Скованные одной цепью, или природа глобальной конфронтации
В разные времена ученые пытались выделить определяющее сходство между государствами, которые возводили принцип войны в ранг базового фактора своего существования. Таких государств за всю историю человечества можно выделить немало, однако некая общая формула их существования до сих пор не получена, хотя таких попыток предпринималось достаточное количество. Так что же общего между государствами, пытающими непреложной силой достигать поставленных целей на геополитической арене? В течение 20-го и первого десятилетия 21-го столетия таких государств можно выделить несколько: фашистская Германия, Советский Союз, Соединенные Штаты Америки.
В более ранние времена – Наполеоновская Франция, Великобритания, Османская Империя и ряд других государств.
Казалось бы, что у перечисленных стран нет никакой общей базы, и автора могут упрекнуть в том, что он пытается поставить на одну платформу гитлеровские амбиции, потенциал советского народа или империалистические планы современных Соединенных Штатов. Однако сразу же придется оговориться, что речь здесь совершенно не идет о каких-либо попытках навязать тождество между властными стратегиями и бытом граждан этих государств. Речь идет о поиске того, что толкает государства во все времена от дипломатии к войне, от мирного добрососедства к кровавому перекраиванию карты мира. Что же является той последней чертой, за которой государство становится на путь конфронтационного решения своих проблем? Вопрос, ответ на который может показаться достаточно очевидным, однако и своих подводных камней здесь предостаточно.
Одним из начальных импульсов становления государства на путь милитаристического восприятия окружающей действительности можно рассмотреть попытку отстаивания собственных интересов. Однако здесь политические элиты тех или иных государств чаще всего путают интересы собственно самих политических элит и интересы народа, населяющего эти страны. Часто, чтобы сформировать «правильное» общественное мнение политики и, что греха таить, политиканы готовы преподнести тщательным образом завуалированную ложь в качестве единственной и неподдающейся сомнению правды. В качестве такой правды могут выступать многие факторы:
1) необходимость демократизации народов Земли,
2) уничтожение целой расы, которая якобы и повинна во всех государственных и народных бедах,
3) создание межгосударственного Интернационала
и ряд других.
При этом все эти факторы можно выразить одним единственным словом, которое звучит как «идеология». Каждое государство, пытающееся позиционировать себя как государство, которое «лучше», «сильнее», «демократичнее», «равнее» или «богаче» сталкивается с необходимостью увязать гражданские институты с неким идеологических стержнем. При этом совершенно не нужно отождествлять такие понятия как идеология и патриотизм. Для того чтобы любить страну, в которой человек родился и вырос, вовсе не обязательно навешивать идеологические ярлыки. Хождение стройными рядами с государственными знаменами, выкрикивание лозунгов или покупка только национальных продуктов – это еще не патриотизм. Для патриотизма в русском языке даже есть специальное слово «привитие». Да-да: не насаждение как дремучего леса, а именно привитие. То есть это достаточно ювелирное вмешательство, которое позволяет человеку в будущем противостоять любым болезням, связанным с нелюбовью или выражением недовольства тем местом на Земном шаре, в котором ему пришлось родиться. Все, что выходит за рамки привития, называется агрессивной идеологией. «Германия – для немцев!», «Россия – для русских!» или «Враги – повсюду!» - вот яркий пример агрессивной идеологии, которая буйным цветом произрастает на плодородных почвах незнания собственной истории, равнодушия к общественной жизни, правового вакуума.
Стоит только в государстве появиться идеологической машине, как тут же оно (государство) становится на путь принятия военных доктрин, стратегий и планов. Стоит ли это критиковать – вряд ли… Это все равно, что пытаться подвергать критике человека, который вдруг начинает возводить вокруг своего дома забор. Просто в определенный момент происходит своего рода щелчок, когда государство (и только государство!) начинает понимать, что единственный вариант спасения своей идеологии – отчуждение или самоизоляция. При этом в этом государственном заборе появляется сразу несколько «калиток», которые могут в любой момент открыться, чтобы дать государству возможность решить свои проблемы военным способом.
Когда-то таким госзабором была Берлинская стена (или в том же роде «Железный занавес»), сегодня – забор Противоракетной обороны США. Отличие лишь в том, насколько каждая из стран готова отодвигать эти заборы от своих географических границ, определяя свои сферы влияния.
В некоторых случаях заборы не имеют физического воплощения, но, тем не менее, совсем не являются эфемерными. Одним из примеров такого разграничения является национальная идеология в фашистской Германии, когда лишь представители определенной расы могли получать все жизненные блага. Сегодня такая ситуация с выстраиванием национальных частоколов наблюдается буквально по всему миру. «Неграждане» в прибалтийских государствах, косовские сербы - таких примеров можно привести немало.
Но идеология – это лишь начальный ресурс для проявления агрессивной государственной политики. Идеология – это ресурс для подавления так называемого плюрализма мнений внутри страны. Далее же в ход идут совершенно другие инструменты. Если говорить о примере нынешних Соединенных Штатах Америки, то здесь внутри страны буйствует национальная идеология в виде всеподавляющего патриотизма, когда в цвета национального флага окрашены не только фасады, но и, простите, нижнее белье. Далее эта идеология перерастает в навязывание глобальной паранойи о том, что Соединенным Штатам угрожает поистине Вселенский заговор: от иранской агрессии до падения недемократизированного метеорита на лужайку перед Белым Домом…
Рождение глобальной конфронтации ведется с помощью привычной методики: либо в ход идет использование пятой колонны внутри государства-мишени, либо используются лжегуманистические идеалы по «освобождению» государства от «кровавой диктатуры». По этой методике «работала» фашистская Германия, по ней же сегодня ведет свою внешнеполитическую деятельность США.
Следующий этап развития государственного милитаризма – продвижение лозунга «Кто не с нами, тот против нас!» Это становится отправной точкой создания самых разнообразных военных блоков, один из которых проявляет активную деятельность до сих пор. Речь, безусловно, о НАТО. Любое государство, старающееся решать свои проблемы военным путем, начинает рано или поздно искать союзников. Союзники могут быть как реальными, так и фиктивными, выступающими в роли откровенных сателлитов). Триада: фашистская Германия, Италия и Япония в 30-х-40-х годах прошлого века, Варшавский Договор под управлением СССР, тот же самый Североатлантический Альянс сегодня с главным дирижером США.
Получается, что теория глобальной военной конфронтации между государствами может базироваться на трех «китах»: внутренняя идеология, навязывание «помощи» другим странам и создание альянсов. Три звена одной цепи, которая на протяжении столетий опоясывала Земной шар.
Информация