Саммит «Центральная Азия – ЕС». Санкции и активизация старых проектов
Еврокубышка открылась
Январь завершился очередным крупным саммитом «ЕС – Центральная Азия», который проходил в Брюсселе. В отличие от прошлых мероприятий, связанных с работой Евросоюза на данном направлении, нынешний саммит отметился рядом действительно громких заявлений.
В частности, высказался небезызвестный Ж. Боррель:
«Страны Центральной Азии нужны Брюсселю для того, чтобы добиться эффективности антироссийских санкций».
Дескать, еще несколько лет назад регион был в глуши, но теперь все иначе, и Центральная Азия стала подлинным «центром».
Поскольку все это заявлялось в рамках мероприятия, посвященного инвестициям в инфраструктурные проекты, в частности в тот, который называют «срединным коридором» или Транскаспийским маршрутом, слова Ж. Борреля прозвучали весьма откровенно.
Однако обозреватели на Кавказе и в Центральной Азии были больше впечатлены не традиционной русофобией еврочиновника, а суммами, которые обсуждались на саммите – 300 млрд евро инвестиций ЕС. Помимо столь значительных финансовых объемов в «когда-то в будущем», в Брюсселе и в самом деле было согласовано финансирование 10 млрд евро.
На фоне первой суммы, это выглядит вроде бы скромно, однако это первый подобный единовременный инфраструктурный пакет от ЕС в регион. Серьезности же намерениям придает то обстоятельство, что на следующий день было объявлено о выделении и Украине 50 млрд евро на поддержание финансовой системы и вооружение. Т. е. «еврокубышка» открылась.
Надо понимать, что вопрос по большому счету для Евросоюза заключался не в дефиците денежных средств. Все страны ЕС имеют резервные фонды, да и сам Евросоюз как конфедеративная государственная единица. Намного проще Брюсселю и печатать средства. Однако в данном случае ЕС пришлось совершать довольно серьезные шаги в условиях, когда Вашингтон занят на многих других направлениях.
В том числе проходить через согласования с Братиславой и Будапештом, играя впервые за последние несколько лет «первым номером». Даже Великобритания сейчас оказалась больше поглощена вопросами Палестины.
Все это означает, что «атлантическая команда» при всех противоречиях, трениях, частных игровых стратегиях вполне жизнеспособна, несмотря на утверждения о том, что «все там скоро развалится», «все производства из ЕС убегут», фермеры завалят соломой и навозом Париж и т. д. С политической точки зрения, вопреки запахам на европейских улицах и забастовкам, Брюссель себя чувствует довольно уверено. Турцию привязали экономически за прошлый год, Швеция и Финляндия в НАТО, Венгрия и Словакия выбили себе уступки и пошли на них сами.
Может ли в этом случае реализоваться тот сценарий, что ЕС начнет воплощение других проектов, связанных с активной позицией в региональных инвестициях?
Да, если начинают распечатывать фонды не только для Киева, но и для Центральной Азии. ЕС может начать, пока США заняты на других направлениях.
Сумма 300 млрд евро озадачила обозревателей в Центральной Азии. Конечно, через короткое время там поймут, что сногсшибательная цифра предназначалась и предназначается не конкретно этому региону, а является общим инвестиционным бюджетом Евросоюза в рамках инфраструктурной модернизации «развивающихся стран» в целом – от Африки до Латинской Америки по программе Global Gateway (GG). Собственно, именно под брендом «Глобальные ворота» часть саммита и проходила.
Проект следует рассматривать в комплексе с другими инфраструктурными инициативами, такими как Blue Dot Network (BDT), B3W и PGII. Все они так или иначе должны составить конкуренцию китайской инициативе «Пояс и путь», с ее маршрутами и коридорами «новых шелковых путей». Количество проектов Западного блока определяется слишком уж широким кругом участников-инициаторов, интересы которых очень сложно увязать в рамки одного проекта.
Так, BDT – это идея США, Японии, Австралии, Великобритании и Швейцарии. При поддержке ОЭСР она больше является комплексом будущих нормативов и стандартов для инвестиционной оценки и кредитования проектов. Чем-то это напоминает по задумке стандарты UNIDO, только в значительно расширенном формате.
B3W («Вернем лучший мир») – инфраструктурная инициатива под флагом «Большой семерки». Все те же проекты по строительству дорог, мостов, портов, логистических центров, прокладке коммуникаций и связи, энергетике, для «развивающихся стран», но с акцентом на включение стран Балтии и Восточной Европы.
PGII («Партнерство в интересах глобальной инфраструктуры и инвестиций») – это инициатива «Большой семерки» и стран Юго-Восточной Азии. В течение прошлого года туда пробовали пристегнуть Индию и страны Ближнего Востока или т. н. будущий «индо-авраамический блок».
В плане работы со странами Африки, опять-таки, Индии и Ближнего Востока, а также по освоению путей через Кавказ и Каспий в Центральную Азию, задействовался уже проект Global Gateway.
Мы видим, что на уровне концепции охват всех четырех инфраструктурных инициатив действительно значителен и ничем не уступает по масштабу идеям Пекина.
Все эти проекты так или иначе должны были бы вписаться в еще более масштабные стратегии Транстихокеанского и Трансатлантического партнерств, которые администрация Б. Обамы не довела до логического завершения.
Поэтому реализовывались они позже и порознь, средства выделялись весьма ограниченно, стандартизация и согласование шли долго.
Китай за это время хоть и работал в одиночку, но по четким результатам в виде строительства конкретных объектов и наращивания торговых потоков шел на несколько шагов вперед. Здесь, опять-таки, вопрос стоял не в наличии финансовых ресурсов, а в управлении процессами.
Китай администрировал их лучше, целеполагание было жестче. С другой стороны, опасностью уже для Китая становилось то, что налаживание управления такими проектами со стороны западных конкурентов могло начать колебать уверенность китайских партнеров, которых в его инициативе формально уже 139 стран. Но это партнеры, а не учредители-инициаторы, в отличие от западных проектов.
Как можно было посмотреть по результатам предыдущих инвестиционных форумов, у западного блока сложилось свое разделение труда: США – Ближний Восток, Индия и ЮВА, Брюссель – Африка, Закавказье и Центральная Азия, Лондон – Турция, Закавказье, Афганистан и Пакистан.
Понятно, что не идеальную, а просто работающую систему даже с точки зрения дипломатического администрирования выстроить на практике было сложно. Это слишком трудный вызов даже для атлантических любителей «многофакторных моделей». Тем не менее процесс скачками и урывками шел.
В ответ Центральная Азия с середины 2022 года предпочла объединиться в свой региональный внешнеполитический блок («Группа пяти»). С этих пор мы так и видим один за другим проходящие мероприятия «США – Центральная Азия», «ЕС – Центральная Азия», «ССАГПЗ – Центральная Азия», «Россия – Центральная Азия».
Так проще согласовывать интересы, когда отовсюду идут с предложениями, которые не всегда подкрепляются финансово, но зато часто требуют политической определенности. Казахстан и Узбекистан вообще предпочли в конце 2022 года заключить Союзный договор. С другой стороны, практически все страны «Группы пяти» предпочли провести у себя ряд реформ, направленных на именно рост инвестиционной привлекательности. Астана заменила политическую систему, Ташкент внес глубокие изменения в конституцию.
В прошлом году первым инициативу взял в этом регионе Китай, который озвучил для Центральной Азии масштабную программу инвестиций на саммите в Сиане. Евросоюз летом выступил крайне скромно, однако теперь очевидно, что он предпочитает каким-то образом наверстать упущенное. И определенные предпосылки к этому у Брюсселя имеются.
Купить соблюдение санкционного режима
Если разобраться предметно, инвестиции ЕС в регион за 10 лет составляют около 105 млрд евро – т. е. те же самые 10 млрд евро в год, просто ранее они не выставлялись как часть внешнеполитической программы ЕС, да еще целевым образом направленной против России.
Внешне все выглядит так, что еврочиновники собираются за аналогичные деньги купить в регионе соблюдение санкционного режима. Жест, вполне соответствующий уровню Ж. Борреля, но никак не европейских инвестиционных структур и политиков Центральной Азии, которых рассказами о вложениях в инфраструктуру кормят годами со всех четырех направлений географии.
Однако везде есть свои нюансы.
Возьмем товарооборот региона. Товарооборот с Китаем – около 52 млрд долларов в год (27 %), с ЕС – около 48 млрд долларов (25 %). Прямые накопленные инвестиции Китая за 15 лет – в районе 65 млрд долларов, Евросоюза – 105 млрд евро за 10 лет.
Однако объем задолженности региона перед Китаем у стран Центральной Азии достигает 55–60 % от ВВП. Перед структурами, связанными с США и ЕС, аналогичные показатели только у Казахстана. Это означает, что меньше вкладывая прямые инвестиции в инфраструктуру и производство, Китай кредитовал больше именно взаимную торговлю. Европа, наоборот, если не брать Казахстан, где западные финансы с 1990-х весьма весомы.
Т. е. меньше вкладывая вдолгую, Пекин в регионе выигрывал в доходности на оперативном отрезке, в том числе у Европы. Только в прошлом году в Сиане Китай сделал конкретные шаги, чтобы прямые инвестиции усилить в два раза, даже предоставил региону безвозмездные транши на сумму 3,7 млрд долларов, что для Китая, который крайне тяжело списывает долги или что-то вообще делает безвозмездно, уже серьезный шаг.
Брюсселю есть чем Китаю ответить в плане финансовых вливаний, однако у него, в отличие от Китая, ахиллесовой пятой этого направления являются несколько факторов.
Первый – это слабый по меркам Евросоюза рынок, который оторван от главных торговых артерий. Для Китая Центральная Азия – это естественный торговый регион и важный внутренний континентальный маршрут. Для ЕС – это уже больше своего рода «дань геополитике», где на построении качественно иных торговых маршрутов и сетей первую прибыль будет получать Турция, а только потом Европа, и то в объемах, которые будут иметь проценты от общего.
Второй фактор – это вынужденная конкуренция за некоторые ресурсы. Вылет Франции и Германии из Западной Африки, с одной стороны, выглядит бесспорной победой России и Китая, а Франция лишается не только урана или части золота, но и получает угрозу лишиться значительных депозитов, которые лежат от этих стран в Банке Франции.
Покупку ресурсов Париж кредитовал по сути за копейки, имея африканские финансовые резервы. Однако теперь именно такая позиция вынуждает Францию и Брюссель усиленно искать эти природные ресурсы у нас под боком – в Центральной Азии, помимо этого, пытаясь получить еще и сатисфакцию в виде санкций и политических разборок между Москвой и странами региона. Про Армению тут говорить нечего, здесь уже Н. Пашиняном все играют в три-четыре руки.
Опять-таки, на Европу партнеры из Вашингтона постоянно стремятся повесить реализацию проекта Транскаспийского трубопровода из Туркмении в Азербайджан и далее через Турцию в Европу. Но мало того, что этим идеям уже больше двадцати лет, так и даже в случае совершенно гипотетической его реализации это, во-первых, не даст дешевого природного газа для ЕС, во-вторых, отдаст снова дополнительный заработок Турции, в-третьих, для Туркмении этот проект при всех внешних выгодах, является скорее головной болью.
Все основные средства на разработку природных ресурсов идут из Китая, главный и постоянный рынок сбыта – Китай. Для Ашхабада наиболее рациональным маршрутом была бы реализация тоже старого проекта по продаже природного газа в Афганистан, Пакистан и Индию. Но именно он все время подвисает в воздухе.
Что может и что сделает Евросоюз, так это серьезно поборется за проекты зеленой энергетики в Центральной Азии в обмен на ресурсы, а также вполне может раскачать морские перевозки через Каспий.
Однако за что пойдет главная борьба, если Брюссель и Пекин решат все-таки подойти к Центральной Азии, что называется «по комплексному методу»?
Это даже не транспортные маршруты, о которых все и всюду говорят, а опять-таки, электро- и теплогенерация вместе с системными проектами по рациональному водопользованию.
Тот, кто, помимо дорог и торговли, вложит средства в региональную гидросистему, повысив ее эффективность, тот сможет на длинном временном отрезке получить больше, чем от движения контейнеров и прироста товаропотока. И чем глубже и дальше Афганистан роет свой канал Кош-Тепа, который может забрать до четверти всего водостока Амударьи, тем этот вопрос становится все серьезней и серьезней. Вот тут игроки и смогут продвигать «настоящую геополитику», в том числе за или против Москвы.
Кто в этой борьбе победит, Китай или Западный блок, сказать сложно. Денег хватает у каждой стороны, но целеполагание у Пекина построено лучше. С другой стороны, как раз ЕС (вместе с международными структурами) оседлал тему «экологии», «зеленой энергетики» и т. п., у него в этом есть свои сильные стороны.
Пока Китай с точки зрения решений и выгод более конкретен, хотя тоже несколько опаздывает с хорошими предложениями. На длинной дистанции в силу указанных факторов Европа в регионе Китаю, скорее всего, проиграет, но в ближайшее время Брюссель вполне может нарастить политический вес, который будет осложнять отношения региона и России.
Для России
Традиционно следует сказать, что здесь хорошего или плохого для России.
Во-первых, следует отметить, что совокупные прямые инвестиции за 20 лет у нас тоже составляют существенную сумму – 40 млрд долларов, при товарообороте 36–37 млрд долларов. Масштабно нарастить, как Пекин или Брюссель, свою долю мы, очевидно, не сможем, но и наши 20 % от внешней торговли – это значимое место в экономике и политике региона.
Нам, по всей видимости, надо уже наконец-то определиться с одной или несколькими рыночными нишами, на которых мы будем работать на длительный период, будет ли это конкретная отрасль или несколько отраслей.
Модернизация и длительная эксплуатация электросетей, если это позволяет политический ресурс, или что-то иное, но понятно, что с такой конкуренцией и наличными средствами мы «под себя» регион не заберем, особой от всех экономической зоны не выстроим. Здесь придется выбрать что-то конкретное из многих направлений, и уж точно в тесной координации с Китаем.
Информация