Баллада о честных советских наркомах (часть первая)
«Этот мир древний-предревний
Сам себе закон.
Никаких правил, поверь мне,
Знать не хочет он.
День и ночь в нем, не смолкая,
Плач звучит и смех.
От того, что не хватает,
Пирожков на всех».
(«Древний мир», песня из кинофильма «Дорогой мальчик»,
муз. Д. Тухманова, сл. Л. Дербенева.)
Сам себе закон.
Никаких правил, поверь мне,
Знать не хочет он.
День и ночь в нем, не смолкая,
Плач звучит и смех.
От того, что не хватает,
Пирожков на всех».
(«Древний мир», песня из кинофильма «Дорогой мальчик»,
муз. Д. Тухманова, сл. Л. Дербенева.)
В своей книге «1984» Джордж Оруэлл пророчески написал, что общество людей практически всегда подразделялось на три группы, цели которых были абсолютно несовместимы. Цель группы высших — оставаться там, куда они уже забрались. Цель группы средних — занять место высших, поскольку они ничем не хуже. А вот у низших цель совершенно идеалистическая: отменить все социальные различия и создать такое общество, где все люди были бы равны и потому счастливы.
Генрих Ягода на трибуне мавзолея. Выше уже кажется некуда…
Однако они не знают, как этого добиться, потому как тяжко трудятся и не имеют для этого соответствующего образования, а потому и знаний. Долгое время высшие вроде бы крепко держат власть в своих руках, но потом рано или поздно приходит момент, когда они вырождаются, либо годы спокойной жизни притупляют их хватку, либо одновременно и первое, и второе. Средние, заметив это, идут к низшим, разыгрывают роль борцов за их свободу и всеобщую справедливость и тем привлекают их на свою сторону. Низшие умирают на баррикадах, гниют в окопах и все ради того, чтобы средние скинули высших с их пьедестала. Но, достигнув цели, средние сталкивают низших назад, потому что всеобщее равенство просто невозможно. Но тут же появляются новые средние, в которые попадает и кто-то из низших — не без этого, конечно, и борьба начинается снова. В итоге только низшие никогда не достигают своих целей, даже на короткое время, а все улучшения их жизни связаны практически целиком и полностью с материальным прогрессом общества.
Наглядность этого положения подтверждена на всех уровнях. Однако, наверное, лучше всего она прослеживается на примере персоналий. Их, правда, тоже тысячи и тысячи, так что обо всех и не расскажешь, но есть среди них и персоны знаковые. Одна из них — это Генрих Григорьевич Ягода, или Енох Гершевич Иегуда, родившийся в 1891 году в Ярославской губернии в городе Рыбинске, в семье печатника-гравера. Семья была большая: двое сыновей и пять дочерей.
Интересно, что отец Ягоды, Гершон Филиппович, являлся двоюродным братом Михаилу Израилевичу Свердлову, то есть отцу будущего известного революционера Якова Свердлова. Сам Ягода был женат на Иде Леонидовне Авербах, которая была родной дочерью сестры Якова Свердлова Софьи Михайловны, то есть своей троюродной племяннице. В 1929 году у них родился сын Гарик. Знаменитый советский литератор Леопольд Авербах, был братом Иды.
Когда семья Еноха переехала в Нижний Новгород, Ягода встретился там с Яковом Свердловым.
Хотя считается, что евреям в царской России многое запрещалось, Енох тем не менее получил среднее образование и получил приличную работу статистика.
Уже в 1904 году отец Ягоды дал согласие на то, чтобы в его квартире была устроена подпольная типография Нижегородского комитета РСДРП(б), ну и понятно, что юный Енох принял участие в ее работе. У В. И. Ленина, как известно погиб старший брат Александр, но и у Еноха тоже погиб старший брат, Михаил (во время вооруженного восстания в Сормове в 1905 году).
В пятнадцать он связался с нижегородскими анархистами-коммунистами, а 1911 году ему дали задание поехать в Москву и договориться с тамошней группой анархистов на предмет совместной «экспроприации» банка. В Москву он приехал и стал жить там по фальшивому паспорту, но… был задержан полицией, ведь, как еврей, он не имел права селиться в первопрестольной. Было доказано, что он связан с радикальными элементами, но суд проявил к нему снисхождение, так как юноша имел (вроде бы!) намерение перейти в православную веру, то есть выкреститься. Поэтому его наказали… на два года сослали в Симбирск, где у его деда… был собственный дом.
Затем последовала по случаю 300-летия дома Романовых амнистия, и срок ссылки у Ягоды сократился до одного года. Да, это вам не Соединенные Штаты, где во время Сакко и Ванцетти действовал железный лозунг: «Пули для черни, веревка для вождей!» Сказал, что примет православие и откажется от иудаизма — «хороший мальчик», а то, что готовился ограбить банк, ну так ведь не ограбил же. Так Генрих Ягода стал православным, потому как атеизм в России в то время был уголовно наказуемым деянием, равно как и выход из православной веры, в коей ты был рожден. Ну, а со штампом в паспорте о «правильной вере» он получил возможность жить и работать не где-нибудь, а в самой столице, в Санкт-Петербурге, где он устроился в 1913 году на Путиловский завод.
Документы Г. Ягоды из учетного архива охранки 1912 года.
Самое забавное, однако не в этом, а в том, что в 1930 году заместитель Ягоды, некто Трилиссер, старый партиец, десять лет проведший на царской каторге, решил зачем-то проверить биографию своего непосредственного начальника. И выяснилось, что биография, которую Ягода написал для Оргбюро ЦК, не соответствует действительности. Так он указал, что в партию большевиков он вступил в 1907 году, а в 1911 году отправлен в ссылку и потом активно участвовал в Октябрьской революции. На самом же деле партии большевиков он оказался лишь летом 1917 года, а ранее с большевиками никаких дел не имел.
В 1915 году Генрих Ягода был призван на службу в армию, воевал и даже дослужился до звания ефрейтора. Однако, получив ранение осенью 1916 года, был демобилизован и вернулся назад в Петроград. В предреволюционные годы он познакомился с Максимом Горьким и затем поддерживал с ним дружеские отношения.
В дни Октябрьской революции находился в Петрограде и принимал в ней участие. С 22 ноября (5 декабря) 1917 года и по апрель 1918 года являлся редактором газеты «Деревенская беднота» — вот что для тех лет значило иметь аттестат о среднем образовании.
Затем последовала работа в ЧК, а в 1918—1919 гг. он уже сотрудник Высшей военной инспекции РККА. В 1919 году Я. М. Свердлов и Ф. Э. Дзержинский заметили Ягоду и перевели на работу в Москву. С 1920 года становится членом Президиума ВЧК, затем и членом коллегии ГПУ.
С женой Идой Авербах, 30 сентября 1922 года.
С сентября 1923 года Ягода уже второй заместитель председателя ОГПУ. Наконец, после смерти Дзержинского и ввиду болезни сменившего его В.Р. Менжинского, руководить ОГПУ фактически стал Ягода, являвшийся на том момент его заместителем. Карьерный рост подкреплялся у Ягоды и успехами по партийной линии: так в 1930—1934 гг. он становится кандидатом в члены ЦК, с 1934 года — членом ЦК ВКП(б). Все это время в ходе фракционной внутрипартийной борьбы в ВКП(б) он поддерживал И. В. Сталина, и он же руководил разгромом антисталинских демонстраций, имевших место в октябре 1927 года. С успехом он справился и со строительством Беломорканала, за что в августе 1933 года получил орден Ленина.
Г. Г. Ягода (крайний слева) с В. Р. Менжинским и Ф. Э. Дзержинским в 1924 году.
И вот тут «Акела чуть было не промахнулся». А началось все с того, что в начале 1933 в системе Наркомата земледелия и Наркомата совхозов СССР была раскрыта шпионско-диверсионная организация, занимавшаяся шпионажем в пользу… Японии! В числе шпионов оказались около 100 известных специалистов-аграрников, включая заместителей наркома земледелия Ф. М. Конара и А. М. Маркевича, и заместителя наркома совхозов СССР М. М. Вольфа. Во время суда 14 обвиняемых от прежних своих показаний отказались. Но все раввно 40 человек расстреляли как вредителей, а остальные попали в лагеря. Из 23 обвиненных в шпионаже к расстрелу приговорили 21 человека. Однако нерасстрелянный А. М. Маркевич сумел написать из лагеря письмо на имя Сталина, Молотова и прокурора СССР И. А. Акулова, в котором указал на то, что методы ведения следствия по его делу были незаконны.
Еще одно заявление отправил на имя заведующей бюро жалоб Комиссии советского контроля М. И. Ульяновой А. Г. Ревис, еще один из двух оставшихся в живых «японских шпионов», и делу жалобщиков дали ход. 15 сентября 1934 года для изучения этих заявлений была создана комиссия Политбюро, куда вошли Каганович, Куйбышев и Акулов, и она пришла к нелицеприятному выводу, что оба заявления соответствуют истине. Мало того, комиссия выявила и другие нарушения советской законности с стороны органов ОГПУ и НКВД — пытки подследственных и фабрикацию их дел. Был подготовлен проект постановления, предусматривавший искоренение подобных методов следствия, а также наказание всех виновных и соответствующий пересмотр дел Ревиса и Маркевича. Но тут очень вовремя случилось убийство Кирова, «классовая борьба в СССР» вдруг снова резко обострилась, и проект постановления «наверху» принят не был, а Генрих Ягода, соответственно, наказан не был.
Более того, когда в июле 1934 года был создан НКВД СССР, этот новый наркомат, и его самую важную часть, Главное управление государственной безопасности (ГУГБ), возглавил не кто-нибудь, а именно Генрих Ягода!
Есть свидетельства, во всяком случае, они приводятся в различных источниках, что Ягода вроде бы стремился к либерализации карательной политики советского государства, и что в подобном же ключе говорили об этом Каганович и Ворошилов.
Однако именно под руководством Ягоды был создан ГУЛАГ, сеть советских исправительно-трудовых лагерей резко возросла, и было начато строительство Беломоро-Балтийского канала руками заключенных. Осветить эту «стройку коммунизма» пригласили 36 видных советских писателей во главе с самим Максимом Горьким.
Ягода совершенно официально носил удивительный титул «первого инициатора, организатора и идейного руководителя социалистической индустрии тайги и Севера». Однако, по мнению историка О. В. Хлевнюка, непосредственно сталинскую линию в следствиях по всем этим делам проводил не Ягода, а Ежов, который и «вступил в заговор против наркома внутренних дел… и его сторонников» Я. С. Аграновым — с одним из заместителей Ягоды.
В 1935 году Ягода, первым в СССР, стал «генеральным комиссаром госбезопасности». То есть получил звание, приравненное к званию маршала Советского Союза и квартиру в Кремле, что существовавшей в ту пору неофициальной иерархии неофициальных поощрений говорило о высшей степени доверия. Уже стали поговаривать о вероятном избрании Ягоды в состав Политбюро. Год в августе 1936 года при его активном участии прошел первый показательный Московский процесс против «врагов народа» Каменева и Зиновьева. Но это был пик его карьеры, так как судьба уже занесла над ним свою тяжелую руку.
Впрочем, о том, что «не все так хорошо, каким оно кажется», Ягода даже не догадывался, ни о чем «таком» не думал и полностью отдавался свалившейся на него «доле-удаче». «Легкомыслие, проявляемое Ягодой в эти месяцы, доходило до смешного, — вспоминал потом один из его подчиненных. — Он увлекся переодеванием сотрудников НКВД в новую форму с золотыми и серебряными галунами и одновременно работал над уставом, регламентирующим правила поведения и этикета энкавэдистов».
Но на введении новой формы он отнюдь не успокоился, и решил вдобавок ввести еще суперформу для самых высших чинов НКВД, в которую должен был входить белый китель из габардина с золотым шитьем, голубые брюки и лакированные ботинки. Чем-то напоминает все это творческие устремления маршала Геринга, который точно так же увлекался созданием униформы как для самого себя, так и своих подчиненных. Причем, будучи главным лесничим Третьего Рейха, он даже на этот случай придумал для себя впечатляющий форменный «мундир» с кинжалом на поясе! Перефразируя великого Толстого, вполне можно сказать: «Умные люди умны по-своему, а вот глупые глупы одинаково!»
Интересно, что, так как лакированную кожу в СССР в то время не выпускали, Ягода отдал приказ выписать нужную партию из-за границы, заплатив за нее валютой. Однако главным украшением этой элитной суперформы должен был быть небольшой позолоченный кортик, похожий на кортик офицеров военно-морского флота Российской империи».
Смена караулов в Кремле, по его мнению, должна была происходить на виду у публики и под музыку, в лучших традициях царской лейб-гвардии. По его приказу сформировали даже особую курсантскую роту, в которую подбирались парни — настоящие богатыри под два метра ростом! В общем, Генрих Ягода прямо-таки упивался полученной властью, словно гурман, объедающийся изысканными яствами.
Максим Горький и Генрих Ягода. Не ранее ноября 1935 г. (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1656. Л. 9).
Работавший в это время в аппарате наркома А. Орлов писал впоследствии, что «Ягода не только не предвидел, что произойдет с ним в ближайшее время, напротив, он никогда не чувствовал себя так уверенно, как тогда, летом 1936 года... Не знаю, как себя чувствовали в подобных ситуациях старые лисы Фуше или Макиавелли. Предвидели ли они грозу, которая сгущалась над их головами, чтобы смести их через немногие месяцы? Зато мне хорошо известно, что Ягода, встречавшийся со Сталиным каждый день, не мог прочесть в его глазах ничего такого, что давало бы основание для тревоги».
А дальше случилось вот что: вечером 25 сентября 1936 года Лазарю Кагановичу доставили телеграмму, адресованную ему вместе с другими членами Политбюро, за подписью Сталина и Жданова. В ней было написано: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркомвнудел. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока ОГПУ, опоздал в этом деле на 4 года. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей наркомвнудела. Замом Ежова в наркомвнуделе можно оставить Агранова…»
Но пилюлю опальному наркому, разумеется, подсластили, и сделал это не кто иной, как сам Сталин. То есть своим соратникам в Политбюро он написал одно, а вот опальному наркому 26 сентября 1936 г. совсем другое:
«Тов. Ягоде.
Наркомсвязь дело очень важное. Это Наркомат оборонный. Я не сомневаюсь, что Вы сумеете этот Наркомат поставить на ноги. Очень прошу Вас согласиться на работу Наркомсвязи. Без хорошего Наркомата связи мы чувствуем себя как без рук. Нельзя оставлять Наркомсвязь в нынешнем ее положении. Ее надо срочно поставить на ноги.
И. Сталин».
Две «звезды»: одна восходящая (слева), а та, что справа, должна вот-вот закатиться уже навсегда!
Но уже 29 января 1937 года ЦИК СССР принимает решение о переводе генерального комиссара государственной безопасности Г. Г. Ягоды в запас. Это стало вторым ударом, означавшим его фактическое отрешение от всякой власти. Тогда же он был исключен из партии, на февральско-мартовском пленуме ЦК этого же года подвергнут жесткой партийной критике.
Продолжение следует…
Информация