Альбац неудачно для себя прощупала Ходорковского на сепаратизм и отношение к Путину
Только на днях (24 декабря 2013 года) на «Военном обозрении» вышел материал, посвящённый рассмотрению в Государственной Думе законопроекта об уголовной ответственности за призывы к сепаратизму или поддержку сепаратизма в России. Только на днях читатели обсудили вопрос о том, что, мол, теперь такие люди как, например, Евгения Альбац будут более взвешенно рассуждать о территориальной целостности России. И вот та самая Альбац, Евгения Марковна, решила сделать ход конём. Ход конём заключался в том, что госпожа Альбац постаралась «прощупать» на сепаратистские настроения иных лиц и, в частности, бывшего узника, экс-руководителя ЮКОСа Михаила Ходорковского. Альбац, являясь главным редактором издания The New Times, взяла у бывшего, по версии всех оппозиционно настроенных граждан, «главного» сидельца страны, интервью. Взяла, очевидно, рассчитывая на то, что Ходорковский заклеймит российскую власть, объявит о том, что с Россией в нынешнем её виде «нужно покончить», о необходимости «пойти на Кремль» или что-то в этом роде.
Но интервью с Михаилом Ходорковским, особенно в части отношения к сепаратизму или, например, к личности Владимира Путина, оказалось, мягко говоря, не совсем тем, которое можно было бы подать под острым политически-оппозиционным соусом. Многие ответы Ходорковского на вопросы Альбац, можно предположить, в корне расстроили всех «непримиримых» оппозиционеров России (да и идеологов российского оппозиционного движения за рубежом), потому что последние надеялись на Ходорковского как на светоча новой оппозиционной волны, рупора непримиримости, идеолога российского политического «Биг Бэнга». Но Ходорковский, понимаешь, в этом плане подкачал… Зато устроил, скажем так, большой взрыв иного характера.
Приведём некоторые выдержки из интервью, которое в полном объёме доступно по подписке на The New Times или в режиме общего доступа на сайте «Эхо Москвы».
Раздел интервью, озаглавленный автором и интервьюером как «Путин, Навальный, национализм», начинается с оригинальной фразы Евгении Альбац в духе копьеметательной журналистики:
Альбац: Скажите мне, почему они Вас не убили?..
Сама суть копьеметательной журналистики заключается в том, что автор вопроса своим же вопросом собирается кого-то пригвоздить (в данном случае понятно кого, и это, естественно, не Ходорковский…) к стене, причём и ответ у автора вопроса на свой же вопрос уже есть. Мол, я-то знаю почему…
Однако вместо ожидаемой всеми ярыми оппозиционерами и самим интервьюером (Евгенией Альбац) обличительной речи в адрес Путина и «путинского режима», Ходорковский стал растекаться мыслью по древу в ином направлении. Да не просто растекаться, а,даже выражая что-то вроде благодарности президенту за то, что тот не позволит трогать семью олигарха, а также запретил (об этом говорит сам респондент) применять к нему (Ходорковскому) насилие в местах отбывания наказания.
Ходорковский (по этой теме): …поэтому с самого начала момента моего приезда в первый лагерь…
Альбац (усердствуя перевести разговор на рельсы непримиримости): Вы имеете в виду Краснокаменск, где вас всё-таки пытались порезать…
Ходорковский (убивает оппозиционную интригу): Это эксцесс. Я Вас уверяю.
Миллионы оппозиционеров в сердцах ударили кулачком по столу: что ж ты, Михал Борисыч, делаешь?.. Ну, хоть бы о пытках в «застенках режима» миру поведал, что ли…
Ходорковский: Исходя из моего знания Путина, я бы хотел сказать, что, во-первых, он сигнал хотел послать своему окружению, что прекращайте охреневать… Я бы сказал так: навести порядок в том борделе, который там вокруг собрался, можно было, либо законопатив лет на 10 Сердюкова, либо выпустив меня…
Альбац (с некой долей внутреннего расстройства): Это был сигнал прежде всего своим: зарвались…
Ходорковский: Я полагаю, да! Это сигнал обществу и миру, что я (Путин – прим. автора) чувствую себя достаточно устойчиво, я не боюсь.
Ходорковский продолжает, снова поливая из ушата ледяной водой «непримиримых»:
Я никогда не считал Путина слабаком, я твёрдо убеждён, что человек, который начал свой путь во власти (во власти с войны), он слабаком не может быть по определению. Если бы он войну проиграл или его бы заставили проиграть, это неважно, то уровень ответственности, который бы ему пришлось нести, мог быть любым абсолютно. И человек, который пошёл на это в самом начале, он точно не слабак. Эту тему забыли!
Путину комфортно выступать в роли именно арбитра. Ему видится, нравится роль Дэн Сяопина – мудрого «над». Как только он почувствовал, что какой-то части общество не нравится его роль арбитра, он просто вынес её за скобки.
Альбац (точно оживляясь): То есть это мы?
Ходорковский (снова убивая оппозиционную интригу): Угу. Он сказал: мне дороже роль арбитра, чем представителя всех…
Вдобавок Ходорковский нелестно отзывается о демократах, которые, по его версии, «вышибают авторитетов» в своём спектре также жёстко, как это делает «в своём спектре» Путин. В общем, Ходорковский фактически приравнял методы пытающихся пробиться на властные олимпы оппозиционеров-демократов с методами президента. Оппозиционеры-демократы в этот момент точно подавились печеньками…
Ну, и далее разговор перешёл на ту самую тему, которая изначально была упомянута в материале. Ходорковский заявил, что в России сегодня ошибочно применяется термин национализм. По его словам, ошибка в том, что под это понятие сегодня пытаются подвести национал-шовинизм. Слова о том, что этап создания России как национального государства нам не пройти, и о том, что такое национальное государство может быть как русским, так и российским, вызвали настоящий шок среди гиперлиберальных комментаторов интервью.
Альбац попыталась сделать последнюю попытку «наставить» Ходорковского на «путь истинный», упомянув Северный Кавказ, о необходимости отделения которого ввиду его «экономической импотенции» теперь поговаривают многие ретиво настроенные господа. Но бывший узник и тут «стряхивает пепел» на, скажем так, идеологическую базу самого интервью:
У меня подход к национализму совершенно отдельный. Я считаю, что по сравнению с вопросом о территориальной целостности все остальные вопросы являются… всё-таки подчинёнными.
Если учесть, что Ходорковский, вероятнее всего, знал о недавно высказанных самой Альбац словах по поводу территориальной целостности России (ну, помните, когда Евгения Марковна заявила, что была бы не очень огорчена даже если бы Россия разделилась по Уральскому хребту), то его ответ представляется пилюлей невыносимой горькости как для Евгении Марковны, так и для сторонников её идей…
Ходорковский продолжает: те проблемы, которые могут возникнуть у миллионов людей при постановке под вопрос проблему территориальной целостности, они не идут в сравнение почти ни с какими проблемами, которые имеют место быть в реальности.
Я считаю, что, например, отделение Северного Кавказа – это в проекции через два шага миллионы жертв! Я считаю войну вещью очень плохой, но если речь идёт об отделении Северного Кавказа, или война, то значит война!
Альбац пытается «подтянуть за уши» тезис о бескровности разделения, предлагая пример разделившейся Чехословакии, но Ходорковский непоколебим:
Я не обсуждаю ситуацию как глобальный рецепт. Я говорю про Россию и про наши традиции... У нас будет настоящая кровь. И если спросить конкретно у меня: я пойду воевать или нет? – Пойду!
Альбац (находясь в глубоком шоке): За Северный Кавказ?! Чужой нам культурно?..
Ходорковский: Это наша земля.
Такое, понимаешь, интервью вышло… Наверное, после него крайне оппозиционно настроенные господа, старавшиеся сделать из Ходорковского «рупор либерализма» крепко задумались. А кто-то, допивая настойку корня валерианы, успокаивал себя мыслью: человек только освободился – может, это у него всё-таки когда-нибудь пройдёт?...
Но интервью с Михаилом Ходорковским, особенно в части отношения к сепаратизму или, например, к личности Владимира Путина, оказалось, мягко говоря, не совсем тем, которое можно было бы подать под острым политически-оппозиционным соусом. Многие ответы Ходорковского на вопросы Альбац, можно предположить, в корне расстроили всех «непримиримых» оппозиционеров России (да и идеологов российского оппозиционного движения за рубежом), потому что последние надеялись на Ходорковского как на светоча новой оппозиционной волны, рупора непримиримости, идеолога российского политического «Биг Бэнга». Но Ходорковский, понимаешь, в этом плане подкачал… Зато устроил, скажем так, большой взрыв иного характера.
Приведём некоторые выдержки из интервью, которое в полном объёме доступно по подписке на The New Times или в режиме общего доступа на сайте «Эхо Москвы».
Раздел интервью, озаглавленный автором и интервьюером как «Путин, Навальный, национализм», начинается с оригинальной фразы Евгении Альбац в духе копьеметательной журналистики:
Альбац: Скажите мне, почему они Вас не убили?..
Сама суть копьеметательной журналистики заключается в том, что автор вопроса своим же вопросом собирается кого-то пригвоздить (в данном случае понятно кого, и это, естественно, не Ходорковский…) к стене, причём и ответ у автора вопроса на свой же вопрос уже есть. Мол, я-то знаю почему…
Однако вместо ожидаемой всеми ярыми оппозиционерами и самим интервьюером (Евгенией Альбац) обличительной речи в адрес Путина и «путинского режима», Ходорковский стал растекаться мыслью по древу в ином направлении. Да не просто растекаться, а,даже выражая что-то вроде благодарности президенту за то, что тот не позволит трогать семью олигарха, а также запретил (об этом говорит сам респондент) применять к нему (Ходорковскому) насилие в местах отбывания наказания.
Ходорковский (по этой теме): …поэтому с самого начала момента моего приезда в первый лагерь…
Альбац (усердствуя перевести разговор на рельсы непримиримости): Вы имеете в виду Краснокаменск, где вас всё-таки пытались порезать…
Ходорковский (убивает оппозиционную интригу): Это эксцесс. Я Вас уверяю.
Миллионы оппозиционеров в сердцах ударили кулачком по столу: что ж ты, Михал Борисыч, делаешь?.. Ну, хоть бы о пытках в «застенках режима» миру поведал, что ли…
Ходорковский: Исходя из моего знания Путина, я бы хотел сказать, что, во-первых, он сигнал хотел послать своему окружению, что прекращайте охреневать… Я бы сказал так: навести порядок в том борделе, который там вокруг собрался, можно было, либо законопатив лет на 10 Сердюкова, либо выпустив меня…
Альбац (с некой долей внутреннего расстройства): Это был сигнал прежде всего своим: зарвались…
Ходорковский: Я полагаю, да! Это сигнал обществу и миру, что я (Путин – прим. автора) чувствую себя достаточно устойчиво, я не боюсь.
Ходорковский продолжает, снова поливая из ушата ледяной водой «непримиримых»:
Я никогда не считал Путина слабаком, я твёрдо убеждён, что человек, который начал свой путь во власти (во власти с войны), он слабаком не может быть по определению. Если бы он войну проиграл или его бы заставили проиграть, это неважно, то уровень ответственности, который бы ему пришлось нести, мог быть любым абсолютно. И человек, который пошёл на это в самом начале, он точно не слабак. Эту тему забыли!
Путину комфортно выступать в роли именно арбитра. Ему видится, нравится роль Дэн Сяопина – мудрого «над». Как только он почувствовал, что какой-то части общество не нравится его роль арбитра, он просто вынес её за скобки.
Альбац (точно оживляясь): То есть это мы?
Ходорковский (снова убивая оппозиционную интригу): Угу. Он сказал: мне дороже роль арбитра, чем представителя всех…
Вдобавок Ходорковский нелестно отзывается о демократах, которые, по его версии, «вышибают авторитетов» в своём спектре также жёстко, как это делает «в своём спектре» Путин. В общем, Ходорковский фактически приравнял методы пытающихся пробиться на властные олимпы оппозиционеров-демократов с методами президента. Оппозиционеры-демократы в этот момент точно подавились печеньками…
Ну, и далее разговор перешёл на ту самую тему, которая изначально была упомянута в материале. Ходорковский заявил, что в России сегодня ошибочно применяется термин национализм. По его словам, ошибка в том, что под это понятие сегодня пытаются подвести национал-шовинизм. Слова о том, что этап создания России как национального государства нам не пройти, и о том, что такое национальное государство может быть как русским, так и российским, вызвали настоящий шок среди гиперлиберальных комментаторов интервью.
Альбац попыталась сделать последнюю попытку «наставить» Ходорковского на «путь истинный», упомянув Северный Кавказ, о необходимости отделения которого ввиду его «экономической импотенции» теперь поговаривают многие ретиво настроенные господа. Но бывший узник и тут «стряхивает пепел» на, скажем так, идеологическую базу самого интервью:
У меня подход к национализму совершенно отдельный. Я считаю, что по сравнению с вопросом о территориальной целостности все остальные вопросы являются… всё-таки подчинёнными.
Если учесть, что Ходорковский, вероятнее всего, знал о недавно высказанных самой Альбац словах по поводу территориальной целостности России (ну, помните, когда Евгения Марковна заявила, что была бы не очень огорчена даже если бы Россия разделилась по Уральскому хребту), то его ответ представляется пилюлей невыносимой горькости как для Евгении Марковны, так и для сторонников её идей…
Ходорковский продолжает: те проблемы, которые могут возникнуть у миллионов людей при постановке под вопрос проблему территориальной целостности, они не идут в сравнение почти ни с какими проблемами, которые имеют место быть в реальности.
Я считаю, что, например, отделение Северного Кавказа – это в проекции через два шага миллионы жертв! Я считаю войну вещью очень плохой, но если речь идёт об отделении Северного Кавказа, или война, то значит война!
Альбац пытается «подтянуть за уши» тезис о бескровности разделения, предлагая пример разделившейся Чехословакии, но Ходорковский непоколебим:
Я не обсуждаю ситуацию как глобальный рецепт. Я говорю про Россию и про наши традиции... У нас будет настоящая кровь. И если спросить конкретно у меня: я пойду воевать или нет? – Пойду!
Альбац (находясь в глубоком шоке): За Северный Кавказ?! Чужой нам культурно?..
Ходорковский: Это наша земля.
Такое, понимаешь, интервью вышло… Наверное, после него крайне оппозиционно настроенные господа, старавшиеся сделать из Ходорковского «рупор либерализма» крепко задумались. А кто-то, допивая настойку корня валерианы, успокаивал себя мыслью: человек только освободился – может, это у него всё-таки когда-нибудь пройдёт?...
Информация