Целина исламистов
После того как Казахстан пережил июньские теракты в Актюбинске, складывается ощущение, что проблема расползания по стране радикального ислама отошла на второй план. Однако число последователей салафизма продолжает расти, причем не только в западных и южных регионах с преобладающим там казахским населением, но и в северных, традиционно считающихся русскоязычными.
Общественные и религиозные деятели бьют тревогу. России усиление радикального ислама в соседнем государстве грозит ростом нестабильности вдоль самой длинной в мире сухопутной границы и последующим экспортом радикалов в сопредельные регионы РФ.
Актобе-на-крови
Теракты в Актюбинске, всколыхнувшие привыкший к стабильности Казахстан, длились неделю. 5 июня в областном центре, расположенном в ста километрах от границы с Россией, группа радикальных исламистов напала на два оружейных магазина и воинскую часть нацгвардии. По данным МВД Казахстана, атаку готовили 45 человек, но почти половина от разбоя отказалась, в боестолкновениях участвовали только 25 бандитов. В этот день погибли три военнослужащих, пять гражданских лиц и восемнадцать экстремистов. Еще семь военнослужащих и двенадцать полицейских получили ранения. Последних участников нападения силовики нейтрализовали только 12 июня. Для страны, не знавшей доселе событий такого масштаба, это было похоже на локальную войну.
Власти оценивали ситуацию крайне серьезно. 7 июня во всей республике сроком на 40 дней ввели «желтый» уровень террористической опасности, предшествующий максимальному – «красному». 8 июня по телевидению выступил Нурсултан Назарбаев, заявивший, что атака проведена приверженцами радикальных псевдорелигиозных течений, получивших инструкции из-за рубежа. Спустя два дня президент на заседании Совета безопасности уточнил, что теракт совершили последователи салафизма. И хотя некоторые эксперты уточняют, что это были такфиристы (родственное салафизму фундаменталистское течение в исламе, считающее всех не принадлежащих к нему мусульман неверующими), суть дела не меняется. Казахстан во второй раз за «десятые» годы столкнулся с террористической угрозой, исходящей от последователей радикальных взглядов.
Парни с Востока
Салафитский ислам для Казахстана, как и для других республик бывшего СССР, – явление новое, импортированное. Оно связано с распадом Союза и либерализмом властей в религиозной сфере, который царил в 90-е и во многом сохраняется до сих пор. В постсоветский Казахстан пришли арабские фонды, начавшие финансировать строительство мечетей. Поскольку подготовленных имамов не было, в республику стали приезжать проповедники с Ближнего Востока, молодежь отправлялась получать исламское образование за рубежом.
В первые годы после распада СССР в Казахстане начала формироваться система религиозного исламского образования. В 1992–1996 годах, отмечает российский исламовед Григорий Лукьянов, даже рассматривали идею введения обязательного преподавания арабского языка в государственных школах с первого класса, но потом от нее отказались. Тогда же появились первые частные университеты, где светские и научные дисциплины вели местные профессора, а религиозные, исторические и гуманитарные предметы – иностранцы. Никакого лицензирования их образовательной деятельности и проверки учебных материалов не велось.
Арабские фонды финансируют не только строительство мечетей и исламских университетов. По оценкам экспертов, в Казахстане сегодня действуют радикальные группировки, получающие деньги от богатых монархий Персидского залива. В их числе «Исламское движение Узбекистана», «Джамаат моджахедов Центральной Азии», «Хизб-ут-Тахрир», киргизские группировки «Таблиги джамаат» (запрещенной в РФ организации) и «Жайшуль Махди», а также уйгурские «Исламское движение Восточного Туркестана», «Организация освобождения Восточного Туркестана», «Шарк Азатлык Ташкилати». Чтобы не привлекать к ним излишнего внимания общественности, судебные процессы над исламистами в Казахстане нередко проводятся в закрытом режиме.
Салафитская «грибница»
События в Актюбинске сделали актуальным вопрос о том, сколько же салафитов в Казахстане. Вскоре после теракта председатель комитета по делам религий Галым Шойкин на заседании дискуссионного клуба «Эксперт» заявил примерно о 15 тысячах салафитов, уточнив, что точной информацией не владеет никто. Фактически приведенные им цифры означают, что салафизм давно вышел за границы локальной проблемы, характерной для западных областей, и обрел общенациональный характер.
Салафиты живут преимущественно в южных и западных регионах страны, где преобладает казахское население. Но ситуация развивается по-разному. В западных областях не сложились сильные институты традиционного ислама. Поэтому там, где много новообращенных мусульман, салафизм получил более широкое распространение. Сказалась и близость к российскому Северному Кавказу, где радикальный ислам пустил корни еще в 90-е годы. В одной только Актюбинской области, по данным местного департамента комитета национальной безопасности, насчитывается 1565 салафитов – более 1/10 от их общей численности по республике.
В северных и северо-восточных преимущественно русскоязычных областях салафитов на порядок меньше. Но в последнее время они появляются и там, где их ранее не было. В Павлодаре, по данным областной администрации, насчитывается около 100 сторонников салафизма, а в Кокчетаве – более 300.
Социальный облик салафитов довольно типичен. К примеру, в Кокчетаве это в большинстве казахи от 18 до 45 лет. Доля радикалов, готовых взять в руки оружие, оценивается департаментом КНБ Актюбинской области в 5,8 процента, то есть 90 человек. Если учесть, что в подготовке теракта в Актюбинске изначально участвовали 45 боевиков, следует признать: оценки чекистов не так уж далеки от реальности. В северных и восточных регионах Казахстана радикальных исламистов, как считает местная власть, нет. Но причина этого может быть в том, что их пока мало и они, не имея прочных позиций, предпочитают действовать осторожно, не провоцируют власти слишком радикальными проповедями или действиями.
Одна их весомых причин распространения радикального ислама – социально-экономические проблемы. В Восточно-Казахстанской области, например, самое большое число салафитов зарегистрировано в Аягозском районе, где 53 процента жителей безработные, а 96 процентов населения – этнические казахи.
Вызывает тревогу растущее влияние салафизма среди элитных групп общества. По словам главы Восточно-Казахстанской области Даниала Ахметова, десятки госслужащих по пятницам в рабочее время активно ходят в мечети, а Духовное управление мусульман Казахстана отмечает наличие сторонников салафитских взглядов в политической, экономической и культурной элитах республики.
Непротивленцы поневоле
Официальная линия США, а также деятельность контролируемых ими неправительственных организаций в Казахстане фактически направлены на защиту радикальных исламистов от чрезмерных, по их мнению, репрессивных действий со стороны государства. Причем ведется эта политика под лозунгом противодействия терроризму.
Как известно, в этой сфере Штаты с Казахстаном активно сотрудничают. 15–18 августа Астану посетила заместитель госсекретаря по вопросам гражданской безопасности, демократии и прав человека Сара Сьюэлл. Официально она приехала обсудить совместные меры противодействия экстремизму и ознакомиться с положением дел. В заявлении для прессы Сьюэлл отметила, что рост популярности радикального ислама вызван прежде всего коррупцией, плохим качеством госуправления и репрессивной политикой властей. Что касается мер, предложила строить борьбу с радикалами на принципах непричинения вреда, борьбы с коррупцией и защиты прав человека.
Аналогичные цели косвенно преследуют работающие в Казахстане американские НПО. Все республиканские программы Благотворительного фонда Сорос-Казахстан («Права человека», «Прозрачность и подотчетность», «Медийная», «Молодежная», инициативы «Публичная политика», «Местный бюджет») способствуют созданию условий, не препятствующих или же благоприятствующих распространению нетрадиционного ислама, а также формированию в обществе толерантного к нему отношения. Негативную реакцию Фонда Сороса вызывает, например, доминирование на медийном рынке государства, ограничивающего «свободное» информационное пространство. Очевидно, что без госконтроля распространять радикальные идеи было бы намного проще.
Показателен также интерес к изучению ислама, оно при помощи западных фондов ведется на серьезном теологическом уровне. В этом году Фонд Сороса профинансировал масштабное социологическое исследование «Этнорелигиозные идентификации казахстанской молодежи». В ходе опроса у 1404 человек 15–29 лет, проживающих во всех 14 регионах республики, выявлен высокий уровень религиозности (71%), которая, правда, во многом носит поверхностный, обрядово-бытовой характер. Но в отсутствие сильных институтов традиционного вероучения это благоприятствует распространению радикального ислама. Его пропагандисты умело пользуются низким уровнем образования большинства населения.
Примечательно, что стремление американцев навязать модель ненасильственного противодействия радикалам нередко находит отклик у казахстанских властей. Так, 14 октября министр по делам религий и гражданского общества Нурлан Ермекбаев заявил, что с салафизмом можно бороться без законодательного запрета, перевоспитывая его последователей в духе традиционного ислама. Правда, до сих пор такие попытки большого успеха не имели.
Нестабильная перспектива
За годы, прошедшие после распада СССР, салафизм успел стать в Казахстане достаточно массовым явлением, хотя и не приблизился пока к тому, чтобы трансформировать под себя все общество. Но поскольку формально он до сих пор разрешен, а эффективных методов противодействия не найдено, исключать дальнейший рост его влияния нельзя. В перспективе эти процессы могут привести к последствиям, которые окажут на Казахстан негативное воздействие.
Прежде всего распространение салафизма наверняка приведет к снижению внутренней стабильности, ставшей одним из главных достижений независимости. Салафитские ячейки представляют собой благодатную почву для распространения джихадизма, уже несколько раз проявлявшего себя в Казахстане. Кроме того, рост влияния радикалов способен вызвать раскол мусульманской общины, что приведет к усилению социальной напряженности.
Ничего хорошего казахстанский салафизм не сулит и России. Рост его влияния в западных и северных областях республики создает угрозу соседним российским регионам Поволжья, Урала и Западной Сибири, где сконцентрирована значительная часть населения, промышленного и сельскохозяйственного производства. Усиление радикалов неизбежно спровоцирует волну эмиграции русского и русскоязычного населения, что грозит лишить Казахстан статуса самой славянской страны региона, еще более усилив тем самым процессы его исламизации. В результате мы можем получить на казахстанской границе огромную зону нестабильности, которая будет отвлекать на себя силовые ресурсы с других направлений.
Общественные и религиозные деятели бьют тревогу. России усиление радикального ислама в соседнем государстве грозит ростом нестабильности вдоль самой длинной в мире сухопутной границы и последующим экспортом радикалов в сопредельные регионы РФ.
Актобе-на-крови
Теракты в Актюбинске, всколыхнувшие привыкший к стабильности Казахстан, длились неделю. 5 июня в областном центре, расположенном в ста километрах от границы с Россией, группа радикальных исламистов напала на два оружейных магазина и воинскую часть нацгвардии. По данным МВД Казахстана, атаку готовили 45 человек, но почти половина от разбоя отказалась, в боестолкновениях участвовали только 25 бандитов. В этот день погибли три военнослужащих, пять гражданских лиц и восемнадцать экстремистов. Еще семь военнослужащих и двенадцать полицейских получили ранения. Последних участников нападения силовики нейтрализовали только 12 июня. Для страны, не знавшей доселе событий такого масштаба, это было похоже на локальную войну.
Власти оценивали ситуацию крайне серьезно. 7 июня во всей республике сроком на 40 дней ввели «желтый» уровень террористической опасности, предшествующий максимальному – «красному». 8 июня по телевидению выступил Нурсултан Назарбаев, заявивший, что атака проведена приверженцами радикальных псевдорелигиозных течений, получивших инструкции из-за рубежа. Спустя два дня президент на заседании Совета безопасности уточнил, что теракт совершили последователи салафизма. И хотя некоторые эксперты уточняют, что это были такфиристы (родственное салафизму фундаменталистское течение в исламе, считающее всех не принадлежащих к нему мусульман неверующими), суть дела не меняется. Казахстан во второй раз за «десятые» годы столкнулся с террористической угрозой, исходящей от последователей радикальных взглядов.
Парни с Востока
Салафитский ислам для Казахстана, как и для других республик бывшего СССР, – явление новое, импортированное. Оно связано с распадом Союза и либерализмом властей в религиозной сфере, который царил в 90-е и во многом сохраняется до сих пор. В постсоветский Казахстан пришли арабские фонды, начавшие финансировать строительство мечетей. Поскольку подготовленных имамов не было, в республику стали приезжать проповедники с Ближнего Востока, молодежь отправлялась получать исламское образование за рубежом.
В первые годы после распада СССР в Казахстане начала формироваться система религиозного исламского образования. В 1992–1996 годах, отмечает российский исламовед Григорий Лукьянов, даже рассматривали идею введения обязательного преподавания арабского языка в государственных школах с первого класса, но потом от нее отказались. Тогда же появились первые частные университеты, где светские и научные дисциплины вели местные профессора, а религиозные, исторические и гуманитарные предметы – иностранцы. Никакого лицензирования их образовательной деятельности и проверки учебных материалов не велось.Арабские фонды финансируют не только строительство мечетей и исламских университетов. По оценкам экспертов, в Казахстане сегодня действуют радикальные группировки, получающие деньги от богатых монархий Персидского залива. В их числе «Исламское движение Узбекистана», «Джамаат моджахедов Центральной Азии», «Хизб-ут-Тахрир», киргизские группировки «Таблиги джамаат» (запрещенной в РФ организации) и «Жайшуль Махди», а также уйгурские «Исламское движение Восточного Туркестана», «Организация освобождения Восточного Туркестана», «Шарк Азатлык Ташкилати». Чтобы не привлекать к ним излишнего внимания общественности, судебные процессы над исламистами в Казахстане нередко проводятся в закрытом режиме.
Салафитская «грибница»
События в Актюбинске сделали актуальным вопрос о том, сколько же салафитов в Казахстане. Вскоре после теракта председатель комитета по делам религий Галым Шойкин на заседании дискуссионного клуба «Эксперт» заявил примерно о 15 тысячах салафитов, уточнив, что точной информацией не владеет никто. Фактически приведенные им цифры означают, что салафизм давно вышел за границы локальной проблемы, характерной для западных областей, и обрел общенациональный характер.
Салафиты живут преимущественно в южных и западных регионах страны, где преобладает казахское население. Но ситуация развивается по-разному. В западных областях не сложились сильные институты традиционного ислама. Поэтому там, где много новообращенных мусульман, салафизм получил более широкое распространение. Сказалась и близость к российскому Северному Кавказу, где радикальный ислам пустил корни еще в 90-е годы. В одной только Актюбинской области, по данным местного департамента комитета национальной безопасности, насчитывается 1565 салафитов – более 1/10 от их общей численности по республике.В северных и северо-восточных преимущественно русскоязычных областях салафитов на порядок меньше. Но в последнее время они появляются и там, где их ранее не было. В Павлодаре, по данным областной администрации, насчитывается около 100 сторонников салафизма, а в Кокчетаве – более 300.
Социальный облик салафитов довольно типичен. К примеру, в Кокчетаве это в большинстве казахи от 18 до 45 лет. Доля радикалов, готовых взять в руки оружие, оценивается департаментом КНБ Актюбинской области в 5,8 процента, то есть 90 человек. Если учесть, что в подготовке теракта в Актюбинске изначально участвовали 45 боевиков, следует признать: оценки чекистов не так уж далеки от реальности. В северных и восточных регионах Казахстана радикальных исламистов, как считает местная власть, нет. Но причина этого может быть в том, что их пока мало и они, не имея прочных позиций, предпочитают действовать осторожно, не провоцируют власти слишком радикальными проповедями или действиями.
Одна их весомых причин распространения радикального ислама – социально-экономические проблемы. В Восточно-Казахстанской области, например, самое большое число салафитов зарегистрировано в Аягозском районе, где 53 процента жителей безработные, а 96 процентов населения – этнические казахи.
Вызывает тревогу растущее влияние салафизма среди элитных групп общества. По словам главы Восточно-Казахстанской области Даниала Ахметова, десятки госслужащих по пятницам в рабочее время активно ходят в мечети, а Духовное управление мусульман Казахстана отмечает наличие сторонников салафитских взглядов в политической, экономической и культурной элитах республики.
Непротивленцы поневоле
Официальная линия США, а также деятельность контролируемых ими неправительственных организаций в Казахстане фактически направлены на защиту радикальных исламистов от чрезмерных, по их мнению, репрессивных действий со стороны государства. Причем ведется эта политика под лозунгом противодействия терроризму.
Как известно, в этой сфере Штаты с Казахстаном активно сотрудничают. 15–18 августа Астану посетила заместитель госсекретаря по вопросам гражданской безопасности, демократии и прав человека Сара Сьюэлл. Официально она приехала обсудить совместные меры противодействия экстремизму и ознакомиться с положением дел. В заявлении для прессы Сьюэлл отметила, что рост популярности радикального ислама вызван прежде всего коррупцией, плохим качеством госуправления и репрессивной политикой властей. Что касается мер, предложила строить борьбу с радикалами на принципах непричинения вреда, борьбы с коррупцией и защиты прав человека.Аналогичные цели косвенно преследуют работающие в Казахстане американские НПО. Все республиканские программы Благотворительного фонда Сорос-Казахстан («Права человека», «Прозрачность и подотчетность», «Медийная», «Молодежная», инициативы «Публичная политика», «Местный бюджет») способствуют созданию условий, не препятствующих или же благоприятствующих распространению нетрадиционного ислама, а также формированию в обществе толерантного к нему отношения. Негативную реакцию Фонда Сороса вызывает, например, доминирование на медийном рынке государства, ограничивающего «свободное» информационное пространство. Очевидно, что без госконтроля распространять радикальные идеи было бы намного проще.
Показателен также интерес к изучению ислама, оно при помощи западных фондов ведется на серьезном теологическом уровне. В этом году Фонд Сороса профинансировал масштабное социологическое исследование «Этнорелигиозные идентификации казахстанской молодежи». В ходе опроса у 1404 человек 15–29 лет, проживающих во всех 14 регионах республики, выявлен высокий уровень религиозности (71%), которая, правда, во многом носит поверхностный, обрядово-бытовой характер. Но в отсутствие сильных институтов традиционного вероучения это благоприятствует распространению радикального ислама. Его пропагандисты умело пользуются низким уровнем образования большинства населения.
Примечательно, что стремление американцев навязать модель ненасильственного противодействия радикалам нередко находит отклик у казахстанских властей. Так, 14 октября министр по делам религий и гражданского общества Нурлан Ермекбаев заявил, что с салафизмом можно бороться без законодательного запрета, перевоспитывая его последователей в духе традиционного ислама. Правда, до сих пор такие попытки большого успеха не имели.
Нестабильная перспектива
За годы, прошедшие после распада СССР, салафизм успел стать в Казахстане достаточно массовым явлением, хотя и не приблизился пока к тому, чтобы трансформировать под себя все общество. Но поскольку формально он до сих пор разрешен, а эффективных методов противодействия не найдено, исключать дальнейший рост его влияния нельзя. В перспективе эти процессы могут привести к последствиям, которые окажут на Казахстан негативное воздействие.
Прежде всего распространение салафизма наверняка приведет к снижению внутренней стабильности, ставшей одним из главных достижений независимости. Салафитские ячейки представляют собой благодатную почву для распространения джихадизма, уже несколько раз проявлявшего себя в Казахстане. Кроме того, рост влияния радикалов способен вызвать раскол мусульманской общины, что приведет к усилению социальной напряженности.
Ничего хорошего казахстанский салафизм не сулит и России. Рост его влияния в западных и северных областях республики создает угрозу соседним российским регионам Поволжья, Урала и Западной Сибири, где сконцентрирована значительная часть населения, промышленного и сельскохозяйственного производства. Усиление радикалов неизбежно спровоцирует волну эмиграции русского и русскоязычного населения, что грозит лишить Казахстан статуса самой славянской страны региона, еще более усилив тем самым процессы его исламизации. В результате мы можем получить на казахстанской границе огромную зону нестабильности, которая будет отвлекать на себя силовые ресурсы с других направлений.
Информация