Саммит «Центральная Азия — ФРГ». США подталкивают ЕС к инвестициям в страны «Группы Пяти»
29 сентября в Берлине начинается саммит ФРГ — Центральная Азия. Ставший уже привычным за последний год формат C5+1, с полей ГА ООН, где центральноазиатская «Группа Пяти» встречалась с Дж. Байденом, через десять дней переместился в Германию.
Встреча перед саммитом президента Казахстана К.-Ж. Токаева и президента ФРГ Ф.-В. Штайнмайера была отмечена всеми обозревателями твёрдым намерением казахстанского лидера неукоснительно соблюдать санкционный режим.
С точки зрения эмоций речь для России не самая положительная, если не учитывать реальный переток грузов и тот факт, что это далеко не первое согласие по санкциям от казахстанского лидера. Первый раз тот вызвал острую реакцию у отечественной публики на ПМЭФ-2022.
Помимо внешней заявляемой, сырьевой и энергетической направленности переговоров на саммите, а также пассажей относительно санкций, попробуем взглянуть на это событие с несколько иного ракурса. А именно, в свете результатов переговоров на ГА ООН с США и прошлого саммита «Центральная Азия — ЕС», проходившего в июне.
Как ни странно, но окажется, что значительная часть материала будет посвящена не столько Центральной Азии, сколько отношениям США и ЕС на фоне региона.
Если июньский саммит хоть и был, по сути дела, посвящён поиску возможностей ЕС ответить на действительно грандиозные предложения региону от Китая в рамках саммита в Сиане, то есть имел если не результаты, то рабочую повестку, то саммит с США оказался откровенно разочаровывающим. От него ждали какого-то сильного ответа, но в итоге всё ограничилось общими словами. Вашингтон на это мероприятие пришёл на удивление слабо подготовленным.
Саммит с ФРГ был призван эту неконкретность нивелировать и от Ф.-В. Штайнмаера и О. Шольца лидеры Центральной Азии ждут уже более определённых шагов в плане инвестиций. В этом году ФРГ является, пожалуй, лидером в плане активности в регионе, и понять немцев можно — им надо искать площадки, частично компенсирующие выпадающие активы в России, надо искать альтернативы по сырью.
Но альтернативы альтернативами, а подобная активность в Центральной Азии Европы — это уже не просто инвестиции, а большая политика, которую США обычно не выпускают из рук.
Здесь же мы видим, что Штаты не только ретушируют пробелы в подготовке мероприятия на ГА ООН, но и дают ЕС (причём не первый раз) откровенную свободу рук. Причём даже подталкивая Европу к активным действиям. Такого мы не наблюдаем в других регионах, даже активность ЕС в украинском вопросе согласовывается и во многом прямо модерируется США.
Тут мы сталкиваемся с одним из очень устойчивых и популярных нарративов о том, что США выступают чуть ли не за экономическое удушение и распад Европы. Мол, и производства из ЕС «бегут» в США. Убедительности этим тезисам придаёт то, что звучат они непосредственно из самой Европы.
Но если начать разбираться, то ситуация предстаёт сложнее и глубже, поскольку проблема ЕС (при всей промышленной и финансовой мощи этого по сути конфедеративного государственного образования) заключается в том, что и Китай, и США разными путями стремятся сами управлять его экономическим ростом.
Это с какой-то точки зрения парадоксальная ситуация, но она определяется столкновением промышленных элит ЕС, выступающих за китайскую связку, и элит политических — выступающих за связку с США. В модели китайской предполагается ЕС как инвестор и поставщик в Китай и покупатель китайских товаров, в модели американской, соответственно, Китай меняется на США. Но и в первом, и во втором случае речь идёт о именно едином рынке ЕС, в том числе рынке финансовом.
Запретить ЕС торговлю с Китаем и инвестиции США прямо не могут, но им вполне удалось сделать другое — создать отток инвестиционного капитала. КОВИД-19 затормозил и Китай, и Евросоюз. Энергетический и инфляционный шок второй половины 2022 г. вместе с последствиями того же КОВИД-19 и программами США по «сдерживанию инфляции» создаил неплохую базу, чтобы откачать свободные финансовые ресурсы Еврозоны на американские площадки.
Производство никуда не делось, но с инвестициями в Китай стало хуже, а ведь у Китая тоже сложности с показателями прироста. Одно цепляется за другое, расти никто не растёт, но добавленная стоимость начала перемещаться. В общем-то у нас принято критиковать команду Дж. Байдена, а Д. Трампа хвалить — вот эта ситуация есть часть той самой трампистской программы, через которую он хотел изменить соотношение торгового баланса между США и ЕС.
В ЕС периодически промышленные элиты поднимают информационную волну как раз о переносе производств, пытаясь заставить своё политическое крыло, почти полностью лежащее под США, разблокировать инвестиции, но ЕС пока держит очень высокую для него ставку (+3,75 %), оправдывая её «инфляцией». Однако, помимо сбоя инвестиционного цикла, в ЕС снижается искусственно и потребительская активность.
Понятно, что тема инфляции в ЕС разогнана «сверху». Шок осени 2022 г., когда ЕС увидел «глубины своих глубин» в виде промышленной инфляции в 37 % и потребительской в 16 %, когда внешнеторговый баланс ЕС стал проседать на глазах, по идее никак не мог быть нивелирован ростом ключевой ставки. Она и показывала, что её подъём — это больше внешнее политическое решение, чем обусловленное инфляционной борьбой.
Конечно, промышленники повысили голос на еврочиновников, грозя «перевести производство за океан», но за несколько месяцев энергорынок ЕС (не без нашей, кстати, помощи) пришёл постепенно в норму, а вот ключевая ставка в борьбе за инфляцию осталась.
Хотя, казалось бы, зачем с ней бороться, если можно, оперевшись на рост потребительских цен, нарастить объёмы производства, да ещё в условиях борьбы с Москвой? Однако ЕС ограничивает потребление, по сути дела, блокируя торговлю с Китаем, ведь в первую очередь ставка здесь бьёт на потребление, а только потом на производство.
Рынок ЕС остаётся, даже цементируется, политически и экономически, но вот параметры потребления держатся в узде, поскольку свободные ресурсы перетекают действительно за океан, ведь и инвестиционная привлекательность Китая снизилась.
США не первый год «откачивают ликвидность». Проблема в том, что им надо целевым образом сегодня поддерживать именно корпоративный сектор. Тут бы и арабским фондам вложиться в экономику ЕС, но ведь в таких условиях это банально не выгодно. Не у всех можно отток капитала стимулировать по методу Россия-США, есть более тонкие конструкции.
А вот в чём проблема уже самих США, так это в том, что даже оздоровив некоторым образом свой корпоративный сектор, заставить его работать внутри США — задача в текущих условиях совершенно нетривиальная.
Если трамписты стучат каблуками, требуя вложить эти средства во внутреннее производство, то нынешняя администрация в рамках либеральной повестки, получив требуемые цифры по фондовым рынкам и банковскому сектору, перенаправляет их на инвестиции вовне, использует их для целей удешевления импорта, а также на налоговые поступления. Это уже банкирская логика, которая, видимо, в текущем управлении США неистребима.
С другой стороны, этим США пока с большим трудом, но обходят проблемы с привлечением и перенаправлением денег в плане гос. заимствований.
В такой позиции не то что о развале ЕС США не должны задумываться, они должны беречь и крепить европейское единство как зеницу ока, возводить вокруг него бетонные заборы и блокпосты. Собственно, они и цементируют, пристыковывая к Еврозоне ещё и турецкую экономику, причём так, что это не очень понравилось даже вроде бы главному бенефициару такого процесса — Р. Эрдогану.
Понятно, откуда берётся этот нарратив — от страдающих промышленных европейских элит, с которыми Москва традиционно шла в связке. Кому же понравится, когда твой промышленный рост и добавленную стоимость так контролируют. Самое же занятное тут то обстоятельство, что потребление в ЕС США не заменяют своими товарами, что, видимо, выводит из себя промышленные элиты европейцев не меньше, чем «инвестиционный оброк».
Определённая сложность заключается в том, что аккумулирование ресурсов G-7 в плане создания альтернатив Шелкового пути — программы PGII плохо подкрепляется аравийскими деньгами, а получение конкретных выгод растянуто во времени. Ведь сегодня от 45 % до 55 % внешней торговли ЮВА завязано разными способами на Китай. Китай выступает как сборочный цех, упаковщик, логист и коммерческий представитель региона перед ЕС.
Это не нравится никому в ЮВА, но переделать эту модель весьма сложно — она формировалась совокупно на европейских технологиях и американских инвестициях, а прочие страны выступали как производители нужных, важных, но всё-таки во многом «запчастей» к конечному продукту. Интересы геополитические поменялись, но модель так просто не поменять, да и в самих США далеко не все готовы её пересматривать.
И вот в такой ситуации дать для ЕС возможность (гипотетическую или реальную) выйти на рынки Центральной Азии, куда Китай теперь будет вынужден запустить не только производство, но и дать часть финансовых ресурсов на потребление, является для США довольно интересным решением, пусть даже и не столь системным, как проекты PGII или I2U2+.
Помимо того, что Еврозона может получить расширенный доступ к чисто сырьевым позициям, в том числе таким значимым, как уран (впрочем, и сами США рассчитывают на этот товар), ей пробуют обозначить альтернативу российской производственной площадке, на которой европейцы долгое время работали, а теперь вынуждены сворачиваться. А то, что в данном случае ЕС будет то сотрудничать, то конкурировать с Китаем — ну, таковы современные реалии.
Для США здесь позиция в общем-то довольно удобная, поскольку от них требуется только открывать политический (де-факто инвестиционный) вентиль и требовать от лидеров Центральной Азии и Евросоюза формального соблюдения режима санкций.
Очередной раунд такой публичной «клятвы санкционной верности» мы как раз и наблюдали на встрече Ф.-В. Штайнмайера и К.-Ж. Токаева. Но это было не в первый и будет не в последний раз.
Не исключено, что США будут на «дыры» в санкциях по линии ЕАЭС в таких связках, как ЕС vs Китай – Центральная Азия, смотреть некоторое время вообще сквозь пальцы, в расчёте получить лояльность и ЕС, и Центральной Азии в среднесрочном периоде, а не прямо здесь и сейчас.
Особенностью процесса тут является не заранее запланированный, а скорее ситуативный характер политики. Такой вариант был явно найден «наощупь», поскольку было очевидно, что саммит «США-Центральная Азия» не принёс результатов. Вместо С5 США предпочитали работать индивидуально. В регионе от саммита ждали не меньшего эффекта, чем Сианьская декларация, а в итоге вышло что-то не очень внятное и не очень конкретное.
Не сработала позиция США на отдельные соглашения с Узбекистаном, вне рамок «Группы Пяти». Но интересно было и то, как быстро, буквально за неделю, США сориентировались и перенаправили центральноазиатскую пятёрку в рамки саммита с ФРГ, выведя медийно Казахстан немного вперёд, отчасти исправив недочёт.
Винить страны Центральной Азии в каком-то антироссийском векторе тут вряд ли стоит, поскольку за двадцать лет в них если и инвестировали, то в сырьевой сектор, а тут за календарный год предложения и с юга, и с севера, и с востока, и с запада. Просто пока наиболее проработанная программа — китайская.
Для Китая, при всём его желании сотрудничать с ЕС, такая позиция всё-таки больше вызов и конкуренция, дробление влияния на континенте, где требуется, наоборот, это влияние сегодня максимально укреплять. Аналитики в целом резонно замечают, что такая активность априори направлена на размывание ЕАЭС, хотя, например, для Китая ослабление ЕАЭС на данный момент является уже ослаблением и его собственной логистики.
В общем, в Пекине не зря взяли стратегическую паузу для подготовки октябрьского форума «Один пояс — один путь», который заявляется как одно из самых масштабных событий года. Комбинации тут сложные, а игроки зависят друг от друга. Но именно поэтому Китай тут вполне может попробовать вместе с частью европейской промышленной элиты обыграть ситуативный вариант Вашингтона, поскольку, в отличие от последнего, в Пекине к освоению Центральной Азии готовились не в пример тщательнее.
Информация