Лина. История одного спасения
- Мне все говорили, что то, что произошло в моей семье, я с годами забуду. Но я дала себе слово, что буду помнить до гробовой доски. Поэтому повторяю и повторяю, рассказываю всем, что-то записала. Хотя, может, и зря. Такое не забывается, а теперь то, что было в детстве, юности будто переживаешь заново – вспоминаешь детали и факты, которые раньше казались незначительными, - рассказывает мне Лина Ивановна Сапожникова.
Она – ребёнок войны, которого фашисты внесли в расстрельный список, чудом оказалась жива.
Рассказ о судьбе Лины Ивановны Сапожниковой лучше начать с документа.
Это «АКТ о зверствах немецко-фашистских оккупантов в г. Пролетарске». Он был опубликован в газете «Сын Отечества» 51 армии в январе 1943 года:
«Гитлеровские палачи согнали всех жителей еврейской национальности за город к карьеру и здесь замучили, били и частью заживо закопали свыше 1500 ни в чем не повинных младенцев, юношей, девушек, женщин, стариков и старух. Фашистские убийцы не щадили также ни русских, ни украинцев. Гестаповцы убили по доносу немки сестер Клавдию и Анастасию Любимовых только за то, что их дальний родственник был партизаном. Немецкий офицер заставил граждан Варфаламеева С.Н., Олейникова В.И., Громова И.А., Кузнецова В.Г. рыть окоп возле его квартиры. Окоп чем-то не понравился гитлеровцу, и взбесившийся палач вывел всех пятерых граждан к карьеру и там убил. Немецкие рабовладельцы и притонодержатели собрали 800 молодых девушек и женщин, загнали их в товарные вагоны и увезли в Германию на каторжные работы и в дома терпимости. Среди увезенных были 14-15-летние подростки: Зина Крылова- 14 лет, Оля Фомина – 15лет, Клава Николенко – 15 лет, Зуева Елена – 15 лет и многие другие.
Акт составлен в г.Пролетарске 22 января 1943 года.
Акт подписали жители г. Пролетарска: Гоцкина Акулина Ивановна, Мякинская Тина Андреевна, Беляева Софья Никитична, Бондарев Виталий.
Представители Красной Армии: Майор Духовный А.Я., Майор Вороцуха, Ст.лейтенант Бувайло».
В этом документе встречается имя сестёр Любимовых – это мама и тётя Лины. Их расстреляли 9 сентября 1942 года. А до этого…
Три женщины – одна беда
До этого была счастливая и зажиточная жизнь. Папа Лины - Иван Петрович Петров - был начальником ОГПУ в Пролетарске, потом работал заведующим райфо. Материальных сложностей семья не знала. Житейские, конечно, были: мама Лины – Клавдия – была женщиной крутого нрава, за словом в карман не лезла и ничего не боялась. Но бойцовский характер был ей только на руку.
Когда пришла война и Ивана Петровича проводили на фронт, в красивом и когда-то богатом доме Петровых осталось трое женщин: старая Степанида Филипповна, молодая Клавдия и первоклассница Лина.
Семья Лины Сапожниковой. На фото ей два года.
Немцы пришли в Пролетарск, в июле 1942 года. Вначале были бои на Маныче, бои шли ночью, а утром женщины вышли в степь и услышали, как степь стонала человеческими голосами. Она была усеяна ранеными. Были среди них и свои, пролетарские, и из дальних мест. И тех, и других нужно было спасать.
- В ту пору в полях уже стояли скирды сена, - рассказывает Лина Ивановна. – Мы приехали с мамой и бабушкой на телеге. У нас в то время еще две лошади были. И начали помогать. Тех раненых, которые по-крепче, спрятали в сено. А тех, кто совсем плохие, мама пристроила к своим подругам в Пролетарске. Кого-то прятали в сараях, кого-то в подполе. Кто-то остался в поле - тоже не страшно. Лето на дворе - жарко, можно было в сене переночевать. Тяжелых ночью отвозили в станицу. Сверху их сеном засыпали, чтобы спрятать от нехороших глаз.
В то время в Пролетарске было немало тех, кто хотел выслужиться перед полицаями: донести на соседа, чтобы получить расположение. Как вспоминает Лина, хороших и плохих, условно говоря, было половина на половину. Одни скрывали раненых, другие выдавали своих соседей. И не всегда даже сразу определишь, кто «стукач».
…В то время бабушка осталась в Пролетарске, а Лина с мамой переехали к тетке Анастасии, в племовцесовхоз в 12 километрах от станицы. Там жили в длинном бараке на восемь семей с общей уличной кухней. Под навесом стояли печи – тут и кашеварили, тут же за длинным столом и ели.
Расстрел
Вскоре в комнату к сестрам Любимовым приехали родственники из другого района – брат с тремя детьми. Вместе решили выживать.
- И они стали нашим прикрытием. Мама наготовит большую кастрюлю борща, голубцов, оладушек напечет, вместе вареников таз налепим. Соседи видят, что еды на неделю хватит. А на утро – опять кастрюли пустые. Кто съел? Мама отшучивалась, что родственников понаехало – и все прожорливые. Это хоть как-то объясняло ситуацию то, что еда пропадала ведрами, - вспоминает Лина Ивановна. - На самом деле нужно было накормить раненых, которые ждали в степи. Ночью спрятать бидоны с провизией и отвезти их в поле. Там же сделать перевязки, собрать грязное белье.
На бинты Клава рвала постельное. Привозила сменку с собой, стирала ночами прямо в доме. Носила воду тайно, чем тоже беспокоила тревожные души соседей.
Тех раненых, которые вставали на ноги, отправляли дальше.
К началу осени поле вместе с копнами сена подожгли. Подожгли свои же, по приказу немцев.
Клавдия и Анастасия смотрели на алеющий горизонт и благодарили Бога за то, что их раненые, успели спастись.
- Ну что, готовить теперь придется меньше? – подшучивали соседи.
- Главное, чтобы вас в аду черти на сковородках не жарили, - огрызнулась несдержанная Клава.
Спустя несколько дней знакомые засобирались в город. Клава почувствовала неладное. Попросила их взять с собой ее дочку, отвезти к бабушке. Но те очень уж сопротивлялись, и тогда Клава поняла, что точно не спроста – едут с доносом.
Лину все-таки взяли. Собирались большой компанией, кто-то заступился за девочку.
«Посмотри, куда они поедут, - наказала Клавдия. – Послушай, что в дороге будут говорить». Лине тогда было уже девять лет – она росла бойкой и сообразительной.
И девочка слушала – ничего толком не поняла, но по заговорщическому виду и постоянным недомолвкам сделала вывод, что им от этих людей ничего хорошего ждать не стоит.
- Когда я вернулась домой, не прошло и двух дней, как к нам нагрянул обыск. Пришли два полицая из местных, забрали все – от папиной одежды до книг. Потом у меня в памяти какой-то провал. Я не могу вспомнить, кто меня отвез к бабушке? Вечером того же дня к нам пришли мама с тетей – они бежали от преследования. А уже на рассвете в доме появились двое – пеший и конный. Один остался нас с бабушкой охранять, второй погнал тетю и маму на допрос. Потом во двор въехала машина, полная немцев. Один вышел и стал избивать бабулю плетью. Соседи позвали на помощь, прибежал один, который знал немецкий. Он объяснил, что это ошибка и бабушка ни в чем не виновата. Заступился. Немцы оставили нас, уехали.
Расстреляли маму и тетю в тот же день, в 11 часов утра. Тетя умерла на месте, а мама еще несколько часов была жива. Она рассказывала тем, кто пришел разбирать своих родных на место расстрела, что во время допроса не сдержалась – швырнула фрицу в лицо чернильницу. Ее тут же связали и отправили... Больше я о маме ничего не знаю. Мы хотели ее похоронить, но что мы, старуха и девочка, могли сделать? Так мои родные и остались в братской могиле.
«Такое забыть невозможно…»
В память о тех событиях в 1988 году в Пролетарске открыли мемориал. На памятнике надпись: «На этом поле, бывшем каменном карьере, немецко-фашистские захватчики расстреляли советских граждан в августе-ноябре 1942 года. Вечная память Вам, советские люди! Май, 1985г.» На этой земле нашли свой последний приют около полутора тысяч пролетарцев. Расстреливали их прямо у колодцев, к которым люди приходили за чистой водой. Не щадили даже детей. Так погиб двоюродный брат Лины Ивановны Петр, сын работника железнодорожной станции, который вместе с пятью друзьями вели подрывную работу. В этот же список могла попасть и сама Лина. Но ее спас сосед, который вымолил девочку и ее бабушку у немцев.
… Отец Лины прошел войну, в 1943 году был ранен. После освобождения Чехословакии получил назначение на должность коменданта города Голишева, был почетным гражданином Чехословакии. После войны Иван Петрович Петров жил в поселке Юбилейном под Новошахтинском Ростовской области. Он много сделал для сохранения памяти – приходил в местную школу с военными рассказами, водил ребят на экскурсии по местам боевой славы. Умер Иван Петрович в 1984 году. И теперь в Юбилейном стоит памятник этому герою войны,
- Мне уже 85-й год пошел. Но, тем не менее, каждый май я стараюсь ездить на могилу к отцу, возложить цветы к памятнику, и, конечно, когда здоровье позволяет, езжу в Пролетарск, к маме, тете и двоюродному брату, - рассказывает Лина Ивановна Сапожникова. - Семьдесят пять лет прошло, а я помню всё, как сегодня – и повозку, и полицаев, и лица соседей, которые сдали моих родных. Такое забыть невозможно.
Она – ребёнок войны, которого фашисты внесли в расстрельный список, чудом оказалась жива.
Рассказ о судьбе Лины Ивановны Сапожниковой лучше начать с документа.
Это «АКТ о зверствах немецко-фашистских оккупантов в г. Пролетарске». Он был опубликован в газете «Сын Отечества» 51 армии в январе 1943 года:
«Гитлеровские палачи согнали всех жителей еврейской национальности за город к карьеру и здесь замучили, били и частью заживо закопали свыше 1500 ни в чем не повинных младенцев, юношей, девушек, женщин, стариков и старух. Фашистские убийцы не щадили также ни русских, ни украинцев. Гестаповцы убили по доносу немки сестер Клавдию и Анастасию Любимовых только за то, что их дальний родственник был партизаном. Немецкий офицер заставил граждан Варфаламеева С.Н., Олейникова В.И., Громова И.А., Кузнецова В.Г. рыть окоп возле его квартиры. Окоп чем-то не понравился гитлеровцу, и взбесившийся палач вывел всех пятерых граждан к карьеру и там убил. Немецкие рабовладельцы и притонодержатели собрали 800 молодых девушек и женщин, загнали их в товарные вагоны и увезли в Германию на каторжные работы и в дома терпимости. Среди увезенных были 14-15-летние подростки: Зина Крылова- 14 лет, Оля Фомина – 15лет, Клава Николенко – 15 лет, Зуева Елена – 15 лет и многие другие.
Акт составлен в г.Пролетарске 22 января 1943 года.
Акт подписали жители г. Пролетарска: Гоцкина Акулина Ивановна, Мякинская Тина Андреевна, Беляева Софья Никитична, Бондарев Виталий.
Представители Красной Армии: Майор Духовный А.Я., Майор Вороцуха, Ст.лейтенант Бувайло».
В этом документе встречается имя сестёр Любимовых – это мама и тётя Лины. Их расстреляли 9 сентября 1942 года. А до этого…
Три женщины – одна беда
До этого была счастливая и зажиточная жизнь. Папа Лины - Иван Петрович Петров - был начальником ОГПУ в Пролетарске, потом работал заведующим райфо. Материальных сложностей семья не знала. Житейские, конечно, были: мама Лины – Клавдия – была женщиной крутого нрава, за словом в карман не лезла и ничего не боялась. Но бойцовский характер был ей только на руку.
Когда пришла война и Ивана Петровича проводили на фронт, в красивом и когда-то богатом доме Петровых осталось трое женщин: старая Степанида Филипповна, молодая Клавдия и первоклассница Лина.
Семья Лины Сапожниковой. На фото ей два года.
Немцы пришли в Пролетарск, в июле 1942 года. Вначале были бои на Маныче, бои шли ночью, а утром женщины вышли в степь и услышали, как степь стонала человеческими голосами. Она была усеяна ранеными. Были среди них и свои, пролетарские, и из дальних мест. И тех, и других нужно было спасать.
- В ту пору в полях уже стояли скирды сена, - рассказывает Лина Ивановна. – Мы приехали с мамой и бабушкой на телеге. У нас в то время еще две лошади были. И начали помогать. Тех раненых, которые по-крепче, спрятали в сено. А тех, кто совсем плохие, мама пристроила к своим подругам в Пролетарске. Кого-то прятали в сараях, кого-то в подполе. Кто-то остался в поле - тоже не страшно. Лето на дворе - жарко, можно было в сене переночевать. Тяжелых ночью отвозили в станицу. Сверху их сеном засыпали, чтобы спрятать от нехороших глаз.
В то время в Пролетарске было немало тех, кто хотел выслужиться перед полицаями: донести на соседа, чтобы получить расположение. Как вспоминает Лина, хороших и плохих, условно говоря, было половина на половину. Одни скрывали раненых, другие выдавали своих соседей. И не всегда даже сразу определишь, кто «стукач».
…В то время бабушка осталась в Пролетарске, а Лина с мамой переехали к тетке Анастасии, в племовцесовхоз в 12 километрах от станицы. Там жили в длинном бараке на восемь семей с общей уличной кухней. Под навесом стояли печи – тут и кашеварили, тут же за длинным столом и ели.
Расстрел
Вскоре в комнату к сестрам Любимовым приехали родственники из другого района – брат с тремя детьми. Вместе решили выживать.
- И они стали нашим прикрытием. Мама наготовит большую кастрюлю борща, голубцов, оладушек напечет, вместе вареников таз налепим. Соседи видят, что еды на неделю хватит. А на утро – опять кастрюли пустые. Кто съел? Мама отшучивалась, что родственников понаехало – и все прожорливые. Это хоть как-то объясняло ситуацию то, что еда пропадала ведрами, - вспоминает Лина Ивановна. - На самом деле нужно было накормить раненых, которые ждали в степи. Ночью спрятать бидоны с провизией и отвезти их в поле. Там же сделать перевязки, собрать грязное белье.
На бинты Клава рвала постельное. Привозила сменку с собой, стирала ночами прямо в доме. Носила воду тайно, чем тоже беспокоила тревожные души соседей.
Тех раненых, которые вставали на ноги, отправляли дальше.
К началу осени поле вместе с копнами сена подожгли. Подожгли свои же, по приказу немцев.
Клавдия и Анастасия смотрели на алеющий горизонт и благодарили Бога за то, что их раненые, успели спастись.
- Ну что, готовить теперь придется меньше? – подшучивали соседи.
- Главное, чтобы вас в аду черти на сковородках не жарили, - огрызнулась несдержанная Клава.
Спустя несколько дней знакомые засобирались в город. Клава почувствовала неладное. Попросила их взять с собой ее дочку, отвезти к бабушке. Но те очень уж сопротивлялись, и тогда Клава поняла, что точно не спроста – едут с доносом.
Лину все-таки взяли. Собирались большой компанией, кто-то заступился за девочку.
«Посмотри, куда они поедут, - наказала Клавдия. – Послушай, что в дороге будут говорить». Лине тогда было уже девять лет – она росла бойкой и сообразительной.
И девочка слушала – ничего толком не поняла, но по заговорщическому виду и постоянным недомолвкам сделала вывод, что им от этих людей ничего хорошего ждать не стоит.
- Когда я вернулась домой, не прошло и двух дней, как к нам нагрянул обыск. Пришли два полицая из местных, забрали все – от папиной одежды до книг. Потом у меня в памяти какой-то провал. Я не могу вспомнить, кто меня отвез к бабушке? Вечером того же дня к нам пришли мама с тетей – они бежали от преследования. А уже на рассвете в доме появились двое – пеший и конный. Один остался нас с бабушкой охранять, второй погнал тетю и маму на допрос. Потом во двор въехала машина, полная немцев. Один вышел и стал избивать бабулю плетью. Соседи позвали на помощь, прибежал один, который знал немецкий. Он объяснил, что это ошибка и бабушка ни в чем не виновата. Заступился. Немцы оставили нас, уехали.
Расстреляли маму и тетю в тот же день, в 11 часов утра. Тетя умерла на месте, а мама еще несколько часов была жива. Она рассказывала тем, кто пришел разбирать своих родных на место расстрела, что во время допроса не сдержалась – швырнула фрицу в лицо чернильницу. Ее тут же связали и отправили... Больше я о маме ничего не знаю. Мы хотели ее похоронить, но что мы, старуха и девочка, могли сделать? Так мои родные и остались в братской могиле.
«Такое забыть невозможно…»
В память о тех событиях в 1988 году в Пролетарске открыли мемориал. На памятнике надпись: «На этом поле, бывшем каменном карьере, немецко-фашистские захватчики расстреляли советских граждан в августе-ноябре 1942 года. Вечная память Вам, советские люди! Май, 1985г.» На этой земле нашли свой последний приют около полутора тысяч пролетарцев. Расстреливали их прямо у колодцев, к которым люди приходили за чистой водой. Не щадили даже детей. Так погиб двоюродный брат Лины Ивановны Петр, сын работника железнодорожной станции, который вместе с пятью друзьями вели подрывную работу. В этот же список могла попасть и сама Лина. Но ее спас сосед, который вымолил девочку и ее бабушку у немцев.
… Отец Лины прошел войну, в 1943 году был ранен. После освобождения Чехословакии получил назначение на должность коменданта города Голишева, был почетным гражданином Чехословакии. После войны Иван Петрович Петров жил в поселке Юбилейном под Новошахтинском Ростовской области. Он много сделал для сохранения памяти – приходил в местную школу с военными рассказами, водил ребят на экскурсии по местам боевой славы. Умер Иван Петрович в 1984 году. И теперь в Юбилейном стоит памятник этому герою войны,
- Мне уже 85-й год пошел. Но, тем не менее, каждый май я стараюсь ездить на могилу к отцу, возложить цветы к памятнику, и, конечно, когда здоровье позволяет, езжу в Пролетарск, к маме, тете и двоюродному брату, - рассказывает Лина Ивановна Сапожникова. - Семьдесят пять лет прошло, а я помню всё, как сегодня – и повозку, и полицаев, и лица соседей, которые сдали моих родных. Такое забыть невозможно.
Информация