Турецкие игры
История укрепления и развития военно-дипломатических отношений России с Портой относится ещё к концу XVIII веке.
Захват французскими войсками острова Мальта в июне 1798 года стал личным оскорблением Павла I. Присутствие французов на острове вредило планам русского царя, что не могло не сказаться на его действиях в отношении создания антинаполеоновских сил, где не последняя роль отводилась союзному договору с Турцией. Турция тянула с поиском союзников в противостоянии наполеоновской экспансии. Дважды — в марте и апреле 1798 года, ещё до захвата Бонапартом Мальты, — Павел I обращался к турецкому правительству, предлагая помощь против французов, но получал отказ.
Весной и в первой половине лета 1798 года со стороны правительств как Российской, так и Османской империй, всё еще не было сказано окончательных слов о союзе. Только после высадки Наполеона в Александрии (1 июля 1798 года) российский и английский послы в Константинополе были приглашены на заседание дивана (15 (26) июля 1798 года), где им было предложено обратиться от имени Порты к своим правительствам с просьбой об оказании помощи. В период с июня 1797 года по июль 1802 года чрезвычайным посланником и полномочным министром в Константинополе был Василий Степанович Томара.
Тезис о навязанности договора со стороны России, появляющийся время от времени в западной историографии, не выдерживает критики. При схожести интересов обеих сторон предложения о союзе были высказанным почти одновременно. Донесение из Константинополя посланника Томары о том, что османское правительство предложило заключить союзный договор, разминулось в дороге с проектом такого договора, высланным из России. Такой поворот событий был встречен в Петербурге с пониманием, к нему готовились.
Совместная цель противостояния агрессии Франции в Средиземном море и на Ближнем Востоке на время сгладила противоречия и заставила объединиться недавних непримиримых врагов. В первую очередь это относилось к русско-турецким взаимоотношениям. «Надобно же вырость таким уродам, как французы, чтобы произвести вещь, какой я не только на своем министерстве, но и на веку своем видеть не чаял, то есть союз наш с Портою и переход флота нашего через канал», — писал А.А. Безбородко.
Следующим шагом по формированию второй коалиции стало формальное заключение русско-турецкого соглашения, за ним последовал союз между Турцией и Великобританией.
В течение всей осени 1798 года, когда уже шли совместные военные действия России и Турции, продолжалась подготовка к официальному заключению союзного договора. 23 декабря 1798 года русско-турецкий договор был подписан В.С. Томарой и Ахмет Атиф-эфенди. Договор включал 14 открытых и 13 секретных статей и «Особый акт».
Уже 27 декабря российский посланник и великий визирь обменялись ратификационными грамотами. Павел I ратифицировал его заранее. Договор провозглашался сугубо оборонительным и гарантировал владения обеих держав. Владения Турции подразумевались по состоянию дел до вторжения наполеоновских войск в Египет. Условия договора предусматривали присоединение к нему Австрии, Великобритании и Пруссии. Договор заключался сроком на восемь лет и мог быть продлен при желании сторон.
Основное содержание документа было изложено в секретных статьях. Россия обязалась послать на помощь Турции эскадру для совместных действий против Франции. На все время военных действий Порта предоставляла русскому флоту право беспрепятственного прохода через Босфор и Дарданеллы, оно было действительно как для военных, так и для транспортных судов. Однако в секретной статье оговаривалось, что данное условие не может «служить правом или поводом присвоить на будущее время свободный проход для военных судов через канал».
Турция должна была снабжать русскую эскадру провиантом и денежным обеспечением, а также ремонтировать русские суда в своих портах.
Особой статьей объявлялось, что Чёрное море является закрытым бассейном для военных судов нечерноморских держав. В случае расширения франко-турецких военных действий Россия обязывалась поддержать Турцию, сухопутными военными силами: 75-80-тысячным корпусом.
Заключение договора 1799 года явилось политическим успехом России. Он открывал для нее новые внешнеполитические перспективы. Признавались особые права России на Чёрном море. Открытие проливов для русских военных судов, хотя бы только на время военной кампании между Турцией и Францией, явилось первым прецедентом такого рода и могло подтверждаться и продлеваться в будущем, по истечении срока союза. Проход морских судов через проливы подразумевал активизацию внешнеполитических действий в Средиземноморском бассейне. В частности, речь шла о развертывании военных действий в районе Ионического архипелага и у берегов Италии. Россия получила значительный вес на международной политической арене, имея возможность активно вмешиваться в ход наполеоновской экспансии. Русский флот мог защитить свои южные рубежи, ликвидировав угрозу появления французов в Чёрном море. Союзные договоры 1798-1799 годов создали антинаполеоновский блок в составе России, Турции, Англии, Неаполитанского королевства.
Де-факто союзный русско-турецкий и русско-английский договоры начали исполняться с июля 1798 года. Начальные действия Черноморского флота осуществлялись в атмосфере определенной настороженности, взаимных опасений и готовности к провокациям со стороны вновь обретенных союзников.
7 (18) августа 1798 года Павел I повелел Ф.Ф. Ушакову «следовать немедленно к Константинопольскому проливу». Император указывал на то, что русский флот, «буде нужда потребует», может действовать совместно с турецким флотом и английской эскадрой. 26 октября 1800 года эскадра вернулась в Севастополь. Вся экспедиция русского флота длилась два года и два месяца; эскадра вернулась, не потеряв ни одного корабля. Урон среди личного состава составил 400 человек, в то время как французы потеряли убитыми, ранеными и пленными более 10 тысяч человек.
Турция и Шамиль
О высоком авторитете Турции в глазах горского обывателя говорит тот факт, что Шамиль, дабы упрочить собственную власть, демонстрировал горцам письма, якобы полученные им от турецкого султана и египетского паши.
Однако Шамиль не был слепым исполнителем воли турецкого султана. Признавая старшинство главы Османской империи, имам старался оставаться политически независимой фигурой, прибегая к союзам лишь в случае необходимости, что делало его не самой, удобной фигурой для переговоров. Начиная с 40-х гг. XIX века можно наблюдать развитие личных амбиций Шамиля в виде попыток установления наследственной власти и расширения территории имамата.
На стороне имамата воевали не только представители горских народов Дагестана и Чечни, но так называемая «польская сотня». Мотивы для дезертирства у них были самые разные. Однако на территориях, находившихся под властью имама, не было иностранных шпионов, в отличие от не входившей в состав имамата Черкесии. Она имела выход к морю и была более доступна для иностранных государств.
Более привлекательной делала Черкесию и значительно меньшая исламизация общества, нежели на территории имамата, укреплявшегося в статусе теократического государственного образования. Некоторые русские военные отмечали в черкесах наклонность к христианству, что также могло облегчить переговоры с горцами.
Северный Кавказ стал лакомым куском сразу для Российской, Османской и Британской империй. Персия, потерпевшая сокрушительное поражение в войне с Россией, помимо прочего была обременена контрибуцией, которую исправно выплачивала и не помышляла о реванш (к тому же шиитская Персия имела мало, шансов распространить своё влияние на суннитское по большей части население Кавказа).
Положение России осложнялось тем, что она была единственной страной, принимавшей непосредственное участие в Кавказской войне. Более того, война на Кавказе стала затяжной и, казалось, никогда не прекратится.
На сегодняшний день в историографии существует точка зрения, согласно которой Османская империя ко второй четверти XIX веке оказалась не в состоянии проводить самостоятельную политику и была вынуждена идти на уступки более сильным государствам зачастую в ущерб собственным интересам. О «слабом государстве Османская империи пишет и побывавший на Кавказе в 1830 году британский путешественник Эдмонд Спенсер и называет Турцию «фактически провинцией России». Сам Спенсер прибыл в Черкесию на турецком корабле из Трапезунда, рискуя быть застигнутым русскими моряками, пресекающими любые контакты иностранных кораблей с Кавказом. По свидетельству путешественника, корабль перевозил оружие и соль, «предназначаемые для независимых племен Черкесии. Сведения о связи Трапезунда и Черкесии встречаются и в военных донесениях русских.
Особый интерес представляет личность другого британского подданного, шотландца Дэвида Уркварта. Дипломат и активный участник подавления греческого восстания 1827 года, выступавший на стороне Турции, в 1834 году установил первые контакты с черкесскими вождями, что до него не делал ни один британец.
Английский исследователь Хопкирк подчеркивает, что защита черкесов входила в сферу геополитических интересов Британии, так как Кавказ мог послужить плацдармом для вторжения в Персию, Турцию и даже Индию. Это в лишний раз подтверждает точку зрения о несостоятельности Османской империи того периода в качестве серьезного противника для Российской империи.
В 1836 году разразился дипломатический скандал, в который были вовлечены Российская и Британская империи. Русским военным бригом «Аякс» у берегов Суджук-Кале (ныне Новороссийск) была задержана шхуна «Виксен», на борту которой находилось значительное количество оружия и боеприпасов. На борту шхуны были Дэвид Уркварт и британский разведчик Джеймс Белл.
Этот инцидент едва не вызвал войну между двумя империями. Конфликт был своевременно решен и не привел к каким-либо серьезным последствиям, но нанёс ощутимый удар по политической карьере Уркварта. Можно сказать, что он был по-настоящему одержим идеей защиты Черкесии и Турции от России. Это привело к тому, что Уркварт нажил немало противников в английском парламенте.
Противостоял ему легендарный английский политический деятель лорд Палмерстон. Его действия были значительно продуманнее импульсивных провокаций Уркварта. Несмотря на то, что Палмерстон находился в конфликте с Урквартом, его политика по отношению к России также не являлась миролюбивой или нейтральной, что в полной мере проявилось во время Крымской войны.
Действия английских эмиссаров стали настоящим вызовом для Российской империи. В 1838 году военный министр Чернышёв докладывает: «Из числа сих эмиссаров известный Белль успел устроить постоянное и правильное сношение с портом Самсунским и употребляет для сего шесть легких судов или лодок, которые, отправляясь при хорошем ветре, но Самсуна, достигают обыкновенно Черкесских берегов в ночь следующего дня».
Таким образом, видно, что, несмотря на дипломатический скандал, связанный с задержанным в 1836 году судном «Виксен», Британия не только не прекратила снабжение горцев боеприпасами, но и, напротив, увеличила его, расширив число снабжающих портов и преумножив количество судов.
Известный историк Виктор Дешев подчеркивает, что «британская политика в кавказском вопросе складывалась под влиянием не только геополитических и экономических интересов, но и русофобии, феноменального, приобретавшего нездоровую окраску явления в общественно-политической жизни Великобритании».
Благодаря умелой работе британских журналистов, черкесы стали символом отчаянного сопротивления жестоким русским завоевателям. Слово «Черкесия» вошло в повседневный словарь английского обывателя 30-40-х годов XIX века. Сам Уркварт самым активным образом содействовал этому, издав пропагандистскую книгу «Британия и Россия», в которой предупреждал о скором вторжении России на территорий Турции и Персии.
Британия, в очередной раз продемонстрировала свою заинтересованность в ослаблении России, приняв активное участие в Крымской войне. Планировалось, что, в то время как союзные войска Британии и Франции будут воевать с Россией на Балтийском и Чёрном море, черкесы осуществят прорыв на западе Кавказа.
Но планам британцев не суждено было сбыться. Как впоследствии писали королеве Виктории черкесские лидеры, «во время Крымской войны мы были обвинены союзниками в том, что мы, на самом деле, хотим сражаться против общего врага. Это было правдой, но не стоит в этом винить наши народы, повинны лишь наши вожди, не пожелавшие объединиться».
После неудачного для России окончания Крымской войны все военные силы страны вновь были сфокусированы на Кавказе. Несмотря на то, что народы Чечни и Дагестана оказывали отчаянное сопротивление, они не были так же жестоко наказаны, как черкесы после завершения кавказской эпопеи. Последовали меры по переселению черкесского населения с его исконных территорий, во время которого значительная часть переселенцев погибла в пути.
После того как российскими властями были приняты меры по выселению черкесов, Британия не оказала переселенцам помощи. Черкесский вопрос остаётся одним из самых актуальных не только в современном кавказоведении, но и во внутренней и внешней политики России.
В то же время Британия проводила хитрую и дальновидную политику, стараясь действовать чужими руками, активно используя при этом экономические рычаги влияния и недовольство окраинных народов Российской империи, ведя настоящую информационную войну против России, формируя в массовом сознании британцев образ жестокого врага.
Информация