Кадровая политика, дисциплина и воспитание в ВМФ СССР 1970х на примере 10 дипл
Для начала я приведу несколько примеров, а потом попытаюсь изложить по этому вопросу своё мнение.После возвращения в базу, 19 мая 1977 г. на флотилию прибыл 1-й заместитель ГК ВМФ адмирал Смирнов Н.И. В этот же день он вызвал меня для беседы в связи с предстоящим моим назначением на должность командира 10 дипл. Он задал несколько вопросов, а потом сказал: "Я тебя знаю давно, начиная с Балтийского моря, служба твоя проходила нормально. Посмотрел послужной список". Потом помолчал и спросил: "А чего тебя назвали Альфредом?" Я объяснил, что так пожелала мать, она по национальности латышка и захотела дать сыну латышское имя. После этого адмирал сказал: "Считай, что я с тобой побеседовал, я с твоим назначением согласен, о чём и доложу ГК ВМФ".
У Шестака в экипаже очень плохо с дисциплиной. Два его мичмана передрались с жёнами, попали на гауптвахту. Одного мичмана командующий флотилией вице-адмирал Громов Б.И. приказал демобилизовать. Был у него на докладе, где просил не демобилизовывать этого мичмана, т.к. до этого он служил нормально, был хороший человек. Командующий мне ответил: "Да, он хороший человек, но на семейной почве он уже не человек. Вот, недавно на береговой базе повесился на берёзе капитан из-за семейных неурядиц, тоже был хороший человек. И этот может повеситься. Пусть вешается на гражданке". Не успел я придти в штаб, как мне доложили, что ещё один мичман от Шестака подрался с женой и сидит на гауптвахте.
Собирали офицеров, где адмирал Смирнов рассказал, как маневрировала атомная подводная лодка 675 проекта СФ в Средиземном море. Командир ПЛ был пьян, всплыл под рубку и стал гоняться за двумя военными кораблями США, в результате произошло столкновение, которое принесло ПЛ и кораблю различные повреждения. Всю эту гонку американцы зафиксировали на киноплёнку и фотоплёнку. Адмирал Смирнов беседовал по этому случаю с адмиралом США, который сказал: "Я претензий к советскому командиру не имею. Виноват, мол, американский командир, т.к. он не принял всех мер, чтобы уклониться от советской подводной лодки".
Командир дивизии отпустил меня в отпуск, 16 июня я улетел в санаторий.
Находясь в отпуске в Ленинграде, я получил срочную телеграмму с Камчатки от Луцкого А.Н., где мне предписывалось прибыть в Москву в отдел кадров по поводу назначения на должность командира дивизии атомных подводных лодок. Меня предупредили, чтобы я пополнил свои знания по документам о кадровой работе и по текущей политике, т.к. в Москве меня будут опрашивать по этим вопросам кадровики, вышестоящие начальники и работники ЦК КПСС. Поэтому я вторые сутки сидел дома и старался запомнить эту тарабарщину. 1 августа я вылетел в Москву, остановился у своей сестры. На следующий день уже был в Главном штабе ВМФ в отделе кадров, где встретился со своим командиром дивизии контр-адмиралом Луцким А.Н., которого тоже вызвали в Москву в связи с назначением на должность заместителя командующего флотилией. Меня и Луцкого принял начальник кадров вице-адмирал Бодаревский, который нам обоим понравился своей заботливостью, чуткостью, спокойствием и юмором. Он рассказал как нужно себя вести в Главном управлении кадров Министерства обороны (ГУК) на Беговой. После чего нас посадили в отдельный кабинет, где мы до обеда изучали документы по кадровой работе. Далее нас привезли в ГУК к генерал-лейтенанту, Герою Советского Союза Ковтунову. В эту поездку нас сопровождал от отдела кадров ВМФ контр-адмирал Волгин. Генерал посадил нас напротив себя и начал задавать вопросы.
Первый вопрос был Луцкому.
- Как обстоят дела в вашей дивизии?
- Дивизия в этом году получила оценку хорошо.
- А не обманываете ли вы вышестоящее командование? Или может вас обманывают?
Луцкий был немного ошарашен этими вопросами, но убедительно ответил, что обмана нет.
Генерал продолжил в прежнем темпе.
- Значит всё хорошо? Значит хорошо? И уставы все знают? И ваш заместитель Берзин знает уставы? Вот пусть он и расскажет обязанности матроса!
Я ответил, что обязанности матроса изложены в двух уставах: корабельном и внутренней службы. Генерал перебил меня вопросом.
- Сколько пунктов?
Я на этот вопрос не ответил, но обязанности матроса все рассказал. После этого Ковтунов продолжил меня опрашивать.
- Вот мы вас назначим, а вы воровать начнёте?
- Нет, не начну. Воровать нечего: 6 подводных лодок, две старые казармы и сломанный УАЗик.
- Ах, так! А если бы было чего, то воровали бы?
- Не стал бы, с детства не приучен.
- А вот мы одного генерала назначили командиром дивизии, а он через месяц начал воровать топливо и продавать его налево. А вы не будете?
- Нет, не буду.
- Волгин, будет Берзин воровать?
- Нет, не будет.
Ковтунов посмотрел в свои записи и продолжил.
- Ну, ладно. Вот мы вас назначим, а вы себе любовницу заведёте?
- Не заведу, я жену свою люблю.
- А вот мы одного генерала назначили командующим армией, а он сразу себе любовницу завёл, а жену бросил.
- Не заведу.
Ковтунов опять обратился к Волгину.
- Волгин, заведёт Берзин себе любовницу?
- Не заведёт.
- Ну, ладно. Берзин, а дети случайно у вас не наркоманы или фарцовщики?
- Сын учится в институте, а дочь в школе, оба – секретари комсомольских организаций.
- Это ничего не значит, отвечайте по существу вопроса!
- Не наркоманы и не фарцовщики.
- А вот одного генерала мы назначали начальником штаба армии, а у него сын оказался наркоманом и гомосексуалистом. Дети у вас не станут наркоманами?
- Не станут.
- Берзин, а сколько вам лет?
- Сорок четыре.
- Ну и ну! Вы же бездельник! Вам сорок четыре года, а вы только заместитель командира дивизии. Мне было во время войны тридцать восемь лет, но я уже командовал корпусом.
- Товарищ генерал, я прошёл все должности в подводном флоте, везде служил честно.
- Берзин, а вы гонористый. Весь загорелый, наверное, в основном отдыхаете, а не служите?
- Никак нет. Месяц назад вернулся из дальнего похода, два месяца под водой. Был отправлен в санаторий, а после него сразу к вам.
- Есть ли у вас конспект по уставам Вооружённых сил?
- Так точно, есть.
Меня ещё до поездки в Москву предупредили об этом. Рассказали, как у одного капитана 1 ранга такого конспекта не оказалось. Ковтунов его выгнал из кабинета. Капитан 1 ранга сидел две недели в гостинице "Москва" и конспектировал уставы, и только после этого беседа с ним была продолжена.
- Берзин, дайте характеристики на ваших командиров подводных лодок.
Я начал докладывать, но уже через минуту Ковтунов меня прервал.
- Кого из командиров можно вырастить в Главнокомандующие Военно-морским флотом?
Вопрос, конечно, был тупой по форме и содержанию, т.к. Главкомами назначали людей не самых лучших и способных, а исходя из политической целесообразности и личной преданности режиму, а вернее – Генеральному секретарю КПСС. Я сказал, что затрудняюсь ответить на этот вопрос. Беседа шла уже полтора часа, на улице было плюс тридцать пять градусов, рубашка была вся мокрая от пота. Потом меня и Луцкого повели к генерал-полковнику Гончарову, он беседовал с нами минут пятнадцать. Гончаров в основном интересовался моей и жены национальностью. В те времена – это было камнем преткновения. В кадровых органах, в КГБ, в партийных органах национальности делили на коренные и не коренные. Не коренными считались: евреи, китайцы, корейцы, поляки, немцы и греки. Коренные – все остальные. Но и в коренных были под подозрением – латыши, эстонцы и литовцы, которые родились и проживали в своих республиках до 1940 года. Поэтому он и начал с вопроса о национальности.
- Какой вы национальности?
- Считаю себя латышом.
- Понятно. А почему у вас такое странное имя Альфред?
- Так мать назвала, это латышское имя.
- Понятно. А какой же национальности ваша жена?
- Русская.
- Понятно. Ну у ней же отец грек?
- Да, грек, капитан 2 ранга, командир спасательного судна, а её мать русская. По праву выбора моя жена русская.
- Понятно. А какой же национальности у вас дети?
- Русские.
- Как вы относитесь к своему назначению?
- Иду на эту должность с большим желанием.
Гончаров как-то странно на меня посмотрел и кивнул головой.
Позже мне сказали, что нужно было ответить: "Своё назначение я расцениваю как большое доверие партии и правительства, которое оправдаю своей работой".
Совершенно измочаленные после всех этих дебильных бесед мы поехали с Луцким в гостиницу "Москва", где он остановился. Умылись и пошли в ресторан пообедать и поужинать, т.к. уже было дело к вечеру. Заказали бутылку сухого вина, закуску, первое, второе и десерт. Обсуждая прошедший день, закончили трапезу, как вдруг перед нашим столом возникла фигура Командующего Тихоокеанским флотом адмирала Маслова. Это нас также ошарашило, как если бы появился Мефистофель в живописном плаще. Правда, на адмирале был спортивный костюм, он начал задавать вопросы Луцкому.
- А что вы тут делаете?
- Ужинаем.
- Вижу, вижу…
Маслов пристально смотрел на нашу бутылку "Цинандали".
- Приехали с Берзиным в ГУК и ЦК КПСС в связи с назначениями.
- Да, да…я помню. Ну и как идут дела?
Луцкий вкратце рассказал. Маслов послушал и ушёл в буфет за сигаретами, он был в отпуске проездом через Москву.
На следующий день мы приехали в Главный штаб ВМФ в отдел кадров. Сначала нас повели к начальнику политотдела ВМФ – члену военного совета адмиралу Гришанову, а после к главнокомандующему ВМФ адмиралу флота Советского Союза Горшкову. Первым к Гришанову вызвали Луцкого. Оказывается, начальник политотдела флотилии контр-адмирал Катченков И.А. настрочил своё дополнение к характеристике Луцкого, где написал, что он мало доступен людям, высокомерен, заносчив и т.д. и т.п. Но видно это "дополнение" на Гришанова не подействовало, т.к. он в общем знал Катченкова. После Луцкого пригласили меня. Первый вопрос Гришанова: "Какой Вы национальности?" Я был просто поражён, что и тут их интересует этот вопрос. Ни каких я взглядов на жизнь, ни что читаю, ни чем увлекаюсь,- их это не интересовало. Они все были зациклены на национальности. Задав примерно те же вопросы по национальности, Гришанов изрёк следующее:
- У Вас как у Ленина намешано. У Ленина в роду были русские, немцы, калмыки.
- Не знаю как у Ленина, а как у меня – я Вам рассказал.
- Как у Вас дети умные? Солженицына не читают?
- Дети нормальные.
- Хорошо. А как у Вас в дивизии с боеготовностью?
- Процент боеготовых подводных лодок выдерживается.
После обеда нас принял Горшков. Огромный кабинет, в углу глобус выше человеческого роста. Горшков небольшого роста, лицо строгое, выглядит на 70 лет. Заслушал Луцкого, сразу же дал указание по быстрейшему введению в состав сил постоянной готовности подводных лодок К-204 и К-201. Особых вопросов, речей и наставлений не было. Итак, прошёл второй день.
На следующее утро нас повезли в ЦК КПСС. На проходной стоял офицер КГБ, который посмотрел наши партийные билеты и сказал куда идти. Нашли нужный номер кабинета, где нас принял контр-адмирал Панин В.И., он курировал в ЦК военно-морской флот. Мы рассказали Василию Ивановичу о первых двух днях наших бесед в ГУКе, с Гришановым и Горшковым. Потом он пошёл докладывать о нас генерал-полковнику Волкову, а мы вышли к коридор и присели в кресла, которые там стояли. На улице +30 градусов, здесь работают кондиционеры, нет никакой наглядной агитации и портретов, по коридору постоянно ходит человек в черном костюме (наблюдающий от КГБ). Наконец, нас пригласили к генерал-полковнику Волкову, тот задал несколько вопросов и отпустил нас. Панин провёл нас в один из буфетов, предупредил, чтобы мы ничего не хватали и ничему не удивлялись. А удивляться было чему: икра красная и чёрная, осетрина и буженина, красная рыба, сервелат, все виды фруктов и овощей и многое другое (год-то был 1977, основная масса населения страны об этих продуктах только слышала, но не кушала). Мы с Луцким набрали полные подносы всяких деликатесов. Буфетчица подсчитала мне и сказала: "С Вас 68 копеек". Я ей ответил: "Что-то мало Вы мне подсчитали". Она вежливо ответила: "У нас никогда не ошибаются". Покушав, мы спустились в кассу аэрофлота ЦК, где нам быстро и вежливо оформили билеты. На проходной офицер КГБ уже не проверял наши партийные билеты, а просто пожелал счастливого пути, назвав каждого по фамилии. Следующие сутки ушли на перелёт на Камчатку, где мне Луцкий приказал лететь во Владивосток и заниматься подводной лодкой К-204. Сам же Луцкий начал управлять флотилией, т.к. командующего флотилией Громова Б.И. привезли с моря с воспалением легких.
А в это время начальник политотдела флотилии контр-адмирал Катченков собрал начальников политотделов дивизий и проводил тренировку по предстоящей комсомольской конференции флотилии. Начальники политотделов изображали публику: выступали, голосовали, читали резолюции, пели Гимн Советского Союза и Интернационал и даже имитировали обеденный перерыв. Катченков следил, как кто поёт и говорил: "…Вот ты слабо поёшь, не слышно твоего голоса…" И вот этим они занимались три дня.
На торжественном построении в честь Дня Победы не было командира подводной лодки К-48 капитана 2 ранга Ровенского, который был на эту должность недавно назначен и успешно проявил себя с самого начала. По различным каналам мне доложили, что он лежит дома в тяжелом похмельном состоянии. Я вызвал его в часть. Он прибыл ко мне в кабинет, у меня в это время находились начальник политотдела капитан 2 ранга Погребных и заместитель командира дивизии капитан 1 ранга Анохин. Я спросил Ровенского: "Пьянствовали?" Ответ: "Нет". Долго добивался от него правды, он всё отрицал. Потом Ровенский зарыдал и стал речитативом голосить: "Товарищ комдив, у Вас душа обросла шерстью, Вы грубый и черствый человек". Все мы стали его успокаивать, и я отпустил его домой. До вечера я окончательно всё выяснил. Ровенский напился в части, после этого стал слоняться среди матросов, мичманов и офицеров своего экипажа, пока его не обнаружил мой заместитель капитан 1 ранга Анохин, который его посадил на УАЗ и отвёз его домой. Я спросил об этом Анохина и тот мне всё рассказал. Утром я снова пригласил к себе Ровенского и в присутствии своих заместителей задал вопрос: "Пьянствовали?" Ответ: "Нет". Тогда я обратился к Анохину: "Расскажите, как было?" Анохин не успел открыть рот, как Ровенский всё рассказал: "Да, я был пьян. Больше не буду". Я не выдержал и спросил: "Так у кого душа обросшая шерстью?" Ровенский со смущением ответил: "У меня, товарищ комдив". На этом и покончили.
На 2 флотилию должен был прибыть член Военного совета - начальник политического управления ВМФ адмирал Гришанов. Начальник политотдела 2 флотилии капитан 1 ранга Амбаров и его заместитель капитан 1 ранга Козырь пришли проверять бассейн, их там встретил флагманский специалист флотилии по физкультуре майор Петров. Амбаров посмотрел бассейн и стал давать указания Петрову: "Скоро у нас должен быть Гришанов, к его приезду всё покрасить, повесить новые занавески, чтобы были махровые халаты, махровые и простые простыни" Петров: "Всё это по штату не положено, а за свои деньги приобрести мне не под силу." Амбаров: "Для высокого начальства всё это нужно иметь". Амбаров обращается к Козырю: "Нужно, Владимир Николаевич, в политотделе скинуться на халаты по 10 рублей". Амбаров: "А где у вас холодильник, самовар?" Петров в ответ поинтересовался: "Гришанов в бассейне будет плавать или чай пить?" Ответа не последовало. Приехал Гришанов, всех офицеров собрали в доме офицеров, где заслушивали командование дивизий и начальников политотделов. Выступил командир 25 дипл контр-адмирал Привалов, он рассказал как они борются на дивизии с пьянством, что организовали кружок трезвенников, что вызвало гомерический смех в зале. Вечером анонимщики звонили начальнику штаба 25 дипл капитану 1 ранга Ерофееву и просили записать в кружок трезвенников.
В 1979 г. был на 20 областной партийной конференции вместе членом Военного совета-начальником политотдела 2 флотилии капитаном 1 ранга Амбаровым, поехали в Петропавловск на его "Волге", он меня посадил рядом с шофёром, а сам сел на заднее сиденье, объяснил мне: "На Западе боссы ездят на заднем сиденье, а также так больше безопасности". По дороге он рассказал, что служил в аппарате Гришанова, что тот его заметил и однажды предложил его прогуливать по вечерам. Это выглядело следующим образом: Амбаров после работы приезжал домой, ужинал и к 20.00 подъезжал к дому Гришанова, тот выходил на улицу и они вместе гуляли и беседовали, и так почти каждый день.
9 июля 1979 г. ПЛ К-325 (командир капитан 2 ранга Валуев, старший на поход начальник штаба капитан 1 ранга Алкаев Н.Н.) убыла на боевую службу. За сутки до выхода я проверял вместе со штабом подводную лодку. Отсутствовал командир БЧ-2 капитан 3 ранга Ободовский. Этот человек пил на Северном флоте, продолжил пить на Тихоокеанском флоте. Капитан 2 ранга Лушин представил Ободовского к ордену за переход подводной лодки подо льдами, орден дали. Ободовский прибыл на лодку в самый последний момент. По этой личности я тоже обращался по команде, ответ: "Воспитывайте".
В 1979 г. проводили на учёбу в академию капитана 1 ранга Копьева, стало на дивизии меньше одним хорошо подготовленным, грамотным, волевым и честным командиром.
21 июля 1979 г. сообщили, что на ПЛ К-325, находящейся на боевой службе, умер начальник медицинской службы старший лейтенант Буераков. К-325 подошла и легла в дрейф в бухте Саранная. На торпедолове ТЛ-552 вышла группа офицеров, в том числе и я, для расследования этого чрезвычайного происшествия. Расследование показало, что и ранее Буераков допускал случаи пьянства в море, в том числе и на переходе с Северного флота подо льдами на Тихоокеанский флот. На этой боевой службе он напился 18 июля, ему было сделано внушение командиром ПЛ и заместителем командира по политической части, забрали у него спирт, а 19 числа его обнаружили в каюте в безсознательном состоянии, отравился снотворными таблетками, принятыми мерами спасти его не удалось.
Командующий 2 флотилии контр-адмирал Павлов приказал прибыть командованию дивизий к столовой 8 дипл, где нам обещали показать образцовое накрытие столов. Мы пришли в столовую; столовая грязная, порядка нет. Появился Павлов, сразу же принесли блюда с свежими огурцами и помидорами, шашлыки и зажаренная целиком индейка. Всё это поставили на один стол. Это так называемая "матросская еда". Потом сами участники сели за этот стол и стали деликатесы поедать. Я ушёл в учебный центр на допуск КБР экипажа капитана 2 ранга Дорогина и в "поедании" не участвовал.
В воспитании самый главный принцип – это личный пример воспитателя ("делай как я"). Наши главные воспитатели – офицеры политработники были весьма далеки от положительного примера. Убеждали нас: "Не пьянствуйте, не воруйте, не прелюбодействуйте!" Но сами всё это делали. Наши начальники в общении допускали хамство, матерную ругань, необъективную оценку своих подчинённых. Часто назначали на высокие должности людей с низкими моральными качествами, недалёких, самодуров, ограниченных. Основным критерием при назначении была преданность КПСС и Советскому Правительству. Не Родине, а КПСС и Советскому Правительству. Пьяниц держали на подводных лодках годами, но если человек скажет хоть одно слово против Политбюро (например, что там все очень пожилые люди), то этих людей сразу же снимали с должности и назначали со значительным понижением или увольняли в запас. Очень часто кадровые и политические органы волновала национальность человека. Иногда это было просто камнем преткновения, доходящего до идиотизма. Командование дивизии постоянно занималось воспитанием командиров подводных лодок. Несмотря на большое количество боевых служб, командиров подводных лодок и других офицеров систематически посылали на учёбу в Военно-Морскую Академию. Наш политотдел, который возглавлял капитан 1 ранга Погребных В.М., много поработал в деле воспитания личного состава и укреплении боеготовности дивизии. Капитан 1 ранга Погребных В.М. и офицеры политотдела выходили на подводных лодках на боевую службу и отработку задач боевой подготовки в море. У меня остались о нём самые хорошие воспоминания. Заместители командиров по политической части наших подводных лодок в основном были добросовестными, ответственными и знающими своё дело офицерами.
Информация