Виктор Мураховский об основных оперативно-тактических задачах в Сирии
С 30 сентября 2015 года сирийская тематика неизменно занимает одно из первых мест на страницах отечественных СМИ. Изначальные ожидания быстрой победы над исламскими радикалами достаточно скоро сменились пониманием, что Сирия — это «всерьез и надолго». Однако успешное освобождение Алеппо и победа на президентских выборах в США Дональда Трампа вселили многим в России уверенность, что до окончательной победы над джихадистами в Сирии наконец-то рукой подать. Так ли это?За ответом на этот вопрос наш корреспондент обратился к полковнику в запасе, главному редактору журнала «Арсенал Отечества» Виктору Мураховскому.
— Виктор Иванович, стоит ли в ближайшее время ждать победоносного наступления армии Башара Асада на Ракку и Пальмиру?
— Думаю, что наступление на Ракку — это не ближняя перспектива. Хотя, конечно, надеюсь, что такое наступление в определенный момент все-таки состоится. В свою очередь, на пальмирском направлении по-прежнему действует 3-й армейский корпус сирийской армии…
— Целый корпус?
— По крайней мере, сирийцы называют это соединение корпусом. Так вот, 3-й армейский корпус в ряду других соединений САА считается, мягко говоря, не самым лучшим. После потери Пальмиры в декабре 2016-го пришлось приложить большие усилия, чтобы стабилизировать обстановку в районе между Тиясом и Пальмирой, укрепить там сирийское командование и некоторые части. В настоящее время 3-й корпус все же перешел к наступательным действиям от авиабазы Т4 в направлении Пальмиры и высот севернее ее. Но продвижение там сирийцев идет достаточно медленно. Какого-то быстрого прорыва и развития успеха в глубину, освобождения Пальмиры, броска в сторону Дейр-эз-Зора и тому подобного ожидать не стоит. В целом, как мне кажется, сейчас перед САА стоят иные основные оперативно-тактические задачи. Необходимо планомерное и неспешное продвижение широким фронтом, избегая узких клинов как потенциальной западни. Таким образом можно добиться установления контроля над севером провинции Алеппо и обеспечить продвижение в сторону Эль-Баба.
— А если Раккой займутся курды?
— Не думаю, что курдские формирования смогут самостоятельно взять Ракку. Там все-таки нужна совместная операция. Необходимо дождаться, когда в северной части Алеппо высвободятся боеспособные воинские формирования САА, а также их союзников — и только после этого задумываться о Ракке.
— Таким образом, у САА банально не хватает сил, чтобы вести наступательные операции одновременно на всех ключевых направлениях?
— Не секрет, что правительственная армия испытывает большой недостаток боеспособных формирований. При таких обстоятельствах САА действительно не способна вести наступательные действия одновременно на нескольких операционных направлениях.
— Иными словами, торопиться с решающим наступлением на ИГ *не стоит?
— Нет, не стоит. Когда речь идет о Сирии, следует исходить из реальных возможностей и реальной местной обстановки. В частности, надо понимать, что формирования «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная в РФ) — это очень серьезный мотивированный и фанатичный противник, научившийся хорошо воевать в специфических сирийских условиях. Никакого шапкозакидательства быть не должно. Повторюсь — ожидать стремительных прорывов и побед над джихадистами за счет сосредоточения войск на главном направлении и удачного маневра не стоит. Подобные ожидания не соответствуют тому, что реально сейчас происходит на сирийских фронтах.
— Действительно, на сирийском ТВД нет сплошной линии фронта, с обеих сторон наблюдается очаговая оборона и наступления по отдельным направлениям. Когда смотришь на карту Сирии и видишь там четкую границу между красным и черным цветом, надо понимать, что столь четкое размежевание сторон и обозначение их позиций присутствует только на карте. На деле же стороны в основном контролируют не столько территории, сколько ключевые опорные пункты на перекрестках дорог, в населенных пунктах или в промышленной застройке. Вся же остальная местность остается свободной для передвижений. В лучшем случае там есть какое-то огневое прикрытие и эпизодические минные заграждения… При этом вопрос не в том, что сирийцы выделяют недостаточно сил для охраны флангов, а в том, что сирийцам до сих пор не удавалось опережать своего противника в циклах боевого управления.
— Раз уж был упомянут маневр, то позвольте вопрос. Текущая кампания против джихадистов в Сирии характеризуются не только очаговой обороной, но и достаточно активными маневренными действиями сторон. Не раз и не два последнее обстоятельство приводило сирийскую правительственную армию к поражениям, вызванному ударами боевиков по оголенным флангам наступающих группировок армейцев и их растянутым коммуникациям. Научилась ли в настоящее время САА парировать удары противника по флангам и коммуникациям своих вооруженных формирований?
— Действительно, на сирийском ТВД нет сплошной линии фронта, с обеих сторон наблюдается очаговая оборона и наступления по отдельным направлениям. Когда смотришь на карту Сирии и видишь там четкую границу между красным и черным цветом, надо понимать, что столь четкое размежевание сторон и обозначение их позиций присутствует только на карте. На деле же стороны в основном контролируют не столько территории, сколько ключевые опорные пункты на перекрестках дорог, в населенных пунктах или в промышленной застройке. Вся же остальная местность остается свободной для передвижений. В лучшем случае там есть какое-то огневое прикрытие и эпизодические минные заграждения… При этом вопрос не в том, что сирийцы выделяют недостаточно сил для охраны флангов, а в том, что сирийцам до сих пор не удавалось опережать своего противника в циклах боевого управления.
— Поясните свою мысль, пожалуйста.
— Сирийцы поздно обнаруживали действия рейдовых отрядов боевиков. Было слишком длительное время реакции на появление таких отрядов. Наблюдались существенно сниженная эффективность и растянутая по времени организация взаимодействия с артиллерией и авиацией. В результате этого противник, который действовал небольшими мобильными формированиями, просто опережал сирийцев.
— Джихадисты часто были на шаг впереди правительственных войск и владели инициативой?
— Фактически, да. Вследствие утраты инициативы, со стороны сирийцев начинались реактивные действия. В первую очередь, сирийцы, конечно, стремились выйти из-под удара, что получалось у них не всегда организованно… Отмечу, что наши военные советники в Сирии прилагают гигантские усилия по улучшению управления частей САА. Проводится энергичная работа по выявлению среди сирийских правительственных войск действительно боеспособных частей и подразделений. Думаю, что о соединениях речи пока не идет… Как показывает практика военных действий в Сирии, наиболее боеспособные части САА, возглавляемые талантливыми командирами, получающие поддержку по вопросам управления, комплектования, поставок вооружения и военной техники, со своими задачами вполне справляются.
— Видимо, таких частей в САА не так уж и много.
— Обычно такие части создают ударное ядро группировки САА. Те же войска, которые по идее должны продвигаться вслед за наступающими и закреплять территорию, а также удерживать важные объекты и прикрывать фланги, пока в смысле боеспособности существенно уступают ударному ядру наступающих группировок. Всю современную сирийскую армию довести до уровня боеспособности немногочисленных ударных подразделений — задача практически непосильная. Поэтому на занятых территориях необходимо тщательно закрепляться, окапываться, контролировать высоты, вести разведку. Другими словами, повторюсь – нужно не спешить.
— Соответственно, опасность попадания группировок САА под болезненный фланговый удар со стороны джихадистов будет сохраняться. С этим поделать ничего нельзя. Остается лишь постараться минимизировать ущерб от подобных действий противника, что впрямую упирается в проблемы повышения профессионализма сирийского комсостава и боеспособности сирийских частей второго эшелона?
— Совершенно верно. Надо понимать, что быстро решить эти проблемы невозможно. Повышение боеспособности САА требует немалого времени. С другой стороны, это не означает, что проблемами сирийской армии никто не занимается. Как раз наоборот. За минувшие месяцы российская группировка полностью вжилась в сирийские реалии. Как говорят военные — «вросла в обстановку». Российское командование знает уже реальные возможности сирийских правительственных войск и их союзников. Исходя из этих данных, а также с оглядкой на негативный опыт боевых действий САА, сейчас сирийцам и оказывается наша помощь.
— Упоминая про негативный опыт боевых действий САА, вы имели в виду неудачное наступление сирийской правительственной армии на Табку и потерю Пальмиры?
— И это тоже. Следует помнить, что крупного наземного контингента у ВС РФ в Сирии нет, и мы вынуждены, как говорится, работать с тем материалом, который есть. То есть поднимать до приемлемого уровня боевые качества САА, а это, еще раз подчеркну, процесс не быстрый. Иного варианта действий в нынешних обстоятельствах у России нет. Это, в свою очередь, еще раз доказывает, что быстрой окончательной победы над ИГ в Сирии ждать не следует.
Напомним, вооруженный конфликт в Сирии продолжается с марта 2011 года. Правительственным войскам противостоят боевики различных вооруженных формирований, признанных террористическими во многих странах мира. С 30 сентября 2015 года Россия по просьбе сирийского президента Башара Асада оказывает Сирии техническую и военную поддержку. По приказу верховного главнокомандующего Владимира Путина в Сирии размещены части ВКС РФ, которые наносят точечные удары по позициям боевиков. Контроль за работой ВКС РФ осуществляет министр обороны РФ Сергей Шойгу, начальник генерального штаба Валерий Герасимов, другие военноначальники.
Всего с 30 сентября 2015 года при поддержке российских военных были освобождены более 12,5 тыс. кв. км территории: более 500 населенных пунктов и 425 ключевых высот. Среди уничтоженных боевиков не менее 360 полевых командиров и больше 2,5 тыс. граждан России и стран СНГ.
Практически все операции, проведенные сирийскими правительственными войсками в Алеппо, Пальмире, горной Латакии, провинциях Деръа и Дамаск, были спланированы, подготовлены и осуществлены под руководством российских военных советников.
— Виктор Иванович, стоит ли в ближайшее время ждать победоносного наступления армии Башара Асада на Ракку и Пальмиру?
— Думаю, что наступление на Ракку — это не ближняя перспектива. Хотя, конечно, надеюсь, что такое наступление в определенный момент все-таки состоится. В свою очередь, на пальмирском направлении по-прежнему действует 3-й армейский корпус сирийской армии…
— Целый корпус?
— По крайней мере, сирийцы называют это соединение корпусом. Так вот, 3-й армейский корпус в ряду других соединений САА считается, мягко говоря, не самым лучшим. После потери Пальмиры в декабре 2016-го пришлось приложить большие усилия, чтобы стабилизировать обстановку в районе между Тиясом и Пальмирой, укрепить там сирийское командование и некоторые части. В настоящее время 3-й корпус все же перешел к наступательным действиям от авиабазы Т4 в направлении Пальмиры и высот севернее ее. Но продвижение там сирийцев идет достаточно медленно. Какого-то быстрого прорыва и развития успеха в глубину, освобождения Пальмиры, броска в сторону Дейр-эз-Зора и тому подобного ожидать не стоит. В целом, как мне кажется, сейчас перед САА стоят иные основные оперативно-тактические задачи. Необходимо планомерное и неспешное продвижение широким фронтом, избегая узких клинов как потенциальной западни. Таким образом можно добиться установления контроля над севером провинции Алеппо и обеспечить продвижение в сторону Эль-Баба.
— А если Раккой займутся курды?
— Не думаю, что курдские формирования смогут самостоятельно взять Ракку. Там все-таки нужна совместная операция. Необходимо дождаться, когда в северной части Алеппо высвободятся боеспособные воинские формирования САА, а также их союзников — и только после этого задумываться о Ракке.
— Таким образом, у САА банально не хватает сил, чтобы вести наступательные операции одновременно на всех ключевых направлениях?
— Не секрет, что правительственная армия испытывает большой недостаток боеспособных формирований. При таких обстоятельствах САА действительно не способна вести наступательные действия одновременно на нескольких операционных направлениях.
— Иными словами, торопиться с решающим наступлением на ИГ *не стоит?
— Нет, не стоит. Когда речь идет о Сирии, следует исходить из реальных возможностей и реальной местной обстановки. В частности, надо понимать, что формирования «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная в РФ) — это очень серьезный мотивированный и фанатичный противник, научившийся хорошо воевать в специфических сирийских условиях. Никакого шапкозакидательства быть не должно. Повторюсь — ожидать стремительных прорывов и побед над джихадистами за счет сосредоточения войск на главном направлении и удачного маневра не стоит. Подобные ожидания не соответствуют тому, что реально сейчас происходит на сирийских фронтах.
— Действительно, на сирийском ТВД нет сплошной линии фронта, с обеих сторон наблюдается очаговая оборона и наступления по отдельным направлениям. Когда смотришь на карту Сирии и видишь там четкую границу между красным и черным цветом, надо понимать, что столь четкое размежевание сторон и обозначение их позиций присутствует только на карте. На деле же стороны в основном контролируют не столько территории, сколько ключевые опорные пункты на перекрестках дорог, в населенных пунктах или в промышленной застройке. Вся же остальная местность остается свободной для передвижений. В лучшем случае там есть какое-то огневое прикрытие и эпизодические минные заграждения… При этом вопрос не в том, что сирийцы выделяют недостаточно сил для охраны флангов, а в том, что сирийцам до сих пор не удавалось опережать своего противника в циклах боевого управления.
— Раз уж был упомянут маневр, то позвольте вопрос. Текущая кампания против джихадистов в Сирии характеризуются не только очаговой обороной, но и достаточно активными маневренными действиями сторон. Не раз и не два последнее обстоятельство приводило сирийскую правительственную армию к поражениям, вызванному ударами боевиков по оголенным флангам наступающих группировок армейцев и их растянутым коммуникациям. Научилась ли в настоящее время САА парировать удары противника по флангам и коммуникациям своих вооруженных формирований?
— Действительно, на сирийском ТВД нет сплошной линии фронта, с обеих сторон наблюдается очаговая оборона и наступления по отдельным направлениям. Когда смотришь на карту Сирии и видишь там четкую границу между красным и черным цветом, надо понимать, что столь четкое размежевание сторон и обозначение их позиций присутствует только на карте. На деле же стороны в основном контролируют не столько территории, сколько ключевые опорные пункты на перекрестках дорог, в населенных пунктах или в промышленной застройке. Вся же остальная местность остается свободной для передвижений. В лучшем случае там есть какое-то огневое прикрытие и эпизодические минные заграждения… При этом вопрос не в том, что сирийцы выделяют недостаточно сил для охраны флангов, а в том, что сирийцам до сих пор не удавалось опережать своего противника в циклах боевого управления.
— Поясните свою мысль, пожалуйста.
— Сирийцы поздно обнаруживали действия рейдовых отрядов боевиков. Было слишком длительное время реакции на появление таких отрядов. Наблюдались существенно сниженная эффективность и растянутая по времени организация взаимодействия с артиллерией и авиацией. В результате этого противник, который действовал небольшими мобильными формированиями, просто опережал сирийцев.
— Джихадисты часто были на шаг впереди правительственных войск и владели инициативой?
— Фактически, да. Вследствие утраты инициативы, со стороны сирийцев начинались реактивные действия. В первую очередь, сирийцы, конечно, стремились выйти из-под удара, что получалось у них не всегда организованно… Отмечу, что наши военные советники в Сирии прилагают гигантские усилия по улучшению управления частей САА. Проводится энергичная работа по выявлению среди сирийских правительственных войск действительно боеспособных частей и подразделений. Думаю, что о соединениях речи пока не идет… Как показывает практика военных действий в Сирии, наиболее боеспособные части САА, возглавляемые талантливыми командирами, получающие поддержку по вопросам управления, комплектования, поставок вооружения и военной техники, со своими задачами вполне справляются.
— Видимо, таких частей в САА не так уж и много.
— Обычно такие части создают ударное ядро группировки САА. Те же войска, которые по идее должны продвигаться вслед за наступающими и закреплять территорию, а также удерживать важные объекты и прикрывать фланги, пока в смысле боеспособности существенно уступают ударному ядру наступающих группировок. Всю современную сирийскую армию довести до уровня боеспособности немногочисленных ударных подразделений — задача практически непосильная. Поэтому на занятых территориях необходимо тщательно закрепляться, окапываться, контролировать высоты, вести разведку. Другими словами, повторюсь – нужно не спешить.
— Соответственно, опасность попадания группировок САА под болезненный фланговый удар со стороны джихадистов будет сохраняться. С этим поделать ничего нельзя. Остается лишь постараться минимизировать ущерб от подобных действий противника, что впрямую упирается в проблемы повышения профессионализма сирийского комсостава и боеспособности сирийских частей второго эшелона?
— Совершенно верно. Надо понимать, что быстро решить эти проблемы невозможно. Повышение боеспособности САА требует немалого времени. С другой стороны, это не означает, что проблемами сирийской армии никто не занимается. Как раз наоборот. За минувшие месяцы российская группировка полностью вжилась в сирийские реалии. Как говорят военные — «вросла в обстановку». Российское командование знает уже реальные возможности сирийских правительственных войск и их союзников. Исходя из этих данных, а также с оглядкой на негативный опыт боевых действий САА, сейчас сирийцам и оказывается наша помощь.
— Упоминая про негативный опыт боевых действий САА, вы имели в виду неудачное наступление сирийской правительственной армии на Табку и потерю Пальмиры?
— И это тоже. Следует помнить, что крупного наземного контингента у ВС РФ в Сирии нет, и мы вынуждены, как говорится, работать с тем материалом, который есть. То есть поднимать до приемлемого уровня боевые качества САА, а это, еще раз подчеркну, процесс не быстрый. Иного варианта действий в нынешних обстоятельствах у России нет. Это, в свою очередь, еще раз доказывает, что быстрой окончательной победы над ИГ в Сирии ждать не следует.
Напомним, вооруженный конфликт в Сирии продолжается с марта 2011 года. Правительственным войскам противостоят боевики различных вооруженных формирований, признанных террористическими во многих странах мира. С 30 сентября 2015 года Россия по просьбе сирийского президента Башара Асада оказывает Сирии техническую и военную поддержку. По приказу верховного главнокомандующего Владимира Путина в Сирии размещены части ВКС РФ, которые наносят точечные удары по позициям боевиков. Контроль за работой ВКС РФ осуществляет министр обороны РФ Сергей Шойгу, начальник генерального штаба Валерий Герасимов, другие военноначальники.
Всего с 30 сентября 2015 года при поддержке российских военных были освобождены более 12,5 тыс. кв. км территории: более 500 населенных пунктов и 425 ключевых высот. Среди уничтоженных боевиков не менее 360 полевых командиров и больше 2,5 тыс. граждан России и стран СНГ.
Практически все операции, проведенные сирийскими правительственными войсками в Алеппо, Пальмире, горной Латакии, провинциях Деръа и Дамаск, были спланированы, подготовлены и осуществлены под руководством российских военных советников.
- Андрей Союстов
- https://riafan.ru/605984-viktor-murahovskii-o-sirii-osnovnye-operativno-takticheskie-zadachi-stoyashchie-pered-saa-i-vks-rf
- http://www.rosinform.ru/assets/files/uploads/ovc_5233.jpg
Информация