История Шуры и Саши
Эта история началась в 2006 году. Ребята, о которых пойдёт речь, стали мне очень дороги. И хотя сейчас они уже взрослые люди, но своё прошлое не пускают в сегодняшний день. В школе одноклассникам этого тоже не было известно. Поэтому вы увидите, что в тексте нет фамилий.
Итак, в тот майский день я стояла на автобусной остановке в одном из сёл Добровского района, когда ко мне подошёл мальчик и спросил, как добраться до районного центра. Я начала объяснять и вдруг увидела, что глаза у мальчика полны слёз. Он сдерживал их, как мог, но непослушные капли катились по щекам, словно маленькие ручейки.
– У тебя что-то случилось? – спросила я.
– Родители в больнице.
Мне стало жаль мальчика, захотелось чем-то помочь ему. А на дороге уже показался автобус. Мой юный собеседник тоже увидел его.
– Вы спешите, да?
И я поняла, что не могу сейчас уехать. Ведь этому мальчику очень, очень плохо. И, может быть, он обратился ко мне не только затем, чтобы я указала ему дорогу в районный центр.
Так мы познакомились с Сашей. Я рассказала ему о себе, о том, что только что делала репортаж в их районе. Он обрадовался, пригласил меня в гости — сельские жители иначе смотрят на незнакомых людей. Плохо это или хорошо, но они больше им доверяют. У меня был случай, когда мы с фотографом ехали на машине и спросили у прохожего мальчика, как добраться до школы. Он по собственному же предложению сел в наш автомобиль и стал показывать дорогу. Но вернёмся к Саше.
– Сестра очень обрадуется, вот увидите! - говорил он мне, приглашая в гости. - Кстати, её тоже зовут Сашей. Но всё называют ей Шурой. Мы сейчас живём одни.
Дом Саши и Шуры стоит почти на окраине села. Он небольшой, но очень уютный, чистый. Мы сидели на кухне и разговаривали. То есть говорили ребята, а я слушала. И часто прикладывала к глазам руку, делая вид, что поправляю чёлку...
Вообще, было что-то очень нереальное в том, что эти двое детей рассказали мне, совершенно незнакомой женщине, свою страшную историю. Но, наверное, они это сделали от отчаяния и одиночества.
...Их было пятеро – мама, папа, Шура (тогда ей только исполнилось 16 лет), Саша (он младше сестры на пять лет) и годовалый Миша. Прежде они жили в городе Аргуне, что в Чеченской республике. Семья была дружная – отец, Николай Владимирович, работал в школе учителем математики. Мама, Алевтина Сергеевна, занималась домом и детьми. Саша и Шура хорошо учились, осваивали игру на пианино, которое им подарил дедушка. Маленький Миша учился ходить и смешно лепетал.
В 2005 году Николая Владимировича уволили из школы. Жить стало не на что. Пытаясь прокормиться, он работал грузчиком, шофёром. Но в городе отказывались брать на работу русских. Тогда семья решилась на переезд. Продать квартиру не смогли, из вещей взяли только самое необходимое. А пианино подарили соседям.
Саму дорогу ребята помнят плохо. Рассказывая об этом, они перебивали друг друга, вспоминая то одну деталь, то другую. Поэтому точного описания событий я привести не могу. Но вот, что поняла.
Сначала они долго добирались пешком, изредка садясь в попутные машины. Отец просил помощи только у русских, говорил детям и жене, что чеченцев надо опасаться. Так прошло несколько недель. Граница осталась позади. И родители уже говорили ребятам о том, как они будут жить в России. Саша и Шура пойдут в школу, Миша – в детский сад. Алевтина Сергеевна хотела, как и муж, работать в школе, учить детей русскому языку.
Но заболел Миша. Стал кашлять, поднялась высокая температура. Нужна была помощь врача. На счастье (как они тогда думали), рядом с дорогой оказалось какое-то кафе. Родители зашли туда и обратились за помощью к официанту, а Сашу и Шуру оставили на улице. Через несколько минут Николай Владимирович вышел.
– Вы побудете здесь, а я отвезу маму и Мишу в больницу, – успокоил он ребят. – Вечером вернусь, – и добавил очень серьёзно и тихо, – на всякий случай ждите в лесу неподалёку. Людям показывайтесь только в случае крайней необходимости. К кафе часто не подходите, только один раз в сутки. Еда у вас есть, пока продержитесь.
...Они не вернулись ни вечером, ни утром. И на следующий день – тоже. Ребята ждали три недели. Запас продовольствия кончился, ели, что придётся, - в основном, какие-то ягоды или то, что находили в урнах неподалёку от кафе. Спали прямо на земле. По очереди ходили к кафе, заглядывали в окна. Один раз Шура увидела шофёра, который увозил маму, папу и Мишу в больницу. Подошла к нему и спросила, где её папа. Он засмеялся и указал ей на дверь.
Шура вернулась к Саше и всё ему рассказала. В тот же день ребята решили идти дальше. Но они не знали, куда и как. Только то, что надо спасаться.
Я слушала их и думала: что же пережили эти два человечка? Как же они мучились, ожидая возвращения отца? Три недели в неизвестности, когда сменяли друг друга надежда и ужасные подозрения. И как они остались живы? Вряд ли их так и не заметили в этом кафе. Но вот не убили.
Про оставшуюся часть пути Саша и Шура вспоминать не хотели. Я поняла, что они добирались сначала на каких-то попутках, но смотрели, чтобы за рулём были русские. А потом наткнулись на русский патруль. И те, узнав всю ужасную историю, переправили ребят в Тамбовский детский дом.
– Там очень хорошая тётенька работает директором, – сказал мне Саша. – Она нас выслушала, разрешила остаться. А через несколько недель к нам пришли мужчина и женщина. И сказали, что хотят взять меня и сестру в свою семью.
"Мужчину и женщину" зовут Игнат Васильевич и Галина Васильевна. Несколько лет назад погиб их единственный сын, двадцатилетний Аркадий. И они поняли, что не могут оставаться больше в городе, где с ними случилось такое несчастье. Игнат Васильевич предложил перебраться в Липецкую область, к своим родным. Жена поддержала его.
Перед отъездом они зашли в детский дом – хотели попрощаться с директором их близкой знакомой. Она-то и рассказала супругам о Саше и Шуре, не подозревая о том, что у неё на глазах родится новая семья. А может быть, потому и рассказала, что хотела хоть как-то помочь ребятам. Ведь несмотря на всё пережитое, они каким-то чудом остались нормальными людьми.
В новую семью брат и сестра пошли сразу, оставаться в детском доме не хотели. Но к вторым родителям привыкали с трудом. Особенно нелегко пришлось Саше – каждый вечер он плакал, зарывшись лицом в подушку. Часто отказывался от еды, тогда Галина Васильевна уговаривала его поесть "хоть ложечку".
Шура с утра закрывалась в комнате и редко выходила из неё. О поступлении в новую школу ребята говорить отказывались. А когда Игнат Васильевич спросил Сашу, не хочет ли он учиться в местной школе, мальчик ответил:
– Я не хочу учиться. Хочу быть со своей настоящей мамой.
Так прошла весна. Новые родители часто подолгу разговаривали друг с другом, пытаясь разобраться в том, как жить дальше. Игнат Васильевич опасался, что дети не смогут привыкнуть к новой семье. А Галина Васильевна верила. "На всё нужно время", – повторяла она.
А в мае случилось несчастье: они поехали в Липецк и попали в автокатастрофу. Врачи скорой помощи увезли пострадавших в больницу. Ребятам об аварии сообщили соседи.
Получив ужасное известие, ребята словно очнулись от сна. Они поняли, что сейчас могут потерять то, что с таким трудом нашли – любовь, заботу и тепло любящих людей.
– Сашка, они же наши родители! Понимаешь, наши! – плакала Шура.
Сашка тоже ревел, но потихоньку, стараясь быть мужчиной. Так, в слезах, они провели несколько дней. А потом решили действовать. Теперь ребята знали, как жить дальше – у них снова были папа и мама. И пока их лечили врачи, надо было позаботиться о доме и огороде.
Сашка оказался отличным садоводом: не только выполол все сорняки, но даже посадил цветы. Особенно хорошо у него получается "помидоро-огурцовое дело" – как говорится, на зависть!
Шура хозяйничает в доме, который уже называет своим. Обращаться за помощью к соседям ребята не захотели – они справились с такой бедой, неужели не сумеют вести хозяйство?
Решили и вопрос с учёбой – выбрали себе школу. Кстати, туда и хотел ехать Шурка в день нашего знакомства.
...Так в тот летний день и окончилась наша встреча. Я вернулась домой, но, честно говоря, не до конца поверила ребятам. А поэтому в начале учебного года как бы случайно поехала в школу, которую они мне назвали. Говорить с учителями о новых учениках не решилась: вряд ли они стали бы разглашать тайну судьбы брата и сестры. Поэтому я надеялась на случайную встречу. И действительно, мы увиделись! Обрадовались друг другу. Поговорили. Учителя потом сказали мне, что это новенькие. Намекнули: мол, детишки с трудной судьбой. Но больше ни слова, как и положено.
В школу я приезжала ещё несколько раз, последний — около двух лет назад. Знаю, что старшая сестра Шура окончила Липецкий технический университет, вышла замуж и воспитывает сынишку. А Сашка только на третьем курсе этого же университета. Живёт у сестры - дружные они очень. К родителями приезжают часто, и те к ним тоже. С того давнего дня мы больше ни разу не говорили о прошлом ребят. Они стараются его забыть. И никогда не смотрят передачи, посвящённые военным действиям в Чечне.
Итак, в тот майский день я стояла на автобусной остановке в одном из сёл Добровского района, когда ко мне подошёл мальчик и спросил, как добраться до районного центра. Я начала объяснять и вдруг увидела, что глаза у мальчика полны слёз. Он сдерживал их, как мог, но непослушные капли катились по щекам, словно маленькие ручейки.
– У тебя что-то случилось? – спросила я.
– Родители в больнице.
Мне стало жаль мальчика, захотелось чем-то помочь ему. А на дороге уже показался автобус. Мой юный собеседник тоже увидел его.
– Вы спешите, да?
И я поняла, что не могу сейчас уехать. Ведь этому мальчику очень, очень плохо. И, может быть, он обратился ко мне не только затем, чтобы я указала ему дорогу в районный центр.
Так мы познакомились с Сашей. Я рассказала ему о себе, о том, что только что делала репортаж в их районе. Он обрадовался, пригласил меня в гости — сельские жители иначе смотрят на незнакомых людей. Плохо это или хорошо, но они больше им доверяют. У меня был случай, когда мы с фотографом ехали на машине и спросили у прохожего мальчика, как добраться до школы. Он по собственному же предложению сел в наш автомобиль и стал показывать дорогу. Но вернёмся к Саше.
– Сестра очень обрадуется, вот увидите! - говорил он мне, приглашая в гости. - Кстати, её тоже зовут Сашей. Но всё называют ей Шурой. Мы сейчас живём одни.
Дом Саши и Шуры стоит почти на окраине села. Он небольшой, но очень уютный, чистый. Мы сидели на кухне и разговаривали. То есть говорили ребята, а я слушала. И часто прикладывала к глазам руку, делая вид, что поправляю чёлку...
Вообще, было что-то очень нереальное в том, что эти двое детей рассказали мне, совершенно незнакомой женщине, свою страшную историю. Но, наверное, они это сделали от отчаяния и одиночества.
...Их было пятеро – мама, папа, Шура (тогда ей только исполнилось 16 лет), Саша (он младше сестры на пять лет) и годовалый Миша. Прежде они жили в городе Аргуне, что в Чеченской республике. Семья была дружная – отец, Николай Владимирович, работал в школе учителем математики. Мама, Алевтина Сергеевна, занималась домом и детьми. Саша и Шура хорошо учились, осваивали игру на пианино, которое им подарил дедушка. Маленький Миша учился ходить и смешно лепетал.
В 2005 году Николая Владимировича уволили из школы. Жить стало не на что. Пытаясь прокормиться, он работал грузчиком, шофёром. Но в городе отказывались брать на работу русских. Тогда семья решилась на переезд. Продать квартиру не смогли, из вещей взяли только самое необходимое. А пианино подарили соседям.
Саму дорогу ребята помнят плохо. Рассказывая об этом, они перебивали друг друга, вспоминая то одну деталь, то другую. Поэтому точного описания событий я привести не могу. Но вот, что поняла.
Сначала они долго добирались пешком, изредка садясь в попутные машины. Отец просил помощи только у русских, говорил детям и жене, что чеченцев надо опасаться. Так прошло несколько недель. Граница осталась позади. И родители уже говорили ребятам о том, как они будут жить в России. Саша и Шура пойдут в школу, Миша – в детский сад. Алевтина Сергеевна хотела, как и муж, работать в школе, учить детей русскому языку.
Но заболел Миша. Стал кашлять, поднялась высокая температура. Нужна была помощь врача. На счастье (как они тогда думали), рядом с дорогой оказалось какое-то кафе. Родители зашли туда и обратились за помощью к официанту, а Сашу и Шуру оставили на улице. Через несколько минут Николай Владимирович вышел.
– Вы побудете здесь, а я отвезу маму и Мишу в больницу, – успокоил он ребят. – Вечером вернусь, – и добавил очень серьёзно и тихо, – на всякий случай ждите в лесу неподалёку. Людям показывайтесь только в случае крайней необходимости. К кафе часто не подходите, только один раз в сутки. Еда у вас есть, пока продержитесь.
...Они не вернулись ни вечером, ни утром. И на следующий день – тоже. Ребята ждали три недели. Запас продовольствия кончился, ели, что придётся, - в основном, какие-то ягоды или то, что находили в урнах неподалёку от кафе. Спали прямо на земле. По очереди ходили к кафе, заглядывали в окна. Один раз Шура увидела шофёра, который увозил маму, папу и Мишу в больницу. Подошла к нему и спросила, где её папа. Он засмеялся и указал ей на дверь.
Шура вернулась к Саше и всё ему рассказала. В тот же день ребята решили идти дальше. Но они не знали, куда и как. Только то, что надо спасаться.
Я слушала их и думала: что же пережили эти два человечка? Как же они мучились, ожидая возвращения отца? Три недели в неизвестности, когда сменяли друг друга надежда и ужасные подозрения. И как они остались живы? Вряд ли их так и не заметили в этом кафе. Но вот не убили.
Про оставшуюся часть пути Саша и Шура вспоминать не хотели. Я поняла, что они добирались сначала на каких-то попутках, но смотрели, чтобы за рулём были русские. А потом наткнулись на русский патруль. И те, узнав всю ужасную историю, переправили ребят в Тамбовский детский дом.
– Там очень хорошая тётенька работает директором, – сказал мне Саша. – Она нас выслушала, разрешила остаться. А через несколько недель к нам пришли мужчина и женщина. И сказали, что хотят взять меня и сестру в свою семью.
"Мужчину и женщину" зовут Игнат Васильевич и Галина Васильевна. Несколько лет назад погиб их единственный сын, двадцатилетний Аркадий. И они поняли, что не могут оставаться больше в городе, где с ними случилось такое несчастье. Игнат Васильевич предложил перебраться в Липецкую область, к своим родным. Жена поддержала его.
Перед отъездом они зашли в детский дом – хотели попрощаться с директором их близкой знакомой. Она-то и рассказала супругам о Саше и Шуре, не подозревая о том, что у неё на глазах родится новая семья. А может быть, потому и рассказала, что хотела хоть как-то помочь ребятам. Ведь несмотря на всё пережитое, они каким-то чудом остались нормальными людьми.
В новую семью брат и сестра пошли сразу, оставаться в детском доме не хотели. Но к вторым родителям привыкали с трудом. Особенно нелегко пришлось Саше – каждый вечер он плакал, зарывшись лицом в подушку. Часто отказывался от еды, тогда Галина Васильевна уговаривала его поесть "хоть ложечку".
Шура с утра закрывалась в комнате и редко выходила из неё. О поступлении в новую школу ребята говорить отказывались. А когда Игнат Васильевич спросил Сашу, не хочет ли он учиться в местной школе, мальчик ответил:
– Я не хочу учиться. Хочу быть со своей настоящей мамой.
Так прошла весна. Новые родители часто подолгу разговаривали друг с другом, пытаясь разобраться в том, как жить дальше. Игнат Васильевич опасался, что дети не смогут привыкнуть к новой семье. А Галина Васильевна верила. "На всё нужно время", – повторяла она.
А в мае случилось несчастье: они поехали в Липецк и попали в автокатастрофу. Врачи скорой помощи увезли пострадавших в больницу. Ребятам об аварии сообщили соседи.
Получив ужасное известие, ребята словно очнулись от сна. Они поняли, что сейчас могут потерять то, что с таким трудом нашли – любовь, заботу и тепло любящих людей.
– Сашка, они же наши родители! Понимаешь, наши! – плакала Шура.
Сашка тоже ревел, но потихоньку, стараясь быть мужчиной. Так, в слезах, они провели несколько дней. А потом решили действовать. Теперь ребята знали, как жить дальше – у них снова были папа и мама. И пока их лечили врачи, надо было позаботиться о доме и огороде.
Сашка оказался отличным садоводом: не только выполол все сорняки, но даже посадил цветы. Особенно хорошо у него получается "помидоро-огурцовое дело" – как говорится, на зависть!
Шура хозяйничает в доме, который уже называет своим. Обращаться за помощью к соседям ребята не захотели – они справились с такой бедой, неужели не сумеют вести хозяйство?
Решили и вопрос с учёбой – выбрали себе школу. Кстати, туда и хотел ехать Шурка в день нашего знакомства.
...Так в тот летний день и окончилась наша встреча. Я вернулась домой, но, честно говоря, не до конца поверила ребятам. А поэтому в начале учебного года как бы случайно поехала в школу, которую они мне назвали. Говорить с учителями о новых учениках не решилась: вряд ли они стали бы разглашать тайну судьбы брата и сестры. Поэтому я надеялась на случайную встречу. И действительно, мы увиделись! Обрадовались друг другу. Поговорили. Учителя потом сказали мне, что это новенькие. Намекнули: мол, детишки с трудной судьбой. Но больше ни слова, как и положено.
В школу я приезжала ещё несколько раз, последний — около двух лет назад. Знаю, что старшая сестра Шура окончила Липецкий технический университет, вышла замуж и воспитывает сынишку. А Сашка только на третьем курсе этого же университета. Живёт у сестры - дружные они очень. К родителями приезжают часто, и те к ним тоже. С того давнего дня мы больше ни разу не говорили о прошлом ребят. Они стараются его забыть. И никогда не смотрят передачи, посвящённые военным действиям в Чечне.
Информация