Россия и новый девятнадцатый век
Строевые учения Павла I по прусскому образцу в Гатчине. Худ. Г. Шварц
Статья рассказывает о том, что происходило в истории России в начале XIX века. Она продолжает цикл статей об этапах развития страны, связанных с формациями.
Русский феодальный класс, дворяне, получив в начале XVIII в. в руки современные технологии, как в управлении, так и в вооружении, смогли проявить себя на полях сражений.
Обратной стороной медали было отношение офицеров-феодалов к солдатам-мужикам, чаще всего как к крепостным со всем феодальным пренебрежением к черни, потерям на войне и эксплуатацией их как крепостных. За редким исключением, как при Суворове с его «чудо-богатырями», беззаветно верившими своему вождю, такая ситуация сохранялась в армии весь оставшийся феодальный и постфеодальный период.
Переход Суворова через хребет Паникс 1799 г. Худ. А. Коцебу
Русские феодалы на войне
Работа над соответствием русской военной системы внешним вызовам, начатая при Петре I, не прекращалась: до 50-х гг. это было влияние имперской, австрийской военной системы, с 50-х – прусской, а с конца XVIII в. – французской. Рациональный подход, рациональное мышление, необходимое для становления современной армии, входило в противоречие с феодальной ментальностью.
Рациональное мышление было продуктом развития, связанного с наукой и технологиями, прежде всего в западной Европе. Рационализм древних греков и римлян, в том числе и в военном деле, был совершенно забыт и возрождён в ходе Ренессанса, который ознаменовал начало конца феодализма и аграрного мышления, связанного с ним.
Процесс этот шёл во всей Европе, где сила феодальных отношений, основанных на господстве аграрного производства, играла ещё важнейшую роль. Ни крестьянину, обрабатывающему землю по «технологиям» предков, ни рыцарю, совершающему подвиги на войне, на турнирах и против драконов, рациональное мышление ни к чему, да и взяться ему неоткуда.
Рационализм в феодальной Европе зародился с развитием городов, как антиподов деревни, в XIII в. Вот такая похожая ситуация была и в России, но в XVIII в. Рациональный подход охватывает прежде всего высший слой дворянства, потому что обучение науками здесь уже происходило не одно поколение. Показательно, что в одном из наказов периода Уложенной комиссии 1767-1768 гг. дворяне Белёвского уезда писали:
«Самыми нужными науками [должны быть] фортификация, инженерия, артиллерия, архитектура.»
Даже после реформ царя Петра русской армии требовались европейские офицеры и специалисты, например, прусские для обучения армии новой тактике, или иностранные военные инженеры, вышедшие в отставку у себя на родине (Указ 1730 г.). Создание первого военного училища – Сухопутный шляхетский кадетский корпус в 1731 г. происходило под руководством прусских офицеров и унтер-офицеров, которых прислал «солдатский король» Фридрих Вильгельм I (1688–1740).
Атака прусской пехоты 1745 г. Худ. К. Рейхлинг
А. А. Аракчеев реформировал русскую артиллерию, конный парк, создал артиллерийские училища по распоряжению Александра I и… под влиянием военного гения и артиллериста Наполеона, впрочем, как везде в Европе. Несмотря на огромные усилия по поддержанию технологий, русское стрелковое вооружение уступало европейским образцам, а снабжение армии, например тканями, отставляло желать лучшего.
Твёрдость и смелость русских войск была связана не с мифической «вечной стойкостью русских», а с классом воинов-феодалов, помноженным на современные заимствованные технологии.
Бонапарт на мосту Арколе 17 ноября 1796 г. Худ. Антуан-Жан Гро
«А может стук в дверь?»
В войнах с Турцией и её союзниками, в борьбе с польскими и иными повстанцами, кочевниками Сибири, да и со Швецией после 1721 г. результат достигался благодаря полководческим и организаторским талантам русских военноначальников, среди которых выделялись П. С. Салтыков, П. А. Румянцев, Г. А. Потёмкин, ну и, безусловно, А. В. Суворов. Автономность таких «героев», которые действовали вопреки уставам и положениям, в «золотой век дворянства» приветствовалась и была совершенно естественной в условиях феодальной ментальности «децентрализованного равновесия».
А вот император-солдафон Павел, одержимый «бесом плаца», как и оба его царствующих сына, с одной стороны, не мог разглядеть это важное качество, приобретённое русской армией в ходе прошедших войн. Но, с другой стороны, его опасения по поводу проблем с ведением такой армией боевых действий в Европе были не напрасны. Проблемы управления компенсировались храбростью и стойкостью солдат и офицеров: феодальная ментальность вступала в противоречие с рациональными системами управления, набиравшими силу. Проще говоря, умение Суворова воевать против любого противника невозможно было клонировать и масштабировать на все войска, потому что это была не система боя, созданная Суворовым, а личные умения военного гения. Который, кстати говоря, был поклонником «прусской системы», но не «прусаков». И в этом всегда ключевое отличие системы от личного умения.
Павел I в облачении Гроссмейстера Ордена Св. Иоанна. Худ. В. Боровиковский
Новую всеевропейскую угрозу, созданную Великой Французской буржуазной революцией (1789-1799) феодальная Россия встретила с царём-рыцарем Павлом Петровичем во главе. Что весьма символично для стадии развития страны, где феодализм был в полном расцвете сил и не дошёл даже до своей кульминации, как в Европе, условно, в XIV или XV вв. Павел, начитавшийся рыцарских романов, построил замок, выкрашенный в цвет перчатки своей прекрасной дамы, Анны Лопухиной-Гагариной, оформлял «рыцарские» церемониалы и правила рыцарского поведения, уместные в средневековье, а не в XIX в.
Орден Св. Иоанна, мальтийский крест
Царь-рыцарь и феодальная вольница
В условиях новых внешних угроз царь-покровитель рыцарского ордена св. Иоанна Иерусалимского решил привести в форму своё, по факту, феодальное воинство, разболтавшееся, по его мнению, от «хорошей жизни» при Екатерине II. Сделать это он мог только по иностранным лекалам и образцам, в его случае – прусским. Но из-за его личных психологических качеств, формализма и психопатии, решения этих проблем приобрели карикатурные формы, чем и воспользовалась «феодальная вольница», чуждая изменениям:
Нет, Павлуша, не тягайся,
Ты за Фридрихом Вторым,
Как ты хочешь умудряйся,
Дон Кихот лишь перед ним!
Ты за Фридрихом Вторым,
Как ты хочешь умудряйся,
Дон Кихот лишь перед ним!
Павел требовал от дворянства изменить отношение к воинской дисциплине, по факту он восстановил обязательную воинскую службу для всех, боролся с пьянством и карточными играми, отменил практику записи в полки с пелёнок, добился единообразия в форме и командах у всех войск:
«…создал в некотором роде дисциплину, – сообщает прусский агент, – регулярную организацию, военное обучение русской армии, которой пренебрегала Екатерина II.»
Император навёл порядок в гвардии: только в конной гвардии было исключён 1541 фиктивный офицер. До 50 тыс. солдат было «растаскано» для работы в имениях командиров-феодалов. Он сократил армию с 500 тыс. до 335 тыс., но увеличил выплату жалования. Этого требовали и в конец расстроенные военными предприятиями его матушки, финансы страны, которые необходимо было привести в порядок в условиях новых угроз. Показательно, что в 1808 г. А. А. Аракчееву, тоже мальтийскому кавалеру, а за ним Барклаю де Толли в 1811 г. уже при Александре I, снова пришлось жёсткими методами восстанавливать дисциплину среди дворянского офицерства.
Офицер и гренадеры приморского гренадерского полка, 1790-е. гг.
Но всё это было лишь внешней оболочкой. Европеизированное и модернизированное для современной войны русское дворянство тяготы службы считало естественными, а служение монарху было их моральным и христианским долгом, как и в любой стране «классического» феодализма:
Я люблю кровавый бой,
Я рожден для службы царской!
Сабля, водка, конь гусарской,
С вами век мне золотой!
Я рожден для службы царской!
Сабля, водка, конь гусарской,
С вами век мне золотой!
Денис Давыдов, автор этих строк, был ярким олицетворением «рыцарской» удали, хоть и одевался по моде XIX века. Денис Давыдов. Худ. А. Орловский
Но вот «странные» действия императора по отношению к их «крещённой собственности» вызывали опасения у дворян. Хотя целью Павла была попытка «нормализовать» хозяйственную деятельность дворян, как он это понимал. А не отмена «крепостного строя» царём, раздавшим 550 тыс. крепостных. Но приведение крестьян к присяге, сокращение срока рекрутчины, перенесение недоимок крестьян на их дворян (!), запрет продажи дворовых людей и крестьян без земли, Манифест 1797 г., определивший барщину в три дня, привели к тому, что он, руками высокопоставленных заговорщиков, был «забаллотирован» и жестоко убит. Дворяне, остававшиеся «заботливыми» крепостниками по отношению к крестьянам, не допускали тирании со стороны своего монарха.
Миссия невыполнима?
И здесь мы должны вернуться к исторической миссии, связанной с возникновением феодализма на Руси/Русии в XVI в. Эта военная организация аграрного общества была предназначена для защиты страны от внешних угроз. И речь шла прежде всего о борьбе с кочевниками, а во вторую очередь – с западным соседом, захватившим южные и западные земли бывшей Древней Руси. И эта миссия феодальной военной организации, конечно – очень условно, была выполнена к концу XVIII в. Пётр III, забегая вперёд, даже разрешил дворянам не служить уже в 1761 г., что было подтверждено Екатериной II в 1762 г., и на всякий случай – в Жалованной грамоте дворянам 1785 г. По факту порядок выхода со службы был практически невозможен. Но дело не в этом, а в том, что система подходила к своему логическому концу. И как остроумно отметил В. О. Ключевский:
«Манифест 18 февраля [1762 г. – В.Э.], снимая с дворянства обязательную службу, ни слова не говорит о дворянском крепостном праве, вытекшем из нее как из своего источника. По требованию исторической логики или общественной справедливости на другой день, 19 февраля, должна была бы последовать отмена крепостного права; она и последовала на другой день, только спустя 99 лет.»
Как мы видим, вопрос по освобождению крестьян от крепостной зависимости, превративших их к этому времени в личную собственность дворян, а не как это было на начальном этапе – прикреплённых к земельной собственности служилого, стал предметом реформ начиная с восшествия на престол Александра I и начала работы Негласного комитета с 1801 г. Так совпало, что и историческая справедливость требовала «воли» крестьянам, и царь был искренним противником крепостничества. Но… пример недавно убиенного отца, который даже и не помышлял ни о каком освобождении, сдерживал его. Поэтому, в духе времени, с надеждой на сознательность благородного сословия, был издан «необязательный» Указ о вольных хлебопашцах от 20 февраля 1803 г. С 1803 по 1825 г. по этому закону было освобождено 47 153 мужские души: из них 13 371 – одним собственником, князем и фаворитом царя А. Н. Голицыным, получившим выкуп из казны.
Система и управление
А управление, в условиях возможного ослабления полицейской власти помещиков, требовало иной структуры и иной подготовки управляющих. В Пруссии, значительно уступавшей России и по площади, и по населению, в 1763 г. число чиновников было слегка меньше, чем в России, а качество их было значительно выше. В начале XIX в. в России фактически был всего один университет в Москве, всего 5 % от всего населения получали начальное и среднее образования, когда как в 1825 г. эта цифра была уже 13,14 %. При Александре и его младшем брате было открыто огромное количество высших заведений и гимназий, которые должны были выпускать грамотных чиновников для управления. А реформа, порученная М. М. Сперанскому, такому же начётчику-бюрократу, как Аракчеев, но только без его жестокости, должна была привести к новой «модернизации» России. Европейской страны, по мнению реформатора, но имеющей из-за управленческой самобытности некую отсталость, которую планировалось устранить путём формальной реорганизации системы гос. управления, в основе которой лежали идеи Просвещения времён французской абсолютной монархии, потому что
«в настоящем положение нельзя даже с успехом наложить какой-нибудь налог, – писал Сперанский, – к исправлению финансов необходимо нужный: ибо всякая тягость народная приписывается единственно самовластию.»
Но в «классической» феодальной стране по-другому и быть не могло! И дело здесь не в русской специфике, а в стадии развития общества.
От умозрительной реформы, посвящённой разделению властей и сильной власти монарха, не связанной с реалиями феодальной страны, остались министерства как органические структуры системы управления по направлениям деятельности в условиях усложнившихся связей в обществе и… очередная «дума при царе», Государственный Совет.
Герб России при Павле I
Идея освобождения крестьян, связанная с перестройкой управления, входила в кричащие противоречия с желанием и видением правящего класса, дворян. Александра I любила гвардия и армия, но его «либеральные» идеи, навеянные Просвещением, в феодальной стране были хороши как салонные разговоры, «без промедленья в разговоре коснуться до всего слегка», но не для претворения в жизнь.
Сам же он оставался образцом русского помещика, обходительного с иностранными гостями и подданными, и самодура с подчинёнными.
А суровая действительность заставляла русское феодальное государство напрямую участвовать в борьбе против «якобинской угрозы» Бонапарта.
С падением Бастилии «золотой век дворянства» закончился как в России, так и во всей Европе, наступали новые времена, создающие новые вызовы, невзирая на личности и правителей.
Продолжение следует…
Информация