В кооперации с «Примусом»
«Я вырос в ленинградскую блокаду…» Слова из песни Высоцкого с полным основанием можно отнести к оружию, с которым солдаты Красной армии дошли до Берлина: ППС, пистолет-пулемет Судаева.
Интерес к данному виду оружия командование Рабоче-крестьянской Красной армии проявило в конце 20-х годов. Первые образцы ПП разрабатывались еще под патрон Нагана, другого подходящего тогда просто не было на вооружении РККА. Но он, сугубо револьверный и достаточно специфичный, для такой задачи подходил мало. Принятие пистолета ТТ под маузеровский 7,62х25 миллиметров (не в последнюю очередь в расчете на использование в пистолетах-пулеметах) упростило работу конструкторов, но прошло еще несколько лет, прежде чем в серию пошел пистолет-пулемет Дегтярева. Его боевые характеристики военных вполне устраивали, но производство спотыкалось о трудоемкость и конечную стоимость (сравнимую с ручным пулеметом ДП). Несколько лет технологи пытались упростить и удешевить ППД, но существенного результата не получили.
Требовалось радикально менять конструкцию, и эту работу перед войной проделал Г. С. Шпагин, создав знаменитый ППШ.
Однако если в пехоте ППШ любили и ценили – и за диск большой емкости, позволявший долго вести огонь без перезарядки, и за прочный приклад, выручивший в рукопашной не одного бойца, то представители других воинских специальностей высказывались порой так: «Применяемый экипажами танков пистолет-пулемет ППШ является необходимым оружием танкистов, однако пользование последним неудобно. Дисковый магазин громоздкий, создает неудобство в работе, приклад мешает свободному выходу экипажа из танка. Желательно иметь пистолет-пулемет с коробчатым магазином емкостью 25–30 патронов и шарнирным прикладом по типу немецкого пистолета-пулемета».
В ГАУ необходимость подобного типа ПП осознали еще раньше. С 25 февраля по 5 марта 1942 года на полигоне НИПСВО испытали первые образцы пистолетов-пулеметов, созданных уже с учетом опыта войны. Помимо семи экспериментальных отстреливали валовый ППШ и трофейный МП-40, влияние которого на отечественных конструкторов не прошло незамеченным для испытателей. В их отчете сказано: «Почти во всех образцах учтены конструктивные особенности немецкого образца MP-40, так, например: а) у всех опытных образцов спусковой механизм без одиночной стрельбы, боек жесткий, прицел с откидными щитками; б) кроме того, у ПП Дегтярева, Артакадемии 1 и 2-го образцов и Зайцева 2-го образца – откидные приклады, у двух образцов Артакадемии – фигурные предохранительные вырезы для ручки затвора и проч.».
Собственно, 2-й образец Артакадемии «в основном представляет собой конструкцию немецкого пистолета-пулемета MP-40 с упрощением конструкции отдельных узлов».
Схожую мысль высказал председатель комиссии по испытаниям новых пистолетов-пулеметов, инженер-майор Охотников на пленуме Арткома в июне 1942-го, что и было отмечено в протоколе:
«1. Тов. Горяинов.
Тов. Охотников заявил, что на сегодня идеальной можно считать немецкую систему – на чем основано такое заключение?
Тов. Охотников.
Не идеальной системой, а более полно отвечающей современным требованиям по отношению к оружию, потому что она сконструирована, как универсальное оружие».
К этому времени в конкурсе уже выделились два явных фаворита. Одним из них стал новый образец Г.С. Шпагина, проходивший испытания как ППШ-2. Вторым – разработка на тот момент еще никому не известного конструктора НИПСВО А. И. Судаева.
Финальные испытания ППШ-2 и будущего ППС прошли на стрелковом полигоне в июле 1942 года. По их итогам было отмечено: «Пистолет-пулемет Шпагина ППШ-2 по количеству задержек при стрельбе в условиях сильного загрязнения конкурсных испытаний не выдержал». Комиссия признала пистолет-пулемет конструкции Судаева лучшим из всех образцов, представленных на конкурс. Однако окончательное решение о принятии на вооружение нового образца оружия принималось не испытателями полигона, а на более высоких уровнях. И здесь у ППШ-2 нашелся весьма влиятельный сторонник – нарком вооружения Д. Ф. Устинов, написавший: «Пистолет-пулемет Шпагина комиссия признала не выдержавшим конкурсные испытания. С указанными выводами и заключением комиссии не согласен по следующим мотивам. Пистолет-пулемет Шпагина по боевым и эксплуатационным качествам, по мнению НКВ, не уступает пистолету-пулемету Судаева».
ГАУ КА в лице Н. Д. Яковлева не осталось в долгу, причем в качестве арбитра привлекли заместителя председателя Советов народных комиссаров Л. П. Берию, курировавшего в ГКО вопросы вооружения. Стоит отметить, что Лаврентий Павлович в таких не столь уж редких в годы войны случаях обычно пытался добиться от конфликтующих сторон выработки совместного решения. Но тут ни военные, ни производственники на компромисс идти не собирались.
Нарком вооружения Устинов самостоятельно принял решение о выпуске опытной серии ППШ-2 для войсковых испытаний. Парировать этот ход ГАУ смогло не сразу – мощности имевшихся у стрелкового отдела опытных производств были невелики да и загружены другими текущими проектами. В итоге первые серийные ППС изготовили на заводе № 828 НКМВ.
Однако одним заводом офицеры ГАУ не ограничились. Их внимание привлек блокадный Ленинград, где и в 1942-м продолжался выпуск ППД на Сестрорецком инструментальном заводе имени С. П. Воскова (бывший Сестрорецкий оружейный) и заводе № 209 Наркомсудпрома СССР (Электромеханический завод им. А. А. Кулакова). Хотя Сестрорецкий завод был частично эвакуирован, а № 209 загружен по основной номенклатуре – там производили слаботочные корабельные машины высокой сложности, включая шифровальные, уровень оснащения и кадров этих предприятий позволил выпускать даже не очень технологичный ППД в значимых объемах. Всего в 1941–1942 годах в Ленинграде изготовили 42 870 автоматов.
В конце 1942-го Алексея Ивановича Судаева командировали в осажденный город для развертывания выпуска пистолета-пулемета. Поначалу дело не заладилось. Хотя оба завода имели прекрасную кадровую и производственную базу, в силу их специализации ППД с его сложными фрезерными деталями оказался для них ближе, чем более простой, но требующий значительных работ со штамповкой ППС. К налаживанию производства пришлось привлекать еще одно ленинградское предприятие – артель «Примус». Обычно про нее вспоминают, когда хотят продемонстрировать, что ППС мог делаться буквально в любом сарае на коленке. На самом деле это было предприятие с серьезным оборудованием и опытными кадрами (переименованное в завод в 1944-м). Именно специалисты «Примуса» за два месяца освоили производство ППС и помогли со штамповкой и Сесторецкому, и считавшемуся в Ленинграде головным заводу № 209.
Единственной деталью, производство которой так и не смогли наладить в блокадном Ленинграде, стал нарезной ствол. По некоторым данным, нужное оборудование даже выслали в осажденный город, но самолет был сбит. Поэтому стволы все ленинградские ППС получали из Ижевска.
Изготовление нового оружия шло фактически на линии фронта. Согласно указаниям Арткома испытания в боевых условиях должны были пройти в частях Западного и Ленинградского фронтов, а также МВО и УРВО. В приказе особо подчеркивалось: «Судаевские образцы являются опытными (ППС имеют клеймо «ОП»). Поэтому пистолеты-пулеметы ППС, поданные на испытания в округа (в тыловые части), ни при каких обстоятельствах не должны попасть на фронт».
Но если для московских ППС этот приказ был выполнен, то для «блокадников» он запоздал. Последнюю «тыловую» проверку они прошли на ленинградском артполигоне в конце января 1943 года – к этому времени у завода № 209 имелось около двух тысяч готовых ППС. Уже с 16 февраля они начали поступать в части Ленинградского фронта – 42, 55 и 76-ю армии. Как правило, ППС выдавались в роты автоматчиков, танковые бригады и разведчикам. Новые «подарки» пришлись как нельзя кстати – войска Ленфронта в операции «Искра» прорывали блокаду. Как говорится в отчетах, испытания проводились в боевых условиях: «Автоматы были в бою при операции в направлении Мустолово и Арбузово», «Пистолет-пулемет Судаева имеет ряд преимуществ по сравнению с ППД и ППШ. Отмечены случаи, когда на поле боя ППД и ППД заменялись на ППС (засвидетельствовано зам. командира роты автоматчиков лейтенантом Стародумовым)», «Войсковые испытания проводились в боевых условиях во время атак в районе Мишкина и Чернышевка».
Можно достаточно уверенно сказать, что именно положительные отзывы с фронта послужили тому, что ГАУ КА уже в мае 1943-го, до окончания испытаний в тыловых частях рекомендовало принять ППС на вооружение.
20 мая 1943 года новый пистолет-пулемет запустили в валовое производство под обозначением «7,62 мм пистолет-пулемет системы Судаева образца 1943 года (ППС-43)».Он оставался на вооружении Красной армии до победы. С ним шли на штурм Рейхстага, высаживались в Порт-Артуре. Затем продолжил воевать по всему миру – от джунглей Вьетнама до африканских саванн. С ним идут в бой и сейчас.
Но война для него началась именно тогда – в февральских снегах под Ленинградом при прорыве блокады.
Интерес к данному виду оружия командование Рабоче-крестьянской Красной армии проявило в конце 20-х годов. Первые образцы ПП разрабатывались еще под патрон Нагана, другого подходящего тогда просто не было на вооружении РККА. Но он, сугубо револьверный и достаточно специфичный, для такой задачи подходил мало. Принятие пистолета ТТ под маузеровский 7,62х25 миллиметров (не в последнюю очередь в расчете на использование в пистолетах-пулеметах) упростило работу конструкторов, но прошло еще несколько лет, прежде чем в серию пошел пистолет-пулемет Дегтярева. Его боевые характеристики военных вполне устраивали, но производство спотыкалось о трудоемкость и конечную стоимость (сравнимую с ручным пулеметом ДП). Несколько лет технологи пытались упростить и удешевить ППД, но существенного результата не получили.
Требовалось радикально менять конструкцию, и эту работу перед войной проделал Г. С. Шпагин, создав знаменитый ППШ.
Однако если в пехоте ППШ любили и ценили – и за диск большой емкости, позволявший долго вести огонь без перезарядки, и за прочный приклад, выручивший в рукопашной не одного бойца, то представители других воинских специальностей высказывались порой так: «Применяемый экипажами танков пистолет-пулемет ППШ является необходимым оружием танкистов, однако пользование последним неудобно. Дисковый магазин громоздкий, создает неудобство в работе, приклад мешает свободному выходу экипажа из танка. Желательно иметь пистолет-пулемет с коробчатым магазином емкостью 25–30 патронов и шарнирным прикладом по типу немецкого пистолета-пулемета».
В ГАУ необходимость подобного типа ПП осознали еще раньше. С 25 февраля по 5 марта 1942 года на полигоне НИПСВО испытали первые образцы пистолетов-пулеметов, созданных уже с учетом опыта войны. Помимо семи экспериментальных отстреливали валовый ППШ и трофейный МП-40, влияние которого на отечественных конструкторов не прошло незамеченным для испытателей. В их отчете сказано: «Почти во всех образцах учтены конструктивные особенности немецкого образца MP-40, так, например: а) у всех опытных образцов спусковой механизм без одиночной стрельбы, боек жесткий, прицел с откидными щитками; б) кроме того, у ПП Дегтярева, Артакадемии 1 и 2-го образцов и Зайцева 2-го образца – откидные приклады, у двух образцов Артакадемии – фигурные предохранительные вырезы для ручки затвора и проч.».Собственно, 2-й образец Артакадемии «в основном представляет собой конструкцию немецкого пистолета-пулемета MP-40 с упрощением конструкции отдельных узлов».
Схожую мысль высказал председатель комиссии по испытаниям новых пистолетов-пулеметов, инженер-майор Охотников на пленуме Арткома в июне 1942-го, что и было отмечено в протоколе:
«1. Тов. Горяинов.
Тов. Охотников заявил, что на сегодня идеальной можно считать немецкую систему – на чем основано такое заключение?
Тов. Охотников.
Не идеальной системой, а более полно отвечающей современным требованиям по отношению к оружию, потому что она сконструирована, как универсальное оружие».
К этому времени в конкурсе уже выделились два явных фаворита. Одним из них стал новый образец Г.С. Шпагина, проходивший испытания как ППШ-2. Вторым – разработка на тот момент еще никому не известного конструктора НИПСВО А. И. Судаева.
Финальные испытания ППШ-2 и будущего ППС прошли на стрелковом полигоне в июле 1942 года. По их итогам было отмечено: «Пистолет-пулемет Шпагина ППШ-2 по количеству задержек при стрельбе в условиях сильного загрязнения конкурсных испытаний не выдержал». Комиссия признала пистолет-пулемет конструкции Судаева лучшим из всех образцов, представленных на конкурс. Однако окончательное решение о принятии на вооружение нового образца оружия принималось не испытателями полигона, а на более высоких уровнях. И здесь у ППШ-2 нашелся весьма влиятельный сторонник – нарком вооружения Д. Ф. Устинов, написавший: «Пистолет-пулемет Шпагина комиссия признала не выдержавшим конкурсные испытания. С указанными выводами и заключением комиссии не согласен по следующим мотивам. Пистолет-пулемет Шпагина по боевым и эксплуатационным качествам, по мнению НКВ, не уступает пистолету-пулемету Судаева».ГАУ КА в лице Н. Д. Яковлева не осталось в долгу, причем в качестве арбитра привлекли заместителя председателя Советов народных комиссаров Л. П. Берию, курировавшего в ГКО вопросы вооружения. Стоит отметить, что Лаврентий Павлович в таких не столь уж редких в годы войны случаях обычно пытался добиться от конфликтующих сторон выработки совместного решения. Но тут ни военные, ни производственники на компромисс идти не собирались.
Нарком вооружения Устинов самостоятельно принял решение о выпуске опытной серии ППШ-2 для войсковых испытаний. Парировать этот ход ГАУ смогло не сразу – мощности имевшихся у стрелкового отдела опытных производств были невелики да и загружены другими текущими проектами. В итоге первые серийные ППС изготовили на заводе № 828 НКМВ.
Однако одним заводом офицеры ГАУ не ограничились. Их внимание привлек блокадный Ленинград, где и в 1942-м продолжался выпуск ППД на Сестрорецком инструментальном заводе имени С. П. Воскова (бывший Сестрорецкий оружейный) и заводе № 209 Наркомсудпрома СССР (Электромеханический завод им. А. А. Кулакова). Хотя Сестрорецкий завод был частично эвакуирован, а № 209 загружен по основной номенклатуре – там производили слаботочные корабельные машины высокой сложности, включая шифровальные, уровень оснащения и кадров этих предприятий позволил выпускать даже не очень технологичный ППД в значимых объемах. Всего в 1941–1942 годах в Ленинграде изготовили 42 870 автоматов.
В конце 1942-го Алексея Ивановича Судаева командировали в осажденный город для развертывания выпуска пистолета-пулемета. Поначалу дело не заладилось. Хотя оба завода имели прекрасную кадровую и производственную базу, в силу их специализации ППД с его сложными фрезерными деталями оказался для них ближе, чем более простой, но требующий значительных работ со штамповкой ППС. К налаживанию производства пришлось привлекать еще одно ленинградское предприятие – артель «Примус». Обычно про нее вспоминают, когда хотят продемонстрировать, что ППС мог делаться буквально в любом сарае на коленке. На самом деле это было предприятие с серьезным оборудованием и опытными кадрами (переименованное в завод в 1944-м). Именно специалисты «Примуса» за два месяца освоили производство ППС и помогли со штамповкой и Сесторецкому, и считавшемуся в Ленинграде головным заводу № 209.Единственной деталью, производство которой так и не смогли наладить в блокадном Ленинграде, стал нарезной ствол. По некоторым данным, нужное оборудование даже выслали в осажденный город, но самолет был сбит. Поэтому стволы все ленинградские ППС получали из Ижевска.
Изготовление нового оружия шло фактически на линии фронта. Согласно указаниям Арткома испытания в боевых условиях должны были пройти в частях Западного и Ленинградского фронтов, а также МВО и УРВО. В приказе особо подчеркивалось: «Судаевские образцы являются опытными (ППС имеют клеймо «ОП»). Поэтому пистолеты-пулеметы ППС, поданные на испытания в округа (в тыловые части), ни при каких обстоятельствах не должны попасть на фронт».
Но если для московских ППС этот приказ был выполнен, то для «блокадников» он запоздал. Последнюю «тыловую» проверку они прошли на ленинградском артполигоне в конце января 1943 года – к этому времени у завода № 209 имелось около двух тысяч готовых ППС. Уже с 16 февраля они начали поступать в части Ленинградского фронта – 42, 55 и 76-ю армии. Как правило, ППС выдавались в роты автоматчиков, танковые бригады и разведчикам. Новые «подарки» пришлись как нельзя кстати – войска Ленфронта в операции «Искра» прорывали блокаду. Как говорится в отчетах, испытания проводились в боевых условиях: «Автоматы были в бою при операции в направлении Мустолово и Арбузово», «Пистолет-пулемет Судаева имеет ряд преимуществ по сравнению с ППД и ППШ. Отмечены случаи, когда на поле боя ППД и ППД заменялись на ППС (засвидетельствовано зам. командира роты автоматчиков лейтенантом Стародумовым)», «Войсковые испытания проводились в боевых условиях во время атак в районе Мишкина и Чернышевка».
Можно достаточно уверенно сказать, что именно положительные отзывы с фронта послужили тому, что ГАУ КА уже в мае 1943-го, до окончания испытаний в тыловых частях рекомендовало принять ППС на вооружение.
20 мая 1943 года новый пистолет-пулемет запустили в валовое производство под обозначением «7,62 мм пистолет-пулемет системы Судаева образца 1943 года (ППС-43)».Он оставался на вооружении Красной армии до победы. С ним шли на штурм Рейхстага, высаживались в Порт-Артуре. Затем продолжил воевать по всему миру – от джунглей Вьетнама до африканских саванн. С ним идут в бой и сейчас.
Но война для него началась именно тогда – в февральских снегах под Ленинградом при прорыве блокады.
Информация