Арабское восстание в сирийском Заевфратье
Лето 2023 г. принесло не только активизацию военных действий на украинском направлении — на Ближнем Востоке также пришли в движение силы в некоторых узловых точках. Для нас, конечно, сегодня довольно сложно переключать внимание на вроде бы сторонние противоречия, но проблема в том, что мы, так или иначе, в них уже были вовлечены ранее.
И если Судан или Ливия являются для нас второстепенными направлениями, Центральная Африка — скорее направлением пока опциональным, то Сирия — это тот узел, где мы принимали и принимаем до сих пор непосредственное участие на государственном уровне. На вопросы, связанные с Сирией, во многом завязаны российско-турецкие отношения, отношения с арабскими странами, Ираном.
В недавнем материале Сирийские протесты и стратегия США в Ливане рассматривались проблемы сирийских протестов в контексте проводимой США политики установления контроля над «низовыми» финансовыми потоками.
Она осуществляется рамках стратегии отделения сирийской и иранской финансовой системы от возможностей долларовой подпитки из Ливана и Ирака. Но, во-первых, общая стратегия Вашингтона этим не ограничивается, а во-вторых, другие игроки в регионе имеют собственное видение будущего и свои проекты.
Рассматривать нынешние проблемы на Ближнем Востоке теперь снова приходится «в целом», противоборство после определённой паузы снова вышло на уровень конкуренции проектов и концепций. Опять по всему региону проблемы как шестерёнки цепляются друг за друга зубьями. Те игроки, которые смогут этот механизм использовать должным образом, получат стратегическое преимущество.
Тенденция на общую нормализацию отношений в регионе только отчасти совпадает с новой стратегией США. Например, синергия усилий региональных игроков на сирийском направлении в эту стратегию не входит совсем.
Заняв активную позицию этим летом в Сирии, Штаты решили таким образом купировать последствия нормализации по линии «Иран-Саудовская Аравия», где отчасти в ответ на уступки по Йемену Эр-Рияд, пусть и без особого желания, должен был помочь вывести племенные конфедерации сирийского Заевфратья из-под прямого контроля проамериканских формирований, заодно не препятствуя Дамаску в проведении точечных операций в Идлибе.
Таким образом создавалась почва для последующей интеграции юго-восточной Сирии с остальной страной. О конкретике такой интеграции речи не шло и пока не идёт — должна быть создана база, которую уже можно будет развивать и надстраивать в рамках той же Лиги арабских государств.
Заевфратье это нефтеносные поля — основа благосостояния Сирии. По мировым меркам запасы чёрного золота там составляют менее одного процента, но конкретно для Сирии это реальный экономический базис.
Сегодня эти нефтяные поля, а также инфраструктура добычи и переработки находятся под контролем своеобразного конгломерата из сил SDF (курдские, ассирийские и арабские формирования т. н. «Федерации северной Сирии»), ополчения местных племенных союзов, восемь из которых, вроде Баггара и Шаммар, являются крупными, и вооруженных отрядов, которые представляют собой во многом откровенные банды под общим зонтичным брендом — «отряды Касад».
Если SDF (т. н. «сирийские демократические силы») — это официально признанные США и ЕС формирования, которым выделяются техника, вооружение, спец. средства, осуществляется тренировочная и информационная поддержка, то Касад это совершенно откровенные «ушкуйники Заевфратья». Это сборная солянка из вооруженных лиц самого разного толка. Если SDF больше контролирует север, то касадовцы — территории от Ракки и южнее по левому берегу р. Евфрат, а это и нефтеносные поля, и южные переходы в Ирак.
Касад — это откровенная контрабанда и просто бандитизм, на почве которых у них с SDF и местными племенными общинами возникают постоянные трения, а периодически и боестолкновения. Улаживается это через разные советы и совещания, но проблема не снимается. Похищения с целью выкупа, ограничения на проход караванов, завышение цен — это нормальная практика.
В Сирии они просто считаются без всяких «экивоков» террористическим формированием (хотя это больше сеть из разных ячеек), и это недалеко от истины, поскольку часть этих сил — зачастую просто бывшие участники местных ячеек ИГИЛ (запрещено в РФ), одно время они даже контролировали печально известную базу Аль-Хола, где до сих пор содержатся остатки этого бывшего «чёрного интернационала». Крышует всё это (а по-другому это и не назвать) военный контингент США, который размещён на военных базах и нефтеперерабатывающих комплексах, а общее политическое руководство на местах основано на консенсусе военных советов племён и SDF.
Традиционно в помощи этим формированиям арабы упрекают SDF, те кивают в сторону местных арабов. «Святых» ни среди первых, ни среди вторых по понятым причинам там нет, в условиях той «международной торговли нефтью» по-другому и быть не может. SDF постоянно выдвигает тезисы о подпитке арабами местных ячеек ИГИЛ, арабы указывают на беспредел, который и так творится среди вооруженных групп, которые ходят под официальными флагами. Истоки проблемы — пути сбыта и получения денег от сбыта нефти, нефтепродуктов, инструментов и техники, вооружения, а также не очень полезных для здоровья веществ.
В конце августа обычные для этой местности периодические стычки привели практически к полноценному восстанию части арабских племенных общин Заевфратья, которые по силе превзошли даже столкновения в 2019 г. Причём в тех же районах — поселениях вокруг Маядина и Дейр-эс-Зора. В 2019 г. вышедших на протесты местных частью разогнали, частью расстреляли, инфраструктуру разрушили и пожгли. Недовольных искали (и находили) и в других провинциях — севернее. В общем-то, далеко не все местные арабы готовы давать рекрутов в эти формирования, что является ещё одним поводом для недовольства, помимо ущемления финансовых интересов.
Однако сейчас дело дошло до того, что в ход пошло уже то тяжелое артиллерийское вооружение, что есть в распоряжении SDF (вплоть до РСЗО «Град»), поскольку восстание охватило не только южные посёлки, но и привело к изгнанию этих сил Касад и официалов из SDF из городов.
Список населённых пунктов, из которых выдавили SDF и отряды Касад, составляет уже несколько десятков, в том числе ставший одно время известным городок Багуз, где в своё время окружили, добивали и в итоге пленили остатки ИГИЛ вместе с членами семей (потом переместив уцелевших в Аль-Холу). В той же части географии находится и н. п. Хишам, известный неудачным походом ЧВК «Вагнер» и сирийских формирований за Евфрат.
Начиналось всё с увольнения и задержания SDF и касадовцами лидера Военного совета Дейр-эс-Зора А. Абу Хаула (Ахмед Хабил). Военный совет — это как раз большей частью местное племенное ополчение. Затем был ряд ультиматумов от старейшин племён, ультиматумы в итоге переросли в боевые действия, которые сегодня, по сути дела, проходят вокруг основных нефтяных полей и нефтяных производств, в том числе известных даже в России «полей Омар». Практически все местные общины юга объявили сбор добровольцев, SDF в свою очередь перекрывают дороги и подтягивают подкрепления из Манбиджа и Ракки.
Американцы летом увеличили военный контингент, но проблема в том, что вся политическая конструкция, которая построена в этом регионе, собственно, и основана на легитимности таких вот военных и гражданских Советов. Это, по сути дела, конгломераты самоуправляемых общин. Понятно, что имеется там и аналог властной вертикали, причём очень своеобразной и идеологизированной (т. н. «система TEV-DEM, которую ошибочно называют «курдской»), но формально основа территориального управления — местные советы: городские, поселковые, районные. А сегодня восстали именно местные советы.
Будь там напрямую замешаны официальные сирийские войска или проиранские формирования, США было бы легче купировать проблему силовым путём, но в том то и дело, что восстание идёт в рамках выстроенной системы. Но сейчас со стороны этой же системы раздаются призывы к американским силам постепенно собираться «на выход».
Трения между идеологизированной верхушкой т. н. «Федерации Северная Сирия» и арабскими племенными конфедерациями происходили постоянно. Идеи Рабочей партии Курдистана, с одной стороны, совершенно избавлены от любых национальных курдских нарративов; нынешняя РПК и её гражданская версия PYD (ПДС) — это интернациональное объединение, где курдов просто представлено больше числом в силу территории, на которой это течение квартирует, а также исторических причин, связанных с традиционной антитурецкой политикой.
Но в реальности как раз силы и политиков, которые перед официальным Дамаском ранее отстаивали именно курдскую национальную идентификацию, за эти годы из региона выдавили, что называется, «с концами» в Иракский Курдистан и ЕС. Причём выдавили очень жёстко, через политические чистки. С некоторыми особенностями этой политической модели можно ознакомиться в апрельском материале на Военном обозрении Последние опоры сирийской войны.
Почему же почти пять лет со времени окончания «горячей фазы» сирийской кампании в части выхода на официального Дамаска на Евфрат и юго-восточную границу баланс в Заевфратье под зонтиком США сохранялся, а именно сейчас столь резко нарушился? Ведь и активность там всех игроков сократилась.
Здесь уместно процитировать абзац из прошлой работы автора:
«Саудовская Аравия может перестать оказывать поддержку племенам, которые сидят на нефтяных полях по левому берегу реки Евфрат. Измени Саудовская Аравия свою позицию, да с учетом того, что на нормализацию идут с Дамаском сегодня все бывшие противники, и карты переворачиваются. Если племенные шейхи решат, что у них достаточно гарантий и выгод, а гарантом тут выступают как раз аравийцы, то американцам в Сирии не остается места для маневра вообще, а Рабочая партия лишается источников дохода. Изменение конфигурации на юге неизбежно вызовет ответную реакцию в арабских населенных пунктах».
У нас в России в оценках зачастую упускают из вида то обстоятельство, что арабский Ближний Восток — это своего рода переплетение ячеек племенных конфедераций — они зачастую раскиданы по региону «пятнами», которые отражают весьма старые миграционные процессы. Одна общность может проживать и в Ираке, и в Саудовской Аравии, в Сирии, Иордании. В Йемене так у каждой из них ещё есть и своя «историческая база».
Фактор такого взаимодействия не следует переоценивать и делать во всём определяющим, но в таких пороговых процессах, как те, что сегодня происходят на левом берегу р. Евфрат, они имеют очень существенный вес. Ведь вести торговые дела в условиях специфики местной денежной системы нужно с опорой на близких партнёров в странах вроде той же Саудовской Аравии. Изменились подходы на берегах Персидского залива — отразилось на Евфрате.
2 сентября ещё одна племенная конфедерация Джаббур выступила против SDF, а её лидер Наваф Аль-Муслат заявил:
«Арабы в Аль-Джазире — это не ИГИЛ и не гангстеры. Они не привлекали иностранных боевиков и не осуществляли иностранные программы.»
«Это не война против наших курдских братьев, и у нас прочные связи с курдскими племенами через религию, соседство и кровь.»
Действия, которые ведут SDF, он назвал как раз откровенной войной, что
«ведётся больше не против отдельного человека или совета, а скорее против всего арабского племенного компонента.»
(ист. Al Mayadeen)
Аль-Джазира — это общее название территорий северной провинции (мухафазе) Сирии Эль-Хасака. Конфликт быстро перемещается на север из южных городков пустынного Дейр-эс-Зора.
Очень характерно, что Н. Аль-Муслат отчётливо дистанцируется от SDF, программ иностранного влияния (США), подчёркивает общеарабский нарратив (а он лидер не только местного сообщества, но и всей конфедерации Джаббур на Ближнем Востоке), подчёркивает отличие национальных курдских интересов и политической системы Северной Сирии.
Также он упоминает, что дальше с ситуацией нельзя мириться, поскольку нарушения Сил самообороны в восточных регионах вышли за рамки личного спора с Ахмедом Аль-Хабилем и Военным советом в Дейр-Эз-Зоре, а также прямо указывает, что базы SDF находятся в Синджаре и горах Кандиль, то есть это базы Рабочей партии Курдистана, а SDF официально дистанцируются от РПК.
Это наиболее острый кризис в Заевфратье за последнее время, и неудивительно, что Турция мгновенно среагировала и открыла переходы на границе, поддержав свои прокси-формирования из т. н. Сирийской национальной (свободной) армии, которые тут же активизировались в районе Манбиджа.
Россия пока поддержала операции сил Б. Асада в Идлибе, отчасти купировала активность протурецких формирований в районе того же Манбиджа, с чем и была, по всей видимости, связана вторая часть программы визита Х. Фидана в Россию, помимо зерновой инициативы.
Вмешиваться напрямую в ситуацию за р. Евфрат ни официальный Дамаск, ни Москва пока не спешат, что отчасти логично — прямое вмешательство пока только нарушило бы арабский консенсус, который всегда очень шаткий. С другой стороны, не воспользоваться таким шансом было бы очень недальновидно и было бы неплохо по определённым каналам передать арабам с левого берега р. Евфрат дополнительные средства, а также активизировать все дипломатические каналы по работе с этими племенными конфедерациями на Ближнем Востоке в целом. Этим можно будет помочь иранским усилиям. Делать это надо, поскольку перехват инициативы тут традиционно возможен со стороны спец. служб Катара, который в таких моментах действует синергично с турецкими интересами. Напрямую же обращаться к Эр-Рияду тут пока тоже не с руки, поскольку тренд нормализации идёт между непосредственно Ираном и Саудовской Аравией.
Ситуация в Заевфратье показывает, наряду с проблемными узлами в Ливане, финансовыми проблемами и протестами в центральной Сирии, что калейдоскоп повернулся и политический рисунок в регионе начал меняться. То есть новые стратегии игроков заработали.
Для США это серьёзный камень в их идеи разделения региона на два кластера: чужой — «иранский» и свой — «индо-аравийский», а вот для других игроков, особенно Сирии, тут есть хорошие шансы на создание базы для возврата столь нужных сырьевых территорий. Выиграв один раунд в плане финансовых ограничений противников в Ираке, Ливане и Сирии, США рискуют сильно «просесть» уже в плане поддержки арабов Заевфратья.
Информация