Есть ли будущее у русской деревни?
Есть ли будущее у отечественного села? Казалось бы, в бытность существования на карте такого государства как Советский Союз такой вопрос был неуместным. Однако определённые демографические проблемы в русской деревне (именно русской) стали проявляться ещё тогда, когда развал СССР мог привидеться разве что в кошмарном сне.
Первоначальное снижение традиционно высокого уровня рождаемости на селе, а затем массовый отток из села молодёжи зафиксирован в результатах всесоюзных переписей населения. Последняя советская перепись, которая проводилась в январе 1989 года, показала, что рост числа жителей Союза проходил исключительно за счёт достаточно впечатляющего прироста населения городов (особенно республиканских, краевых, областных и районных центров). И если рост численности городского населения проявлялся на протяжении всего послевоенного периода, то вот численность жителей села, начиная с середины пятидесятых городов, начала достаточно явно снижаться.
Если говорить о периоде с 1959 по 1989 годы, то численность городского населения Советского Союза увеличилась почти на 89 миллионов человек, а вот число сельских жителей за тот же период времени сократилось более чем на 10 миллионов граждан.
В качестве конкретных примеров изменения числа жителей в РСФСР стоит привести данные по нескольким городам и населённым пунктам сельского значения. Выбор проведём, исходя из их принадлежности к различным регионам и различным группам по численности населения, чтобы выборка была более или менее репрезентативной. Итак, города: Москва, Свердловск (ныне Екатеринбург), Хабаровск, Псков, Шилка (ныне Забайкальский край).
Прирост населения Москвы с 1959 по 1989 годы составил 3,88 миллиона человек, прирост населения Свердловска (Екатеринбурга) за тот же период – 586 тысяч человек, Хабаровска – 277 тысяч человек, Пскова – 122,5 тысячи человек, Шилки – около 700 человек (при её 16-17-тысячном населении в рассматриваемый период).
Если обратить внимание на другие города РСФСР, то в подавляющем большинстве случаев можно констатировать именно прирост населения, особенно в случае, если город является региональным центром.
Совсем иной выглядит ситуация с сёлами, относящимися к РФ (РСФСР). Для примера: село Мазурка (Воронежская область) – снижение числа жителей более чем на 1,2 тысячи человек (при населении в 1959 году на уровне 2,6 тысяч человек), хутор Амелин (Курская область) – двукратное снижение числа жителей за указанный период, посёлок Ново-Варин (Брянская область) - снижение числа жителей за указанный период почти на треть. Другие примеры свидетельствуют о той же тенденции на снижение численности сельского населения, которая начала проявлять себя ещё с середины прошлого века.
Эта тенденция с ещё более пугающими цифрами продолжает проявляться в отношении сельской глубинки России и сегодня.
По последним данным в одной только Курской области с момента распада Советского Союза более полутора сотен деревень и хуторов превратились в населённые пункты-призраки. Большинство из них уже не найти на современных картах, да и в реальности они смотрят на нас зияющими глазницами выбитых окон, прохудившимися крышами полуразвалившихся домов. Последние старики, остававшиеся здесь даже после того как с большинством умиравших деревень и хуторов было прекращено транспортное общественное сообщение, после того как закрылись все до единой торговые точки, а фельдшерские пункты перебазировались в лучшем случае в другие населённые пункты в паре десятков километров от них, дожили свой век. Свыше трёх тысяч деревень русского Черноземья сегодня тоже готовы перейти в разряд призраков по той простой причине, что в них проживают (и это слово далеко не всегда уместно, скорее – выживают) менее 10 человек в каждой. В основном, глубокие старики.
По свидетельствам местных жителей, последняя молодёжь уехала из многих деревень центральной России лет двадцать назад, а старики остались один на один с теми условиями, в которые их загнала судьба.
Рассказывает бывший житель Курской области, ныне житель Москвы, Михаил:
Рассказывает бывший сельский житель Орловской области, ныне житель города Воронеж, Игорь:
Конечно, можно осуждать этих людей, заявлять, что именно они в определённой степени поспособствовали вымиранию своих сёл, но… Чего уж греха таить – многие деревни явно не по своей воле давно превратились в уголки кромешного безделья. При наличии огромных богатств в виде плодородных земель, эти самые земли зачастую просто нечем обрабатывать. Техника, оставшаяся с советских времён, превратилась в груды ржавого металлолома, большую часть которого вывезли охотники за металлом. Частные подворья - отнюдь не у всех, ведь чтобы содержать домашний скот, нужно, как минимум, иметь связь с ветеринаром, возможность ездить за кормами, строительными материалами (для поддержания тех же сараев в более или менее приемлемом состоянии). Очевидно, что далеко не каждая семья на селе имеет такие возможности. Ещё меньше таких возможностей имелось в 90-е, когда распад СССР так ударил по русской деревне, что от этого удара оправиться смогли далеко не все и не везде.
Банковские кредиты? Субсидии государства? Это всё, конечно, красивые слова… И чтобы понять, насколько они далеки от существующей на селе реальности, достаточно «прогуляться» по отечественной глубинке. Если даже сельский трудяга возьмёт кредит на подъём своего частного хозяйства, то чем он будет с банком расплачиваться? Нет – безусловно, есть те сельские жители, у которых такая возможность имеется. Но их единицы. Большая часть – люди, которые даже не имеют возможности реализовать свою сельхозпродукцию. Ведь чтобы найти рынки сбыта, нужно отправляться, как минимум, в райцентр, а туда одна дорога обойдётся дороже трёх-пяти проданных банок молока. Выход – объединять усилия. Но ведь для этого нужны и дополнительные гарантии местных властей, которые, честно признать, нередко и сами лишены каких бы то ни было гарантий. Именно поэтому ситуацией пользуются перекупщики, которые скупают то же молоко по символической цене 4-5 рублей за литр, а затем в городских магазинах появляется молочная продукция, которая стоит в 8-10, а то и больше, раз дороже. Основная прибыль оседает в карманах посредников, которые открыто паразитируют на труде других.
Местное самоуправление на этом уровне находится в полуобморочном состоянии. Всё, в основном, упирается в финансирование из района, из области, но район и область тоже не горят желанием открыто поддержать глубинку, понимая, что выход на чистую прибыль в этом случае если и состоится, то отнюдь не завтра и даже не послезавтра…
Искать инвестиции у частных компаний? Так и частные компании в большинстве своём не намерены работать с фермерами-одиночками. Им нужны гарантии крупных поставок продукции, но дать такие гарантии сегодня на селе не может никто.
Ещё одна проблема, которая тянет в разряд неразрешимых – банальное отсутствие рабочих рук. Даже если фермерские хозяйства в сёлах и рождаются, то их владельцы и организаторы сталкиваются с отсутствием профессионалов сельхоззвена. Молодёжь в основной массе успела перекочевать в город в поисках лучшей жизни. Если кто-то и возвращается, то в отсутствии работы успевает прирасти к бутылке, а такой работник, ясное дело, много и хорошо не наработает. Вот и приходится самим фермерам выступать и председателями, и комбайнерами, и трактористами, и бухгалтерами, и доярами, и подсобными рабочими у самих себя. Опять же – не везде, есть и образцовые фермы, но уж больно их мало – в пределах статистической погрешности. Куда больше, к громадному сожалению, спившихся и разорённых сёл, живущих и работающих только в чиновничьих отчётах.
Так есть ли будущее у русской деревни? Да – есть! Но для того чтобы хоть какие-то перспективы в этом плане обозначились, необходимо провести поистине титаническую работу на законодательном уровне. Перейти от господдержки сельхозпроизводителя на словах к господдержке на деле. Одновременно с этим вполне могут быть реализованы планы по открытию сотен тысяч новых рабочих мест, ведь только одно крестьянско-фермерское хозяйство способно дать работу нескольким десяткам человек. А сколько таких крестьянско-фермерских хозяйств с господдержкой можно было бы открыть и развивать по России! При этом само государство от развития села может только выиграть, ведь село – это не только возможность доходов от реализации высококачественной продукции, но и своеобразная традиционная основа страны, её фундамент. А если продолжать равнодушно смотреть на то, как этот фундамент рушится, то наивно полагать, что устоит и всё остальное здание…
Первоначальное снижение традиционно высокого уровня рождаемости на селе, а затем массовый отток из села молодёжи зафиксирован в результатах всесоюзных переписей населения. Последняя советская перепись, которая проводилась в январе 1989 года, показала, что рост числа жителей Союза проходил исключительно за счёт достаточно впечатляющего прироста населения городов (особенно республиканских, краевых, областных и районных центров). И если рост численности городского населения проявлялся на протяжении всего послевоенного периода, то вот численность жителей села, начиная с середины пятидесятых городов, начала достаточно явно снижаться.
Если говорить о периоде с 1959 по 1989 годы, то численность городского населения Советского Союза увеличилась почти на 89 миллионов человек, а вот число сельских жителей за тот же период времени сократилось более чем на 10 миллионов граждан.
В качестве конкретных примеров изменения числа жителей в РСФСР стоит привести данные по нескольким городам и населённым пунктам сельского значения. Выбор проведём, исходя из их принадлежности к различным регионам и различным группам по численности населения, чтобы выборка была более или менее репрезентативной. Итак, города: Москва, Свердловск (ныне Екатеринбург), Хабаровск, Псков, Шилка (ныне Забайкальский край).
Прирост населения Москвы с 1959 по 1989 годы составил 3,88 миллиона человек, прирост населения Свердловска (Екатеринбурга) за тот же период – 586 тысяч человек, Хабаровска – 277 тысяч человек, Пскова – 122,5 тысячи человек, Шилки – около 700 человек (при её 16-17-тысячном населении в рассматриваемый период).
Если обратить внимание на другие города РСФСР, то в подавляющем большинстве случаев можно констатировать именно прирост населения, особенно в случае, если город является региональным центром.
Совсем иной выглядит ситуация с сёлами, относящимися к РФ (РСФСР). Для примера: село Мазурка (Воронежская область) – снижение числа жителей более чем на 1,2 тысячи человек (при населении в 1959 году на уровне 2,6 тысяч человек), хутор Амелин (Курская область) – двукратное снижение числа жителей за указанный период, посёлок Ново-Варин (Брянская область) - снижение числа жителей за указанный период почти на треть. Другие примеры свидетельствуют о той же тенденции на снижение численности сельского населения, которая начала проявлять себя ещё с середины прошлого века.
Эта тенденция с ещё более пугающими цифрами продолжает проявляться в отношении сельской глубинки России и сегодня.
По последним данным в одной только Курской области с момента распада Советского Союза более полутора сотен деревень и хуторов превратились в населённые пункты-призраки. Большинство из них уже не найти на современных картах, да и в реальности они смотрят на нас зияющими глазницами выбитых окон, прохудившимися крышами полуразвалившихся домов. Последние старики, остававшиеся здесь даже после того как с большинством умиравших деревень и хуторов было прекращено транспортное общественное сообщение, после того как закрылись все до единой торговые точки, а фельдшерские пункты перебазировались в лучшем случае в другие населённые пункты в паре десятков километров от них, дожили свой век. Свыше трёх тысяч деревень русского Черноземья сегодня тоже готовы перейти в разряд призраков по той простой причине, что в них проживают (и это слово далеко не всегда уместно, скорее – выживают) менее 10 человек в каждой. В основном, глубокие старики.
По свидетельствам местных жителей, последняя молодёжь уехала из многих деревень центральной России лет двадцать назад, а старики остались один на один с теми условиями, в которые их загнала судьба.
Рассказывает бывший житель Курской области, ныне житель Москвы, Михаил:
Сам когда-то приезжал ребёнком в Рязаново. Это под Курском. Люди радовались жизни. В деревне было много живности, техники. Сейчас - пустота. Несколько стариков. Страшно смотреть на это. Без войны всё разорено.
Рассказывает бывший сельский житель Орловской области, ныне житель города Воронеж, Игорь:
Приехал из деревни поступать в сельскохозяйственный. Естественно, думал, вернусь, буду работать агрономом. Но потом всё закрутилось: армия, встретил свою будущую жену, так и остался в большом городе. Теперь на своей малой Родине только наездами. Старики доживают, колхоз разграблен, во всей деревне один атрибут цивилизации – красный таксофон. Как-то старик мой рассказывал: пытались вызвать по нему скорую, так на том конце, узнав, откуда звонят, просто трубку повесили – мол, ехать далеко. Себя ругаю, конечно. Но сейчас время такое. Что бы я сейчас там делал? Работы – нет, перспектив тоже.
Рассказывает бывший сельский житель Воронежской области, ныне житель города Волжский (Волгоградская область), Алексей:
Остался в Волжском после «срочки» в начале 90-х. Сразу устроился на завод. Мои мне из села писали, чтобы возвращаться и не думал: всё разваливается, молодёжь валом валит до лучшей жизни в город. Послушался. В 2011-м отца приезжал хоронить. Зима, мороз. Дорог нет. Автобусы не ходят. От станции поехал на УАЗике – кое-как договорился на 3 тысячи. Дорого, но другого выхода не было. Чтоб могилу выкопать, из соседнего села ждали на тракторе бригаду. Гроб и крест они же должны были привести. Договорились – с утра копать. Ждали-ждали… Звонить – мобильной связи нет. Начал сам дорогу к кладбищу пробивать. Часам к пяти вечера приехали два мужика. Сказали, что пришлось трактор чинить в поле, в снегу. Похоронили с божьей помощью. В деревне теперь двое стариков осталось. Больно…
Конечно, можно осуждать этих людей, заявлять, что именно они в определённой степени поспособствовали вымиранию своих сёл, но… Чего уж греха таить – многие деревни явно не по своей воле давно превратились в уголки кромешного безделья. При наличии огромных богатств в виде плодородных земель, эти самые земли зачастую просто нечем обрабатывать. Техника, оставшаяся с советских времён, превратилась в груды ржавого металлолома, большую часть которого вывезли охотники за металлом. Частные подворья - отнюдь не у всех, ведь чтобы содержать домашний скот, нужно, как минимум, иметь связь с ветеринаром, возможность ездить за кормами, строительными материалами (для поддержания тех же сараев в более или менее приемлемом состоянии). Очевидно, что далеко не каждая семья на селе имеет такие возможности. Ещё меньше таких возможностей имелось в 90-е, когда распад СССР так ударил по русской деревне, что от этого удара оправиться смогли далеко не все и не везде.
Банковские кредиты? Субсидии государства? Это всё, конечно, красивые слова… И чтобы понять, насколько они далеки от существующей на селе реальности, достаточно «прогуляться» по отечественной глубинке. Если даже сельский трудяга возьмёт кредит на подъём своего частного хозяйства, то чем он будет с банком расплачиваться? Нет – безусловно, есть те сельские жители, у которых такая возможность имеется. Но их единицы. Большая часть – люди, которые даже не имеют возможности реализовать свою сельхозпродукцию. Ведь чтобы найти рынки сбыта, нужно отправляться, как минимум, в райцентр, а туда одна дорога обойдётся дороже трёх-пяти проданных банок молока. Выход – объединять усилия. Но ведь для этого нужны и дополнительные гарантии местных властей, которые, честно признать, нередко и сами лишены каких бы то ни было гарантий. Именно поэтому ситуацией пользуются перекупщики, которые скупают то же молоко по символической цене 4-5 рублей за литр, а затем в городских магазинах появляется молочная продукция, которая стоит в 8-10, а то и больше, раз дороже. Основная прибыль оседает в карманах посредников, которые открыто паразитируют на труде других.
Местное самоуправление на этом уровне находится в полуобморочном состоянии. Всё, в основном, упирается в финансирование из района, из области, но район и область тоже не горят желанием открыто поддержать глубинку, понимая, что выход на чистую прибыль в этом случае если и состоится, то отнюдь не завтра и даже не послезавтра…
Искать инвестиции у частных компаний? Так и частные компании в большинстве своём не намерены работать с фермерами-одиночками. Им нужны гарантии крупных поставок продукции, но дать такие гарантии сегодня на селе не может никто.
Ещё одна проблема, которая тянет в разряд неразрешимых – банальное отсутствие рабочих рук. Даже если фермерские хозяйства в сёлах и рождаются, то их владельцы и организаторы сталкиваются с отсутствием профессионалов сельхоззвена. Молодёжь в основной массе успела перекочевать в город в поисках лучшей жизни. Если кто-то и возвращается, то в отсутствии работы успевает прирасти к бутылке, а такой работник, ясное дело, много и хорошо не наработает. Вот и приходится самим фермерам выступать и председателями, и комбайнерами, и трактористами, и бухгалтерами, и доярами, и подсобными рабочими у самих себя. Опять же – не везде, есть и образцовые фермы, но уж больно их мало – в пределах статистической погрешности. Куда больше, к громадному сожалению, спившихся и разорённых сёл, живущих и работающих только в чиновничьих отчётах.
Так есть ли будущее у русской деревни? Да – есть! Но для того чтобы хоть какие-то перспективы в этом плане обозначились, необходимо провести поистине титаническую работу на законодательном уровне. Перейти от господдержки сельхозпроизводителя на словах к господдержке на деле. Одновременно с этим вполне могут быть реализованы планы по открытию сотен тысяч новых рабочих мест, ведь только одно крестьянско-фермерское хозяйство способно дать работу нескольким десяткам человек. А сколько таких крестьянско-фермерских хозяйств с господдержкой можно было бы открыть и развивать по России! При этом само государство от развития села может только выиграть, ведь село – это не только возможность доходов от реализации высококачественной продукции, но и своеобразная традиционная основа страны, её фундамент. А если продолжать равнодушно смотреть на то, как этот фундамент рушится, то наивно полагать, что устоит и всё остальное здание…
Информация