Воздушно-космическое бессилие
Столетие со дня своего рождения Войска ПВО встречают в бесконечных пертурбациях
100 лет – не только знаменательный юбилей, но и хороший повод оглянуться назад, критически оценить прошлое войск, которым мы обязаны мирным небом над головой. И тем, что в годы Великой Отечественной Москва избежала массовых налетов фашистской авиации, а в разгар войны холодной США не решились подвергнуть страну ядерной бомбардировке. Однако новейшая история Войск ПВО полна драматизма и необъяснимых реформ. Об этом – в интервью командующего зенитными ракетными войсками ПВО страны (1981–1985), доктора военных наук, профессора, академика АВН генерал-полковника Анатолия Хюпенена.
– Анатолий Иванович, давайте вспомним, как Войска ПВО эволюционировали за минувшие 100 лет – от воздушной обороны через противовоздушную к воздушно-космической?
– Их история поучительна не только стремительной динамикой технического и организационного развития, но и важным уроком: нельзя заниматься реформами ради реформ. Они необходимы только тогда, когда дают конкретные результаты. Однако обо всем по порядку.
Все началось еще в императорской России с «Инструкции по воздухоплаванию» командующего 6-й армией, которая вступила в силу 8 декабря 1914 года. Она стала основой для создания воздушной обороны Петрограда и окрестностей. В ее состав вошли зенитчики, посты наблюдения (вахты) и оповещения, летчики Гатчинской школы, а возглавил ее генерал-майор Георгий Бурман, который, кстати, похоронен на Новодевичьем кладбище.
Именно тогда воздушное пространство становится сферой вооруженной борьбы. В Российской армии вводятся должности начальников воздушной обороны, вырабатываются методы воздушной обороны тыловых объектов. Но сам термин «противовоздушная оборона» впервые появится только в 1925-м, а узаконен будет в 1928 году. В предвоенный период начинает формироваться ПВО территории страны.
Позже в корпуса и дивизии ПВО войдут зенитная артиллерия, войска наблюдения и оповещения (ВНОС), прожектористы, аэростатчики. Сталин на одном из предвоенных совещаний в мае 1941 года специально распорядился обратить особое внимание на Войска ПВО, которые должны были защитить экономический потенциал страны и работу тыла. Наркому и начальнику Генерального штаба предписывалось еженедельно докладывать о состоянии ПВО.
Сталин отнюдь не был дилетантом в этих вопросах, он вникал буквально в каждый документ, сам принял участие в подготовке постановления ГКО № 874СС от 9 ноября 1941 года «Об усилении и укреплении ПВО территории Советского Союза». В архивах сохранились его правки и замечания на полях рабочего документа. Постановлением усиливалась централизация управления войсками и силами ПВО. 22 января 1942-го в их состав передали истребительно-авиационные полки. 5 апреля 1942-го Московский корпусной район ПВО становится фронтом ПВО, а в Ленинграде и Баку появляются армии ПВО. На вооружении войск находилось 3200 истребителей, 9800 зенитных орудий, 8100 пулеметов, 3400 прожекторов, 1400 аэростатов заграждения. В 1944 году действовало четыре фронта ПВО.
– Но все это уже история, которую в 90-е годы у нас пытались подкорректировать…
– Без знания истории своей страны не может быть и ее будущего. Почему, например, на Поклонной горе в Москве сегодня нет даже слова о том, что во время Великой Отечественной действовало четыре фронта ПВО? Дело не в количестве фронтов, а в том, что Войска ПВО выполнили указания Верховного главнокомандующего по сохранению экономики страны от разрушений.
Последним военачальником, который мог бы постоять за ПВО, был главнокомандующий противовоздушной обороной страны – заместитель министра обороны Маршал Советского Союза Павел Батицкий. Как он ушел, так мы и начали барахтаться в пучине бесконечных реформ. На протяжении уже многих лет ВВС и ПВО, образно говоря, пытаются перетягивать одеяло на себя. Взять 1978 год. Колоссальный ущерб нанесен ликвидацией приграничных армий ПВО, подчинением их военным округам.
Истребительная авиация тогда вошла в состав ВВС военных округов. К чему это привело? Как показал анализ, вшестеро упала эффективность управления и наведения авиации системами АСУ. Например, в системе управления зенитным ракетным огнем «Вектор» было рабочее место штурмана. Главная задача любого перехватчика – обнаружить самолет противника на большем расстоянии. Скажем, стратегический бомбардировщик США Б-52 нес 20 крылатых ракет и его лучше уничтожить до рубежа пуска. Но выйти на него без средств наведения оказалось сложно.
В 1986 году исправили эту ошибку, вернули все обратно. Но ущерб был нанесен колоссальный. На восстановление систем управления и взаимодействия ВВС и ПВО потребовались годы. Поэтому пролет Руста 28 мая 1987 года – прямое следствие бесконечных перетрясок системы ПВО страны.
В 1997 году новая волна реформ. Тогда Войска ПВО включили в состав ВВС, а РКО – в РВСН, что мы, ветераны, как говорится, проглотили. Наши предложения не прошли. Войска ПВО оказались в новых условиях вообще на втором плане. Даже в названиях была неразбериха: главкомат ВВС, а армии – ВВС и ПВО. Хотя можно было сделать два направления, два командования, назвать новый объединенный вид Вооруженных Сил – ВВС и ПВО. Тогда было бы с кого спросить. В одном из документов написали «Обновленные ВВС» – глупость.
Пока мы себя ломали и реформировали, американцы в 1999 году в Югославии впервые провели уже воздушно-космическую операцию, показав, что космос и воздух – единая сфера вооруженной борьбы.
– На этом потрясения закончились?
– К сожалению, нет. В это же время из ПВО изъяли части ракетно-космической обороны (ПРО, ПКО, ККП, СПРН), которые еще в 1967 году введены в состав ПВО, что было очень правильно. Тем не менее части РКО переподчинили РВСН, которые просто не знали тогда, что с ними делать. Министр обороны Дмитрий Сергеев специально ездил в нашу Военную академию противовоздушной обороны (Тверь), чтобы с этим разобраться. «Реформаторы» предлагали перевести из нее факультет РКО в Военную академию имени Ф. Э. Дзержинского (сегодня Военная академия РВСН имени Петра Великого). Но министр обороны разобрался и остановил эту затею. Я уж не говорю о том, что в Академии Дзержинского не было ни одного учебного командного пункта РКО.
Но и после этого продолжился реформаторский зуд. Даже начальник Генерального штаба Анатолий Квашнин пытался этому сопротивляться. Но тогда прислушивались к голосу тех военачальников, которые имели доступ к Ельцину. На мой взгляд, шла обычная борьба за власть и погоны. А судьбу ПВО решали летчики.
В начале двухтысячных – новое веяние. Почти все военные академии переводят в ранг университетов. Через какое-то время от этого отказались, названия вернули. Тверская академия стала Военной академией воздушно-космической обороны имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, что больше соответствует ее предназначению. Немалую положительную роль, на мой взгляд, в этом сыграл начальник Генерального штаба Юрий Балуевский.
Но в 2008-м (времена Сердюкова) – новый наезд. Главком ВВС Александр Зелин подготовил докладную, в которой обосновывал, что Тверскую академию надо ликвидировать и сделать структурным подразделением (филиалом) Военно-воздушной академии им. Ю. А. Гагарина (Монино). В академии факультет авиации ПВО изъяли и перевели в Монино вместе с кафедрой РЭБ. Противостоять этому тогда было практически невозможно.
Удивительно, но вскоре после этого и саму Военно-воздушную академию им. Ю. А. Гагарина из Монина переводят в Воронеж. А из Тверской академии ВКО факультет РКО переводится в Академию имени Можайского. Предполагалось, что Тверская академия станет структурным подразделением Академии имени Можайского. Потребовались громадные усилия, чтобы восстановить ее доброе имя и вернуть почти из небытия. Профессорско-преподавательский состав стал увольняться – не каждому понравилось ездить из Твери на работу в Санкт-Петербург вахтовым методом.
Когда начальником Генерального штаба Вооруженных Сил РФ стал Валерий Герасимов, была создана комиссия во главе с заместителем начальника Генштаба генерал-полковником Александром Постниковым, которая тщательно разобралась во всех этих накопившихся проблемах. Академия была восстановлена. Удивительное дело, даже после этого продолжалась борьба за нее, но перелом в представлении руководства о значимости академии уже произошел.
Парадоксально: реформа ПВО 1997 года тоже была в конечном итоге признана ошибочной, нанесшей Войскам ПВО только вред. Кто-то считает, нет смысла вспоминать об этом. Но убежден: мы должны говорить правду, какой бы суровой она ни была, делать выводы из своих ошибок.
– А как бы вы оценили состояние сегодняшней системы ПВО страны?
– Сегодня система ПВО страны как таковая фактически разрушена. Как нет, собственно говоря, и ВВС в том виде, в каком они должны быть. Ведь что такое система? Под системой ВКО Российской Федерации следует понимать совокупность сил и средств, обеспечивающих решение задачи успешной борьбы с СВКН противника по единому плану, замыслу, под единым командованием и единоличной ответственностью. Структура продиктована возможными действиями воздушного противника и должна отвечать современному уровню развития военной науки и практики. Система ВКО, раскассированная по видам (родам войск) Вооруженных Сил РФ, уже не система, а просто набор сил и средств, не связанных между собой ни единой боевой задачей, ни персональной ответственностью за ее выполнение.
Три года мы создаем воздушно-космическую оборону. Пока, на мой взгляд, есть только ее фундамент. Сама идея образования ВКО родилась как ответ на эволюцию средств воздушного нападения. Над нашими головами появился новый ТВД. Если раньше противник летал на высотах в диапазоне от 100 до 10 000 метров, то сегодня цели появляются за тысячи километров и на космической высоте. Все, что в этом секторе, включая спутники, – ответственность Войск ВКО. Но четких критериев ее построения не выработано.
Войска ВКО, напомню, заступили на боевое дежурство 1 декабря 2011 года. Сначала хотели сделать бывший Московский округ ПВО основой становления воздушно-космической обороны, ее фундаментом. Потом округ ликвидировали, преобразовав его в командование специального назначения ВВС. Но, как говорится, вместе с водой выплеснули и ребенка, сократив тыл, другие части. И сегодня ВКО представляет собой практически ПВО-ПРО, поскольку дивизия ПРО включена в состав Войск ПВО. Есть командование ПВО-ПРО и командование Космических войск. Но нет ВКО страны как системы. Сегодня у наших контрпартнеров появляются боевые космические аппараты, которые могут войти в атмосферу, отработать по целям и уйти, действуя по единому замыслу. Но если едины ударные воздушно-космические силы, то должны быть едины и силы их локализации.
– Войска ПВО в каком-то виде сегодня остались? Как они чувствуют себя в составе нового рода войск – воздушно-космической обороны?
– О ПВО как о самостоятельном виде Вооруженных Сил можно забыть. Войска ПВО сейчас имеют отношение к ВКО только в центре страны – в Московском промышленном районе, а на периферии у них оперативное подчинение.
Сегодня не доведены до логического конца многие начинания и планы с построением системы ВКО. Но уже сейчас, на полпути вынашивается, по некоторым данным, новая реформаторская идея – отказаться от ВКО и создать новый вид войск – Воздушно-космические силы (ВКС) в составе ВВС, ПВО, Космических сил. Обосновывается это простой фразой: щит и меч должны быть в одних руках. Но никто не думает, как всеми этими разношерстными войсками управлять. Ведь для ВКО противник не на земле и не под землей, а в космосе и воздухе. А ВВС уничтожают цели в воздухе и на земле. Если все пойдет по такому сценарию, то как бы меч не превратился в перочинный ножик, а щит – в дырявое решето.
Я уже не говорю о том, что у нас совершенно отсутствует понятийный аппарат во многих вопросах. Что такое ВКО – понятно: это защита объектов от ударов с воздуха и из космоса. А какое предназначение ВКС, скажите мне? Я задавал этот вопрос в Академии Генерального штаба, Военно-научном комитете. Но конкретного ответа не получил.
В Генштабе, насколько известно, уже проведены две исследовательские игры, результаты которых подгоняются под обоснование необходимости создания ВКС. Их предназначение до сих пор не определено, научно не обосновано, а задачи уже поставлены. При этом сохраняется командование войск ВКО, которое будет существовать, видимо, параллельно, а значит, невольно дублировать функции ВКС.
Думается, уж если и создавать столь масштабный новый вид войск, то он должен отвечать за воздушно-космическую оборону всей страны, а не только центральной части России и Московского промышленного района. Почему бы тут не прислушаться к ученым из НИИ, отделения ВКО Академии военных наук, специалистам Вневедомственного экспертного совета по проблемам ВКО (ВЭС ВКО), десятилетие которого отмечалось в этом году. В их составе ученые, доктора наук, профессора. Как сказал начальник Генерального штаба генерал армии Валерий Герасимов, в принятии ответственных решений надо опираться на науку. Он особо подчеркнул: «Мы должны не копировать чужой опыт и догонять ведущие страны, а работать на опережение, быть на лидерских позициях... Грош цена любым научным изысканиям в сфере военной науки, если теория не обеспечивает функции предвидения».
Кроме того, столь серьезное решение неизбежно повлечет за собой структурные изменения Вооруженных Сил, немалые финансовые затраты. Значит, надо семь раз отмерить, прежде чем принимать его. Не зря говорят: практика – критерий истины. А путь к практике освещают и прокладывают теория, наука. Знания, не рожденные опытом – матерью всякой достоверности, по выражению Леонардо да Винчи, бесплодны и полны ошибок.
– А с военной наукой и военным образованием в области ПВО-ВКО-ВКС ясность уже наступила?
– Сегодня в структуре ВКО есть ЦНИИ ВКО, который в соответствии с распоряжением правительства и приказом министра обороны сформирован в марте 2014 года. Но его уже пытаются, что называется, ликвидировать, передать в другие структуры входящие в него институты. В частности, в Военно-космическую академию имени А. Ф. Можайского передаются 45 и 50-й НИИ. А 2-й НИИ в качестве структурного подразделения вводится в состав Военной академии ВКО имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова.
Я не могу понять – откуда такой реформаторский зуд. «Можайка» – хорошая академия, но она готовит специалистов по своему профилю – космическому. Там понятия никакого не было о Войсках ПВО, тем более ВКО. Как уже отмечал, в 2009–2010 годах под шумок реформ Сердюкова туда уже переводили факультет РКО, который готовил специалистов по СПРН, ПРО, ПКО, ККП. Разобравшись, поняли, что он не по профилю академии, и через три года факультет вновь подвергся реформированию. Но разве метод не навреди – только для врачей?
…Войска ПВО на своем столетнем веку повидали многое, прошли через массу реформ и преобразований. Поэтому очень бы не хотелось повторять старые и добавлять новые ошибки, вписывать в их славную героическую историю новые мрачные страницы. Не пора ли наконец поумерить реформаторский пыл, поставить все точки над i и вернуться к созданию воздушно-космической обороны государства – Российской Федерации.
100 лет – не только знаменательный юбилей, но и хороший повод оглянуться назад, критически оценить прошлое войск, которым мы обязаны мирным небом над головой. И тем, что в годы Великой Отечественной Москва избежала массовых налетов фашистской авиации, а в разгар войны холодной США не решились подвергнуть страну ядерной бомбардировке. Однако новейшая история Войск ПВО полна драматизма и необъяснимых реформ. Об этом – в интервью командующего зенитными ракетными войсками ПВО страны (1981–1985), доктора военных наук, профессора, академика АВН генерал-полковника Анатолия Хюпенена.
– Анатолий Иванович, давайте вспомним, как Войска ПВО эволюционировали за минувшие 100 лет – от воздушной обороны через противовоздушную к воздушно-космической?
– Их история поучительна не только стремительной динамикой технического и организационного развития, но и важным уроком: нельзя заниматься реформами ради реформ. Они необходимы только тогда, когда дают конкретные результаты. Однако обо всем по порядку.
Все началось еще в императорской России с «Инструкции по воздухоплаванию» командующего 6-й армией, которая вступила в силу 8 декабря 1914 года. Она стала основой для создания воздушной обороны Петрограда и окрестностей. В ее состав вошли зенитчики, посты наблюдения (вахты) и оповещения, летчики Гатчинской школы, а возглавил ее генерал-майор Георгий Бурман, который, кстати, похоронен на Новодевичьем кладбище.
Именно тогда воздушное пространство становится сферой вооруженной борьбы. В Российской армии вводятся должности начальников воздушной обороны, вырабатываются методы воздушной обороны тыловых объектов. Но сам термин «противовоздушная оборона» впервые появится только в 1925-м, а узаконен будет в 1928 году. В предвоенный период начинает формироваться ПВО территории страны.
Позже в корпуса и дивизии ПВО войдут зенитная артиллерия, войска наблюдения и оповещения (ВНОС), прожектористы, аэростатчики. Сталин на одном из предвоенных совещаний в мае 1941 года специально распорядился обратить особое внимание на Войска ПВО, которые должны были защитить экономический потенциал страны и работу тыла. Наркому и начальнику Генерального штаба предписывалось еженедельно докладывать о состоянии ПВО.
Сталин отнюдь не был дилетантом в этих вопросах, он вникал буквально в каждый документ, сам принял участие в подготовке постановления ГКО № 874СС от 9 ноября 1941 года «Об усилении и укреплении ПВО территории Советского Союза». В архивах сохранились его правки и замечания на полях рабочего документа. Постановлением усиливалась централизация управления войсками и силами ПВО. 22 января 1942-го в их состав передали истребительно-авиационные полки. 5 апреля 1942-го Московский корпусной район ПВО становится фронтом ПВО, а в Ленинграде и Баку появляются армии ПВО. На вооружении войск находилось 3200 истребителей, 9800 зенитных орудий, 8100 пулеметов, 3400 прожекторов, 1400 аэростатов заграждения. В 1944 году действовало четыре фронта ПВО.
– Но все это уже история, которую в 90-е годы у нас пытались подкорректировать…
– Без знания истории своей страны не может быть и ее будущего. Почему, например, на Поклонной горе в Москве сегодня нет даже слова о том, что во время Великой Отечественной действовало четыре фронта ПВО? Дело не в количестве фронтов, а в том, что Войска ПВО выполнили указания Верховного главнокомандующего по сохранению экономики страны от разрушений.
Последним военачальником, который мог бы постоять за ПВО, был главнокомандующий противовоздушной обороной страны – заместитель министра обороны Маршал Советского Союза Павел Батицкий. Как он ушел, так мы и начали барахтаться в пучине бесконечных реформ. На протяжении уже многих лет ВВС и ПВО, образно говоря, пытаются перетягивать одеяло на себя. Взять 1978 год. Колоссальный ущерб нанесен ликвидацией приграничных армий ПВО, подчинением их военным округам.
Истребительная авиация тогда вошла в состав ВВС военных округов. К чему это привело? Как показал анализ, вшестеро упала эффективность управления и наведения авиации системами АСУ. Например, в системе управления зенитным ракетным огнем «Вектор» было рабочее место штурмана. Главная задача любого перехватчика – обнаружить самолет противника на большем расстоянии. Скажем, стратегический бомбардировщик США Б-52 нес 20 крылатых ракет и его лучше уничтожить до рубежа пуска. Но выйти на него без средств наведения оказалось сложно.
В 1986 году исправили эту ошибку, вернули все обратно. Но ущерб был нанесен колоссальный. На восстановление систем управления и взаимодействия ВВС и ПВО потребовались годы. Поэтому пролет Руста 28 мая 1987 года – прямое следствие бесконечных перетрясок системы ПВО страны.
В 1997 году новая волна реформ. Тогда Войска ПВО включили в состав ВВС, а РКО – в РВСН, что мы, ветераны, как говорится, проглотили. Наши предложения не прошли. Войска ПВО оказались в новых условиях вообще на втором плане. Даже в названиях была неразбериха: главкомат ВВС, а армии – ВВС и ПВО. Хотя можно было сделать два направления, два командования, назвать новый объединенный вид Вооруженных Сил – ВВС и ПВО. Тогда было бы с кого спросить. В одном из документов написали «Обновленные ВВС» – глупость.
Пока мы себя ломали и реформировали, американцы в 1999 году в Югославии впервые провели уже воздушно-космическую операцию, показав, что космос и воздух – единая сфера вооруженной борьбы.
– На этом потрясения закончились?
– К сожалению, нет. В это же время из ПВО изъяли части ракетно-космической обороны (ПРО, ПКО, ККП, СПРН), которые еще в 1967 году введены в состав ПВО, что было очень правильно. Тем не менее части РКО переподчинили РВСН, которые просто не знали тогда, что с ними делать. Министр обороны Дмитрий Сергеев специально ездил в нашу Военную академию противовоздушной обороны (Тверь), чтобы с этим разобраться. «Реформаторы» предлагали перевести из нее факультет РКО в Военную академию имени Ф. Э. Дзержинского (сегодня Военная академия РВСН имени Петра Великого). Но министр обороны разобрался и остановил эту затею. Я уж не говорю о том, что в Академии Дзержинского не было ни одного учебного командного пункта РКО.
Но и после этого продолжился реформаторский зуд. Даже начальник Генерального штаба Анатолий Квашнин пытался этому сопротивляться. Но тогда прислушивались к голосу тех военачальников, которые имели доступ к Ельцину. На мой взгляд, шла обычная борьба за власть и погоны. А судьбу ПВО решали летчики.
В начале двухтысячных – новое веяние. Почти все военные академии переводят в ранг университетов. Через какое-то время от этого отказались, названия вернули. Тверская академия стала Военной академией воздушно-космической обороны имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, что больше соответствует ее предназначению. Немалую положительную роль, на мой взгляд, в этом сыграл начальник Генерального штаба Юрий Балуевский.
Но в 2008-м (времена Сердюкова) – новый наезд. Главком ВВС Александр Зелин подготовил докладную, в которой обосновывал, что Тверскую академию надо ликвидировать и сделать структурным подразделением (филиалом) Военно-воздушной академии им. Ю. А. Гагарина (Монино). В академии факультет авиации ПВО изъяли и перевели в Монино вместе с кафедрой РЭБ. Противостоять этому тогда было практически невозможно.
Удивительно, но вскоре после этого и саму Военно-воздушную академию им. Ю. А. Гагарина из Монина переводят в Воронеж. А из Тверской академии ВКО факультет РКО переводится в Академию имени Можайского. Предполагалось, что Тверская академия станет структурным подразделением Академии имени Можайского. Потребовались громадные усилия, чтобы восстановить ее доброе имя и вернуть почти из небытия. Профессорско-преподавательский состав стал увольняться – не каждому понравилось ездить из Твери на работу в Санкт-Петербург вахтовым методом.
Когда начальником Генерального штаба Вооруженных Сил РФ стал Валерий Герасимов, была создана комиссия во главе с заместителем начальника Генштаба генерал-полковником Александром Постниковым, которая тщательно разобралась во всех этих накопившихся проблемах. Академия была восстановлена. Удивительное дело, даже после этого продолжалась борьба за нее, но перелом в представлении руководства о значимости академии уже произошел.
Парадоксально: реформа ПВО 1997 года тоже была в конечном итоге признана ошибочной, нанесшей Войскам ПВО только вред. Кто-то считает, нет смысла вспоминать об этом. Но убежден: мы должны говорить правду, какой бы суровой она ни была, делать выводы из своих ошибок.
– А как бы вы оценили состояние сегодняшней системы ПВО страны?
– Сегодня система ПВО страны как таковая фактически разрушена. Как нет, собственно говоря, и ВВС в том виде, в каком они должны быть. Ведь что такое система? Под системой ВКО Российской Федерации следует понимать совокупность сил и средств, обеспечивающих решение задачи успешной борьбы с СВКН противника по единому плану, замыслу, под единым командованием и единоличной ответственностью. Структура продиктована возможными действиями воздушного противника и должна отвечать современному уровню развития военной науки и практики. Система ВКО, раскассированная по видам (родам войск) Вооруженных Сил РФ, уже не система, а просто набор сил и средств, не связанных между собой ни единой боевой задачей, ни персональной ответственностью за ее выполнение.
Три года мы создаем воздушно-космическую оборону. Пока, на мой взгляд, есть только ее фундамент. Сама идея образования ВКО родилась как ответ на эволюцию средств воздушного нападения. Над нашими головами появился новый ТВД. Если раньше противник летал на высотах в диапазоне от 100 до 10 000 метров, то сегодня цели появляются за тысячи километров и на космической высоте. Все, что в этом секторе, включая спутники, – ответственность Войск ВКО. Но четких критериев ее построения не выработано.
Войска ВКО, напомню, заступили на боевое дежурство 1 декабря 2011 года. Сначала хотели сделать бывший Московский округ ПВО основой становления воздушно-космической обороны, ее фундаментом. Потом округ ликвидировали, преобразовав его в командование специального назначения ВВС. Но, как говорится, вместе с водой выплеснули и ребенка, сократив тыл, другие части. И сегодня ВКО представляет собой практически ПВО-ПРО, поскольку дивизия ПРО включена в состав Войск ПВО. Есть командование ПВО-ПРО и командование Космических войск. Но нет ВКО страны как системы. Сегодня у наших контрпартнеров появляются боевые космические аппараты, которые могут войти в атмосферу, отработать по целям и уйти, действуя по единому замыслу. Но если едины ударные воздушно-космические силы, то должны быть едины и силы их локализации.
– Войска ПВО в каком-то виде сегодня остались? Как они чувствуют себя в составе нового рода войск – воздушно-космической обороны?
– О ПВО как о самостоятельном виде Вооруженных Сил можно забыть. Войска ПВО сейчас имеют отношение к ВКО только в центре страны – в Московском промышленном районе, а на периферии у них оперативное подчинение.
Сегодня не доведены до логического конца многие начинания и планы с построением системы ВКО. Но уже сейчас, на полпути вынашивается, по некоторым данным, новая реформаторская идея – отказаться от ВКО и создать новый вид войск – Воздушно-космические силы (ВКС) в составе ВВС, ПВО, Космических сил. Обосновывается это простой фразой: щит и меч должны быть в одних руках. Но никто не думает, как всеми этими разношерстными войсками управлять. Ведь для ВКО противник не на земле и не под землей, а в космосе и воздухе. А ВВС уничтожают цели в воздухе и на земле. Если все пойдет по такому сценарию, то как бы меч не превратился в перочинный ножик, а щит – в дырявое решето.
Я уже не говорю о том, что у нас совершенно отсутствует понятийный аппарат во многих вопросах. Что такое ВКО – понятно: это защита объектов от ударов с воздуха и из космоса. А какое предназначение ВКС, скажите мне? Я задавал этот вопрос в Академии Генерального штаба, Военно-научном комитете. Но конкретного ответа не получил.
В Генштабе, насколько известно, уже проведены две исследовательские игры, результаты которых подгоняются под обоснование необходимости создания ВКС. Их предназначение до сих пор не определено, научно не обосновано, а задачи уже поставлены. При этом сохраняется командование войск ВКО, которое будет существовать, видимо, параллельно, а значит, невольно дублировать функции ВКС.
Думается, уж если и создавать столь масштабный новый вид войск, то он должен отвечать за воздушно-космическую оборону всей страны, а не только центральной части России и Московского промышленного района. Почему бы тут не прислушаться к ученым из НИИ, отделения ВКО Академии военных наук, специалистам Вневедомственного экспертного совета по проблемам ВКО (ВЭС ВКО), десятилетие которого отмечалось в этом году. В их составе ученые, доктора наук, профессора. Как сказал начальник Генерального штаба генерал армии Валерий Герасимов, в принятии ответственных решений надо опираться на науку. Он особо подчеркнул: «Мы должны не копировать чужой опыт и догонять ведущие страны, а работать на опережение, быть на лидерских позициях... Грош цена любым научным изысканиям в сфере военной науки, если теория не обеспечивает функции предвидения».
Кроме того, столь серьезное решение неизбежно повлечет за собой структурные изменения Вооруженных Сил, немалые финансовые затраты. Значит, надо семь раз отмерить, прежде чем принимать его. Не зря говорят: практика – критерий истины. А путь к практике освещают и прокладывают теория, наука. Знания, не рожденные опытом – матерью всякой достоверности, по выражению Леонардо да Винчи, бесплодны и полны ошибок.
– А с военной наукой и военным образованием в области ПВО-ВКО-ВКС ясность уже наступила?
– Сегодня в структуре ВКО есть ЦНИИ ВКО, который в соответствии с распоряжением правительства и приказом министра обороны сформирован в марте 2014 года. Но его уже пытаются, что называется, ликвидировать, передать в другие структуры входящие в него институты. В частности, в Военно-космическую академию имени А. Ф. Можайского передаются 45 и 50-й НИИ. А 2-й НИИ в качестве структурного подразделения вводится в состав Военной академии ВКО имени Маршала Советского Союза Г. К. Жукова.
Я не могу понять – откуда такой реформаторский зуд. «Можайка» – хорошая академия, но она готовит специалистов по своему профилю – космическому. Там понятия никакого не было о Войсках ПВО, тем более ВКО. Как уже отмечал, в 2009–2010 годах под шумок реформ Сердюкова туда уже переводили факультет РКО, который готовил специалистов по СПРН, ПРО, ПКО, ККП. Разобравшись, поняли, что он не по профилю академии, и через три года факультет вновь подвергся реформированию. Но разве метод не навреди – только для врачей?
…Войска ПВО на своем столетнем веку повидали многое, прошли через массу реформ и преобразований. Поэтому очень бы не хотелось повторять старые и добавлять новые ошибки, вписывать в их славную героическую историю новые мрачные страницы. Не пора ли наконец поумерить реформаторский пыл, поставить все точки над i и вернуться к созданию воздушно-космической обороны государства – Российской Федерации.
Информация