В поисках форта Раевского. Часть 1
Черноморская береговая линия укреплений до сих пор порождает массу споров. Одни говорят, что она была бесполезна. Другие же винят гарнизоны укреплений в бездеятельности. По скромному мнению автора, укреплениям не хватало одного – дальновидности столицы. На опасность артиллерийского удара с моря вообще закрывали глаза. Снабжение не только продовольствием, но и боеприпасами задерживалось как ввиду естественных причин (штормы, разливы горных рек), так и по причине недофинансирования. Эта же причина лежала в основе недостаточной надёжности построенных укреплений, которые возводились часто из подручных средств.
Такое же невнимание столицы сказывалось и на личном составе гарнизонов, недостаточном для полноценной обороны против превосходящих сил противника. Службу в этих укреплениях приравнивали к ссылке из-за жутких условий и ежеминутной опасности. При этом герои, выкованные на Кавказе, часто вызывали позже подозрения у «приличной публики». Таким образом, в отдельных фортах почти еженедельные перестрелки вели от полторы сотни бойцов до 3-4 рот. На данный факт влияло и дурное снабжение, большее количество защитников просто физически было невозможно прокормить.
Вид с гор на Анапскую долину
Таким образом, когда горские лидеры могли собрать от пятисот до нескольких тысяч черкесов под ружьё, да ещё и благодаря туркам и европейским «союзникам» вооружить их не только стрелковым оружием, но и артиллерией, начиная с фальконетов, тогда говорить о бездействии гарнизонов было просто подло. Само удержание форпостов империи становилось подвигом.
А укреплений до трагедии Крыма и снятия всех гарнизонов было немало: Николаевское и Новороссийское, Кабардинское и Навагинское, Тенгинское и Михайловское, Геленджикское и Новотроицкое и т.д. Какие-то из них канули в Лету, оставив свой подвиг безвестным, как бой Николаевского форта, о котором можно судить только по руинам укреплений, т.к. гарнизон был полностью уничтожен горцами. Другие прославились на всю Россию благодаря смельчакам вроде Архипа Осипова из Михайловского укрепления.
Но обратимся к истории малоизвестного укрепления, обладающего статусом промежуточного. Оно было расположено на реке Маскага (на картах часто значится другое адыгское название – Мескага), и его чаще всего именовали фортом Раевского (или форт Раевский).
Изначально необходимость сооружения форта была обусловлена несколькими факторами. Во-первых, новое укрепление должно было препятствовать набегам натухайцев на кубанские станицы и Черноморию, т.е. территорию по правую сторону реки Кубань. Поэтому форт в итоге расположился как раз в неприветливых землях натухайских адыгов. Во-вторых, ставшая стратегической дорога между Анапой и Новороссийским укреплением требовала постоянной охраны во время перемещения войск и грузов.
Лазарь Серебряков
Место под новый форт выбрал сам Лазарь Маркович Серебряков, назначенный начальником первого отделения Черноморской береговой линии в 1838 году. Он также взял на себя смелость назвать новое укрепление в честь своего брата по оружию Николая Раевского.
Только десятилетия спустя окажется, что форт Раевского был своеобразным потомком куда более древних укреплений. Первые археологи в конце 19 века обнаружат в этом районе остатки античной крепости, заинтересовавшись, почему турки именуют эту местность, похожую местами на древнее городище, Нагай-Кале («кале» обозначает крепость). А в 2011 году российские археологи близ станицы Раевской откопают часть каменной сторожевой башни, предположительно римского периода. Эти сооружения, также предположительно, служили тем же целям, что и форт Раевского после них – охрана стратегических путей.
Форт располагался на южной окраине Анапской долины, т.е. практически в предгорье отрогов Северного Кавказа, недалеко от небольшой речки Маскага (ныне 2-5 м в ширину в зависимости от сезона) с невысоким, но крутым берегом. Укрепление стояло на несколько возвышенном относительно долины плато, что становилось дополнительным аргументом в обороне. Сейчас это место находится километром восточнее окраин станицы Раевской рядом с грунтовой дорогой (ответвление от трассы огибающей станицу), поворачивающей в сторону посёлка Верхнебаканского. Но о самом местоположении с фотографиями местности и элементами обваловки укрепления ознакомимся позже.
Но кто же именно возводил форт на Маскаге? Как ни странно, отряд Раевского. Так, в опубликованных материалах Новороссийского музея приведено письмо от 7 сентября 1839 года Лазаря Серебрякова к адмиралу Александру Меншикову: «Генерал Раевский четыре дня тому назад высадил войска в Анапе для построения укрепления на Маскаге… В Анапе к отряду его присоединится ещё один конный казачий полк. За всем этим едва ли будет иметь под ружьём 2500 человек. И укрепление не ранее глубокой осени может окончить, а осенние земляные работы очень непрочны».
Николай Раевский
Фраза «едва ли» в данном случае отнюдь не показатель слабости, неуверенности в войсках или попытке «набить цену» походу на южную окраину Анапской долины. Дело в том, что в лучшие времена горцы могли собрать, по разным оценкам, от 100 до 200 тысяч бойцов, но хоть и времена эти к 30-40-м годам 19 века миновали, систематические нападения группами от 500 до 3000 штыков были нормой. При этом черкесы прекрасно ориентировались на территории, имели пути отхода и естественные базы в виде многочисленных аулов.
В отчётах командира Отдельного Кавказского корпуса и наместника на Кавказе генерала от инфантерии Евгения Александровича Головина также упоминается форт на реке Маскага: «В 1839 году на черкесском берегу действовал только один отряд генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского, которому предназначено было воздвигнуть два прибрежных укрепления: одно при реке Субаши (ныне река Шахе), а другое при реке Псезуапсе и ещё одно промежуточное между Анапою и Новороссийском».
В отчётах от 2 декабря 1839 года всё того же Головина следует, что, «согласно предначертаниям Вашего Императорского Величества», к этому времени построены укрепления в Новороссийске, Вельяминовское укрепление, Тенгинское, Навагинское на Субаши, форт на Псезуапсе и промежуточный форт на Маскаге.
За сухими отчётами и датами на самом деле таится каторжный труд сотен людей, возводивших как сами укрепления, так и защищавшие их от набегов непосредственно во время строительства и после. Непосредственно в недружелюбную тогда землю вгрызались казаки и солдаты славного Тенгинского полка, коих Раевский привечал.
Среди строителей и первых воинов укрепления также был Николай Иванович Лорер, декабрист, участник военных походов 1812-14 годов, оптимист, романтик и член множества тайных обществ, за что, естественно, после ссылки в Сибирь был переведён рядовым на Кавказ в Тенгинский полк. По той тяжёлой осени 1839-го года он оставил следующие воспоминания:
Тут следует уточнить пару деталей. Во-первых, указанный Лорером Данзас является Константином Карловичем Данзасом, в тот момент подполковником и осуждённым на два месяца Петропавловской крепости за участие в дуэли Дантеса с Пушкиным в качестве секунданта последнего. После освобождения он служил в Санкт-Петербурге, но вскоре разругался с начальством и был отослан в Тенгинский полк на Кавказ. Вместе с Раевским участвовал в десантах в устье Субаши (Шахе) и Псезуапсе. По воспоминаниям современников, проявлял безрассудную храбрость, словно искал пули.
Константин Данзас
Во-вторых, 6-месячная экспедиция, о которой писал Лорер, на самом деле длилась несколько дольше. Стартовала она во второй половине апреля 1839-го года в Тамани. На кораблях Черноморского флота войска направились к устью Субаши и достигли его 2 мая. Следующий десант был проведён в устье Псезуапсе уже 7 июля, где после боёв, как и на Субаши, был возведён форт. В общем, официальная закладка форта Раевского 11 сентября 1839 года было венцом утомительного и крайне опасного похода.
Продолжение следует…
Такое же невнимание столицы сказывалось и на личном составе гарнизонов, недостаточном для полноценной обороны против превосходящих сил противника. Службу в этих укреплениях приравнивали к ссылке из-за жутких условий и ежеминутной опасности. При этом герои, выкованные на Кавказе, часто вызывали позже подозрения у «приличной публики». Таким образом, в отдельных фортах почти еженедельные перестрелки вели от полторы сотни бойцов до 3-4 рот. На данный факт влияло и дурное снабжение, большее количество защитников просто физически было невозможно прокормить.
Вид с гор на Анапскую долину
Таким образом, когда горские лидеры могли собрать от пятисот до нескольких тысяч черкесов под ружьё, да ещё и благодаря туркам и европейским «союзникам» вооружить их не только стрелковым оружием, но и артиллерией, начиная с фальконетов, тогда говорить о бездействии гарнизонов было просто подло. Само удержание форпостов империи становилось подвигом.
А укреплений до трагедии Крыма и снятия всех гарнизонов было немало: Николаевское и Новороссийское, Кабардинское и Навагинское, Тенгинское и Михайловское, Геленджикское и Новотроицкое и т.д. Какие-то из них канули в Лету, оставив свой подвиг безвестным, как бой Николаевского форта, о котором можно судить только по руинам укреплений, т.к. гарнизон был полностью уничтожен горцами. Другие прославились на всю Россию благодаря смельчакам вроде Архипа Осипова из Михайловского укрепления.
Но обратимся к истории малоизвестного укрепления, обладающего статусом промежуточного. Оно было расположено на реке Маскага (на картах часто значится другое адыгское название – Мескага), и его чаще всего именовали фортом Раевского (или форт Раевский).
Изначально необходимость сооружения форта была обусловлена несколькими факторами. Во-первых, новое укрепление должно было препятствовать набегам натухайцев на кубанские станицы и Черноморию, т.е. территорию по правую сторону реки Кубань. Поэтому форт в итоге расположился как раз в неприветливых землях натухайских адыгов. Во-вторых, ставшая стратегической дорога между Анапой и Новороссийским укреплением требовала постоянной охраны во время перемещения войск и грузов.
Лазарь Серебряков
Место под новый форт выбрал сам Лазарь Маркович Серебряков, назначенный начальником первого отделения Черноморской береговой линии в 1838 году. Он также взял на себя смелость назвать новое укрепление в честь своего брата по оружию Николая Раевского.
Только десятилетия спустя окажется, что форт Раевского был своеобразным потомком куда более древних укреплений. Первые археологи в конце 19 века обнаружат в этом районе остатки античной крепости, заинтересовавшись, почему турки именуют эту местность, похожую местами на древнее городище, Нагай-Кале («кале» обозначает крепость). А в 2011 году российские археологи близ станицы Раевской откопают часть каменной сторожевой башни, предположительно римского периода. Эти сооружения, также предположительно, служили тем же целям, что и форт Раевского после них – охрана стратегических путей.
Форт располагался на южной окраине Анапской долины, т.е. практически в предгорье отрогов Северного Кавказа, недалеко от небольшой речки Маскага (ныне 2-5 м в ширину в зависимости от сезона) с невысоким, но крутым берегом. Укрепление стояло на несколько возвышенном относительно долины плато, что становилось дополнительным аргументом в обороне. Сейчас это место находится километром восточнее окраин станицы Раевской рядом с грунтовой дорогой (ответвление от трассы огибающей станицу), поворачивающей в сторону посёлка Верхнебаканского. Но о самом местоположении с фотографиями местности и элементами обваловки укрепления ознакомимся позже.
Но кто же именно возводил форт на Маскаге? Как ни странно, отряд Раевского. Так, в опубликованных материалах Новороссийского музея приведено письмо от 7 сентября 1839 года Лазаря Серебрякова к адмиралу Александру Меншикову: «Генерал Раевский четыре дня тому назад высадил войска в Анапе для построения укрепления на Маскаге… В Анапе к отряду его присоединится ещё один конный казачий полк. За всем этим едва ли будет иметь под ружьём 2500 человек. И укрепление не ранее глубокой осени может окончить, а осенние земляные работы очень непрочны».
Николай Раевский
Фраза «едва ли» в данном случае отнюдь не показатель слабости, неуверенности в войсках или попытке «набить цену» походу на южную окраину Анапской долины. Дело в том, что в лучшие времена горцы могли собрать, по разным оценкам, от 100 до 200 тысяч бойцов, но хоть и времена эти к 30-40-м годам 19 века миновали, систематические нападения группами от 500 до 3000 штыков были нормой. При этом черкесы прекрасно ориентировались на территории, имели пути отхода и естественные базы в виде многочисленных аулов.
В отчётах командира Отдельного Кавказского корпуса и наместника на Кавказе генерала от инфантерии Евгения Александровича Головина также упоминается форт на реке Маскага: «В 1839 году на черкесском берегу действовал только один отряд генерал-лейтенанта Н.Н. Раевского, которому предназначено было воздвигнуть два прибрежных укрепления: одно при реке Субаши (ныне река Шахе), а другое при реке Псезуапсе и ещё одно промежуточное между Анапою и Новороссийском».
В отчётах от 2 декабря 1839 года всё того же Головина следует, что, «согласно предначертаниям Вашего Императорского Величества», к этому времени построены укрепления в Новороссийске, Вельяминовское укрепление, Тенгинское, Навагинское на Субаши, форт на Псезуапсе и промежуточный форт на Маскаге.
За сухими отчётами и датами на самом деле таится каторжный труд сотен людей, возводивших как сами укрепления, так и защищавшие их от набегов непосредственно во время строительства и после. Непосредственно в недружелюбную тогда землю вгрызались казаки и солдаты славного Тенгинского полка, коих Раевский привечал.
Среди строителей и первых воинов укрепления также был Николай Иванович Лорер, декабрист, участник военных походов 1812-14 годов, оптимист, романтик и член множества тайных обществ, за что, естественно, после ссылки в Сибирь был переведён рядовым на Кавказ в Тенгинский полк. По той тяжёлой осени 1839-го года он оставил следующие воспоминания:
«На Кавказе нельзя никому отстать, ни выдвинуться в сторону, и предосторожности строго соблюдаются. Чуть сломалось что-нибудь у кого бы то ни было, весь караван останавливается и не прежде двигается, как всё приведено в порядок…
К вечеру мы пришли на возвышенное плато и остановились, чтобы строить новый форт. Так как на дворе был сентябрь месяц, то ночью порядочно морозило… Мы зябли и дрожали от холода, а форт Раевский рос и рос себе понемногу.
Какая-то унылость, апатия нас обуяла, и мы жаждали хоть бы перестрелки, а то и её не было. Не слышно в лагере ни музыки, ни песельников, не видно картёжной игры и попоек. И только Данзас, вечно весёлый, нас рассмешит. Но как всему есть свой конец, то и мы дождались обратного восвояси похода… в Анапу. Раевский отпустил гвардейцев в Петербург, 6-месячная экспедиция закончена».
К вечеру мы пришли на возвышенное плато и остановились, чтобы строить новый форт. Так как на дворе был сентябрь месяц, то ночью порядочно морозило… Мы зябли и дрожали от холода, а форт Раевский рос и рос себе понемногу.
Какая-то унылость, апатия нас обуяла, и мы жаждали хоть бы перестрелки, а то и её не было. Не слышно в лагере ни музыки, ни песельников, не видно картёжной игры и попоек. И только Данзас, вечно весёлый, нас рассмешит. Но как всему есть свой конец, то и мы дождались обратного восвояси похода… в Анапу. Раевский отпустил гвардейцев в Петербург, 6-месячная экспедиция закончена».
Тут следует уточнить пару деталей. Во-первых, указанный Лорером Данзас является Константином Карловичем Данзасом, в тот момент подполковником и осуждённым на два месяца Петропавловской крепости за участие в дуэли Дантеса с Пушкиным в качестве секунданта последнего. После освобождения он служил в Санкт-Петербурге, но вскоре разругался с начальством и был отослан в Тенгинский полк на Кавказ. Вместе с Раевским участвовал в десантах в устье Субаши (Шахе) и Псезуапсе. По воспоминаниям современников, проявлял безрассудную храбрость, словно искал пули.
Константин Данзас
Во-вторых, 6-месячная экспедиция, о которой писал Лорер, на самом деле длилась несколько дольше. Стартовала она во второй половине апреля 1839-го года в Тамани. На кораблях Черноморского флота войска направились к устью Субаши и достигли его 2 мая. Следующий десант был проведён в устье Псезуапсе уже 7 июля, где после боёв, как и на Субаши, был возведён форт. В общем, официальная закладка форта Раевского 11 сентября 1839 года было венцом утомительного и крайне опасного похода.
Продолжение следует…
Информация