лишь одной третью своих сил неизбежно приведет к неудаче.
Решение этого стратегического вопроса оказалось не под силу германскому командованию. И «В 1918 году Людендорф проводил лишь отдельные частные атаки - но нигде он их не соединил в общее грандиозное наступление всей массой своих вооруженных сил». А ведь текущий исторический момент для немцев был таков, что все что у них имелось под ружьем - должно было встать из окопов и ринуться в бой. В бой, не знавший другого исхода, кроме полной победы или полного поражения.
Но случилось то что случилось – и кампания 1918 года закончилась с известным нам финалом.
4. Германские пехотинцы перед атакой. 1918 г.
Информация