Братство против Лондона
Трудно представить, что были времена, когда Россию и США связывали не просто партнерские, а скорее даже братские отношения. Тем более сложно поверить в это, если знать, насколько разными были партнеры – русский царизм и американская демократия.
И все же между Петербургом и Вашингтоном действительно были и дружба, и взаимовыручка. Да и сам этот союз правительства-антиподы считали вполне естественным. У русских и американцев не имелось неразрешимых противоречий, зато был общий опасный «союзник» в лице Великобритании.
И географически, и политически Россия и Америка шли по жизни навстречу друг другу, начиная с Екатерининских времен и вплоть до конца XIX века, а встретившись, поняли, что могут не без выгоды дружить как за самих себя, так и против Лондона.
Первое знакомство представителей двух народов произошло на Аляске, куда русских заставил шагнуть мех морского бобра. Наши предки в отличие от европейцев ничего не завоевывали, а лишь основывали промысловые фактории. Со временем бобра становилось меньше и само пребывание русских поселений на Аляске теряло смысл, при этом казна тратила значительные суммы на содержание существующей там еще со времен Павла I Российско-американской компании.
Принципиально со своими владениями в Новом Свете власть в Петербурге определилась еще при Екатерине II. И это был не политический, а прагматичный, коммерческий подход.
Именно Екатерина II заложила первый камень в фундамент русско-американских межгосударственных отношений, отказавшись помогать Англии в подавлении восстания в ее колониях. Эта позиция оставалась неизменной до Александра II и основывалась на трех принципах: лучше не владеть, а торговать, делать это с выгодой, по мере сил использовать в русских интересах англо-американские противоречия.
В советскую эпоху превалировало мнение о царском экспансионизме на Аляске через Российско-американскую компанию, созданную Павлом I. Нашим экспертам вторили заокеанские, например госсекретарь США Джон Фостер Даллес. Те и другие лгали. Известно, как Александр I отреагировал на предложение руководства компании строить крепости на северо-западном берегу Америки: отправил горе-завоевателям «строжайший выговор… с тем, чтобы повиновались распоряжениям и видам правительственным, не выходя за рамки купеческого сословия». Идею присоединения к России Гавайских островов император отверг.
Когда в ответ на царский указ 1821 года о границах русских владений в Америке и введении стомильной морской экономической зоны в США появилась знаменитая доктрина Монро, которая стремилась оттеснить возможных соперников, оставив за собой весь континент, в Петербурге отреагировали спокойно, если не сказать равнодушно. Российский МИД счел, что поскольку она напрямую русско-американских отношений не касается, посланнику в Вашингтоне следует сохранять по этому поводу молчание и не проявлять никакой активности. Наши политики предпочли интерпретировать доктрину Монро как направленную против Англии.
В 1824 году положение коренным образом изменилось подписанием царем конвенции, которая, в частности, разрешала американцам заниматься ловлей рыбы, где им будет угодно, а с учетом того, что в тексте на французском языке было употреблено слово «промысел», это означало и разрешение на добычу морских зверей.
Американцы высоко оценили жест России. Президент США Джеймс Монро говорил: «Уступив нам в этом вопросе, особенно в навигации, император проявил огромное уважение к Соединенным Штатам».
Американцы горячо поддержали идею русского царя о европейском Священном союзе под его эгидой. На предложение Александра присоединиться США ответили отказом, но по достоинству оценили сам порыв русских помочь американскому партнеру в его противостоянии с Англией. И вскоре именно к Александру I обратились за поддержкой, попросив императора стать третейским судьей в споре с англичанами относительно трактовки Гентского договора, где шла речь об итогах войны 1812–1815 годов. В этом споре царь взял сторону США.
Отношения между Россией и Америкой оставались ровными и конструктивными вне зависимости от того, кто находился в Белом доме и Зимнем дворце. В обращении к конгрессу в декабре 1830 года (эпоха Николая I) президент США писал: «Наши отношения с Россией носят наиболее устойчивый характер. Уважение к этой империи и уверенность в ее дружбе к Соединенным Штатам стали составной частью общественного настроения». С воцарением Александра II они только окрепли благодаря как внутренней, так и внешней политике самодержца: отмене крепостного права, присоединению к декларации, осуждавшей торговлю негритянскими невольниками, подчеркнуто дружелюбной позиции, занятой Россией во время Гражданской войны, которую сформулировал канцлер Горчаков: «Для нас нет Севера и Юга, а есть Федеральный союз… разрушение которого мы наблюдали бы с прискорбием… Мы признаем в Соединенных Штатах только то правительство, которое находится в Вашингтоне».
Именно русские не позволили Англии и Франции вступить в войну на стороне южан. Разгоревшийся конфликт при посредничестве Петербурга удалось погасить, за что Вашингтон был благодарен России. Немалую поддержку Аврааму Линкольну оказал поход к американским берегам в 1863 году русской эскадры. Она стала своеобразным гарантом федеральному правительству.
Операция по переброске флота была проведена блестяще. Его появление у Американского континента стало холодным душем для Парижа и Лондона. Что касается приема, оказанного простыми американцами русским морякам, он был без преувеличения восторженным.
На прибытие русских моряков отреагировала даже мода. Пресса писала: непременной принадлежностью женского туалета в Нью-Йорке стали пуговицы с русских сюртуков, кокарды с фуражек, гардемаринские якоря на головных уборах и аксельбанты в бальных платьях.
Русский флот покинул американские порты лишь тогда, когда напряжение спало, а законное федеральное правительство укрепило свое положение. Походы к берегам США повторялись в 1871, 1876 годах. Каждый раз американцы оказывали русским морякам самый теплый прием. В благодарственной ноте русскому правительству госсекретарь США Уильям Стьюард писал: «Взаимное доверие и дружба между республиканским правительством на западе и великой благотворной монархией на востоке доставят новые, важные гарантии мира, порядка и свободы всем народам».
Позже во время польского восстания, когда трудно приходилось Петербургу, США отблагодарили тем, что категорически отказались участвовать в дипломатическом походе Запада на Россию. Канцлер Горчаков отмечал: «Федеральное правительство дало пример прямодушия и честности, от которого может только возрасти уважение, питаемое нашим августейшим государем к американскому народу».
На этом фоне направление в Россию делегации конгресса через Атлантику на неприспособленном для такого плавания корабле, чтобы выразить сочувствие американского народа императору Александру II в связи с покушением на него народовольца Каракозова, уже выглядело вполне естественным жестом настоящих друзей («Тикендерога» швартуется в Кронштадте»). В резолюции конгресса по этому поводу говорилось: «Конгресс Соединенных Штатов Америки с глубоким прискорбием узнал о покушении на жизнь императора России. Конгресс шлет свое приветствие Его Императорскому Величеству и русскому народу и поздравляет двадцать миллионов бывших крепостных с избавлением по воле Провидения от опасности государя, уму и сердцу которого они обязаны благодеяниями своей свободы».
Что можно сказать по этому поводу? В международных отношениях, равно как и между людьми, вне зависимости от принадлежности к разным политическим системам должны превалировать порядочность, благодарность, верность слову, трезвый расчет и миролюбие. Именно этими категориями руководствовались наши далекие предки как в России, так и в Америке на протяжении целого столетия.
И все же между Петербургом и Вашингтоном действительно были и дружба, и взаимовыручка. Да и сам этот союз правительства-антиподы считали вполне естественным. У русских и американцев не имелось неразрешимых противоречий, зато был общий опасный «союзник» в лице Великобритании.
И географически, и политически Россия и Америка шли по жизни навстречу друг другу, начиная с Екатерининских времен и вплоть до конца XIX века, а встретившись, поняли, что могут не без выгоды дружить как за самих себя, так и против Лондона.
Первое знакомство представителей двух народов произошло на Аляске, куда русских заставил шагнуть мех морского бобра. Наши предки в отличие от европейцев ничего не завоевывали, а лишь основывали промысловые фактории. Со временем бобра становилось меньше и само пребывание русских поселений на Аляске теряло смысл, при этом казна тратила значительные суммы на содержание существующей там еще со времен Павла I Российско-американской компании.
Принципиально со своими владениями в Новом Свете власть в Петербурге определилась еще при Екатерине II. И это был не политический, а прагматичный, коммерческий подход.
Именно Екатерина II заложила первый камень в фундамент русско-американских межгосударственных отношений, отказавшись помогать Англии в подавлении восстания в ее колониях. Эта позиция оставалась неизменной до Александра II и основывалась на трех принципах: лучше не владеть, а торговать, делать это с выгодой, по мере сил использовать в русских интересах англо-американские противоречия.
В советскую эпоху превалировало мнение о царском экспансионизме на Аляске через Российско-американскую компанию, созданную Павлом I. Нашим экспертам вторили заокеанские, например госсекретарь США Джон Фостер Даллес. Те и другие лгали. Известно, как Александр I отреагировал на предложение руководства компании строить крепости на северо-западном берегу Америки: отправил горе-завоевателям «строжайший выговор… с тем, чтобы повиновались распоряжениям и видам правительственным, не выходя за рамки купеческого сословия». Идею присоединения к России Гавайских островов император отверг.
Когда в ответ на царский указ 1821 года о границах русских владений в Америке и введении стомильной морской экономической зоны в США появилась знаменитая доктрина Монро, которая стремилась оттеснить возможных соперников, оставив за собой весь континент, в Петербурге отреагировали спокойно, если не сказать равнодушно. Российский МИД счел, что поскольку она напрямую русско-американских отношений не касается, посланнику в Вашингтоне следует сохранять по этому поводу молчание и не проявлять никакой активности. Наши политики предпочли интерпретировать доктрину Монро как направленную против Англии.
В 1824 году положение коренным образом изменилось подписанием царем конвенции, которая, в частности, разрешала американцам заниматься ловлей рыбы, где им будет угодно, а с учетом того, что в тексте на французском языке было употреблено слово «промысел», это означало и разрешение на добычу морских зверей.
Американцы высоко оценили жест России. Президент США Джеймс Монро говорил: «Уступив нам в этом вопросе, особенно в навигации, император проявил огромное уважение к Соединенным Штатам».
Американцы горячо поддержали идею русского царя о европейском Священном союзе под его эгидой. На предложение Александра присоединиться США ответили отказом, но по достоинству оценили сам порыв русских помочь американскому партнеру в его противостоянии с Англией. И вскоре именно к Александру I обратились за поддержкой, попросив императора стать третейским судьей в споре с англичанами относительно трактовки Гентского договора, где шла речь об итогах войны 1812–1815 годов. В этом споре царь взял сторону США.
Отношения между Россией и Америкой оставались ровными и конструктивными вне зависимости от того, кто находился в Белом доме и Зимнем дворце. В обращении к конгрессу в декабре 1830 года (эпоха Николая I) президент США писал: «Наши отношения с Россией носят наиболее устойчивый характер. Уважение к этой империи и уверенность в ее дружбе к Соединенным Штатам стали составной частью общественного настроения». С воцарением Александра II они только окрепли благодаря как внутренней, так и внешней политике самодержца: отмене крепостного права, присоединению к декларации, осуждавшей торговлю негритянскими невольниками, подчеркнуто дружелюбной позиции, занятой Россией во время Гражданской войны, которую сформулировал канцлер Горчаков: «Для нас нет Севера и Юга, а есть Федеральный союз… разрушение которого мы наблюдали бы с прискорбием… Мы признаем в Соединенных Штатах только то правительство, которое находится в Вашингтоне».Именно русские не позволили Англии и Франции вступить в войну на стороне южан. Разгоревшийся конфликт при посредничестве Петербурга удалось погасить, за что Вашингтон был благодарен России. Немалую поддержку Аврааму Линкольну оказал поход к американским берегам в 1863 году русской эскадры. Она стала своеобразным гарантом федеральному правительству.
Операция по переброске флота была проведена блестяще. Его появление у Американского континента стало холодным душем для Парижа и Лондона. Что касается приема, оказанного простыми американцами русским морякам, он был без преувеличения восторженным.
На прибытие русских моряков отреагировала даже мода. Пресса писала: непременной принадлежностью женского туалета в Нью-Йорке стали пуговицы с русских сюртуков, кокарды с фуражек, гардемаринские якоря на головных уборах и аксельбанты в бальных платьях.
Русский флот покинул американские порты лишь тогда, когда напряжение спало, а законное федеральное правительство укрепило свое положение. Походы к берегам США повторялись в 1871, 1876 годах. Каждый раз американцы оказывали русским морякам самый теплый прием. В благодарственной ноте русскому правительству госсекретарь США Уильям Стьюард писал: «Взаимное доверие и дружба между республиканским правительством на западе и великой благотворной монархией на востоке доставят новые, важные гарантии мира, порядка и свободы всем народам».
Позже во время польского восстания, когда трудно приходилось Петербургу, США отблагодарили тем, что категорически отказались участвовать в дипломатическом походе Запада на Россию. Канцлер Горчаков отмечал: «Федеральное правительство дало пример прямодушия и честности, от которого может только возрасти уважение, питаемое нашим августейшим государем к американскому народу».
На этом фоне направление в Россию делегации конгресса через Атлантику на неприспособленном для такого плавания корабле, чтобы выразить сочувствие американского народа императору Александру II в связи с покушением на него народовольца Каракозова, уже выглядело вполне естественным жестом настоящих друзей («Тикендерога» швартуется в Кронштадте»). В резолюции конгресса по этому поводу говорилось: «Конгресс Соединенных Штатов Америки с глубоким прискорбием узнал о покушении на жизнь императора России. Конгресс шлет свое приветствие Его Императорскому Величеству и русскому народу и поздравляет двадцать миллионов бывших крепостных с избавлением по воле Провидения от опасности государя, уму и сердцу которого они обязаны благодеяниями своей свободы».
Что можно сказать по этому поводу? В международных отношениях, равно как и между людьми, вне зависимости от принадлежности к разным политическим системам должны превалировать порядочность, благодарность, верность слову, трезвый расчет и миролюбие. Именно этими категориями руководствовались наши далекие предки как в России, так и в Америке на протяжении целого столетия.
Информация