Коллективный Сердюков
Русско-японская война и революция 1905 года значительно ослабили армию и флот, но имперский дух в них остался. Задача восстановления былого могущества могла быть решена.
Однако на решение вопросов обороны страны стали активно влиять различные политические силы, преследующие партийные цели, которые далеко не всегда совпадали с национальными интересами. К важнейшему делу подключилась учрежденная Государственная дума.
Совет безответственности
Проектом великого князя Николая Николаевича о реорганизации вооруженных сил предлагалось создание Совета государственной обороны (СГО) для координации деятельности Военного и Морского министерств, ее согласования с другими исполнительными органами власти. Фактически верховная власть передавала часть своих полномочий, в том числе контрольных, этому органу, что влекло за собой снижение ее роли в руководстве защитой страны. Вкупе с децентрализацией управления новшество вызвало негативную оценку высокопоставленных профессионалов. Военный министр генерал В. В. Сахаров, несогласный с такой реорганизацией, ушел в отставку. Командующий войсками Киевского военного округа генерал В. А. Сухомлинов при личном общении с государем откровенно доложил: «Проект являлся последовательным продолжением мании неспособных вождей при помощи советов и комиссий слагать с себя ответственность на большее или меньшее число подчиненных лиц. Это было новое вторжение демократии в дело аристократического строения войсковой жизни, а потому – покушение на армию».
Врага в лице великого князя Сухомлинов себе нажил, но оказался прав. В ходе реорганизации Военное министерство разделили на несколько частей. Был создан Генеральный штаб с непосредственным подчинением царю, стали самостоятельными рода войск. Раздробленность ведомства привела к значительному расширению круга должностных лиц, имеющих право личного доклада государю, что в условиях мирного времени было, с одной стороны, недопустимым отвлечением верховной власти от более важных дел, а с другой – приводило к несогласованности действий и дезорганизации руководства.
Роль министерства как единого органа управления, отвечающего за подготовку к войне и координирующего деятельность армейских институтов, была утрачена. Ведомство отрешили даже от кадровой политики. Рычаги влияния на штабы и войска переместились в СГО, но он не являлся исполнительным органом власти. Его председатель Николай Николаевич, наделенный большими полномочиями, и другие великие князья – члены совета по своему положению ответственности не несли. Итогом стало то, что на третьем году реформы военного управления начальник Генерального штаба генерал Ф. Ф. Палицын, сдавая должность, даже не имел программы работ по обороне, а военный министр А. Ф. Редигер на совещании в правительстве 6 марта 1909 года категорически заявил о неготовности к войне. Это стало убедительным свидетельством провала внедрения демократии в управление армией. Потеряли уйму времени, так необходимого для восстановления обороноспособности страны. Программа перевооружения, разработанная уже при новом военном руководстве, должна была завершиться только к 1917 году.
Безответственность великих князей дала повод лидеру политической партии «Союз 17 октября», председателю думской Комиссии по государственной обороне А. И. Гучкову для острой критики власти.
С масонской прытью
Деятельность этого политика по возрождению военной мощи страны в сущности была направлена на подрыв авторитета верховной власти и подготовку к совершению государственного переворота. С разрешения Редигера он начинает взаимодействие с рядом офицеров военного ведомства и организует совместную группу представителей думской Комиссии по государственной обороне и военных профессионалов с милым названием «Кружок». Позднее А. А. Керсновский в труде «История русской армии» назовет эту группу военной ложей, намекая на ее масонское происхождение.
Встречи участников группы носили заговорщицкий характер и осуществлялись вне стен государственных учреждений, на квартирах самого создателя «Кружка» и других его членов. Специалисты военного дела исправно обеспечивали информацией народных представителей о состоянии вооруженных сил, проблемных вопросах, обсуждали предлагаемые законопроекты, не соблюдая при этом установлений режима секретности. По этому поводу генерал А. С. Лукомский напишет в воспоминаниях, что там «сообщались такие секретные данные, которые считалось невозможным оглашать не только на общем собрании Государственной думы, но даже и на заседаниях комиссии обороны».
Не в меру осведомленный в делах Военного министерства депутат стал выносить в публичное пространство критическое отношение к строительству вооруженных сил, к качеству подготовки высшего командного состава, что выходило за пределы компетенции Думы в оборонной политике. Очередное выступление Гучкова спровоцировало отставку Редигера, не сумевшего дать достойного ответа и указать докладчику на вмешательство в исключительное право монарха.
Депутат попытался продолжить свою деятельность с назначенным на должность военного министра В. А. Сухомлиновым, но не получилось. По словам Гучкова, «он очень круто повернул против нас в том смысле, что старался подчеркнуть свое пренебрежительное отношение к народным представителям, не ходил в комиссию, предоставляя это своему помощнику». Но была и другая причина для недовольства министром, ставшим главным препятствием, подлежащим устранению. Сухомлинов, как и полагается настоящему государственнику, не стал терпеть существование в своем ведомстве сообщества, руководитель которого подрывал основы управления армией да еще вовлек в эту деятельность подчиненных министра. Поэтому принял кадровое решение, направив входящих в кружок офицеров в войска.
Надежный информационный канал прикрылся. Но рядом с министром оставался его помощник – генерал А. А. Поливанов, умевший выстраивать отношения с общественностью и принимавший участие в работе кружка. По мнению историка К. Ф. Шацилло, именно он сообщил, точнее, разгласил своему приятелю Гучкову служебную информацию о содержании письма главы МВД военному министру, в котором указывалось на возможную связь прикомандированного к его ведомству жандармского полковника С. Н. Мясоедова с иностранной разведкой. Ставши уже председателем Думы, политик обвиняет министра в организации негласного надзора за офицерами, осуществляемого полковником. Весной 1912 года разворачивается настоящая кампания по его дискредитации. Шпионская тема, поднятая популярными изданиями, вызывает ликование либеральной общественности, но ее возбуждение охлаждают проведенные в Военном министерстве и МВД расследования, а также борьба полковника за поруганную честь и достоинство. В этот раз поставить своего человека на столь желаемый пост у лидера октябристов не получилось, более того, он растерял свой авторитет и не был избран в Думу четвертого созыва, а Поливанова сняли с должности.
Но весной 1915 года, когда ставка во главе с Николаем Николаевичем, находившимся в полной растерянности, для оправдания своих действий на фронте использовала аргумент слабой подготовленности к войне, вновь была поднята шпионская тема. И на этот раз она принесла желаемый результат. Действия авторитетного члена династии совпали с огромным желанием представителей общественности по смещению неугодного военного министра и преданию его суду.
Отречение от победы
Подходящим кандидатом на должность военного министра для осуществления нового государственного курса на привлечение общественности к тесному сотрудничеству в целях мобилизации экономики стал любимец либеральных кругов Поливанов, имевший богатый опыт взаимодействия с депутатами. И на этом посту он всячески старался угодить мнению общественности в ущерб государственным интересам. Председательствуя в Особом совещании по обороне, он допускал свободное обсуждение политических вопросов и критику правительства. Кроме того, молчаливым соглашательством поощрял революционную деятельность, развернутую Центральным военно-промышленным комитетом под руководством Гучкова. А председатель ЦВПК использовал свое положение, дающее возможность общения с военачальниками на фронтах, для вовлечения их в организацию переворота. После его совершения уже он оказался на вершине военной власти, а генерал перешел в подчинение штатскому военному и морскому министру и начал губительную для армии демократизацию.
Точное определение деятельности Поливанова в этот период позже даст А. П. Деникин: «Ни один будущий историк русской армии не сможет пройти мимо поливановской комиссии – этого рокового учреждения, печать которого лежит решительно на всех мероприятиях, погубивших армию. С невероятным цинизмом, граничащим с изменой Родине, это учреждение, в состав которого входили много генералов и офицеров, назначенных военным министром, шаг за шагом, день за днем проводило тлетворные идеи и разрушало разумные устои военного строя».
Вышедшая из этой комиссии так называемая Декларация прав солдата, подписанная уже новым министром А. Ф. Керенским, разлагала армию, подрывала ее боевую готовность, лишала возможности завершить войну победой и приближала конец Временного правительства.
Зато такая демократизация вполне устраивала РСДРП, которая, руководствуясь программным требованием о замене постоянного войска всеобщим вооружением народа, была заинтересована не в повышении боевой и мобилизационной готовности армии и флота, а в их ослаблении и переформатировании с поддержки существующего строя на его свержение. Для этого социал-демократическая фракция еще в Думе второго созыва внесла предложение целиком отвергнуть бюджет. На закрытом заседании 16 апреля 1907 года депутат-большевик Г. А. Алексинский заявил, что бюджет государства, которое содержит постоянную армию, суд и полицию как орудие угнетения народа, не может вотироваться социал-демократией. Меньшевик А. Г. Зурабов в мрачных тонах описал солдатскую службу, сравнивая ее с тюрьмой. По его мнению, железная воинская дисциплина делает из людей рабов. С 1 ноября 1914 года программным лозунгом Центрального комитета РСДРП становится превращение империалистической войны в гражданскую. А 26 июля 1915-го пролетариату России предлагается революционная тактика содействия поражению своего правительства.
Представители либеральной общественности сумели убедить ряд крупных военачальников поддержать отречение царя, после чего стали во главе вооруженных сил и сами, оказавшись под влиянием более радикальных сограждан, требовавших внедрения демократических принципов в руководство армией, развалили ее.
Перемен хотели все: представители царской династии и либеральная буржуазия, совершившие государственный переворот, генералы и офицеры, лишившиеся монархического сознания, а также социал-демократы, мечтавшие о мировой революции и желавшие поражения своему правительству. Они получили что хотели, но ликвидация армии и последующее поражение в мировой войне шли вразрез с национальными интересами. Вместе с вооруженными силами было разрушено народное единство страны, она была ввергнута в еще более жестокую и кровопролитную гражданскую войну, которая коснулась каждой семьи, как бы напоминая об ответственности за всеобщее заблуждение.
Однако на решение вопросов обороны страны стали активно влиять различные политические силы, преследующие партийные цели, которые далеко не всегда совпадали с национальными интересами. К важнейшему делу подключилась учрежденная Государственная дума.
Совет безответственности
Проектом великого князя Николая Николаевича о реорганизации вооруженных сил предлагалось создание Совета государственной обороны (СГО) для координации деятельности Военного и Морского министерств, ее согласования с другими исполнительными органами власти. Фактически верховная власть передавала часть своих полномочий, в том числе контрольных, этому органу, что влекло за собой снижение ее роли в руководстве защитой страны. Вкупе с децентрализацией управления новшество вызвало негативную оценку высокопоставленных профессионалов. Военный министр генерал В. В. Сахаров, несогласный с такой реорганизацией, ушел в отставку. Командующий войсками Киевского военного округа генерал В. А. Сухомлинов при личном общении с государем откровенно доложил: «Проект являлся последовательным продолжением мании неспособных вождей при помощи советов и комиссий слагать с себя ответственность на большее или меньшее число подчиненных лиц. Это было новое вторжение демократии в дело аристократического строения войсковой жизни, а потому – покушение на армию».
Врага в лице великого князя Сухомлинов себе нажил, но оказался прав. В ходе реорганизации Военное министерство разделили на несколько частей. Был создан Генеральный штаб с непосредственным подчинением царю, стали самостоятельными рода войск. Раздробленность ведомства привела к значительному расширению круга должностных лиц, имеющих право личного доклада государю, что в условиях мирного времени было, с одной стороны, недопустимым отвлечением верховной власти от более важных дел, а с другой – приводило к несогласованности действий и дезорганизации руководства.Роль министерства как единого органа управления, отвечающего за подготовку к войне и координирующего деятельность армейских институтов, была утрачена. Ведомство отрешили даже от кадровой политики. Рычаги влияния на штабы и войска переместились в СГО, но он не являлся исполнительным органом власти. Его председатель Николай Николаевич, наделенный большими полномочиями, и другие великие князья – члены совета по своему положению ответственности не несли. Итогом стало то, что на третьем году реформы военного управления начальник Генерального штаба генерал Ф. Ф. Палицын, сдавая должность, даже не имел программы работ по обороне, а военный министр А. Ф. Редигер на совещании в правительстве 6 марта 1909 года категорически заявил о неготовности к войне. Это стало убедительным свидетельством провала внедрения демократии в управление армией. Потеряли уйму времени, так необходимого для восстановления обороноспособности страны. Программа перевооружения, разработанная уже при новом военном руководстве, должна была завершиться только к 1917 году.
Безответственность великих князей дала повод лидеру политической партии «Союз 17 октября», председателю думской Комиссии по государственной обороне А. И. Гучкову для острой критики власти.
С масонской прытью
Деятельность этого политика по возрождению военной мощи страны в сущности была направлена на подрыв авторитета верховной власти и подготовку к совершению государственного переворота. С разрешения Редигера он начинает взаимодействие с рядом офицеров военного ведомства и организует совместную группу представителей думской Комиссии по государственной обороне и военных профессионалов с милым названием «Кружок». Позднее А. А. Керсновский в труде «История русской армии» назовет эту группу военной ложей, намекая на ее масонское происхождение.
Встречи участников группы носили заговорщицкий характер и осуществлялись вне стен государственных учреждений, на квартирах самого создателя «Кружка» и других его членов. Специалисты военного дела исправно обеспечивали информацией народных представителей о состоянии вооруженных сил, проблемных вопросах, обсуждали предлагаемые законопроекты, не соблюдая при этом установлений режима секретности. По этому поводу генерал А. С. Лукомский напишет в воспоминаниях, что там «сообщались такие секретные данные, которые считалось невозможным оглашать не только на общем собрании Государственной думы, но даже и на заседаниях комиссии обороны».
Не в меру осведомленный в делах Военного министерства депутат стал выносить в публичное пространство критическое отношение к строительству вооруженных сил, к качеству подготовки высшего командного состава, что выходило за пределы компетенции Думы в оборонной политике. Очередное выступление Гучкова спровоцировало отставку Редигера, не сумевшего дать достойного ответа и указать докладчику на вмешательство в исключительное право монарха.
Депутат попытался продолжить свою деятельность с назначенным на должность военного министра В. А. Сухомлиновым, но не получилось. По словам Гучкова, «он очень круто повернул против нас в том смысле, что старался подчеркнуть свое пренебрежительное отношение к народным представителям, не ходил в комиссию, предоставляя это своему помощнику». Но была и другая причина для недовольства министром, ставшим главным препятствием, подлежащим устранению. Сухомлинов, как и полагается настоящему государственнику, не стал терпеть существование в своем ведомстве сообщества, руководитель которого подрывал основы управления армией да еще вовлек в эту деятельность подчиненных министра. Поэтому принял кадровое решение, направив входящих в кружок офицеров в войска.
Надежный информационный канал прикрылся. Но рядом с министром оставался его помощник – генерал А. А. Поливанов, умевший выстраивать отношения с общественностью и принимавший участие в работе кружка. По мнению историка К. Ф. Шацилло, именно он сообщил, точнее, разгласил своему приятелю Гучкову служебную информацию о содержании письма главы МВД военному министру, в котором указывалось на возможную связь прикомандированного к его ведомству жандармского полковника С. Н. Мясоедова с иностранной разведкой. Ставши уже председателем Думы, политик обвиняет министра в организации негласного надзора за офицерами, осуществляемого полковником. Весной 1912 года разворачивается настоящая кампания по его дискредитации. Шпионская тема, поднятая популярными изданиями, вызывает ликование либеральной общественности, но ее возбуждение охлаждают проведенные в Военном министерстве и МВД расследования, а также борьба полковника за поруганную честь и достоинство. В этот раз поставить своего человека на столь желаемый пост у лидера октябристов не получилось, более того, он растерял свой авторитет и не был избран в Думу четвертого созыва, а Поливанова сняли с должности.Но весной 1915 года, когда ставка во главе с Николаем Николаевичем, находившимся в полной растерянности, для оправдания своих действий на фронте использовала аргумент слабой подготовленности к войне, вновь была поднята шпионская тема. И на этот раз она принесла желаемый результат. Действия авторитетного члена династии совпали с огромным желанием представителей общественности по смещению неугодного военного министра и преданию его суду.
Отречение от победы
Подходящим кандидатом на должность военного министра для осуществления нового государственного курса на привлечение общественности к тесному сотрудничеству в целях мобилизации экономики стал любимец либеральных кругов Поливанов, имевший богатый опыт взаимодействия с депутатами. И на этом посту он всячески старался угодить мнению общественности в ущерб государственным интересам. Председательствуя в Особом совещании по обороне, он допускал свободное обсуждение политических вопросов и критику правительства. Кроме того, молчаливым соглашательством поощрял революционную деятельность, развернутую Центральным военно-промышленным комитетом под руководством Гучкова. А председатель ЦВПК использовал свое положение, дающее возможность общения с военачальниками на фронтах, для вовлечения их в организацию переворота. После его совершения уже он оказался на вершине военной власти, а генерал перешел в подчинение штатскому военному и морскому министру и начал губительную для армии демократизацию.Точное определение деятельности Поливанова в этот период позже даст А. П. Деникин: «Ни один будущий историк русской армии не сможет пройти мимо поливановской комиссии – этого рокового учреждения, печать которого лежит решительно на всех мероприятиях, погубивших армию. С невероятным цинизмом, граничащим с изменой Родине, это учреждение, в состав которого входили много генералов и офицеров, назначенных военным министром, шаг за шагом, день за днем проводило тлетворные идеи и разрушало разумные устои военного строя».Вышедшая из этой комиссии так называемая Декларация прав солдата, подписанная уже новым министром А. Ф. Керенским, разлагала армию, подрывала ее боевую готовность, лишала возможности завершить войну победой и приближала конец Временного правительства.
Зато такая демократизация вполне устраивала РСДРП, которая, руководствуясь программным требованием о замене постоянного войска всеобщим вооружением народа, была заинтересована не в повышении боевой и мобилизационной готовности армии и флота, а в их ослаблении и переформатировании с поддержки существующего строя на его свержение. Для этого социал-демократическая фракция еще в Думе второго созыва внесла предложение целиком отвергнуть бюджет. На закрытом заседании 16 апреля 1907 года депутат-большевик Г. А. Алексинский заявил, что бюджет государства, которое содержит постоянную армию, суд и полицию как орудие угнетения народа, не может вотироваться социал-демократией. Меньшевик А. Г. Зурабов в мрачных тонах описал солдатскую службу, сравнивая ее с тюрьмой. По его мнению, железная воинская дисциплина делает из людей рабов. С 1 ноября 1914 года программным лозунгом Центрального комитета РСДРП становится превращение империалистической войны в гражданскую. А 26 июля 1915-го пролетариату России предлагается революционная тактика содействия поражению своего правительства.
Представители либеральной общественности сумели убедить ряд крупных военачальников поддержать отречение царя, после чего стали во главе вооруженных сил и сами, оказавшись под влиянием более радикальных сограждан, требовавших внедрения демократических принципов в руководство армией, развалили ее.
Перемен хотели все: представители царской династии и либеральная буржуазия, совершившие государственный переворот, генералы и офицеры, лишившиеся монархического сознания, а также социал-демократы, мечтавшие о мировой революции и желавшие поражения своему правительству. Они получили что хотели, но ликвидация армии и последующее поражение в мировой войне шли вразрез с национальными интересами. Вместе с вооруженными силами было разрушено народное единство страны, она была ввергнута в еще более жестокую и кровопролитную гражданскую войну, которая коснулась каждой семьи, как бы напоминая об ответственности за всеобщее заблуждение.
Информация