Рюриковичи мы!
В советских анкетах я с гордостью писал в графе «социальное происхождение» «Из крестьян», и это было престижно.«Флот у нас рабоче-крестьянский! И служить на нём должны рабоче-крестьяне!» – кричал в рассказе писателя Александра Покровского командир подводной лодки на вновь прибывшего лейтенанта-доктора, у которого в родословной некстати обнаружилась фрейлина двора Его Императорского Величества.
Пятикурсниками мы сидели на хирургическом семинаре, который проводил известный в стране профессор генерал Х. Как и всякое признанное светило, профессор был сентиментален; слово за слово, и разговор пошёл о преемственности, о династиях в медицинской науке. Генерал с удовольствием узрел среди нас внука академика Р. и отечески потрепал отпрыска по плечу, затем отметил внука профессора Ж. и сына члена-корреспондента М.
В итоге оказалось, что 90 процентов аудитории – парни, скажем так, непростые. И тут встал циник и аскет Витя Леший из украинского райцентра Хорол. Главными достопримечательностями этого славного «миста» были команда «Нива», чемпион СССР по мотоболу, а ещё в Хороле, со слов Вити Лешего, гнали удивительный самогон с карбидом кальция. Чтобы позабористее был.
– И что ж такое получается? – не совсем тактично прервал Витя Леший генерала. – Преемственность – оно, конечно, да. Но если у меня родители крестьяне, мне что, после выпуска обратно коровам хвосты крутить?
Профессор смутился и стал бубнить, что земля наша всегда славилась талантами, вот и Михайло Ломоносов пришёл в Москву пешком из архангельских лесов и даже во времена царизма сумел добиться славы. И для Вити Лешего найдётся место в отечественной хирургии, разумеется, если он будет стараться.
– Товарищ генерал, вы меня не убедили! – возразил Витя. – Я понял однозначно: мальчикам от сохи здесь ничего не светит!
Весьма кстати для профессора время семинара вышло.
И тогда Витя, сплотив вокруг себя инициативную группу парней «без роду, без племени», ломанулся вниз по мраморной лестнице, весело оглашая знаменитую клинику возгласами:
– Назад, к сохе! Назад, к сохе!
Скатившись в вестибюль, мы едва не сбили с ног нашего курсового офицера Гуньку. Естественно, начались разборки, но дело спустили на тормозах, может быть, потому, что свирепый Гунька и сам был от сохи.
На флоте каждая ступенька карьерной лестницы давалась кровью и потом. Не знаю, кого как, а меня выручили «поездки на войну», в которые парня от сохи беззастенчиво отправляли вместо чьих-то сыновей и внуков. Неожиданно это оказалось престижно: в стране стали продвигать по службе офицеров с боевым опытом.
И вот много лет спустя, в январе 2013-го, я вдруг получил в соцсети письмо от краеведа и историка из Минска, отставного полковника, оказавшегося к тому же моим дальним родственником.
Из письма следовало, что я являюсь представителем разорившегося рыцарского рода, берущего начало от некоего Аскольда Гуда, ни много ни мало – Рюриковича, варяжского соратника киевского князя Владимира.
Спасаясь от преследования после череды междоусобных дрязг, сыновья этого Аскольда сбежали в белорусское Полесье и там затаились, а поскольку средства к существованию у них иссякли, стали крестьянствовать.
Фамилию мою мне к тому времени расшифровал ныне покойный академик-славист. По его мнению, «гуд» на языке западных славян означало «музыкант» (однокоренное слово – «гудеть»).
В деревне Загатье, где жил мой дедушка по прозвищу Общий Иван, из полусотни дворов в тридцати проживали Гуды, так что теория академика-слависта мне понятнее и ближе. Ну не могло сбежать из Киева на Полесье сразу столько Рюриковичей, не могли они так успешно расплодиться в припятских болотах, где, почитай, в каждой деревне свои Гуды.
Тем не менее, на электронный адрес, который минский историк у меня запросил, вскоре пришло пространное пояснение. Для пущей убедительности к нему прилагался родовой герб и грамоты к нему. Любой заинтересуется, если вдруг ему представят собственную фамильную геральдику XV века!
Герб шляхетского рода Гудов имеет в красном поле щита серебряный литовский крест с отломанной перекладиной. В клейноде герба – человеческая рука в серебряных латах с мечом, десница Господа! Герб известен с XIV столетия, легенда его такова: трое братьев-князей были изгнаны из языческой Пруссии и пришли в Польшу, приняли там христианство, и польский король даровал им герб. При чём тут Рюриковичи, непонятно.
К гербу прилагалась грамота «от июля 23 дня 1809 года Минской губернии от губернского предводителя дворянства и уездных дворянских выводных депутатов, собранных для составления дворянской родословной книги, дворянину Гуду от родоначальника данная…».
И далее: «Рассмотрев на основании Всемилостивейше пожалованной от блаженныя и вечной славы достойныя памяти Государыни Императрицы Екатерины II в 11 день апреля 1785 года грамоты от упомянутого Гуда о дворянском ему достоинстве, доказательства признали, в силу коих он и род его внесён в дворянскую книгу Минской губернии, шестую её часть… И во исполнение Всевысочайшего Его Императорского Величества Государя Императора Александра I соизволения дали ему сию грамоту, утвердя оную печатью Дворянского собрания Минской губернии… Грамота дана в губернии города Минска июля 23 дня 1809 года…»
И подпись – неразборчивая – предводителя дворянства Минской губернии, ротмистра Кавалерии Народной, Святой Анны 2-го класса кавалера…
Я обратил внимание, что в грамоте пишется Минск, а не Менск, как раньше назывался город. Надо бы уточнить.
А ещё мне прислали современный сертификат, удостоверяющий, что Гуды – шляхетский род, имеющий свой герб и внесённый в энциклопедию польских родов и в реестр белорусской шляхты. Из сертификата, выданного 24 апреля 2013 года, следует, что я имею право: заказать реконструкцию грамоты с родовым гербом, выдаваемой Дворянским собранием; вступить в минское собрание наследников шляхты и дворянства; слушать лекции по истории и геральдике Белоруссии и по генеалогии, посещать культурные мероприятия; участвовать в поездках по Белоруссии и за её пределами, связанных с историей шляхты и дворянства.
Как говорила моя покойная бабушка Неля: «Воука! Абасраца и не жыць!»
Да ещё выдержка из письма историка, дальнего моего родственника: «Скинул на твой адрес дворянскую атрибутику Гудов и Беков. Герб Беков – богатый, украшен драгоценными камнями, что говорит о высоком статусе и богатстве. Герб Гудов – рыцарский». Во как, просто рыцарский! Сразу вспомнился Айвенго, рыцарь, Лишённый Наследства. Ни кола, ни двора, ни денег, но рыцарь. А что? Похоже. Даже почувствовал какое-то родственное тепло, тянущее ко мне лучики сквозь толщу веков: вот в кого я.
Был у нас в Крыму в компании военно-морских врачей Виталик, вдруг узнавший, что он якобы граф. Виталик сразу сделался Витольдом, завил усики а-ля Сальвадор Дали, а сигареты стал курить, непременно вставляя в длинный тонкий мундштук. С коллегами вёл себя снисходительно, вступил в дворянское собрание, а однажды заявил, что подал иск на возмещение ущерба от потери родового имущества.
Кончилось тем, что грозный флотский адмирал, явно рабоче-крестьянских корней, отодрал Виталика-Витольда за усики. Оскорблённый граф в тот же день настрочил рапорт об увольнении в запас и теперь живёт на военную пенсию и зарплату жены, которая тоже возгордилась, что она графиня. Графиня Черешенка, как называют её между собой жёны моих бывших сослуживцев.
Присутствуя при подобных разговорах, с грустью убеждаюсь, что «белые» и «красные» не помирились и помирятся нескоро. Россия – это вам не Испания, где построили пантеон, помолились и забыли.
Вспомнился минский таксист, подвозивший меня на вокзал. Узнав, что я живу в Петербурге, он сразу спросил, кто я по национальности, и тут же затараторил:
– Нет такой национальности – белорус! Белорусов придумали москали, чтобы поработить. А было здесь, мил человек, Великое княжество Литовское, и жили в нём великие литвины, ходили они в серебряных латах и побивали москалей.
В серебряных латах… Как рука на «моём» фамильном гербе.
Я родился и вырос в Белоруссии. Помню рассказы бабушек и деда Ивана, ещё жив и в добром здравии любимый профессор, учивший меня хирургии, успевший пожить на оккупированной немцами Витебщине. Моим бабушкам, деду Ивану и любимому профессору не было никакого смысла лукавить ни передо мной, ни перед Богом, никакого смысла выдумывать. И поляков дедушка бил в Красной Армии в хвост и в гриву:
– Яны ж нас за людзей николи не личыли. Вось мы им и дали.
А у бабушки Нели была присказка: «Дажылись паляки – ни хлеба, ни табаки». А ведь она сама полькой была – вернее, белорусской полькой.
Белорусы – радушный, трудолюбивый и терпеливый народ. Никому не удастся убедить их, что они выкопали шапками море, основали Древний Рим и научили древних китайцев плясать гопак. Каждый четвертый белорус погиб в Великой Отечественной войне, а потому никто и никогда не заставит их носить свастику.
И тот, кто желает расколоть единый славянский народ, выбрал другой путь: надо убедить белорусов, что их никогда не было, растворить их в поляках и литовцах. Может, даже дать всем по гербу, чтобы людей понесло и они возгордились, переругались между собой? И юные граждане уже верят в голубоглазых мужественных литвинов в серебряных доспехах. Вода точит не только камень.
Белорусский родственник за чаркой, узнав о гербе, воспламенился бенгальским огнём:
– Вовка! Ды ты што?! Навошта табе гэта имперыя? Навошта ты змагаешься за яё? Пераязжай да нас! Оформляй шляхетства или там дварянства! Гэта ж так цудоуна!
Я ответил, что чувствую себя гражданином великой страны, которая дала мне образование, воспитание, мировоззрение и судьбу. Что не привык мыслить такими категориями – грядка с картофелем, пруд с карасями и костёл. Что ощущаю себя частью необъятного пространства, и никому не удастся слепить из меня этнического обывателя, а тем более «нацика». Сказал, что моя вселенная – это моя Академия, мои профессора, отечественная медицина и русская литература, Ленинград-Петербург, Афганистан, Африка, Крым и Кавказ. Один только Севастополь – разве его можно сравнивать с битой спесивой шляхтой с собственным прудиком или самым большим костёлом?
Резковато. Думал, родственник обидится, а он помолчал-помолчал, налил нам ещё по рюмке и сказал:
– Крыць нечым. Паважаю.
Прошлым летом я вновь посетил Псков, Изборск, Великий Новгород, и Старую Ладогу, и берег Волхова с местом гибели Вещего Олега. Именно здесь, без всякой агитации, кровью и костным мозгом понимаешь, что пусть не все мы живём в палатах красных, но Рюриковичи мы все, и это здорово!
Информация