О некоторых важных факторах, связанных с ударами Ирана по Ираку, Сирии и Пакистану
В ночь на 15 января и в ночь на 16 января Иран нанес массированные ракетные удары по территории Иракского Курдистана и Сирии, а также Пакистана.
По территории Ирака иранцы наносят удары не в первый раз, но данная атака стала самой серьезной с 2020 года, когда Иран осуществлял операцию возмездия за гибель К. Сулеймани. По территории Пакистана подобные атаки осуществляются впервые.
Обе акции имеют своей целью «борьбу с терроризмом» в ответ на теракт в иранском Кермане 3 января. В этот день проходили траурные мероприятия, посвященные памяти, опять-таки, К. Сулеймани. В результате взрывов в траурных процессиях погибло 94 человека и 290 человек получили ранения различной степени тяжести. Ответственность взяла на себя группировка Исламское государство (ИГИЛ – запрещено в РФ).
Цели Ирана в Иракском Курдистане находились в столице региона – Эрбиле и неподалеку от нее (8 объектов – 11 ракет), в Сирии – провинция Алеппо (6 объектов – 13 ракет), в Пакистане – горные районы провинции Белуджистан (3 объекта – 6 ракет и беспилотные аппараты). Запуск осуществлялся из юго-западной части Ирана (провинция Хузестан).
Даже с чисто технической точки зрения эту атаку можно сравнить по эффекту с началом сирийской кампании России в 2015 году.
Иран выбрал точки пуска таким образом, чтобы продемонстрировать дальность своих средств поражения. От Хузестана до мест поражения в Пакистане и Сирии дальность составляет 1 200–1 400 км. Иракский Курдистан и базы США в Ираке в 2020 году иранцы ранее обстреливали с более «комфортного» расстояния. Здесь выбрана равноудаленная провинция, откуда, если брать те самые 1 200–1 400 км, простреливается с севера и Персидский залив. Для обстрела приграничного с Ираном округа Кветта в пакистанском Белуджистане расстояние также избыточно.
Однако в данном случае Иран продемонстрировал не только впечатляющую дальность и легкость, с которой он может проводить несколько независимых операций, но и высокую точность средств поражения.
В январе 2020 года иранцы запустили 22 баллистические ракеты по американской военной базе Айн-аль-Асад. Несмотря на то, что половину из них составляли Quam-1, которые имеют заявленные характеристики боевой части – серьезные 750 кг, разрушения на базе оказались относительно скромными. Американцы заявили о том, что все пострадавшие «отделались травмами», иранцы – о более чем ста погибших американцах. Где правда, еще долгое время не узнает никто. В данном случае иранцы продемонстрировали высокую точность при меньшей мощности.
Следует отметить, что в 2020 году американцы опосредованно получили предупреждение о факте ответного удара, без указания места. В этот раз никого и ни о чем не предупреждали.
Т. е. мы видим, что Иран не просто осуществил удары возмездия, но и продемонстрировал существенный рост материально-технической базы по отношению к прошлому периоду обострения в регионе. В 2015 году демонстрация высокоточного и дальнобойного вооружения Россией подействовала на США и НАТО довольно отрезвляюще. Теперь настала очередь Ирана, и здесь, вне всякого сомнения, адресат не столько США, сколько Израиль.
Свои действия Иран обосновывает следующим образом. Боевиков, которые совершили теракт в Кермане, завозили из ячеек ИГИЛ в Алеппо, с перевалкой в Иракском Курдистане. Границу они пересекали также через Иракский Курдистан. После совершения преступления, оставшиеся члены групп переместились через Белуджистан в Пакистан. Там вместе с другими ячейками планировались новые атаки на Иран. Курировала операцию, как заявляют в Иране, израильская служба Моссад, которая имеет не сильно афишируемые представительства в Иракском Курдистане, в частности в Эрбиле.
С точки зрения теоретической схемы ничего невозможного тут нет. Собственно, в Иракском Курдистане особо и не скрывали никогда сотрудничества с Израилем. Рядом с Эрбилем расположена военная база, где постоянно находятся американские и израильские транспортники (Харир), используют они и сам международный аэропорт.
Это для иранцев довольно неприятно, учитывая, что от Эрбиля до иранской границы по прямой около 100 км, а до Тегерана – 650 км. Рейсы регулярные, пассажирские Тегеран – Эрбиль, кстати, летают. Проблемы проблемами, а жить и торговать надо. Пассажиропоток наземный также довольно плотный.
Имея в соседях Иран, при невозможности реального контроля над работой израильтян курды постоянно оказываются под прицелом Тегерана, несмотря на плотность движения населения и торговлю.
Вообще, в плане безопасности у курдов довольно сложная ситуация.
Во-первых, они не могут гарантировать того, что Моссад, который, с одной стороны, помогает с обучением, не сделает что-то тайно и от себя, оставив собирать все шишки Эрбилю.
Во-вторых, на территории Иракского Курдистана расположены горные базы Рабочей партии Курдистана, деревни, с ней связанные. РПК довольно свободно себя чувствует на езидских территориях (Синджар), с ними надо вести дела по транзиту нефти в Турцию. Одновременно от Турции Иракскому Курдистану постоянно прилетает в рамках проводимых Анкарой операций против Рабочей партии.
При этом «кому надо» в Турции понимает, что часть нефти, которую сами турки и закупают, по сути дела есть «доля Рабочей партии», просто оформленная как своего рода «своп».
В-третьих, у иракских курдов крайне сложные отношения с американцами. С одной стороны, США буквально подставили курдам подножку во время референдума о независимости в сентябре 2017 года. Тогдашний куратор региона Б. Мак-Герк вообще негативно относился к правительству М. Барзани. Вместо того, чтобы провести референдум и поддержать его в какой-либо «мягкой схеме» по отношению к Багдаду, он не стал ничего выдумывать и просто выступил категорически против, настроив против и администрацию.
Тем самым США фактически открыли дорогу иранцам, которым по понятным причинам этот референдум был нужен еще меньше, чем Вашингтону или Багдаду. К. Сулеймани провел уникальную военно-политическую операцию, блестящую для Ирана и убийственную для идеи независимости Иракского Курдистана. Он настолько филигранно сыграл на противоречиях между двумя основными кланами после смерти Д. Талабани, что оппонентам оставалось только развести руками.
Эту роль США в Иракском Курдистане будут помнить еще очень долго. Но с другой стороны, в этом регионе рассчитывают, что когда США придет время выводить базы из Ирака, с ними можно будет заключить долгосрочное соглашение и переселить часть американских контингентов в Иракский Курдистан. С точки зрения отношений с Турцией и Багдадом это будет серьезный долгосрочный козырь, ведь при всей автономности и «почти» независимости отношения с обоими игроками основаны на добыче и транзите нефти. В этом вечном вопросе, Эрбиль не откажется от дополнительной поддержки.
И вот тут мы можем наблюдать дополнительные цели, которые преследует уже Иран. Если удар в 2020 году можно было считать эксцессом, единичным явлением. То сегодня удары по базам США в Сирии, Ираке идут на постоянной основе. Но что будет, если к таким ударам уже подключается официальный Иран и его вооруженные силы? Одну из военных баз в Сирии США уже вынуждены переселять на север. И в этих условиях усиливаться в Иракском Курдистане для США становится довольно опасно. Тем более что до аэродромов Иран там может дотянуться и без применения особых средств. Было бы желание и решимость, а они как раз продемонстрированы.
Очень неприятно эта история с ракетными ударами выглядит для официального Багдада, которому периодически приходится оправдываться перед населением за акты турецких атак. Ведь де-юре Иракский Курдистан – это же часть государства Ирак.
Но тут надо учитывать настроение не политической элиты, а самого населения. А настроение таково, что даже не самым дружелюбным образом настроенные к Ирану иракские шииты-садристы целиком и полностью разделяют цели атаки. Их поддерживают даже протурецкие туркоманы, которые вообще настроены антиамерикански. Да вообще там сложно отыскать какую-то группу, комплиментарно настроенную к США и тем более Израилю.
Т. е. проблемы политические Багдаду Тегеран создал, а в плане общественной поддержки очков не приобрел. Учитывая особенности политического поля в Ираке, именно это «низовое» одобрение сыграет ему в плюс в плане развития экономических контактов и транспортных контрактов в будущем.
Осталось понять, для чего резкое обострение отношений с Пакистаном, через который Иран планирует тянуть торговые маршруты и в целом выстраивает адекватные схемы работы. Но нюанс заключается в том, что в Пакистане через месяц основные выборы, собственно, под которые в страну и переместился обратно из Лондона Н. Шариф. Сейчас в Исламабаде фактически работает «техническое правительство», и в это окно возможностей Тегеран и предпочел отработать вооруженным путем. Позже, когда в Пакистане властная вертикаль обретет новую конфигурацию, это сделать уже будет крайне сложно.
Зато Иран продемонстрировал, в том числе и «своим сепаратистам», что район Кветта, через который проходит будущий торговый маршрут, службами Тегерана мониторится плотно.
Выбор по времени тут довольно точен. Поэтому, когда Иран говорит, что «ответит тогда, когда сочтет необходимым», это не просто фигура речи.
Мы видим, что США горячие точки в Сирии и Ираке не нужны. Вашингтон предпочтет вместе с «европейской коалицией» запускать дорогостоящие боеприпасы с моря по пустынным горам йеменского побережья, чем ввязываться в «ответку за Ирак». Одновременно и для Ирана в качестве наилучшей стратегии выглядит медленное и без опасных эксцессов выдавливание США из Ирака и Сирии.
Однако у нас имеются на Ближнем Востоке силы, которым очень надо расширить карту горячих точек, как, собственно, и режим «бесконечной» операции в секторе Газа.
Вряд ли стоит сомневаться, что посыл Ирана о том, чтобы США поставили антииранскую деятельность Израиля в Ираке «на тормоз», будет услышан. Другое дело, что США пока демонстрируют только относительное влияние на своего ближневосточного стратегического союзника, хотя нажим на Израиль от американцев идет все сильнее.
Информация