"Но немало досталось и мне..."
Альбину Всеволодовну Терских, учителя русского языка и литературы липецкой школы №68, я знаю с самого своего детства. Она запомнилась мне весёлой, даже озорной, всегда готовой улыбнуться. Если Альбина Всеволодовна о чём-нибудь рассказывала, то слушать было необыкновенно интересно. Поэтому и уроки её ученики всегда любили.
Недавно я получила от неё электронное письмо, чему была очень рада. Зная о моём внимании к теме Великой Отечественной войны, Альбина Всеволодовна поделилась со мной воспоминаниями о своей маме, пережившей в годы юности страшное испытание – фашистскую оккупацию…
Я прочитала письмо на одном дыхании. И передаю эту историю вам, уважаемые читатели «Военного обозрения».
Мама Альбина Всеволодовны, Серафима Ивановна Давыдова, родилась в селе Богатырёво Курской области. Маленькая хата под соломенной крышей стояла на самом краю села. А улица тянулась почти до самого леса. Эта сторона села называлась Лепежок — видимо, из-за того, что хаты и сараи словно прилепились к меловой горе, окружили её с одной стороны венком палисадников.
Началась Великая Отечественная война. А Серафиме Ивановне — тогда ещё просто Симе — не исполнилось ещё и девятнадцать лет (она родилась 10 июля 1922 года). Она к началу войны успела окончить первый курс исторического факультета Воронежского государственного педагогического института имени Покровского. И с 1 сентября 1941 года начала работать учительницей в Богатырёвской семилетней школе. И детям, и юной учительнице было очень тяжело. Уроки не имели нормального ритма, ведь ребята не могли по звонку отбросить тревожные мысли об отцах и старших братьях, воевавших на фронте, о матерях, работающих до изнеможения. Но занятия не прекращались ни осенью, ни первой военной суровой зимой...
Наступила весна 1942-го года. И, как только закончились учебные занятия, молодую учительницу направили в Старый Оскол на курсы повышения квалификации (обратите внимание, дорогие читатели: курсы повышения квалификации — в военное время! Ведь речь идёт не о получении специальности, а об оттачивании навыков уже готовой профессии — на первый взгляд, не первая необходимость, но и об этом думали…). Однако предполагаемые курсовые занятия не состоялись: враг подходил всё ближе. Пришлось учителям принимать участие в возведении оборонительных рубежей, копать противотанковые рвы и окопы.
И вот наступил день, когда в институте вывесили распоряжение о том, что в связи с чрезвычайным положением в городе все занятия отменены, курсанты-учителя могут возвращаться по домам.
В городе стало пусто и тревожно. Шум царил лишь на вокзале: здесь отправлялись эшелоны, военные и гражданские толпились около вагонов. Наши войска отступали, оставляя Старый Оскол...
Расстояние между Старым Осколом и Богатырёво — около тридцати пяти километров. На машине – всего полчаса в пути. Но Серафима Ивановна возвращалась в родной дом пешком. И когда, уставшая, уже подходила к селу Боровка, увидела, как с западной стороны по колхозному полю идут немецкие танки…
Вскоре фашисты вошли и в Богатырёво — началось страшное время оккупации. Враги хозяйничали в селе, гоняли жителей рыть окопы, ремонтировать дорогу, идущую на Курск. Принудительные работы шли с раннего утра до позднего вечера. Из еды селяне брали с собой картошку и хлеб. Другого просто не было: птицу, яйца, молоко забирали немцы и полицаи.
Надо сказать, в первые месяцы оккупации захватчики вели себя высокомерно, по-хозяйски. Однако через некоторое время их поведение изменилось: продукты у населения они уже подобрали, свою поставку, видимо, наладить не смогли, а дни-то катились к зиме. Настроение врагов было уже отнюдь не боевым. Теперь за спички и мыло, которое они варили сами, фашисты выменивали у сельских жителей яйца и молоко. Самыми беспощадными были те, кто носил на рукавах эмблему «SS», однако они за продуктами в село появлялись редко, им всё доставлял староста.
Серафима Ивановна рассказывала, что в то время жить было настолько страшно, что они с мамой даже ночью боялись уснуть. И вот однажды у стены хаты, в палисаднике, послышался шорох и в оконное стекло еле слышно постучали. Тихий незнакомый голос произнёс: «Мамаша, откройте, свои мы, из окружения». В хату через окно тихо влезли двое наших солдат. Назвали имена: Анатолий и Пётр — и попросили что-нибудь, чтобы переодеться. Сима и её мама, Наталья Афанасьевна, занавесили одеялами окна, достали из сундука отцовские брюки, рубашку, кепку (отец Серафимы был с первых дней войны на фронте). Бойцы переоделись и стали поспешно зашивать в свои ремни красноармейские книжки. Время торопило: близился рассвет. Но успели... Так же, через окно, снова оказались в палисаднике, доползли до тропинки в сад и исчезли в темноте. А женщинам теперь предстояло как можно быстрее сжечь их форму, ведь мало ли кто мог войти в дом и обо всём догадаться...
Следующей ночью Анатолий и Пётр снова пробрались к хате и попросили хоть что-нибудь из еды: они уже несколько дней голодали. Однако поесть не удалось: послышалось тарахтенье мотоцикла — это немцы разъезжали по селу. Пришлось как можно скорее снова уходить в сады. Но мать с дочерью не могли оставить бойцов в беде, хотя хорошо понимали, что рискуют жизнью… И ранним утром Сима отправилась по заросшей тропинке в сад. В руках — узелок с нехитрой едой. План был такой: девушка будто бы шла на бахчу убирать бурьян, а чтобы не прерывать работу, взяла обед с собой.
Фашисты тем временем днём и ночью кружили по селу на мотоциклах: искали красноармейцев. Однако в сады немцы идти боялись, а бойцы никак себя не обнаружили, видимо, затаились под кучей сушняка и бурьяна.
Затаиться затаились, но ведь надо было как-то выбираться. До линии фронта всего несколько километров, но здесь-то кругом оккупанты. Снова пришли красноармейцы к уже знакомой хате. И Наталья Афанасьевна спрятала их в погребе, в сенях. На крышке погреба была настлана солома и стояла корова, так как единственный сарай сгорел во время обстрела.
По ночам Сима водила одного из бойцов на бугор, за сады, показывала, как можно незаметно пробраться к линии фронта. Солдат всегда с собой имел пистолет и учил девушку, как себя вести, если кто-нибудь их заметит: он будет обнимать её, будто бы у них свидание. А ещё показал потайное место, где бойцы спрятали свои ремни с зашитыми в них красноармейскими книжками — документы надо было передать нашим, если что-то случится…
На самом деле бойцов, которых спасли мама и дочка, звали не Анатолий и Пётр, а Иван Андронович Фурдыга и Андрей Афанасьевич Ярмыш. Потом они писали письма с фронта. Эти письма долго хранила Наталья Афанасьевна, а потом Серафима Ивановна. Вот строчки из них.
17.04.1944 г.
«…Конечно, вам трудно было догадаться, что в 1942 году в ваших местах жил не «Петро-сибиряк» (это была моя кличка), а Иван Андронович Фурдыга – украинец. В 1943 году на Украине я организовал партизанский отряд и в нём находился ровно год – был зам. командира… Сейчас я в армии…
Идут тяжёлые бои, так что пишу наскоро.
Фурдыга».
10.05.1944 г.
«Пишу из Западной Украины и шлю Вам боевой, фронтовой привет… Вашу семью я считаю самой близкой, потому что в самый трудный момент моей жизни вы помогли мне и спасли мою жизнь. Этого я никогда не забуду и не имею права забыть. Мой долг и моя обязанность Вас отблагодарить..
Извините, что плохо написал, пишу под музыку «Катюши» и «Андрюши» и время очень ограниченное, каждая минута дорога!
Крепко жму Ваши руки.
Фурдыга».
11 января 1945 г.
«Пишу из Будапешта. Больше полутора месяцев был в государственной командировке и писать не мог, не мог и получать, поэтому за мою неаккуратность с ответами извините.
Перешли Карпаты, были в Чехословакии, сейчас жмём врага у самой столицы Венгрии - г. Будапешта. Конечно, трудно. Но ничего. Нужно добивать врага. Природа здесь очень интересная, не такая, как у нас. Здесь первый снег выпал 8 января (1945), а следом – дождь, и снега нет.
Здесь очень тепло по сравнению с нашими местами. Растут апельсины, лимоны, виноград. Но всё это чепуха… Нет лучше русского народа и родной природы.
Новостей очень много, но всего в письме не опишешь, об одной маленькой новости скажу – получил правительственную награду.
Тебе, Сима, желаю хороших успехов в учёбе, счастья, бодрости. Если буду жив, тогда поговорим о многом. Конечно, хотелось бы остаться в живых…
Фурдыга».
18.05.1945 г.
«Поздравляю Вас с Днём Победы над немецким фашизмом! Сейчас наша Красная Армия, весь наш народ может гордиться своей богатырской победой. Настало время вздохнуть на полную грудь и сказать, что мы победили.
Виноват, что чуть поздно поздравил. Не писал потому, что болела правая рука и левая была ранена, а просить других написать не хотел, находился в госпитале, теперь здоров…
Сейчас я нахожусь в Австрии, в Альпах. Природа замечательная. Горы в снегу, а внизу тепло, даже жарко. Но ничего, привыкнем и к климату…
С приветом к Вам Фурдыга».
…Многое, очень многое пришлось пережить маме и бабушке Альбины Всеволодовны, прежде чем их край освободили от фашистской нечисти. Серафиму Ивановну забирали немцы — узнали всё-таки, что она была комсомолкой и помогла нашим бойцам. Наталья Афанасьевна потеряла надежду увидеть дочь живой, от горя у неё отнялись ноги. Но каким-то чудом Сима осталась жива и вернулась домой.
Она писала стихи. И о страшном времени оккупации тоже есть суровые строчки, написанные в 1943 году…
Ты мне письма писал, но не видел,
Как жила я в военные дни.
Ты мне верил — не верил, но письма -
Мне тепло приносили они.
В них читала: «Близка Победа!
Гоним дальше, на Запад, врага!
Жди, родная, к тебе я приеду…»
Сердце жёг мне вопрос: «Когда?»
Ты спроси обо мне у метели,
Что спасала меня от врага,
Заметая меня близ деревни
У глубокого, длинного рва.
Ночевать не могла я у печи:
Хату взял оккупант на прицел,
По сугробам должна была прятаться…
Тот ландшафт, как реликвия, цел.
Ты спроси у мороза жгучего
Обо мне в эти дни января,
Как желанье поесть меня мучило -
Без еды погибала я.
И погибла бы, если б не лошади,
Чей под пулями кончился путь…
Мы конину жевали, как коржики,
И боялись от страха вздохнуть.
Никогда пусть не вспомнится время,
Что войной пролегло по стране.
Я не плачу, о нём вспоминая,
Но немало досталось и мне.
От фашистов Богатырёво освободили только в феврале 1943 года. Бои были жестокими — село семь раз переходило из рук в руки! И полегло здесь тогда много…
В Богатырёво рядом со старым кладбищем — братская могила. Здесь стояла пирамидка со звёздочкой, а с 1965-го года — памятник. По архивным данным, в братской могиле похоронено 69 человек.
…А что же те два бойца, которых спасли Наталья Афанасьевна и Сима? Ниточки их судеб разыскала уже Альбина Всеволодовна благодаря электронному банку данных «Подвиг народа».
Фурдыга Иван Андронович, 1915 года рождения, украинец, награждён медалью «За отвагу». Вот слова из приказа: «Наградить телефониста 1-го дивизиона старшего сержанта Фурдыга Ивана Андроновича за то, что он 20 и 27.7.1944-го года в районе д. Денисув и Яблонув под пулемётным и миномётным огнём противника, рискуя жизнью, устранил десять порывов телефонной линии».
Эти деревни — Денисув и Яблонув — находятся на юго-западе Польши в окрестностях города Злотова. Бои там шли кровавые — наши солдаты даже называли город не Злотов, а Злочев.
Иван Андронович встретил Великую Победу, воевал в Австрии и остался жив. Однако о его послевоенной судьбе ничего не известно.
У Андрея Афанасьевича Ярмыша наград больше.
2 февраля 1943 года его представили к медали «За отвагу». В наградном листе скупые сведения: 1915 года рождения, украинец, в Красной Армии с 1938 года.
Есть и медаль «За оборону Сталинграда», орден Красной Звезды, две медали «За боевые заслуги». Последнюю свою правительственную награду Андрей Афанасьевич получил уже после Победы — 12 мая 1945 года, хотя подвиг совершил 2 марта того же года. Наступление наших войск в последние месяцы войны было настолько стремительным, что награды не успевали за своими героями.
Он дожил до 40-й годовщины Великой Победы и был награждён орденом Отечественной войны II степени.
От автора
Может быть, по роду своей журналистской деятельности или просто так получается - я часто слышу от людей рассказы о событиях времени Великой Отечественной войны, и чаще всего эти истории связаны с родственниками рассказчиков. Но эта история… В ней есть то же, что и в других: необыкновенное мужество, стойкость, трудности и подвиг. Но ещё — какая-то особенная, сердечная связь поколений. Ведь Альбина Всеволодовна не просто выслушала и запомнила то, что пришлось пережить её бабушке и маме – скромным женщинам, внесшим свою лепту в Великую Победу. Она стала искать дальше. К счастью, в нашей стране много таких неравнодушных людей. Несмотря ни на что.
Недавно я получила от неё электронное письмо, чему была очень рада. Зная о моём внимании к теме Великой Отечественной войны, Альбина Всеволодовна поделилась со мной воспоминаниями о своей маме, пережившей в годы юности страшное испытание – фашистскую оккупацию…
Я прочитала письмо на одном дыхании. И передаю эту историю вам, уважаемые читатели «Военного обозрения».
Мама Альбина Всеволодовны, Серафима Ивановна Давыдова, родилась в селе Богатырёво Курской области. Маленькая хата под соломенной крышей стояла на самом краю села. А улица тянулась почти до самого леса. Эта сторона села называлась Лепежок — видимо, из-за того, что хаты и сараи словно прилепились к меловой горе, окружили её с одной стороны венком палисадников.
Началась Великая Отечественная война. А Серафиме Ивановне — тогда ещё просто Симе — не исполнилось ещё и девятнадцать лет (она родилась 10 июля 1922 года). Она к началу войны успела окончить первый курс исторического факультета Воронежского государственного педагогического института имени Покровского. И с 1 сентября 1941 года начала работать учительницей в Богатырёвской семилетней школе. И детям, и юной учительнице было очень тяжело. Уроки не имели нормального ритма, ведь ребята не могли по звонку отбросить тревожные мысли об отцах и старших братьях, воевавших на фронте, о матерях, работающих до изнеможения. Но занятия не прекращались ни осенью, ни первой военной суровой зимой...
Наступила весна 1942-го года. И, как только закончились учебные занятия, молодую учительницу направили в Старый Оскол на курсы повышения квалификации (обратите внимание, дорогие читатели: курсы повышения квалификации — в военное время! Ведь речь идёт не о получении специальности, а об оттачивании навыков уже готовой профессии — на первый взгляд, не первая необходимость, но и об этом думали…). Однако предполагаемые курсовые занятия не состоялись: враг подходил всё ближе. Пришлось учителям принимать участие в возведении оборонительных рубежей, копать противотанковые рвы и окопы.
И вот наступил день, когда в институте вывесили распоряжение о том, что в связи с чрезвычайным положением в городе все занятия отменены, курсанты-учителя могут возвращаться по домам.
В городе стало пусто и тревожно. Шум царил лишь на вокзале: здесь отправлялись эшелоны, военные и гражданские толпились около вагонов. Наши войска отступали, оставляя Старый Оскол...
Расстояние между Старым Осколом и Богатырёво — около тридцати пяти километров. На машине – всего полчаса в пути. Но Серафима Ивановна возвращалась в родной дом пешком. И когда, уставшая, уже подходила к селу Боровка, увидела, как с западной стороны по колхозному полю идут немецкие танки…
Вскоре фашисты вошли и в Богатырёво — началось страшное время оккупации. Враги хозяйничали в селе, гоняли жителей рыть окопы, ремонтировать дорогу, идущую на Курск. Принудительные работы шли с раннего утра до позднего вечера. Из еды селяне брали с собой картошку и хлеб. Другого просто не было: птицу, яйца, молоко забирали немцы и полицаи.
Надо сказать, в первые месяцы оккупации захватчики вели себя высокомерно, по-хозяйски. Однако через некоторое время их поведение изменилось: продукты у населения они уже подобрали, свою поставку, видимо, наладить не смогли, а дни-то катились к зиме. Настроение врагов было уже отнюдь не боевым. Теперь за спички и мыло, которое они варили сами, фашисты выменивали у сельских жителей яйца и молоко. Самыми беспощадными были те, кто носил на рукавах эмблему «SS», однако они за продуктами в село появлялись редко, им всё доставлял староста.
Серафима Ивановна рассказывала, что в то время жить было настолько страшно, что они с мамой даже ночью боялись уснуть. И вот однажды у стены хаты, в палисаднике, послышался шорох и в оконное стекло еле слышно постучали. Тихий незнакомый голос произнёс: «Мамаша, откройте, свои мы, из окружения». В хату через окно тихо влезли двое наших солдат. Назвали имена: Анатолий и Пётр — и попросили что-нибудь, чтобы переодеться. Сима и её мама, Наталья Афанасьевна, занавесили одеялами окна, достали из сундука отцовские брюки, рубашку, кепку (отец Серафимы был с первых дней войны на фронте). Бойцы переоделись и стали поспешно зашивать в свои ремни красноармейские книжки. Время торопило: близился рассвет. Но успели... Так же, через окно, снова оказались в палисаднике, доползли до тропинки в сад и исчезли в темноте. А женщинам теперь предстояло как можно быстрее сжечь их форму, ведь мало ли кто мог войти в дом и обо всём догадаться...
Следующей ночью Анатолий и Пётр снова пробрались к хате и попросили хоть что-нибудь из еды: они уже несколько дней голодали. Однако поесть не удалось: послышалось тарахтенье мотоцикла — это немцы разъезжали по селу. Пришлось как можно скорее снова уходить в сады. Но мать с дочерью не могли оставить бойцов в беде, хотя хорошо понимали, что рискуют жизнью… И ранним утром Сима отправилась по заросшей тропинке в сад. В руках — узелок с нехитрой едой. План был такой: девушка будто бы шла на бахчу убирать бурьян, а чтобы не прерывать работу, взяла обед с собой.
Фашисты тем временем днём и ночью кружили по селу на мотоциклах: искали красноармейцев. Однако в сады немцы идти боялись, а бойцы никак себя не обнаружили, видимо, затаились под кучей сушняка и бурьяна.
Затаиться затаились, но ведь надо было как-то выбираться. До линии фронта всего несколько километров, но здесь-то кругом оккупанты. Снова пришли красноармейцы к уже знакомой хате. И Наталья Афанасьевна спрятала их в погребе, в сенях. На крышке погреба была настлана солома и стояла корова, так как единственный сарай сгорел во время обстрела.
По ночам Сима водила одного из бойцов на бугор, за сады, показывала, как можно незаметно пробраться к линии фронта. Солдат всегда с собой имел пистолет и учил девушку, как себя вести, если кто-нибудь их заметит: он будет обнимать её, будто бы у них свидание. А ещё показал потайное место, где бойцы спрятали свои ремни с зашитыми в них красноармейскими книжками — документы надо было передать нашим, если что-то случится…
На самом деле бойцов, которых спасли мама и дочка, звали не Анатолий и Пётр, а Иван Андронович Фурдыга и Андрей Афанасьевич Ярмыш. Потом они писали письма с фронта. Эти письма долго хранила Наталья Афанасьевна, а потом Серафима Ивановна. Вот строчки из них.
17.04.1944 г.
«…Конечно, вам трудно было догадаться, что в 1942 году в ваших местах жил не «Петро-сибиряк» (это была моя кличка), а Иван Андронович Фурдыга – украинец. В 1943 году на Украине я организовал партизанский отряд и в нём находился ровно год – был зам. командира… Сейчас я в армии…
Идут тяжёлые бои, так что пишу наскоро.
Фурдыга».
10.05.1944 г.
«Пишу из Западной Украины и шлю Вам боевой, фронтовой привет… Вашу семью я считаю самой близкой, потому что в самый трудный момент моей жизни вы помогли мне и спасли мою жизнь. Этого я никогда не забуду и не имею права забыть. Мой долг и моя обязанность Вас отблагодарить..
Извините, что плохо написал, пишу под музыку «Катюши» и «Андрюши» и время очень ограниченное, каждая минута дорога!
Крепко жму Ваши руки.
Фурдыга».
11 января 1945 г.
«Пишу из Будапешта. Больше полутора месяцев был в государственной командировке и писать не мог, не мог и получать, поэтому за мою неаккуратность с ответами извините.
Перешли Карпаты, были в Чехословакии, сейчас жмём врага у самой столицы Венгрии - г. Будапешта. Конечно, трудно. Но ничего. Нужно добивать врага. Природа здесь очень интересная, не такая, как у нас. Здесь первый снег выпал 8 января (1945), а следом – дождь, и снега нет.
Здесь очень тепло по сравнению с нашими местами. Растут апельсины, лимоны, виноград. Но всё это чепуха… Нет лучше русского народа и родной природы.
Новостей очень много, но всего в письме не опишешь, об одной маленькой новости скажу – получил правительственную награду.
Тебе, Сима, желаю хороших успехов в учёбе, счастья, бодрости. Если буду жив, тогда поговорим о многом. Конечно, хотелось бы остаться в живых…
Фурдыга».
18.05.1945 г.
«Поздравляю Вас с Днём Победы над немецким фашизмом! Сейчас наша Красная Армия, весь наш народ может гордиться своей богатырской победой. Настало время вздохнуть на полную грудь и сказать, что мы победили.
Виноват, что чуть поздно поздравил. Не писал потому, что болела правая рука и левая была ранена, а просить других написать не хотел, находился в госпитале, теперь здоров…
Сейчас я нахожусь в Австрии, в Альпах. Природа замечательная. Горы в снегу, а внизу тепло, даже жарко. Но ничего, привыкнем и к климату…
С приветом к Вам Фурдыга».
…Многое, очень многое пришлось пережить маме и бабушке Альбины Всеволодовны, прежде чем их край освободили от фашистской нечисти. Серафиму Ивановну забирали немцы — узнали всё-таки, что она была комсомолкой и помогла нашим бойцам. Наталья Афанасьевна потеряла надежду увидеть дочь живой, от горя у неё отнялись ноги. Но каким-то чудом Сима осталась жива и вернулась домой.
Она писала стихи. И о страшном времени оккупации тоже есть суровые строчки, написанные в 1943 году…
Ты мне письма писал, но не видел,
Как жила я в военные дни.
Ты мне верил — не верил, но письма -
Мне тепло приносили они.
В них читала: «Близка Победа!
Гоним дальше, на Запад, врага!
Жди, родная, к тебе я приеду…»
Сердце жёг мне вопрос: «Когда?»
Ты спроси обо мне у метели,
Что спасала меня от врага,
Заметая меня близ деревни
У глубокого, длинного рва.
Ночевать не могла я у печи:
Хату взял оккупант на прицел,
По сугробам должна была прятаться…
Тот ландшафт, как реликвия, цел.
Ты спроси у мороза жгучего
Обо мне в эти дни января,
Как желанье поесть меня мучило -
Без еды погибала я.
И погибла бы, если б не лошади,
Чей под пулями кончился путь…
Мы конину жевали, как коржики,
И боялись от страха вздохнуть.
Никогда пусть не вспомнится время,
Что войной пролегло по стране.
Я не плачу, о нём вспоминая,
Но немало досталось и мне.
От фашистов Богатырёво освободили только в феврале 1943 года. Бои были жестокими — село семь раз переходило из рук в руки! И полегло здесь тогда много…
В Богатырёво рядом со старым кладбищем — братская могила. Здесь стояла пирамидка со звёздочкой, а с 1965-го года — памятник. По архивным данным, в братской могиле похоронено 69 человек.
…А что же те два бойца, которых спасли Наталья Афанасьевна и Сима? Ниточки их судеб разыскала уже Альбина Всеволодовна благодаря электронному банку данных «Подвиг народа».
Фурдыга Иван Андронович, 1915 года рождения, украинец, награждён медалью «За отвагу». Вот слова из приказа: «Наградить телефониста 1-го дивизиона старшего сержанта Фурдыга Ивана Андроновича за то, что он 20 и 27.7.1944-го года в районе д. Денисув и Яблонув под пулемётным и миномётным огнём противника, рискуя жизнью, устранил десять порывов телефонной линии».
Эти деревни — Денисув и Яблонув — находятся на юго-западе Польши в окрестностях города Злотова. Бои там шли кровавые — наши солдаты даже называли город не Злотов, а Злочев.
Иван Андронович встретил Великую Победу, воевал в Австрии и остался жив. Однако о его послевоенной судьбе ничего не известно.
У Андрея Афанасьевича Ярмыша наград больше.
2 февраля 1943 года его представили к медали «За отвагу». В наградном листе скупые сведения: 1915 года рождения, украинец, в Красной Армии с 1938 года.
Есть и медаль «За оборону Сталинграда», орден Красной Звезды, две медали «За боевые заслуги». Последнюю свою правительственную награду Андрей Афанасьевич получил уже после Победы — 12 мая 1945 года, хотя подвиг совершил 2 марта того же года. Наступление наших войск в последние месяцы войны было настолько стремительным, что награды не успевали за своими героями.
Он дожил до 40-й годовщины Великой Победы и был награждён орденом Отечественной войны II степени.
От автора
Может быть, по роду своей журналистской деятельности или просто так получается - я часто слышу от людей рассказы о событиях времени Великой Отечественной войны, и чаще всего эти истории связаны с родственниками рассказчиков. Но эта история… В ней есть то же, что и в других: необыкновенное мужество, стойкость, трудности и подвиг. Но ещё — какая-то особенная, сердечная связь поколений. Ведь Альбина Всеволодовна не просто выслушала и запомнила то, что пришлось пережить её бабушке и маме – скромным женщинам, внесшим свою лепту в Великую Победу. Она стала искать дальше. К счастью, в нашей стране много таких неравнодушных людей. Несмотря ни на что.
Информация