Европейская конфигурация. Несколько слов о силах и интересах
Игровое поле Европы
Региональные обзоры рано или поздно упираются в необходимость увязывать все в общую картину, где одним из основных игроков, как в плане политики, так и в плане экономического влияния, остается Евросоюз.
Сегодня существует несколько аналитических версий. Довольно популярна та, которая содержит тезисы о скором развале еврозоны и разделе ее на несколько неравномерных образований. Есть противоположные мнения.
Понятно, что от того, как себя будет чувствовать это государство-конфедерация, зависят и процессы, идущие на Украине и вокруг Украины, наши экономические показатели, китайские и т. д. – это слишком крупный игрок, чтобы его можно было бы вывести просто за скобки.
Внимательный анализ экономических показателей, особенно в плане внешней и внутренней торговли, дает очень интересную картину. Однако статистика может не оказаться достаточной, если не учитывать силы и интересы. Статистика ведь отражает не только абстрактно «состояние экономики», но конфигурацию и позиции тех самых сил и интересов.
Фронтмен оппозиции
В конце сентября французское издание Le Monde сообщило, что парижская прокуратура начала расследование об отмывании денег в отношении Бернара Арно – владельца холдинга LVMH, с капитализацией ±360 млрд долларов и размером личного состояния 212 млрд долларов. Разные издания оценивают эти активы по-разному, но понятно, что речь идет о владельце одного из самых крупных состояний в мире.
Поводом для расследования стали сделки с недвижимостью в Куршевеле, к которому миллиардер имеет не только сугубо коммерческий, но и глубоко личный интерес. В схемах займов и переоформлений «неожиданно» оказались замешаны и персоны российского происхождения.
Казалось бы, все логично – владелец холдинга, в который входит свыше семидесяти люксовых брендов, имеющий личное гнездо в Куршевеле, просто не мог не пересекаться интересами с российской олигархией. Тем более что его сын родил ему внуков от небезызвестной Н. Водяновой. Поэтому вроде бы в нынешнее время таким образом миллиардеру делают намеки на то, что при общем антироссийском консенсусе Европы эти дела с «плохими русскими» надо сворачивать.
Однако речь идет о вещах не очень обычных. Дело в том, что такого рода «разборки» элиты до последнего времени старались не вести. Под это отводили стрелочников, пусть даже очень высокопоставленных, вроде Д. Стросс-Кана или Н. Саркози. А вот тех, кто в негласной табели о рангах стоит на другой ступени, так напрямую зажимать было не то чтобы нельзя – не принято. Это для современных украинцев Европа – рай демократии, а в реальности все как обычно – для каждого класса демократия своя.
Б. Арно имеет довольно специфическую репутацию.
С одной стороны, это человек, гениально зарабатывающий вообще на всех крыльях политического спектра – и либералы, и консерваторы по обе стороны океана носят и пьют вещи и вина от брендов Б. Арно, а еще и пахнут зачастую его же ароматами. В кризис, который богатых сделал богаче, а бедных беднее, Б. Арно получил максимальный прирост состояния со всех игроков.
С другой стороны, он же где-то под ковром, где-то над ковром, постоянно сталкивается с интересами дома Ротшильдов, фактическим ставленником которых является нынешний президент Франции – Э. Макрон.
Через усилия медиаресурсов, связанных с домом Ротшильда, Б. Арно постепенно сделался чуть ли не творцом протестного движения «Желтых жилетов», которое кабинету Макрона не дает чувствовать себя спокойно.
Вместе со старым товарищем, любителем вин Ж. Депардье Б. Арно стал одним из фронтменов оппозиции к налогу на крупные состояния, инициировав переводы средств в Бельгию и офшоры. Медиаактивы дома Ротшильда подвергли миллиардера обструкции.
Все это выглядит отчасти забавно, отчасти слишком отдаленным от наших реалий, по принципу: «чума на оба ваши дома», но проблема в том, что все эти разборки в элитных группах напрямую касаются внешней политики.
А еще они отражают процессы разделения элит не просто на ситуативные группы интересов, а на два отчаянно конкурирующих друг с другом течения. Это разделение определяется кризисом экономической модели в целом и поэтому становится бескомпромиссным – либо одна модель выхода из кризиса, либо другая.
И вот в жерновах этого противостояния современных Гвельфов и Гибеллинов оказывается вся международная политика, которая периодически прорывается такими нарывами как Сирия, Йемен, Ливия, Украина.
Узлы элит
Все эти «элитные связки» отнюдь не просто грызня среди эльфов. К примеру, в 2008 году именно тот же Саркози посредничал при проведении операции в Грузии. В итоге на свет появился отчет группы Х. Тальявини, где кабинет Саакашвили был прямо назван стороной, развязавшей войну. Отчет вызвал ярость либеральных политических групп на Западе, которые к тому времени не успели еще стать столь вездесущими, даже в Европе. А в 2011 году Россия согласилась с тем, что операция в Ливии «Одиссея-Рассвет» допустима. Может быть, это просто совпадение, как знать.
История с Б. Арно показательна тем, что политическая элита т. н. ультралиберального проекта решила тронуть не просто «старые деньги», но и высший эшелон их владельцев. Старые деньги означают не только и не столько собственно аристократические состояния, сколько новые бизнесы, которые были с их помощью построены во второй половине XX века и их персоналии.
Серьезным маркером выступает тот факт, что сейчас стали давить уже и родовые аристократические элиты. Можно вспомнить беспрецедентные прошлогодние аресты представителей немецкой родовой аристократии (принц Генрих XIII) с корнями аж из XI века с фантастическими формулировками «за сепаратизм» и «подготовку государственного переворота».
Здесь, пожалуй, лишь тот же дом Ротшильдов традиционно выступает в роли оппортунистов, только отчасти спонсируя ультралибералов как более перспективный проект будущего, чем традиционалисты. Впрочем, они спонсировали и швабовско-ватиканский «инклюзивный капитализм», дабы не класть все яйца в одну корзину.
Боевые низы
Ультралибералы, на внешнем контуре размахивающие флагами трансгуманизма, трансперехода, эвтаназии, экологизма, социальной инженерии, ходящие как с иконой с портретами Сороса, в основе своей представляют свое рода «боевые низы» элит.
Зато низы, сплоченные сектантским подходом к организации, общими ценностями, а также религиозной бескомпромиссностью догматов, основанных на античных моделях поздней ревизии пифагорейства. Причем это течение активно инкорпорирует членов и из стран третьего мира, предоставляя им своего рода карьерные лифты.
К концу 1980-х им удалось с успехом продать свои когнитивные методы управления обществом американским финансистам, которые в свою очередь шли по пути концентрации капиталов в инвестиционные мегакорпорации.
Симбиоз оказался удачен для ультралибералов и неудачен для традиционалистов, которые одно время бодро строили Евросоюз, но уже к 2006–2007 гг. оказалось, что весь менеджмент нижнего политического звена, а также менеджмент в международных наднациональных регуляторах занят этими религиозными адептами нового типа. ЕС был построен традиционалистами, но по факту для ультралиберального течения нового поколения.
В ответ на успешные бизнесы старых денег вроде Б. Арно или того же Д. Трампа ультралибералы выставили своих успешных инновационных миллиардеров, вроде Б. Гейтса, Дж. Безоса. Вырваться оттуда, кажется, удалось только И. Маску, да и то, в общем-то, не вырваться, а отползти несколько в сторону.
Если традиционалисты пытаются решать кризис экономической модели, а по сути кризис стоимости, через ее трансформацию, то ультралибералы решительно идут к своему идеалу античной гармонии – обществу тотального распределения.
Беспорточный политический класс
Интересы в итоге не просто противоположны, но агрессивно противоположны. Для традиционалистских элит, новый политический класс – это даже не выскочки, а безумная, но крайне сплоченная масса из низов, «санкюлоты» (фр. – беспорточные).
Пусть у некоторых таких беспорточных сегодня есть и доступ к финансированию похлеще, чем у традиционалистов, и политическая власть, даже изредка громадные состояния нового типа – они все равно чужие.
Понять традиционалистов можно, хоть народу они через медиа и объясняют про «традиционные ценности», ясно, что основной их страх – это попасть в жернова того самого всеобщего распределения благ, ведь новые пифагорейцы-санкюлоты не пощадят ради своего «мира наизнанку» ни состояний аристократии, ни промышленных капиталов, созданных после Второй мировой войны. Традиционализм в ценностях – это для нас, для них – традиционный глобальный капитализм.
В итоге правоконсервативное крыло Европы по понятным причинам оказалось в лагере старых денег, а молодежное левомарксистское начетничество как и разный модерновый феминизм и прочий нестандарт – в стане ультралибералов.
Сложилось и много промежуточных форм, которые творцы идей продавали тому или другому лагерю с разной степенью успешности. Есть и у нас целый спектр крайних поборников чистоты учения К. Маркса, которые говорят про исключительно «империалистический характер» операции на Украине, отбрасывая любые аргументы, некоторые релоцировались аж в Париж, к ультралибералам.
И удивлять это не должно – идейно они на самом деле ближе к распределительной модели. А другая часть «коммунистов», которые строят синкретические модели «православно-коммунистической империи», оказались в стане традиционного глобального капитала, инклюзивного капитализма, хоть и не хотят в этом признаться себе самим.
Битва бастардов
Этот разлом пролег действительно через все элиты основных экономик, интеллектуальную среду. Собственно, и обмен сигналами во всех медиахолдингах де-факто идет, обращаясь не внутрь общества, а вне его, друг для друга.
Надо ли говорить, что правящая верхушка России – это во многом адепты и клиенты тех самых старых денег – их часть, даже структурная часть, получившая в свое время «княжеские ярлыки» в обмен на вассальный оммаж (присягу-договор). Другая часть элит принесла присягу либеральному крылу. Зачастую в СМИ прорываются отголоски этой «битвы бастардов». Но она идет не только в России – во всех крупных экономиках.
И если ультралибералы вывели к Днепру свою армию, то традиционалисты свою. Хотя и остается вопрос вопросов, а надо ли вообще было нам идти, что в традиционную глобальную модель капитализма, что в неопифагорейский «мир наизнанку» ультралибералов?
Может быть, стоило отгородиться от всех глухим забором и строить, как с успехом показано в довольно глубоком к/ф «Замысел»: не правое («мое»), левое («наше»), а третье («свое»)?
Точно ли не было третьего пути, чтобы в Киеве себя не стали ощущать рыцарями либерализма, а нам не выпала «высокая честь» стать батырами традиционного глобализма?
Если сделать краткую выжимку внешнеполитических тезисов нашей медиасферы, то мы увидим чуть ли не прямую кальку программы Д. Трампа. Кто-то уже вбрасывал темы про переход Такера Карлсона на наше ТВ, у нас и спикеры западные из того же лагеря. Хотя, казалось бы, опыт Трампа во власти уже был – в Сирии мы им наелись досыта.
Мы и санкции против ЕС ввести нормальные не можем, и не только из-за Китая. Как же вводить «против своих», глобалистов, но традиционных, понятных?
Все это никак не укладывается в общественной голове просто потому, что в целом для общества вся эта система – внешняя, чуждая, а для элит это «наш общий лагерь», с общими флагами, ценностями, базой в Куршевеле, которая даже не столько про деньги, сколько про само символическое ощущение общности интересов.
При этом представителей ультралиберализма и бизнес, который выступает как часть ультралиберального лагеря, у нас выдавливают, пусть и со скрипом, но вот ввести полноценно ответные санкции против всей Европы в целом, а значит и традиционалистов, увы, не можем. Ибо «там же наши». Вот и Б. Арно «наш», а соросовские санкюлоты «не наши».
Русь Римская
Если в этой модели и есть некая «Святая Русь», то ее правильнее было бы назвать Русью Римской, как в свое время Иван Грозный писал, что «мы от Августа Кесаря». А сегодня витийствует на эти темы В. Сурков.
Это сквозит во всем. Вот есть молодой и известный исполнитель – песни патриотичные, звучит хорошо, а видеоряд странный, прическа, повязка на руке. Народ гадает: что это, зачем это? А это не для вас, а для консерваторов на Западе – видите, мы свои, мы не чужие. И так в сотнях мелочей, складывающихся в одну большую реку. Правда, черпать воду наш народ оттуда может с трудом, теряясь в догадках о смыслах.
У нас и евразийство идет официальное рука об руку с поездками Ватикана, пусть это и не признается открыто, и построение оси ЕС – Россия – Китай – все оттуда и все брошено в горнило противостояния современных Гвельфов и Гиббелинов. Впрочем, объективности ради и помощь в обходе некоторых антироссийских санкций – это тоже все по линии «наших».
Ультралибералы дают Киеву напрямую бюджеты, «наши» помогают обходить санкции ультралибералов, и римейк битвы на Каталаунских полях продолжается.
Конечно, если выбирать между консервативными глобалистами и глобалистами «нового века» – эры всеобщего распределения с радостями трансформации бесполого человека и пищей из личинок дрозофиллы, выбор падет на первых.
Другое дело, что никакого своего «русского пути» тут не просматривается совсем. А ведь даже китайцы сумели «инклюзивный капитализм» переделать под себя в особый проект «Сообщества единой судьбы», а по сути дела – сообщества единой Кармы. А мы ни под себя не переделываем, ни свое третье не создаем.
Это противостояние настолько тотально, что ему уже мало рамок традиционной «Большой двадцатки» – стороны создают объединения региональных государств, чтобы их можно было использовать как одного крупного игрока.
Зачем пристыковали к «Большой двадцатке» Африканский союз? А вот ровно за этим.
Как в английской игре «Реверси», европейской версии игры «Го», наилучший вариант – окружить и перевернуть цвета сразу целого скопления фишек, чем окружать и переворачивать их по одной. Впрочем, в эту игру играют как минимум вдвоем, а родом игра все-таки из Китая.
Но опять-таки, возникает злой вопрос, а русская игра такого плана существует или это утопия? Но вопрос этот риторический.
Информация