Могильщик революции
Сергей Зубатов родился в 1864 году в Москве в семье обер-офицера, поступил в гимназию, однако увлекшись «народниками», особенно работами Писарева, был отчислен из 7-го класса. Позже заведовал частной библиотекой, в фондах которой имелась нелегальная литература, поддерживал связь с революционерами.
Биография не слишком оригинальна для того времени. Несколько неожиданно, что, повзрослев, юноша возглавил Особый отдел департамента полиции, занимавшийся политическим сыском и борьбой с инакомыслием.
Поворотным моментом можно считать вызов к начальнику московского охранного отделения ротмистру Н. С. Бердяеву. Тот сообщил ошеломленному юноше: есть сведения, что библиотека использовалась членами революционных кружков в качестве конспиративной квартиры. Зубатов был обескуражен, он, романтик, никак не ожидал, что читатели использовали его втемную, превратив любимую библиотеку в агитпункт и «очаг конспирации». Искреннее возмущение пало на благодатную почву – начальник отделения предложил Зубатову работать вместе, и тот не стал отказываться. Общение с опытным полицейским, начитанность, эрудиция, острый ум открыли глаза на многое. Так библиотекарь стал секретным сотрудником, чтобы на деле доказать приверженность монархии.
С осени 1886-го агент Зубатов приступил к работе в новом для себя качестве. Принимал личное участие в разработке операций, которые сам и осуществлял. Первым делом он по рекомендации известного ему народовольца Василия Морозова проник в революционную среду. В течение года успешно играл свою роль. Благодаря новому агенту полиции удалось арестовать многих видных народовольцев, таких как В. Н. Морозов, В. А. Денисов, А. А. Ломакин, М. Р. Гоц. Совесть Зубатова не мучила, в докладной на имя обер-полицмейстера Москвы Е. К. Юрковского он писал: «Не я их толкнул на революционный путь, но благодаря надетой на себя личине революционера я их обнаружил». Однако вскоре агента разоблачили, и он решил легализоваться, став с 1 января 1889 года штатным сотрудником Московского охранного отделения.
«Добрый следователь»
На новом поприще Зубатов проявил себя как талантливый психолог, знающий предмет, умеющий разговорить собеседников. Ему удавалось выглядеть убедительным и, войдя в доверие, склонять большинство из задержанных к даче откровенных показаний и даже сотрудничеству с охранным отделением. За чашкой чая, папиросой он вел с арестованными многочасовые задушевные разговоры о революционном движении, его корнях и истинных целях. Зубатов убеждал молодых бунтарей в ложности избранных ими путей, вселяя надежду, что они могут принести большую пользу России, согласившись сотрудничать с властями. Даже если арестованный отказывался, в нем, как правило, удавалось посеять сомнение, и многие в дальнейшем покидали революционное движение.
Таким образом удалось создать обширную агентуру как в Москве, так и за ее пределами. В период службы Зубатова Московским охранным отделением были раскрыты многие революционные организации. В апреле 1892-го ликвидирован кружок М. Бруснева, М. Егупова и П. Кашинского, в апреле 1894-го разгромлены Партия народного права и петербургская «Группа народовольцев», в мае 1895-го арестована группа Ивана Распутина, готовившая покушение на царя. У революционеров создалось впечатление, что у московской охранки везде есть глаза и уши, потому заниматься в Москве революционной агитацией считалось гиблым делом.
Научная организация труда
За успехи в борьбе с революционерами Зубатов получил повышение. В 1894 году стал заместителем начальника Московского охранного отделения, а в 1896-м после отставки своего учителя Н. С. Бердяева занял его кресло. И сразу взялся за реформирование системы политического сыска, которая оставляла желать лучшего. Многие нижние чины не были знакомы даже с азами этой специфической работы. Зубатов, оставаясь гражданским руководителем секретного ведомства, решил организовать политический сыск по европейскому образцу, для чего ввел систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и другие новшества. Реформировал и службу наружного наблюдения. Созданный под его руководством «Летучий отряд филеров» добивался ошеломляющих успехов, слава московских сыскарей разошлась по всей стране. Их опыт использовался всеми розыскными учреждениями империи. Сам начальник любил лично инструктировать подчиненных, проводя, как бы сейчас сказали, мастер-классы и организовывая для офицеров курс лекций с привлечением специалистов. Многие ученики Зубатова впоследствии возглавили охранные отделения по всей России.
В 1896-м окончательно ликвидирована петербургская «Группа народовольцев». В том же году в Москве зачищен «Московский рабочий союз». В Минске в 1898-м арестована вся верхушка еврейского Бунда, а в 1900-м – лидеры Рабочей партии политического освобождения России. В 1901 году в Москве ликвидирован Северный союз социалистов-революционеров во главе с А. А. Аргуновым.
Профсоюз вместо партии
На допросах арестованных по делу Московского рабочего союза Зубатова ждало открытие. Эта организация создавалась как объединение социал-демократических кружков, сформированных в результате пропаганды среди рабочих. Все арестованные делились на две категории: сознательных и несознательных революционеров. К первым относились в основном интеллигенты. Они понимали, за что привлечены к ответственности, вели себя вызывающе, дерзко. Среди несознательных было больше всего рабочих, обманом затянутых в организацию. Они, считая себя социал-демократами, не выступали против существующего строя, интересуясь больше экономическими проблемами.
Такое деление оказалось неожиданным. Зубатов начал изучать специальную литературу и пришел к выводу, что начиная с 1890-х годов часть русских революционеров взяла на вооружение марксизм и опыт германской социал-демократии. Суть состояла в том, чтобы искусственно соединять политическое учение с экономическими нуждами рабочих. Таким образом пропагандисты внушали пролетариям, что те могут добиться решения своих проблем только путем революции. Рабочий класс на глазах превращался в мощную силу. И как показала практика, революционерам удалось привлечь его на свою сторону.
Сознательный сторонник абсолютной монархии Зубатов, похоже, первым разглядел эту опасность и в качестве профилактических мер в докладной записке московскому обер-полицеймейстеру Д. Ф. Трепову, поданной в 1898 году, предложил перехватить инициативу созданием организаций, защищающих права рабочих. Им необходимо было внушить, что правительство само удовлетворит экономические требования, влияя на недобросовестных хозяев предприятий и регулируя фабрично-заводские отношения. Предложение было рассмотрено и одобрено. Зубатов приступил к разъяснительной работе среди рабочих, делая упор на различие в интересах пролетариев и революционеров. В первом случае – лишняя копейка в их кармане, во втором – свержение законной власти.
Проповедь Зубатова имела определенный успех: рабочие Москвы повели пропаганду в своей среде и вскоре подали ходатайство о создании общества. Подобные союзы стали организовываться в крупных городах по всей стране. Зубатову стало казаться, что он перехитрил революционеров, и его планы пошли дальше: дать больше самостоятельности профсоюзным организациям, разрешать им даже забастовки, если в них нет «ни уголовщины, ни политики». Наивный человек, он недооценил набиравшее силу социал-демократическое революционное движение, имевшее к тому же огромную поддержку как вне России, так и внутри ее.
Сергей Зубатов стал первым человеком в российских властных структурах, который искал способы вывести рабочих из-под революционной агитации. Но его если и слушали, то слышали едва ли.
В апреле 1902 года террористом-эсером был убит министр внутренних дел Д. С. Сипягин. Это показало, насколько глубоко революционные идеи проникли в массы. Первым естественным требованием власти было немедленное прекращение деятельности всех радикальных организаций.
Отдел по борьбе со смутой
На освободившийся пост министра вступил В. К. Плеве. Летом того же года он, проезжая через Москву, встретился с Зубатовым, о котором много слышал. В ходе нескольких бесед Сергей Васильевич изложил министру свои убеждения, состоявшие в том, что для победы над революцией репрессий недостаточно – необходимы социальные реформы и работа в массах. Плеве не соглашался, уверяя, что заниматься реформами должны власти, а роль министерства и полиции – ловить и сажать бунтовщиков. Он явно недооценивал масштабы революционной деятельности, считая, что прямой угрозы переворота в стране нет, разрозненные группы и кружки заговорщиков на него неспособны. По мнению Плеве, достаточно было обнаружить их единый центр и арестовать главарей.
Однако несмотря на возникшие разногласия, по возвращении в Петербург министр решил-таки выдвинуть Зубатова на новую должность, забрав того к себе. В октябре 1902 года Сергея Васильевича перевели в столицу и назначили главой Особого отдела Департамента полиции. Это подразделение было создано в 1898 году и первоначально предназначалось для разработки агентурных данных.
Возглавив Особый отдел, Зубатов с присущей ему энергией начал реформу всей системы политического сыска. По его инициативе во всех крупных городах Империи создавались охранные отделения, подчиненные непосредственно Департаменту полиции. В их руках должно было сосредоточиться все дело политического розыска – до ареста революционеров включительно. Раньше этим ведали Губернские жандармские управления, в составе которых существовали особые розыскные пункты. Во главе вновь созданных отделений ставились офицеры зубатовской школы. Так, начальником Петербургской охранки стал Я. Г. Сазонов, Московской – В. В. Ратко, Киевской – А. И. Спиридович, Варшавской – А. Г. Петерсен. В составе самого Особого отдела создали два «стола»: один – для руководства деятельностью охранных отделений, другой – службой наружного наблюдения. В результате реформы в руках Зубатова сосредоточились все нити политического сыска в России. Но развернуться ему не дали.
В награду – черная обида
Отношения Зубатова с министром достаточно быстро испортились. Плеве настаивал на усилении репрессий, требуя результата – вскрытия и ареста выдуманного им единого центра, и поэтому все негативнее относился к проектам реформ, особенно профсоюзным организациям, как ему казалось, заигрывавшим с революционерами. Летом 1903 года Плеве без объяснения причин потребовал прекратить деятельность последнего детища начальника Особого отдела – Еврейской независимой рабочей партии. Оскорбленный Зубатов подал прошение об отставке, оно не было удовлетворено, но глава Особого отдела уже закусил удила и стал высказывать недовольство начальником везде, где можно. Скоро об этом стало известно министру.
Взбешенный Плеве 19 августа 1903 года вызвал Зубатова и в присутствии начальника Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенанта В. В. фон Валя устроил подчиненному разнос, обвинив в интригах и разглашении служебной тайны. Итогом стал приказ немедленно сдать дела и в 24 часа выехать из Петербурга.
«Признаться сказать, после такого объяснения от боли жгучей и обиды я не скоро нашел скобку у выходной двери...» – вспоминал Зубатов. Выходя из приемной, громко хлопнул дверью, а вечером следующего дня выехал в Москву. На вокзал его пришли провожать лишь несколько человек, так как прошел слух, что сочувствующих шефу тоже уволят.
В Москве за Зубатовым установили наружное наблюдение, запретили являться в охранное отделение и встречаться с бывшими сотрудниками. В ноябре опальный сыскарь был выслан под надзор во Владимир. В последнем докладе директору Департамента полиции Зубатов писал: «Моя служба в буквальном смысле была царская, а окончилась она такою черною обидою, о какой еще не всякий в своей жизни слыхал».
Смерть за царя
Не прошло и года, как террористы убили Плеве. Новый министр П. Д. Святополк-Мирской реабилитировал Зубатова, с него были сняты все ограничения и назначена пенсия. Спрос на него как специалиста был велик, и его стали настойчиво звать в Петербург. Однако возвращаться на службу сыскарь не захотел, продолжал следить за развитием событий издалека, возлагая надежды на реформы Святополк-Мирского, Трепова и Витте – людей, разных по своим взглядам и мировоззрению, но представлявшихся Зубатову его единомышленниками.
В годы первой русской революции он пытался заняться публицистикой и разместил несколько статей с изложением своих взглядов. Об этом стало известно в Департаменте полиции, и у нового руководства возникли сомнения в политической благонадежности Зубатова. Ему сообщили о нежелательности данной деятельности, чему он подчинился. В 1910-м вернулся в Москву, политикой больше не занимался, вел частный образ жизни.
В феврале 1917 года в России началась очередная революция. Узнав, что император отрекся от короны в пользу брата, а тот отказался возложить ее бремя на себя, Зубатов молча вышел в соседнюю комнату и, приставив ствол револьвера к виску, нажал на курок. Как мы помним, он был эмоциональным человеком.
Из его многочисленных оставленных потомкам реплик стоит вспомнить, пожалуй, такую: «Поколебав с детской резвостью авторитет самодержавия, какой же другой социальный авторитет могут выставить господа либералы? Уж не себя ли?».
Биография не слишком оригинальна для того времени. Несколько неожиданно, что, повзрослев, юноша возглавил Особый отдел департамента полиции, занимавшийся политическим сыском и борьбой с инакомыслием.
Поворотным моментом можно считать вызов к начальнику московского охранного отделения ротмистру Н. С. Бердяеву. Тот сообщил ошеломленному юноше: есть сведения, что библиотека использовалась членами революционных кружков в качестве конспиративной квартиры. Зубатов был обескуражен, он, романтик, никак не ожидал, что читатели использовали его втемную, превратив любимую библиотеку в агитпункт и «очаг конспирации». Искреннее возмущение пало на благодатную почву – начальник отделения предложил Зубатову работать вместе, и тот не стал отказываться. Общение с опытным полицейским, начитанность, эрудиция, острый ум открыли глаза на многое. Так библиотекарь стал секретным сотрудником, чтобы на деле доказать приверженность монархии.С осени 1886-го агент Зубатов приступил к работе в новом для себя качестве. Принимал личное участие в разработке операций, которые сам и осуществлял. Первым делом он по рекомендации известного ему народовольца Василия Морозова проник в революционную среду. В течение года успешно играл свою роль. Благодаря новому агенту полиции удалось арестовать многих видных народовольцев, таких как В. Н. Морозов, В. А. Денисов, А. А. Ломакин, М. Р. Гоц. Совесть Зубатова не мучила, в докладной на имя обер-полицмейстера Москвы Е. К. Юрковского он писал: «Не я их толкнул на революционный путь, но благодаря надетой на себя личине революционера я их обнаружил». Однако вскоре агента разоблачили, и он решил легализоваться, став с 1 января 1889 года штатным сотрудником Московского охранного отделения.
«Добрый следователь»
На новом поприще Зубатов проявил себя как талантливый психолог, знающий предмет, умеющий разговорить собеседников. Ему удавалось выглядеть убедительным и, войдя в доверие, склонять большинство из задержанных к даче откровенных показаний и даже сотрудничеству с охранным отделением. За чашкой чая, папиросой он вел с арестованными многочасовые задушевные разговоры о революционном движении, его корнях и истинных целях. Зубатов убеждал молодых бунтарей в ложности избранных ими путей, вселяя надежду, что они могут принести большую пользу России, согласившись сотрудничать с властями. Даже если арестованный отказывался, в нем, как правило, удавалось посеять сомнение, и многие в дальнейшем покидали революционное движение.
Таким образом удалось создать обширную агентуру как в Москве, так и за ее пределами. В период службы Зубатова Московским охранным отделением были раскрыты многие революционные организации. В апреле 1892-го ликвидирован кружок М. Бруснева, М. Егупова и П. Кашинского, в апреле 1894-го разгромлены Партия народного права и петербургская «Группа народовольцев», в мае 1895-го арестована группа Ивана Распутина, готовившая покушение на царя. У революционеров создалось впечатление, что у московской охранки везде есть глаза и уши, потому заниматься в Москве революционной агитацией считалось гиблым делом.
Научная организация труда
За успехи в борьбе с революционерами Зубатов получил повышение. В 1894 году стал заместителем начальника Московского охранного отделения, а в 1896-м после отставки своего учителя Н. С. Бердяева занял его кресло. И сразу взялся за реформирование системы политического сыска, которая оставляла желать лучшего. Многие нижние чины не были знакомы даже с азами этой специфической работы. Зубатов, оставаясь гражданским руководителем секретного ведомства, решил организовать политический сыск по европейскому образцу, для чего ввел систематическую регистрацию, фотографирование, конспирирование внутренней агентуры и другие новшества. Реформировал и службу наружного наблюдения. Созданный под его руководством «Летучий отряд филеров» добивался ошеломляющих успехов, слава московских сыскарей разошлась по всей стране. Их опыт использовался всеми розыскными учреждениями империи. Сам начальник любил лично инструктировать подчиненных, проводя, как бы сейчас сказали, мастер-классы и организовывая для офицеров курс лекций с привлечением специалистов. Многие ученики Зубатова впоследствии возглавили охранные отделения по всей России.
В 1896-м окончательно ликвидирована петербургская «Группа народовольцев». В том же году в Москве зачищен «Московский рабочий союз». В Минске в 1898-м арестована вся верхушка еврейского Бунда, а в 1900-м – лидеры Рабочей партии политического освобождения России. В 1901 году в Москве ликвидирован Северный союз социалистов-революционеров во главе с А. А. Аргуновым.
Профсоюз вместо партии
На допросах арестованных по делу Московского рабочего союза Зубатова ждало открытие. Эта организация создавалась как объединение социал-демократических кружков, сформированных в результате пропаганды среди рабочих. Все арестованные делились на две категории: сознательных и несознательных революционеров. К первым относились в основном интеллигенты. Они понимали, за что привлечены к ответственности, вели себя вызывающе, дерзко. Среди несознательных было больше всего рабочих, обманом затянутых в организацию. Они, считая себя социал-демократами, не выступали против существующего строя, интересуясь больше экономическими проблемами.
Такое деление оказалось неожиданным. Зубатов начал изучать специальную литературу и пришел к выводу, что начиная с 1890-х годов часть русских революционеров взяла на вооружение марксизм и опыт германской социал-демократии. Суть состояла в том, чтобы искусственно соединять политическое учение с экономическими нуждами рабочих. Таким образом пропагандисты внушали пролетариям, что те могут добиться решения своих проблем только путем революции. Рабочий класс на глазах превращался в мощную силу. И как показала практика, революционерам удалось привлечь его на свою сторону.
Сознательный сторонник абсолютной монархии Зубатов, похоже, первым разглядел эту опасность и в качестве профилактических мер в докладной записке московскому обер-полицеймейстеру Д. Ф. Трепову, поданной в 1898 году, предложил перехватить инициативу созданием организаций, защищающих права рабочих. Им необходимо было внушить, что правительство само удовлетворит экономические требования, влияя на недобросовестных хозяев предприятий и регулируя фабрично-заводские отношения. Предложение было рассмотрено и одобрено. Зубатов приступил к разъяснительной работе среди рабочих, делая упор на различие в интересах пролетариев и революционеров. В первом случае – лишняя копейка в их кармане, во втором – свержение законной власти.
Проповедь Зубатова имела определенный успех: рабочие Москвы повели пропаганду в своей среде и вскоре подали ходатайство о создании общества. Подобные союзы стали организовываться в крупных городах по всей стране. Зубатову стало казаться, что он перехитрил революционеров, и его планы пошли дальше: дать больше самостоятельности профсоюзным организациям, разрешать им даже забастовки, если в них нет «ни уголовщины, ни политики». Наивный человек, он недооценил набиравшее силу социал-демократическое революционное движение, имевшее к тому же огромную поддержку как вне России, так и внутри ее.
Сергей Зубатов стал первым человеком в российских властных структурах, который искал способы вывести рабочих из-под революционной агитации. Но его если и слушали, то слышали едва ли.
В апреле 1902 года террористом-эсером был убит министр внутренних дел Д. С. Сипягин. Это показало, насколько глубоко революционные идеи проникли в массы. Первым естественным требованием власти было немедленное прекращение деятельности всех радикальных организаций.
Отдел по борьбе со смутой
На освободившийся пост министра вступил В. К. Плеве. Летом того же года он, проезжая через Москву, встретился с Зубатовым, о котором много слышал. В ходе нескольких бесед Сергей Васильевич изложил министру свои убеждения, состоявшие в том, что для победы над революцией репрессий недостаточно – необходимы социальные реформы и работа в массах. Плеве не соглашался, уверяя, что заниматься реформами должны власти, а роль министерства и полиции – ловить и сажать бунтовщиков. Он явно недооценивал масштабы революционной деятельности, считая, что прямой угрозы переворота в стране нет, разрозненные группы и кружки заговорщиков на него неспособны. По мнению Плеве, достаточно было обнаружить их единый центр и арестовать главарей.
Однако несмотря на возникшие разногласия, по возвращении в Петербург министр решил-таки выдвинуть Зубатова на новую должность, забрав того к себе. В октябре 1902 года Сергея Васильевича перевели в столицу и назначили главой Особого отдела Департамента полиции. Это подразделение было создано в 1898 году и первоначально предназначалось для разработки агентурных данных.Возглавив Особый отдел, Зубатов с присущей ему энергией начал реформу всей системы политического сыска. По его инициативе во всех крупных городах Империи создавались охранные отделения, подчиненные непосредственно Департаменту полиции. В их руках должно было сосредоточиться все дело политического розыска – до ареста революционеров включительно. Раньше этим ведали Губернские жандармские управления, в составе которых существовали особые розыскные пункты. Во главе вновь созданных отделений ставились офицеры зубатовской школы. Так, начальником Петербургской охранки стал Я. Г. Сазонов, Московской – В. В. Ратко, Киевской – А. И. Спиридович, Варшавской – А. Г. Петерсен. В составе самого Особого отдела создали два «стола»: один – для руководства деятельностью охранных отделений, другой – службой наружного наблюдения. В результате реформы в руках Зубатова сосредоточились все нити политического сыска в России. Но развернуться ему не дали.
В награду – черная обида
Отношения Зубатова с министром достаточно быстро испортились. Плеве настаивал на усилении репрессий, требуя результата – вскрытия и ареста выдуманного им единого центра, и поэтому все негативнее относился к проектам реформ, особенно профсоюзным организациям, как ему казалось, заигрывавшим с революционерами. Летом 1903 года Плеве без объяснения причин потребовал прекратить деятельность последнего детища начальника Особого отдела – Еврейской независимой рабочей партии. Оскорбленный Зубатов подал прошение об отставке, оно не было удовлетворено, но глава Особого отдела уже закусил удила и стал высказывать недовольство начальником везде, где можно. Скоро об этом стало известно министру.
Взбешенный Плеве 19 августа 1903 года вызвал Зубатова и в присутствии начальника Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенанта В. В. фон Валя устроил подчиненному разнос, обвинив в интригах и разглашении служебной тайны. Итогом стал приказ немедленно сдать дела и в 24 часа выехать из Петербурга.
«Признаться сказать, после такого объяснения от боли жгучей и обиды я не скоро нашел скобку у выходной двери...» – вспоминал Зубатов. Выходя из приемной, громко хлопнул дверью, а вечером следующего дня выехал в Москву. На вокзал его пришли провожать лишь несколько человек, так как прошел слух, что сочувствующих шефу тоже уволят.
В Москве за Зубатовым установили наружное наблюдение, запретили являться в охранное отделение и встречаться с бывшими сотрудниками. В ноябре опальный сыскарь был выслан под надзор во Владимир. В последнем докладе директору Департамента полиции Зубатов писал: «Моя служба в буквальном смысле была царская, а окончилась она такою черною обидою, о какой еще не всякий в своей жизни слыхал».
Смерть за царя
Не прошло и года, как террористы убили Плеве. Новый министр П. Д. Святополк-Мирской реабилитировал Зубатова, с него были сняты все ограничения и назначена пенсия. Спрос на него как специалиста был велик, и его стали настойчиво звать в Петербург. Однако возвращаться на службу сыскарь не захотел, продолжал следить за развитием событий издалека, возлагая надежды на реформы Святополк-Мирского, Трепова и Витте – людей, разных по своим взглядам и мировоззрению, но представлявшихся Зубатову его единомышленниками.
В годы первой русской революции он пытался заняться публицистикой и разместил несколько статей с изложением своих взглядов. Об этом стало известно в Департаменте полиции, и у нового руководства возникли сомнения в политической благонадежности Зубатова. Ему сообщили о нежелательности данной деятельности, чему он подчинился. В 1910-м вернулся в Москву, политикой больше не занимался, вел частный образ жизни.
В феврале 1917 года в России началась очередная революция. Узнав, что император отрекся от короны в пользу брата, а тот отказался возложить ее бремя на себя, Зубатов молча вышел в соседнюю комнату и, приставив ствол револьвера к виску, нажал на курок. Как мы помним, он был эмоциональным человеком.
Из его многочисленных оставленных потомкам реплик стоит вспомнить, пожалуй, такую: «Поколебав с детской резвостью авторитет самодержавия, какой же другой социальный авторитет могут выставить господа либералы? Уж не себя ли?».
Информация