Подготовка к саммиту «ЕС – Центральная Азия» и проблемы российской концепции многополярности
Соблазнение Европой
8–10 апреля в Брюсселе, Астане и Ташкенте подтвердили, что «в конце апреля» Узбекистан (как и планировалось еще в январе) примет участников очередного саммита «Евросоюз – Центральная Азия».
Данное мероприятие позиционируется как основное по отношению прошедшим ранее встречам по линии «ЕС – Центральная Азия» и даже упоминается как «первый формальный саммит», т. е. с полноценным участием лидеров. На самом деле таких полноценных встреч за прошедшие десять месяцев прошло три.
В июне прошлого года состоялся саммит в Киргизии*, где топовые администраторы ЕС пытались нащупать ответ на масштабную китайскую инициативу в Сиане. Делали они это осторожно, санкциями не разбрасывались, антироссийской риторикой на удивление не увлекались.
В сентябре принимающей площадкой выступила Германия**, здесь уже санкционная повестка звучала намного громче и отчетливо. Конкретнее были и предложения от ЕС, где вспомнили, что еще в 2019 году были озвучены инвестиционные инициативы, подписаны документы и дорожные карты. На этой базе начали заново выстраивать предложения.
Ответом Китая, по идее, должен был стать грандиозный форум «Один пояс – один путь», однако от наблюдателей не ускользнуло то обстоятельство, что главы Таджикистана и Киргизии в Китай не приехали.
Не поехал туда и глава Белоруссии, однако буквально через неделю он совершил отдельный визит с большой программой, где, в отличие, кстати, от России, подписал и нормативно закрепил взаимоотношения с Китаем на основе концепции «Сообщества единой судьбы» «Как связаны визит главы Белоруссии в Китай и наши идеи Большой Евразии»).
В конце нынешнего января в Брюсселе Центральная Азия участвовала в министерском формате, однако все это проходило в рамках форума***, посвященного монструозному (пусть и довольно давнему) проекту Global Gateway, который ЕС решил реанимировать и наполнить деньгами. Предложения уже стали такими, что высокопоставленный русофоб Ж. Боррель уже не стеснялся в формулировках:
«Страны Центральной Азии нужны Брюсселю для того, чтобы добиться эффективности антироссийских санкций».
Путь от июня прошлого года с его посылом «санкции – это дело важное, но в данном случае не главное», до речей большого «друга» России Ж. Борреля в нынешнем январе был пройден за восемь месяцев. Это весьма бодрый темп для евробюрократии.
И здесь мы хорошо можем проследить сами механизмы «соблазнения Европой». С чего начинали, какие проекты перебирали в уме, на каких в итоге остановились. А также не только проектную работу, но и взаимодействие с элитами, а также своеобразное распределение ролей в этой игре.
Общее взаимодействие курировал Берлин, тонкие финансовые вопросы – Лондон, Париж сосредоточился на Кавказе, на вытеснении России из Армении.
Не обходит стороной регион даже Ватикан, который пробует сыграть роль своего рода связующего моста между ЕС и Китаем через Центральную Азию, сглаживая острые углы конкуренции между двумя макросистемами. А то, что конкуренция началась, видно невооруженным глазом как раз с мая прошлого года.
«Группа Пяти»
Самое интересное, что страны Центральной Азии при всех разногласиях и разночтениях, с середины 2022 года на международной арене стараются выступать как «Группа Пяти». Практически все крупные мероприятия проходят как раз в формате «Пять плюс». Казахстан и Узбекистан провели довольно крупные реформы и подписали фактически союзный договор.
Задача создания такого внешнеполитического ядра и проведения реформ, в общем-то, понятна: больше выторговывать в конкуренции за себя между Пекином и Европой, поставить негласные рамки влиянию России и Турции, а также продемонстрировать для инвесторов благоприятный климат, способность региона самому разрешать противоречия и обеспечивать стабильность.
В России это принято называть «многовекторной политикой», причем за последние годы коннотация этого термина стала отрицательной. Тут, конечно, можно подискутировать на тему, почему в России приветствуется многополярность, но осуждается многовекторность, однако в целом вряд ли должно удивлять, что страны с экономиками вроде наших центральноазиатских соседей играют сразу на многих досках. Инвесторов ищут на Ближнем Востоке, деньги хранят в Лондоне, на трудовых ресурсах зарабатывают в России, инфраструктурных проектов ждут из Китая и т. п.
Можно посмотреть, как на 2024 выстроилась структура инвестиций и торговли в регионе. Торговля с Китаем – 52 млрд долларов (27 %), ЕС – 48 млрд долларов (25 %), Россией – 41 млрд долларов (21 %), Турцией и Ближним Востоком – 15 млрд долларов (7 %), между собой – скромные 10 млрд долларов (5 %). Накопленные инвестиции в регионе: Евросоюз – 105 млрд долларов, Китай – 65 млрд долларов, Россия – 40 млрд долларов.
Т. е. мы видим, что ни работа с Россией за прошедшие годы, в рамках ли ЕАЭС, или вне этого объединения, ни взаимодействие между собой регион в цельную экономическую единицу – в субъект не превратили. Россия не имеет преимущественного товарооборота и инвестиционных проектов, внутри себя регион слабо связан, а показатели между ЕС и Китаем делятся почти поровну.
Впрочем, в плане эффективности Пекин пока обходит Европу, поскольку получил больший товарооборот при меньших инвестиционных вливаниях. Также понятно, что современная «Группа Пяти» – это именно внешнеполитический проект стран Центральной Азии, об особенностях которого как раз и говорилось несколькими абзацами выше.
В прошлом сентябре Вашингтон провел саммит «США – Центральная Азия», по итогам которого стало понятно, что американцы на этом направлении играть системно и серьезно не собираются.
Вначале они попытались «Группу Пяти» раздробить в связке Узбекистан – Казахстан, затем отметились невнятными лозунгами. Зато Лондон и Берлин американскую эстафету подхватили довольно эффективно. Вашингтон по многим причинам, которые озвучивались через многочисленные официальные источники, нацелен на Ближний Восток и Индию.
Впрочем, есть в России стойкое убеждение, что США отовсюду уходят для схватки с Китаем, и почему-то именно в Юго-Восточную Азию. Экономическая статистика и инвестиции таких тенденций не отмечают, так что тут скорее дело в прогностических популярных тенденциях. Пройдет время, они поменяются. Сейчас же для США главная головная боль – сектор Газа, из-за которого официальная программа США по региону встала на паузу.
Подготовительные шаги
Брюссель же за последние месяцы неплохо нащупал те точки, где может остановить китайские инициативы по интеграции Центральной Азии в свою концепцию «Сообщества единой судьбы», и не только реанимировал массу инвестиционных проектов, но и сложил их в определенную систему.
Стоит отметить, что у британских финансистов за осень-зиму побывал почти весь истеблишмент наших соседей, а небезызвестные финансовые кланы под общим брендом «Ротшильдов» очень плотно занялись Киргизией и активизировались в Казахстане.
Отметим, что за прошлые полгода ЕС решил большинство сложных вопросов с Турцией, что сразу отразилось на инвестиционных возможностях Анкары. При всей, казалось бы, на первый взгляд невыгодности положения с инфляцией, в Турцию пошли инвестиционные фонды. Вряд ли следует сомневаться, что взаимодействие по линии «Туркмения – Турция» с газовыми проектами и активизация ЕС в Туркмении имеют между собой много прямых и опосредованных точек стыковки.
Только сделав все эти подготовительные шаги, фронтмены от европейской политики стали уже вещать на публику о санкциях, и, надо сказать, что звонки из региона в плане санкций Москва стала действительно получать регулярно. Дело, конечно, не только в европейской политике, тут работает и эффект накопления по санкционным пакетам в целом, но тенденция все равно прослеживается неплохо.
В этом плане, если сложить все имеющиеся пазлы в общую картину, то на апрельском мероприятии мы практически гарантировано увидим крупный инфраструктурный инвестиционный пакет ЕС в Узбекистан, Киргизию и Казахстан, полную поддержку стыковки усилий Туркмении и Турции в плане «газового коридора», предложения Таджикистану «подумать о перспективах», и все это под густым соусом «зеленой энергетики». Увенчает же все это великолепие вишенка из требований по санкциям, которые уже будут озвучены жестко и прямо.
Часть из этих требований выльется в дальнейшее ужесточение работы в банковской сфере и контроле реэкспорта, что, конечно, закономерно вызовет волну возмущения у нас. Но здесь вопрос даже не в волне гнева в стиле «доколе», а в общей схеме в регионе, где пока после сильного выхода в первой половине прошлого года Китай за последние месяцы пока не приобретает существенных очков.
Китайский стоимостной кластер, который даже не оспаривается в концепции таких структур, как МВФ, по всем тенденциям и декларациям собирается из ЮВА, Центральной Азии, Пакистана, Ирана, Афганистана и России. Если Европа продавливает своими инвестициями проекты в Центральной Азии, то китайская будущая модель оказывается логистически и политически слабой практически в самом центре.
Это такой большой клин в китайскую инициативу. По большому счету тут Пекин виноват сам, поскольку, задекларировав в мае прошлого года просто инвестиционный бум в регионе, он же по славной традиции деньги стал для Центральной Азии придерживать. Европейцы на этих слабостях Пекина сыграли довольно эффективно, и Китаю придется чем-то отвечать.
Отдавать без конкуренции Пекину Центральную Азию с ее таблицей Менделеева и уже вложенными в регион 105 млрд долларов не будут ни еврочиновники, ни британские финансисты, ни европейские сырьевики. «Забрать» Центральную Азию европейцы, конечно, под себя не заберут, но заставить Китай отдать его половину от ресурсов региона попробуют однозначно. Если же вся эта конкуренция еще больше ограничит возможности и влияние Москвы, то результат будет вполне приемлемым для всех западных институтов.
В России, конечно, популярен тезис о том, что Европой управляют не совсем вменяемые люди и институты. Русофобы там собрались отменные, но вот все изложенное как-то не позволяет говорить об особой невменяемости или глупости.
«Евразийский полюс»
В этом плане, конечно, возникают вопросы к той модели, которую мы сами строим сегодня в регионе. Она очень двусмысленна и именно на этой двусмысленности играют и будут закономерно играть элиты Центральной Азии. Опять-таки, это бы делали любые элиты, оказавшиеся в подобном положении.
Двусмысленность для региона в том, что все понимают нереалистичность формирования «Евразийского полюса» как макроэкономического стоимостного кластера. Но при этом отказаться от работы с Москвой, как хотелось бы многим евробюрократам, страны Центральной Азии по вполне прагматичным соображениям не могут и не хотят. А это вынуждает их тезисы о «многополярности» поддерживать и в каких-то проектах участвовать.
Куда едут элиты той же Киргизии обсуждать финансы? В Лондон. Но при этом общая зона ПВО создается и т. д. Общий «полюс», под которым нет общей зоны стоимости, с одной стороны, обязывает развивать и углублять формат ЕАЭС, а страны Центральной Азии на этом вполне эффективно играют в забаву из старинной русской сказки про «вершки и корешки».
Мы делаем вид, что у нас общее стоимостное пространство с общим рынком труда, нам направляют мигрантов, мигранты везут добавленную стоимость домой, и так по кругу. Общих производств практически нет, общей на «полюс» добавленной стоимости нет, но полюс вроде бы как есть.
Было довольно интересно наблюдать, как Россия на форуме «Один пояс – один путь» в прошлом году плавно ушла от вопроса присоединения к концепции «Сообщества единой судьбы». И умом это понять можно – концепция это де-факто китайский стоимостной кластер и китайский же «восточный полюс».
Это совсем не многополярность, и идти туда, ясное дело, в Москве не горят желанием. Но и не идти тоже получается как-то не очень. И ведь не сказать, что Россия совсем в регион не вкладывалась: 41 млрд долларов прямых накопленных инвестиций – это почти китайский результат, товарооборот относительно запада и востока слабый, и общих производств мало.
Считается, что третья сторона, наблюдая как конкурируют две других между собой, в итоге получает преимущество. Судя по нашим медиа, что-то подобное у нас витает в виде идей и даже концепций, но такие построения хороши в кабинете, а «в поле» все будут оценивать два параметра – способность собственной экономики к товарному производству на экспорт и к генерации добавленной стоимости, часть которой можно направлять на инвестирование и освоение новых рынков.
У западного и восточного блоков такие возможности есть, есть ли у нас для полноценной многополярности – это вопрос, говоря мягко, для дискуссии.
_____
* «Евросоюз и Средняя Азия – парадоксы июньского саммита»
** «Саммит «Центральная Азия – ФРГ». США подталкивают ЕС к инвестициям в страны «Группы Пяти»
*** «Саммит «Центральная Азия – ЕС». Санкции и активизация старых проектов»
Информация