Как Шелленберг и Кёстринг туфту сочиняли
Осенью 1940 года в генеральном штабе сухопутных сил Германии кипела работа: группа офицеров во главе с генерал-майором Эрихом Марксом, выполняя приказ Гитлера, разрабатывала план нападения на Советский Союз. Очевидно, не последнюю роль в принятии этого рокового для Третьего рейха решения сыграли сообщения германской разведки о том, что СССР к войне не готов и победа вермахта гарантирована.
На каком основании немцы делали такие выводы? В том-то всё и дело, что никаких оснований для этого не было. Однако накануне войны в высших сферах Германии царило поразительное благодушие: все почему-то пребывали в полной уверенности, что предстоящая военная кампания окончится — и весьма быстро — безоговорочной победой вермахта. Самое удивительное, что в таком счастливом неведении находились не горлопаны политики, а профессиональные военные, в том числе и с генеральскими погонами. Например, военный атташе Германии в СССР генерал Эрнст Кёстринг, военно-морской атташе Рудольф Баумбах и другие высокопоставленные сотрудники германского посольства в Москве.
Содержание их бесед нам известно не в пересказе, а буквально слово в слово. Об этом позаботились советские разведчики, установившие прослушку прямо в особняке германского военного атташе. Для этого весной 1941 года в полуподвале соседнего здания затеяли ремонт, объяснив жильцам, что нужно поменять водопроводные трубы. Под видом ремонта сотрудники Главного управления контрразведки НКГБ СССР под руководством Петра Федотова прорыли подземный ход в подвал особняка, оттуда проникли в кабинет военного атташе и наставили там «жучков». Так советские спецслужбы получили возможность ежедневно прослушивать и записывать доверительные беседы, которые вёл Кёстринг со своими коллегами, а также с дипломатами других стран.
О том, что каждое слово, произнесённое в кабинете военного атташе, становилось известным будущему противнику, немцы узнали только после войны, когда были рассекречены некоторые документы из архивов КГБ СССР, в том числе и стенограммы переговоров Кёстринга со своими коллегами. Читаешь эти бумаги и диву даёшься: в каждой фразе, произнесённой немцами о России, сквозит абсолютное незнание реального положения дел в стране и в армии.
Вот, например, рассуждения Кёстринга и Баумбаха о состоянии советской авиационной промышленности. В апреле 1941 года немецкая военная делегация посетила ряд московских авиазаводов. Немцев принимали как друзей, водили по цехам, показывали самолёты. И после визита довольные немцы возвращаются в особняк генерала Кёстринга в Хлебном переулке в Москве и начинают обсуждать то, что видели на советских авиазаводах.
Сначала речь шла о традиционном русском гостеприимстве, затем разговор пошёл по существу. По словам помощника германского авиационного атташе Вундерлиха, «мы теперь имеем точное представление о русской авиации, об их инженерах и техниках. В Берлине теперь будут иметь действительную картину русского воздушного флота». Баумбах задаёт вопрос: «Скажите, если они еще десять лет будут работать так, как сейчас, они смогут догнать нас?». Ответ Вундерлиха: «Я думаю, что им нужно больше десяти лет». Баумбах не унимается: «На хорошее качество русских моторов можно рассчитывать?». Ответ: «Русские моторы очень тяжелые…» Вопрос: «В общем, их качество не такое хорошее, как наше? Десяти лет им будет недостаточно, чтобы достичь нашего качества?». Вывод Вундерлиха: «Десяти — нет. Что у них долго тянется, так это строительство заводов». И так далее, в таком же духе…
Как быстро в России умеют строить заводы, вундерлихи и баумбахи смогли убедиться уже через год, когда советская промышленность, в сложнейших условиях эвакуированная на восток, начала выпускать вполне конкурентноспособные самолёты различных марок. В том числе и такие, которые немцам даже не снились, например илюшинские штурмовики. Но прозрение придёт позже, а пока, весной 1941-го, немцы в эйфории: куда уж до нас этим русским! Им и десяти лет не хватит, чтобы достичь нашего уровня!
Дальше — больше. В середине мая немцы уже открыто рассуждают о военном вторжении в СССР. В одной из стенограмм беседы между Кёстрингом, Баумбахом и помощником военного атташе Шубутом читаем следующее. Шубут: «К Нарве мы должны подойти быстро. Это должен еще, правда, решить Берлин. Для нас важно то, что русские нечасто меняют свое месторасположение. Они два-три года остаются на одном месте. И поэтому можно сказать — мы побьем Россию…» Кёстринг: «Наступать — вот единственно правильная вещь. Конечно, русские против войны. Я думаю, что все же они боятся…» Баумбах: «У меня создалось впечатление, что русские пока спокойны». Кёстринг: «То дело, о котором мы говорили, должно оставаться в абсолютной тайне. Природные богатства! Это будут наши естественные завоевания, о которых мы заявили во всеуслышание в международных кругах». Баумбах: «Я все же хочу сказать, что политически они сильны». Кёстринг: «Это ничего не значит. Мы сумеем договориться с Англией и Америкой, а также использовать французов и норвежцев. Я убежден, что в этом деле мы выйдем победителями — прокатимся по этому Союзу. Мы будем вести войну до тех пор, пока, по крайней мере, не захватим Украину».
Удивительно, но это рассуждают не обыватели, наслушавшиеся речей Геббельса, а люди в военной форме, которые по долгу службы обязаны знать больше, чем простой завсегдатай мюнхенской пивной. Тем более что эти люди не первый год живут в России и, казалось бы, должны хоть немного представлять себе психологию русского человека и возможности русского народа. Россия — это вам не княжество Монако и не герцогство Лихтенштейн. О Россию обломали зубы и Карл XII, и Наполеон Бонапарт. Да и сами германцы в 1914–1918 годах смогли убедиться, что русских голыми руками не возьмёшь. «Прокатимся по этому Союзу»… Что они вообще затевали: войну с серьёзным и умным противником или туристическую прогулку?
А пассажи насчёт Англии с Америкой? С чего это немцы взяли, что им удастся договориться с англосаксами? Под конец войны попытки заключить сепаратный мир действительно предпринимались, но в 1941 году договориться с Америкой и Англией как раз удалось Сталину, а не фрицам. Так что и в этом вопросе немецкие дипломаты совершенно неверно представляли себе ближайшую историческую перспективу.
А как вам фраза о том, что войну немцы будут продолжать до тех пор, пока не захватят Украину? Допустим, Украину они захватили: во время реальной войны так оно и произошло. А дальше что? Взяли Украину, и война сама собой закончится? Или немцы считали, что, кроме Украины, русским больше защищать нечего?
Удивительное дело: готовясь к войне с Россией, немцы палец о палец не ударили, для того чтобы хоть что-нибудь о России узнать. А ведь собрать объективную информацию о своём противнике для немецкой разведки не составляло особого труда. В 1930-х годах немцев в СССР было пруд пруди: в Казани обучались немецкие танкисты, в Липецке — лётчики. Военные делегации Третьего рейха регулярно посещали советские промышленные объекты, например уже упоминавшиеся выше московские авиационные заводы. Да и вообще накануне войны немцы чувствовали себя в России весьма вольготно и даже имели возможность относительно свободно перемещаться по стране. Словом, было, где информацию собирать.
Тем более что на эти цели из казны рейха военным дипломатам в России периодически выделялись крупные суммы денег: по два-три млн советских рублей. Немалые средства отпускались и на содержание огромного штата шестого управления РСХА (политическая разведка), которым руководил бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг. Если бы эти деньги тратились на организацию серьёзной разведывательной работы, глядишь, в особняке генерала Кёстринга не бросали бы пустых обещаний прокатиться по Союзу и побить Россию.
Впрочем, немецких стратегов начала 1940-х отчасти извиняет одно обстоятельство: они были типичными европейцами и, как всякий кондовый европеец, проявляли дремучее невежество во всех вопросах, выходящих за пределы европейского мирка. Особенно когда речь идёт о таких сложных явлениях, как Россия и русские. Примеров тому несть числа.
Вот британские карты Евразии, изданные в конце XVIII века. На них огромная территория к востоку от Вислы обозначена одним белым пятном с названием Тартария. Авторов этих географических шедевров нисколько не смутило, что на землях восточнее Вислы уже минимум полвека существовало государство с названием Российская империя. Британские географы, видимо, не были в курсе, что Российская империя во второй половине XVIII века вела активную внешнюю политику, укрепилась в Крыму и Северном Причерноморье, вернула себе захваченные поляками территории, успешно осваивала Сибирь, Дальний Восток и даже Аляску. Для гордых британцев все эти факты — нечто незначительное, малоинтересное, недостойное внимания западного человека. Одним словом, Тартария! Зато с какой пунктуальностью англичане наносили на карту затерянные в Тихом океане островки, открытые Куком и присоединённые к Британской империи!
А современные американские фильмы о России? В них напутано всё, начиная от элементарных русских фраз и заканчивая историческими фактами. Самое удивительное, что такое кино снимается в стране, где живёт полным-полно выходцев из России. Неужели в головы голливудских продюсеров не приходит простенькая мысль: пригласить в качестве консультанта хотя бы одного из миллионов русскоязычных американцев, чтобы с экрана не звучала откровенная чушь?
Немцы накануне войны рассуждали и действовали точно так же, как британские картографы и американские киношники. Уверенные в своём превосходстве над русскими варварами, Шелленберг и Кёстринг просто не утруждали свои мозги и память такой мелочью, как советский оборонный потенциал.
Вместо того чтобы собирать объективную информацию о своём противнике, немецкие разведчики и дипломаты сочиняли всякую туфту о неполноценных славянах, которые не умеют строить заводы. А гениальный фюрер немецкого народа, читая донесения своей разведки, делал определённые выводы: коли эти русские так слабы и беспомощны, значит, пора на них напасть…
Не прошло и пяти лет, как эти «неполноценные» русские набили морду «высшей расе» и водрузили Знамя Победы над поверженным Берлином. И в том, что Третий рейх не дожил даже до совершеннолетия, есть немалая заслуга германской разведки, слабо представлявшей себе истинные возможности своего противника.
На каком основании немцы делали такие выводы? В том-то всё и дело, что никаких оснований для этого не было. Однако накануне войны в высших сферах Германии царило поразительное благодушие: все почему-то пребывали в полной уверенности, что предстоящая военная кампания окончится — и весьма быстро — безоговорочной победой вермахта. Самое удивительное, что в таком счастливом неведении находились не горлопаны политики, а профессиональные военные, в том числе и с генеральскими погонами. Например, военный атташе Германии в СССР генерал Эрнст Кёстринг, военно-морской атташе Рудольф Баумбах и другие высокопоставленные сотрудники германского посольства в Москве.
Эрнст Кестринг
Содержание их бесед нам известно не в пересказе, а буквально слово в слово. Об этом позаботились советские разведчики, установившие прослушку прямо в особняке германского военного атташе. Для этого весной 1941 года в полуподвале соседнего здания затеяли ремонт, объяснив жильцам, что нужно поменять водопроводные трубы. Под видом ремонта сотрудники Главного управления контрразведки НКГБ СССР под руководством Петра Федотова прорыли подземный ход в подвал особняка, оттуда проникли в кабинет военного атташе и наставили там «жучков». Так советские спецслужбы получили возможность ежедневно прослушивать и записывать доверительные беседы, которые вёл Кёстринг со своими коллегами, а также с дипломатами других стран.
О том, что каждое слово, произнесённое в кабинете военного атташе, становилось известным будущему противнику, немцы узнали только после войны, когда были рассекречены некоторые документы из архивов КГБ СССР, в том числе и стенограммы переговоров Кёстринга со своими коллегами. Читаешь эти бумаги и диву даёшься: в каждой фразе, произнесённой немцами о России, сквозит абсолютное незнание реального положения дел в стране и в армии.
Вот, например, рассуждения Кёстринга и Баумбаха о состоянии советской авиационной промышленности. В апреле 1941 года немецкая военная делегация посетила ряд московских авиазаводов. Немцев принимали как друзей, водили по цехам, показывали самолёты. И после визита довольные немцы возвращаются в особняк генерала Кёстринга в Хлебном переулке в Москве и начинают обсуждать то, что видели на советских авиазаводах.
Сначала речь шла о традиционном русском гостеприимстве, затем разговор пошёл по существу. По словам помощника германского авиационного атташе Вундерлиха, «мы теперь имеем точное представление о русской авиации, об их инженерах и техниках. В Берлине теперь будут иметь действительную картину русского воздушного флота». Баумбах задаёт вопрос: «Скажите, если они еще десять лет будут работать так, как сейчас, они смогут догнать нас?». Ответ Вундерлиха: «Я думаю, что им нужно больше десяти лет». Баумбах не унимается: «На хорошее качество русских моторов можно рассчитывать?». Ответ: «Русские моторы очень тяжелые…» Вопрос: «В общем, их качество не такое хорошее, как наше? Десяти лет им будет недостаточно, чтобы достичь нашего качества?». Вывод Вундерлиха: «Десяти — нет. Что у них долго тянется, так это строительство заводов». И так далее, в таком же духе…
Особняк германского военного атташе в Москве
Как быстро в России умеют строить заводы, вундерлихи и баумбахи смогли убедиться уже через год, когда советская промышленность, в сложнейших условиях эвакуированная на восток, начала выпускать вполне конкурентноспособные самолёты различных марок. В том числе и такие, которые немцам даже не снились, например илюшинские штурмовики. Но прозрение придёт позже, а пока, весной 1941-го, немцы в эйфории: куда уж до нас этим русским! Им и десяти лет не хватит, чтобы достичь нашего уровня!
Дальше — больше. В середине мая немцы уже открыто рассуждают о военном вторжении в СССР. В одной из стенограмм беседы между Кёстрингом, Баумбахом и помощником военного атташе Шубутом читаем следующее. Шубут: «К Нарве мы должны подойти быстро. Это должен еще, правда, решить Берлин. Для нас важно то, что русские нечасто меняют свое месторасположение. Они два-три года остаются на одном месте. И поэтому можно сказать — мы побьем Россию…» Кёстринг: «Наступать — вот единственно правильная вещь. Конечно, русские против войны. Я думаю, что все же они боятся…» Баумбах: «У меня создалось впечатление, что русские пока спокойны». Кёстринг: «То дело, о котором мы говорили, должно оставаться в абсолютной тайне. Природные богатства! Это будут наши естественные завоевания, о которых мы заявили во всеуслышание в международных кругах». Баумбах: «Я все же хочу сказать, что политически они сильны». Кёстринг: «Это ничего не значит. Мы сумеем договориться с Англией и Америкой, а также использовать французов и норвежцев. Я убежден, что в этом деле мы выйдем победителями — прокатимся по этому Союзу. Мы будем вести войну до тех пор, пока, по крайней мере, не захватим Украину».
Петр Федотов. Это его подчиненные установили «жучки» под носом у Кестринга
Удивительно, но это рассуждают не обыватели, наслушавшиеся речей Геббельса, а люди в военной форме, которые по долгу службы обязаны знать больше, чем простой завсегдатай мюнхенской пивной. Тем более что эти люди не первый год живут в России и, казалось бы, должны хоть немного представлять себе психологию русского человека и возможности русского народа. Россия — это вам не княжество Монако и не герцогство Лихтенштейн. О Россию обломали зубы и Карл XII, и Наполеон Бонапарт. Да и сами германцы в 1914–1918 годах смогли убедиться, что русских голыми руками не возьмёшь. «Прокатимся по этому Союзу»… Что они вообще затевали: войну с серьёзным и умным противником или туристическую прогулку?
А пассажи насчёт Англии с Америкой? С чего это немцы взяли, что им удастся договориться с англосаксами? Под конец войны попытки заключить сепаратный мир действительно предпринимались, но в 1941 году договориться с Америкой и Англией как раз удалось Сталину, а не фрицам. Так что и в этом вопросе немецкие дипломаты совершенно неверно представляли себе ближайшую историческую перспективу.
А как вам фраза о том, что войну немцы будут продолжать до тех пор, пока не захватят Украину? Допустим, Украину они захватили: во время реальной войны так оно и произошло. А дальше что? Взяли Украину, и война сама собой закончится? Или немцы считали, что, кроме Украины, русским больше защищать нечего?
Удивительное дело: готовясь к войне с Россией, немцы палец о палец не ударили, для того чтобы хоть что-нибудь о России узнать. А ведь собрать объективную информацию о своём противнике для немецкой разведки не составляло особого труда. В 1930-х годах немцев в СССР было пруд пруди: в Казани обучались немецкие танкисты, в Липецке — лётчики. Военные делегации Третьего рейха регулярно посещали советские промышленные объекты, например уже упоминавшиеся выше московские авиационные заводы. Да и вообще накануне войны немцы чувствовали себя в России весьма вольготно и даже имели возможность относительно свободно перемещаться по стране. Словом, было, где информацию собирать.
Тем более что на эти цели из казны рейха военным дипломатам в России периодически выделялись крупные суммы денег: по два-три млн советских рублей. Немалые средства отпускались и на содержание огромного штата шестого управления РСХА (политическая разведка), которым руководил бригадефюрер СС Вальтер Шелленберг. Если бы эти деньги тратились на организацию серьёзной разведывательной работы, глядишь, в особняке генерала Кёстринга не бросали бы пустых обещаний прокатиться по Союзу и побить Россию.
Впрочем, немецких стратегов начала 1940-х отчасти извиняет одно обстоятельство: они были типичными европейцами и, как всякий кондовый европеец, проявляли дремучее невежество во всех вопросах, выходящих за пределы европейского мирка. Особенно когда речь идёт о таких сложных явлениях, как Россия и русские. Примеров тому несть числа.
Вот британские карты Евразии, изданные в конце XVIII века. На них огромная территория к востоку от Вислы обозначена одним белым пятном с названием Тартария. Авторов этих географических шедевров нисколько не смутило, что на землях восточнее Вислы уже минимум полвека существовало государство с названием Российская империя. Британские географы, видимо, не были в курсе, что Российская империя во второй половине XVIII века вела активную внешнюю политику, укрепилась в Крыму и Северном Причерноморье, вернула себе захваченные поляками территории, успешно осваивала Сибирь, Дальний Восток и даже Аляску. Для гордых британцев все эти факты — нечто незначительное, малоинтересное, недостойное внимания западного человека. Одним словом, Тартария! Зато с какой пунктуальностью англичане наносили на карту затерянные в Тихом океане островки, открытые Куком и присоединённые к Британской империи!
А современные американские фильмы о России? В них напутано всё, начиная от элементарных русских фраз и заканчивая историческими фактами. Самое удивительное, что такое кино снимается в стране, где живёт полным-полно выходцев из России. Неужели в головы голливудских продюсеров не приходит простенькая мысль: пригласить в качестве консультанта хотя бы одного из миллионов русскоязычных американцев, чтобы с экрана не звучала откровенная чушь?
Немцы накануне войны рассуждали и действовали точно так же, как британские картографы и американские киношники. Уверенные в своём превосходстве над русскими варварами, Шелленберг и Кёстринг просто не утруждали свои мозги и память такой мелочью, как советский оборонный потенциал.
Вместо того чтобы собирать объективную информацию о своём противнике, немецкие разведчики и дипломаты сочиняли всякую туфту о неполноценных славянах, которые не умеют строить заводы. А гениальный фюрер немецкого народа, читая донесения своей разведки, делал определённые выводы: коли эти русские так слабы и беспомощны, значит, пора на них напасть…
Не прошло и пяти лет, как эти «неполноценные» русские набили морду «высшей расе» и водрузили Знамя Победы над поверженным Берлином. И в том, что Третий рейх не дожил даже до совершеннолетия, есть немалая заслуга германской разведки, слабо представлявшей себе истинные возможности своего противника.
Информация