Кораблестроительная программа «Для нужд Дальнего Востока» в свете финансовых возможностей Российской империи

Первое совещание, посвященное экстренному усилению морских сил Империи на Дальнем Востоке, состоялось 12.12.1897 г. под председательством главы Морского министерства вице-адмирала Павла Петровича Тыртова. На совещание были приглашены многие адмиралы, включая С.О. Макарова, но он, по неизвестной мне причине, присутствовать не смог. Кроме них были приглашены также главные инспекторы Морского технического комитета (МТК): по артиллерии – А.С. Кротков и по судостроению – Н.Е. Кутейников.

Основным материалом к совещанию стал доклад А. Г. фон Недермиллера, который был мною подробно описан в предыдущей статье данного цикла. Доклад был заранее разослан всем приглашенным участникам совещания для ознакомления. Отмечу лишь, что приведенные в нем данные неопровержимо свидетельствовали: в случае, если программа 1895–1902 гг. будет исполняться со свойственной отечественному кораблестроению скоростью, даже отправка всех эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров Балтийского флота, каковые будут в строю к 1903 г., за исключением «Петра Великого», на Дальний Восток не обеспечит паритета с флотом Японии.

Уважаемое собрание, посовещавшись, пришло к следующим выводам.

Итоги совещания 12 декабря 1897 г.

Во-первых, присутствующие отметили, что Российская империя не собирается никого завоевывать на Дальнем Востоке, а будет мирно развивать приморскую область. Соответственно, задачей Тихоокеанской эскадры будет сдерживание японского флота, иных задач перед ней не ставилось. Для этого, по мнению собрания, необходим был флот, равноценный либо же ненамного превосходящий японский.

Во-вторых, предварительно определился численный состав эскадры (в дальнейшем он претерпел изменения). К 1903 г. на Дальнем Востоке следовало сосредоточить:

Эскадренных броненосцев – 10 ед.;

Броненосных крейсеров – все имеющиеся, включая строящийся «Громобой» и заказываемый во Франции крейсер в 7 500 т (будущий «Баян»). В теории, таковых набиралось 8 ед. — с учетом «Владимира Мономаха», «Дмитрия Донского» и «Памяти Азова»;

Бронепалубных крейсеров – 20 ед.;

Транспорты типа «Вулкан» — 2 ед., в крайнем случае — 1 ед.;

Минный заградитель — 1 ед.;

Миноносцев типа «Сокол» — 36 ед.;

Миноносцев, уже имевшихся на театре — 11 ед.

Первоначально участники сочли, что для Тихоокеанской эскадры достаточно будет 7 эскадренных броненосцев. Тем самым будет достигнут паритет с японцами, которые к 1903 г. должны располагать 6 новейшими броненосцами и «Чин-Иеном». Но при этом адмиралы отлично понимали – даже все восемь российских броненосных крейсеров не будут равноценны по боевой мощи шестерке «Асам» и «Чиода», каковую А. Г. фон Недермиллер числил в этом классе кораблей. Да и собрать к 1903 г. все балтийские броненосные крейсера на Дальнем Востоке было решительно невозможно: часть из них останется на Балтике для замены или же капитального ремонта энергетической установки и/или переоснащения современной артиллерией.

Следовательно, ограничившись паритетом в эскадренных броненосцах, необходимо было бы планировать строительство новых больших броненосных крейсеров. Этого наши адмиралы делать не хотели: они абсолютно справедливо сочли, что роль броненосных крейсеров в эскадренном сражении пока плохо изучена и малопонятна. Потому собрание решило не «обезьянничать», приводя численный состав Тихоокеанской эскадры к японскому флоту, а оставить броненосные крейсера как есть, но добавить еще три эскадренных броненосца, увеличив тем самым их общее количество до 10 ед. Водоизмещение же последних, в целях экономии, решено было ограничить 12 000 т.

В-третьих, признано было невозможным полностью оголять Балтийское море. Я, признаться, не разобрался, было ли принято решение числить в десятке эскадренных броненосцев для Дальнего Востока только «Пересвет», «Ослябю» и корабли, которые будут заложены вслед за ними уже 12.12.1897 г., или же это было решено на следующем совещании под председательством генерал-адмирала 27.12.1987 г. Но то, что собрание от 12 декабря 1897 г. не предполагало включать в состав Тихоокеанской эскадры броненосцы, заложенные ранее «Полтавы», «Севастополя» и «Петропавловска», — это совершенно наверняка.

Состав главных сил флота на Дальнем Востоке - мнения адмиралов

Вскоре после собрания 12.12.1897 г. на имя управляющего Морским министерством подали пояснительные записки как минимум четыре адмирала:

1. Е.А. Алексеев – в прошлом командующий Тихоокеанской эскадрой;

2. И.М. Диков – в то время председатель МТК;

3. С.О. Макаров, каковой едва ли нуждается в представлении;

4. Н.И. Скрыдлов – командир отдельной эскадры кораблей Средиземного моря. Не исключено, что он представил свою записку в день совещания, до того, как оно состоялось.

Более всего занятна записка Е.А. Алексеева, в которой вице-адмирал представил два весьма интересных тезиса. Во-первых, по Е.А. Алексееву, броненосцам и броненосным крейсерам России следовало иметь одинаковую и весьма приличную осадку в 24 фута, дабы сохранять устойчивость в дальних плаваниях и в бою. Во-вторых же, Е.А. Алексееву, броненосцы должны иметь «однородность типов в смысле кораблестроительном и их вооружении».

Тезис прекрасный, но закавыка в том, что понимание этой «однородности» у Е.А. Алексеева было весьма специфическим. Он считал, что для решения «японского вопроса» на Дальнем Востоке следует сосредоточить восемь броненосцев. Три должны быть типа «Полтава», четвертый и пятый — строящиеся «Пересвет» и «Ослябя», шестым был назван броненосный крейсер «Адмирал Нахимов» как наиболее подходящий по типу корабль (!!!), которого Е.А. Алексеев предлагал перевооружить современной артиллерией.


Следовательно, оставалось построить еще два броненосца, типа которых вице-адмирал не определил, но указал, что они должны быть типа «Пересвет» либо «Полтава», но следует выбрать наиболее быстроходный корабль с максимальным запасом топлива. Почему прямо было не указать тип «Пересвет» — не могу знать.

Тезисы И.М. Дикова также весьма интересны. Он задался вопросом: какими качествами должны обладать будущие броненосцы? Отвечая на данный вопрос, И.М. Диков указывал, что мощь корабля определяется не водоизмещением, а бронированием и вооружением, в то время как его скорость второстепенна. Впрочем, он говорил также, что скорость броненосцев не должна быть меньше эскадренного хода неприятеля.

Если я правильно понял мысль почтенного вице-адмирала, то, по его мнению, нашим броненосцам было бы достаточно иметь максимальную скорость в 16 узлов, так как едва ли японские «восемнадцатиузловые» броненосцы могли бы дать больший эскадренный ход. Всего же, по И.М. Дикову, на Дальнем Востоке следовало иметь минимум семь эскадренных броненосцев.

Интересно мнение С.О. Макарова. В то время как многие адмиралы отдавали предпочтение «пятнадцатитысячным» броненосцам, но, в целях экономии, вынуждены были соглашаться на корабли меньшего водоизмещения, С.О. Макаров считал, что разница в водоизмещении в 2-3 тыс. т. не скажется значительно на боевых качествах броненосцев. При этом он полагал возможным жертвовать скоростью, полагая, что эскадренного хода в 14 узлов будет достаточно – а для боя даже и такая скорость избыточна.

Что же до численности, то С.О. Макаров утверждал, что на Дальнем Востоке необходима эскадра из 8–9 эскадренных броненосцев водоизмещением в 12–13 тыс. т. Не то чтобы Российский императорский флот этим превзойдет японский, но все же станет грозной силой, к которой любой противник отнесется с уважением. Соответственно, по С.О. Макарову, в дополнение к имеющимся трем «Полтавам» и двум «Пересветам» следовало построить еще 3–4 корабля. И, хотя Степан Осипович не говорил о типе, из контекста было вполне ясно, что он вовсе не ратовал за продолжение строительства «Пересветов».

По моему мнению, наиболее интересным стало предложение Н.И. Скрыдлова. Он рекомендовал составить костяк дальневосточной эскадры из 9 эскадренных броненосцев, 6 из которых будут типа «Пересвет», а остальные 3 – нового типа водоизмещением в 15 000 т. То есть, по Н.И. Скрыдлову, следовало продолжить выполнение программы 1895-1902 гг. (пять броненосцев, включая заложенные «Пересвет» и «Ослябя»), дополнив ее шестым кораблем того же типа. И, кроме того, построить три более крупных броненосца совершенно нового проекта. Но, поскольку производственные мощности Российской империи никак не обеспечат создание такого количества кораблей, «пятнадцатитысячные» броненосцы следовало заказать за границей.

Чем любопытна эта программа? Во-первых, Российская империя, тиражируя «Пересветы», могла воспользоваться всеми преимуществами, которые предоставляет серийное строительство боевых кораблей. Во-вторых, в результате выполнения этой программы флот получал эскадру из 9 кораблей, обладающих 18-узловым ходом. И в-третьих, ретроспективно оценивая возможности российского судостроения, план Н. И. Скрыдлова, по моему мнению, давал возможность собрать максимум эскадренных броненосцев на Дальнем Востоке в 1903 г.

Вполне очевидно, что рекомендации Н. И. Скрыдлова были наиболее прогрессивными, и, на первый взгляд, совершенно непонятно, почему другие адмиралы предлагали куда более скромные решения. Что это? Некомпетентность? Самоуверенность? Недооценка противника? Преступное стремление к экономии там, где экономить было решительно нельзя?

А может быть, все-таки, здравомыслие и учет реальных возможностей Российской империи?

Вне всякого сомнения, предложение Н. И. Скрыдлова было не только наилучшим, но и самым дорогостоящим в исполнении. В то же время мысли об экономии красной нитью проходили через все обсуждения будущего Тихоокеанской эскадры. Так, автор доклада, инициировавшего совещание 12.12.1897 г., А. Г. фон Недермиллер, показывая явную несостоятельность программы 1895–1902 гг. в части противостояния японскому флоту, тем не менее отмечал:


Степан Осипович Макаров, предлагая в дополнение к «Пересвету» и «Ослябе» построить до 1903 г. еще три или четыре броненосца водоизмещением в 12-13 тыс. т. (вместо четырех кораблей в 12,6 тыс. т. и трех – 15 тыс. т., предложенных Н.И. Скрыдловым), был совершенно уверен, что такая программа Морскому министерству совершенно не по средствам. И потому в своей записке пытался убедить управляющего Морским министерством в целесообразности столь огромных трат:


И вот для того, чтобы понять, почему наши адмиралы были настолько озабочены экономией, давайте посмотрим, каким было финансовое состояние Российской империи в 1890-е годы и во что должна была обойтись программа экстренного усиления Российского императорского флота.

О стоимости «Плана усилений постройки судов для нужд Дальнего Востока»

В ходе декабрьских совещаний 1897 г. было установлено, что для Тихоокеанской эскадры следует построить:

Эскадренные броненосцы водоизмещением в 12 000 т – 8 ед. Вместе с «Пересветом» и «Ослябей» они должны были составить 10 кораблей, определенных совещанием 12.12.1897 г.;

Бронепалубных крейсеров водоизмещением в 5 000-6 000 – 6 ед.;

Бронепалубных крейсеров водоизмещением в 2 000 – 2 500 т – 10 ед.;

Транспортов типа «Вулкан» водоизмещением в 8 000 т – 2 ед.;

Истребителей миноносцев – 30 ед.

Как известно, под давлением С.Ю. Витте сроки выполнения этой кораблестроительной программы были перенесены на 2 года, с 1903 г. на 1905 г. На всех перипетиях данных согласований я останавливаться не буду, важно то, что стоимость данной программы, с учетом содержания новопостроенных кораблей, определена была сперва в 201 млн. руб., но позднее — в 194 млн. руб. сверх ранее установленных бюджетов Морского министерства. Договорились на том, что сверх плана в 1898 г. министерство финансов должно было открыть финансирование на 90 млн. руб., в 1899-1902 гг. — по 16 млн. руб., а в 1903-1904 гг. — по 20 млн. руб. ежегодно.

Насколько обременительными были такие траты для нашего государства?

Бюджеты Российской империи

Отмечу, что «Государственные росписи доходов и расходов» Российской империи 19-го века изрядно запутаны и построены вовсе не в соответствии с современными принципами составления финансовой отчетности. Отчего при их изучении может возникнуть изрядная путаница: вынужден признать, что сам я, по недостатку информации в моем распоряжении, разобрался далеко не во всем.

Доходы и расходы Российской империи делились на обыкновенные и чрезвычайные, причем чрезвычайные расходы вовсе не представляли собой, как можно было бы ожидать, затраты, вызванные какими-то форс-мажорными обстоятельствами. К примеру, начиная с 1895 г. чрезвычайные расходы целиком состояли из затрат на строительство железных дорог. А вот до 1895 г. в них включались также и затраты на оборудование портов, какие-то «специальные резервы продовольствия», а также на перевооружение – но вот кого перевооружали, армию, флот, их обоих – неясно.

На первый взгляд, бюджеты Российской империи закрывались с катастрофическими убытками.


За 9 лет, с 1890 г. по 1898 г., лишь один год был профицитным, а сумма дефицита нарастающим итогом приблизилась к 38% годовой доходной части! Но всё было не настолько плохо.

Дело в том, что в доходах Российской империи числились:

1. Как сейчас бы сказали, операционные доходы, под которыми я буду иметь в виду поступления от налогов и сборов, податей, таможенных пошлин, выкупные платежи крестьян, прибыли казенных предприятий и иные аналогичные поступления. Хотя среди них попадались весьма занятные, например: «Вклады в Государственный Банк на вечное время»;

2. Инвестиционные доходы – поступления от продажи казенного имущества;

3. Финансовые доходы – возврат ранее выданных государством ссуд и субсидий.

При этом государственные займы и эмиссия денежных средств, насколько я смог разобраться, в доходах не учитывались (если только эмиссия не вошла в состав доходов группы «правительственные регалии», что сильно вряд ли). В то же время в государственные расходы включали в себя не только обычные для государства статьи финансирования министерств и ведомств, через которые производились расходы на оборону, науку и прочие нужды, но также расходование на обслуживание государственных кредитов – причем как проценты, уплачиваемые за них, так и возврат (гашение) основной задолженности.

Таким образом, получение государственных займов в доходную часть не входило, но вот погашение этих займов в расходной части учитывалось. К чему это приводило?

Как видно из приведённой выше таблицы, в период 1890-1898 гг. дефицит бюджетов Российской империи составил 515,5 млн руб. Но в то же время за эти 9 лет Россия погасила кредитов и займов почти 321 млн руб.


Следовательно, дефицит Российской империи без учета заимствований составил 194,5 млн. руб. Сумма получилась куда более скромная, но все равно приходится констатировать – в 1890-е годы Империя жила не по средствам.

Откуда брались средства на покрытие дефицита? Очевидно, таковых не могло быть много – либо эмиссия денежных средств, либо государственные займы. К сожалению, источников покрытия «Росписи» не раскрывают: по всем годам идет стандартная фраза о том, что дефицит «предполагается покрыть из свободной наличности государственного казначейства». То есть, как в анекдоте: откуда берутся деньги? Из тумбочки. Но откуда они в тумбочке-то берутся? А вот это – военная тайна.

Чрезвычайно интересна статистика обыкновенных расходов Военного и Морского министерств. Особенно для тех, кто искренне уверен в том, что если бы бестолковый и архидорогой флот не объедал армию, то мы бы всех супостатов одной левой!


То есть в период 1890-1898 гг., когда Российская империя осуществляла весьма значительные кораблестроительные программы, которые вывели ее в разряд первоклассных военно-морских держав, расходы на флот составили аж 17,1% общих военных расходов и 20,7% от суммы расходов Военного министерства!

Но вернемся к теме нашего материала. Итак, кораблестроительная программа для нужд Дальнего Востока требовала 194 млн. руб. сверх утвержденных бюджетов Морского министерства. При этом адмиралы справедливо считали, что Япония изготовит свой флот к войне в 1903 г. Соответственно, если бы не упорство С.Ю. Витте, российские корабли, построенные для формирования Тихоокеанской эскадры, должны были сосредоточиться на Дальнем Востоке уже в 1903 г. Отсюда следует, что на реализацию кораблестроительной программы оставалось всего 5 лет, с 1898 по 1902 гг.

А теперь чуть-чуть арифметики. Стоимость кораблестроительной программы, то есть 194 млн руб., деленные на 5 лет, дают 38,8 млн руб. среднегодового прироста бюджета Морского министерства. Но позвольте, в 1897 г. весь бюджет Морского министерства составлял всего только 59,9 млн руб.! То есть для выполнения предлагаемой программы строительства флота бюджет Морского министерства должен был увеличиться ни много ни мало, а почти что на 65%! И не на год или два, а на ближайшую пятилетку!

О взглядах адмиралов на программу «постройки судов для нужд Дальнего Востока»

По моему мнению, определяя целесообразность предложений и действий лиц, так или иначе причастных к формированию российских кораблестроительных программ, мы склонны трагически недооценивать финансовый фактор. Вне всякого сомнения, лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным, и получать средства на все необходимое в полном объеме. Но адмиралы Российской империи не могли позволить себе витать в облаках.

Осмелюсь предположить, что если бы тому же С.О. Макарову дали выбор — вести в бой броненосцы водоизмещением в 12 000 т или в 15 000 т, он бы выбрал именно 15 000 т. Но когда министерство, в котором ты служишь, постоянно вынуждено экономить, когда высочайше утвержденные кораблестроительные программы (речь о программе 1881-1900 гг.) срываются в том числе из-за недостатка финансирования, когда вместо полноценных эскадренных броненосцев закладываются их уменьшенные версии наподобие балтийского «Сисоя Великого» и черноморского «Ростислава»...


...И когда на фоне всего этого ты вдруг понимаешь, что для требуемого усиления флота необходимо испрашивать увеличение финансирования Морского министерства не на пять, не на десять процентов, а более чем в полтора раза... Совершенно очевидно, что в таком случае ты будешь стремиться запрашивать только самое необходимое — и ничего сверх того.

Кажется, теперь я чуточку лучше начал понимать позицию генерал-адмирала и управляющего Морским министерством, когда те согласились на предложенный С.Ю. Витте компромисс – растянуть выдачу указанных средств до 1905 г. Они, похоже, и на это не рассчитывали, так что сочли достигнутую договоренность блестящим достижением.

И еще один маленький нюанс. Программа кораблестроения 1895–1902 гг. предусматривала строительство пяти эскадренных броненосцев, два из которых, «Пересвет» и «Ослябя», уже строились, а еще три предстояло построить. Но С. О. Макаров в своей записке как раз и предлагал построить три-четыре броненосца до 1902 г. включительно! То есть, из предлагаемых им трех-четырех броненосцев, строительство трех уже предусмотрено было кораблестроительной программой и финансирование по ней было согласовано.

Почему же тогда Степан Осипович считал предлагаемую им программу небывалой и требующей огромных трат? Не потому ли, что не понаслышке знал, как выделяются средства на кораблестроение и флот, и от этого считал, что программа 1895–1902 гг. при финансировании «как обычно» заведомо исполнена в срок не будет?

Такое мое предположение хорошо пересекается и с мнением А. Г. фон Недермиллера. Очевидно, что при выполнении в срок кораблестроительной программы 1895–1902 гг. на Дальнем Востоке могли быть собраны все пять броненосцев, каковые надлежало по ней построить. Однако же А. Г. фон Недермиллер в своем анализе предполагал, что лишь в 1903 г. там окажутся лишь первые два броненосца этой программы, «Пересвет» и «Ослябя».

В силу вышесказанного более чем очевидно, что адмиралы при формировании своих предложений в первую очередь ориентировались на реальные финансовые возможности страны, вынужденно минимизируя под них предлагаемые количество и водоизмещение эскадренных броненосцев.

О стоимости кораблестроительной программы Японии

И тут возникает вопрос: если для Российской империи новая кораблестроительная программа была настолько затратной, то каким образом строила свой флот островная и отнюдь не богатая Япония? Как будет видно ниже, стоимость японской программы ничуть не уступала российской.

В 1897 году российский рубль официально привязали к золоту, и каждый рубль содержал 0,774235 грамма золота. В том же 1897 г. японцы сделали ровно то же самое, но их иене назначили золотое содержание в 0,75 грамм. Таким образом, один российский рубль соответствовал, грубо, 0,969 иены.

Стоимость японской кораблестроительной программы 1895 г. Японии (в иенах и в рублях) приведена мною ниже.


Но откуда же у японцев деньги? С очень удачной для них японо-китайской войны 1894 г. Сами японцы считали ее результаты совершенно неудовлетворительными, так как европейские державы не позволили сынам Ямато получить территориальные приобретения, на которые они претендовали. Но японцы выторговали себе у Китая контрибуцию в размере 230 млн. таэлей (лян). Один таэль – эквивалент примерно 37,5 грамм серебра. В то же время грамм серебра стоил в России 5,557 копеек, соответственно, 230 млн. таэлей составили 479 291 250 руб. или же около 494,78 млн. иен. В то же время (по Н.Н. Нозикову) японцы потратили на японо-китайскую войну только 233,5 млн. иен, что, впрочем, противоречит его же утверждению, что для ведения этой войны Японии пришлось привлечь кредит на сумму около миллиарда иен.

Как бы то ни было, в 1985 г. деньги на войну японцами были уже изысканы, а тут Япония получила очень круглую сумму в свое распоряжение. Так что, полагаю, что не сильно погрешу против истины, предположив, что именно китайская контрибуция позволила стране восходящего солнца построить мощнейший флот.

Продолжение следует...