Участники ЕАЭС в Центральной Азии отказываются от российской системы «Мир»
«Мир» и ЕАЭС
3 апреля СМИ запестрели сообщениями о прекращении работы карт системы «Мир» на территории Киргизии. В общем-то, это стало поводом, чтобы вспомнить, в каких соседних странах с картами «Мир» уже возникли проблемы, а также поискать информацию о том, где эти проблемы могут возникнуть еще.
Нельзя сказать, что вопрос относится к разряду рядовых, даже несмотря на привычность новостей из разряда «очередные санкции». Все-таки «Мир» – это полноценная платежная система, причем система национальная, в которую с 2015 года были вложены немалые средства. Сейчас у системы проблемы в Армении, Казахстане, Киргизии, Узбекистане, скоро, очевидно и в Таджикистане. Это не говоря уже про страны не самого ближнего круга, вроде Южной Кореи или Турции.
Однако в данном конкретном случае серьезность проблемы определяется вовсе не прошлыми инвестициями или имиджевыми издержками.
Понятно, что когда от работы с нашей платежной системой отказываются Южная Корея или Кипр – это неприятно, но в целом терпимо.
Когда возникают проблемы в Турции – это уже вызывает определенные вопросы к выстраиванию двустороннего сотрудничества. Но когда это начинает касаться работы в Казахстане (участник ЕАЭС), Армении (участник ЕАЭС), Киргизии (участник ЕАЭС), Узбекистане (не участник, но довольно серьезно зависит от поступлений по линии трудовой миграции), то возникают уже вопросы более глубокого характера.
А что же тогда за экономическое объединение годами строилось под брендом ЕАЭС?
Хорошо хоть, что информация о прекращении работы с системой «Мир» Белоруссией оказалась неверной.
Как и относительно вопросов миграции (легальной или не очень), здесь можно пойти двумя путями.
Первый путь – это обсуждение самой проблемы, второй путь – поиск ее корней. И как в плане миграции, раскапывая корни, мы неизбежно придем к концепции ЕАЭС (как задумывалось) и ее практической реализации (как получилось), так и в вопросе платежной системы мы снова окажемся у этого корня.
Санкции против АО «НСПК» (национальный оператор системы «Мир»), введенные 23 февраля 2024 года, будут вполне работоспособны в силу того, что «общее экономическое пространство» де-факто является не совсем и общим.
Сама по себе «санкционная охота» США за чужими платежными системами давно является своего рода нормой. Хотя бы потому, что такие транзакции выпадают из прямого поля зрения их финансового мониторинга. Отыскивать их по последующим следам для той же американской OFAC уже довольно накладно.
На Ближнем Востоке таких платежных систем работает довольно много, но сколько ни пытаются США с ними справиться, сократив долларовые поступления по «неправильным каналам», это оказывается сложно даже в Ливане. А вот в плане работы между Россией и Центральной Азией, не говоря уже про другие страны, причем относительно национальной системы, это сделать проще.
Почему так происходит и что с этим делать, можно попробовать разобраться.
Почему так происходит?
Для обычного пользователя платежная система – это прежде всего возможность без существенных затрат осуществлять оплаты и прием средств в странах, где платежная система работает. Но ведь эти транзакции только вершина айсберга, а вот его основание как раз показывает, имеем ли мы дело просто с механизмом перевода денег из пункта А в пункт Б, или с общим экономическим пространством, а если говорить точнее – общим стоимостным пространством.
Санкции относительно российской НСПК были ожидаемы. Хотя бы потому, что после начала СВО НСПК на себя «переключила» работу и инструментов системы «Мир», и счетов, связанных с выпущенными картами международных платежных систем – Visa и MasterСard. Карты, ранее выпущенные в рамках этих систем в российских банках, продолжают работу.
Это огромный выпадающий кусок по доходности для данных операторов и значительные сложности для американского и европейского финансового мониторинга при получении информации.
Если о международных транзакциях юридических лиц они по-прежнему могут разными путями через «процедуру комплаенс» получать информацию, то с данными физических лиц через такой фильтр эта административная машина справиться не в состоянии. Вернее – справиться-то она может, но это долго и сложно.
В итоге, как это довольно подробно и разбиралось в материале «Турция и вторичные санкции. О том, что ещё предстоит нам почувствовать в торговле», все действия США так или иначе направлены на то, чтобы было прекращено любое сотрудничество с физическим или юридическим лицом, имеющим отношение к российской юрисдикции. В данном случае это базовый оператор по платежам физических лиц – НСПК.
Означает ли это невозможность в принципе отправлять и получать денежные переводы?
Нет, поскольку и до полноценной работы «Мира» существовали и работали подобные схемы «простого клиринга», а вот то, что сегодня называется «экосистема», которая всегда выстраивается вокруг полноценной платежной системы, функционировать, конечно, не будет. Не будут действовать и подобные экосистемы, связанные с другими платежными инструментами, как в ситуации с китайским UnionPay.
Смысл такой операции понятен – рано или поздно все транзакции должны будут сосредоточиться внутри российской юрисдикции. При этом нельзя сказать, что Россия в этом плане держит у США пальму первенства – на этом фронте первым был отсечен Иран. Здесь мы скорее догоняем иранцев.
Иранский опыт
Кстати, ни «Мир», ни Visa, ни MasterCard, ни даже UnionPay в Иране не работали и не работают.
Удовольствие, которое нас через некоторое время ожидает, довольно сомнительное. Оформлять UnionPay непосредственно в посещаемых странах, делать карты местных банков, а тем, кто живет в стиле – между туризмом и релокацией, остается шире использовать криптоинструменты.
По идее, можно было бы приглашать в Россию больше иностранных банков, заинтересованных в обслуживании хотя бы турпотоков, но тут опять проблема в том, что банку потребуется регистрироваться как российское юридическое лицо, что снова поставит вопрос о работе того же UnionPay.
В общем, в долгосрочном периоде, скорее всего, это выльется в своеобразный вариант иранской системы финансовых представительств, когда в одной из стран будет открыт филиал российского банка (в иранском случае – это просто местный оператор-посредник), который будет принимать в России перевод в валюте и выдавать его стране посещения на руки для последующего внесения на местный счет и работы по местным картам или снова вездесущей UnionPay. Привыкнуть к этому энтузиастам будет можно, но не сразу.
Медленно, но верно российская экономика при работе на внешнем треке смещается и дальше будет смещаться к платежам, связанным с юанем, причем как в странах близких к нам, вроде Центральной Азии, так и просто с теми, с кем имеются регулярные торговые связи. Это происходит в плане работы юридических лиц, теперь коснется плотно и лиц физических.
Наша проблема в том, что полноценно иранский опыт мы задействовать не сможем. Оборот наличных долларов и система их обмена у Ирана завязана на финансовый, но небанковский сектор на Ближнем Востоке (подробнее см. «Почему финансы Ливана стали объектом пристального внимания США?»), долгое время функционировавшая система офшоров для приема нефтяных платежей и связанные с ней банки Великобритании и Германии сейчас все больше смещаются в сторону оплат Китаем напрямую в юанях и поставками товаров и оборудования в рамках долгосрочных инвестиционных контрактов.
Создать на остатках постсоветского пространства сеть, аналогичную ближневосточной, задача малореальная. Хотя бы потому, что, в отличие от того региона, в Центральной Азии нет избытка наличных долларов, которые бы обеспечили ее функционирование.
Остаются прямые платежи юридических лиц через СПФС (система передачи финансовых сообщений) – все больше и больше со смещением в юань, и только отчасти в рубле, и совсем немного в местных валютах. Переводы в рублях, аналогичные простому клирингу вроде небезызвестной «Золотой Короны», да и то со временем все больше путем передачи и получения средств в наличной форме.
Китай намеренно не форсирует рост мировых расчетов в юанях, довольно осторожно манипулируя как с Ираном между использованием т. н. юаней внутренних и внешних (резервная внешнеторговая валюта), постепенно сужая поле для маневра и для России. Делает он это руками Западной Европы и США, не проявляя инициативы, вполне резонно ожидая, что сливки сами постепенно собьются в масло.
Сложно не увидеть, что такие крупные игроки, как Иран и Россия, все больше двигаются в китайскую экономическую систему, а вместе с ними медленно туда будут сдвигаться и страны Центральной Азии.
Около 20 % их внешнеторгового оборота приходится на Россию и, с учетом того, что собственно доля Китая там уже выше 40 % (остальная часть приходится на ЕС), то таким тихим ходом Пекин подбирает под себя и российскую долю торговли. В долгосрочном периоде работая на ограничение и вытеснение влияния ЕС. Европа отвечает наращиванием программ прямых инвестиций, но можно заметить, что слепое следование американским санкциям тут скорее работает в минус влиянию Европы в регионе и способствует росту влияния Китая.
Будущее ЕАЭС
В этой связи, как и с вопросом трудовой миграции, снова резонно поставить вопрос о том, как Россия видит дальнейшее будущее ЕАЭС?
ЕАЭС не задумывался как просто зона свободной торговли. Это изначально был проект стоимостного кластера, где действует общая система биржевых торгов и депозитарии, совместные системы клиринга и уже как вершина пирамиды – единая система банковских расчетов и платежная система для физических лиц.
Все в комплексе это дает общую стоимость товаров и услуг, как и синергию экономик, кстати, и адекватное распределение трудовых ресурсов между участниками, но части, выстроенные пусть и неплохо, как система «Мир», но по отдельности, уязвимы и результата не приносят.
Действовать как Китай, заваливая первым делом товарами региональные рынки, мы, очевидно, в прошлые годы не могли, но могли инвестировать в совместные производства. В итоге выбрали свой отдельный путь – инкорпорация трудовых ресурсов и акценты на платежной системе, при этом даже не развивая до последнего времени рублевые расчеты, не выдавая рублевые кредиты и т. д.
Сокрушаться по поводу несделанного можно, но, как обычно, эти эмоции контрпродуктивны, выражаясь языком современной дипломатии.
Ситуация в сфере миграции, а сейчас и звонки с платежными системами – показывают снова и снова, что концепцию ЕАЭС надо пересматривать: смещаясь от нереализуемой и в целом в нынешних условиях убыточной (к сожалению) идеи общей зоны стоимости к прошлой концепции Таможенного союза, где приоритет отдается только самым необходимым транзитным товарным потокам.
Информация