Чудесные спасения. Воспоминания и факты
Ребёнок войны, Лина Сапожникова, о которой я писала в очерке «Лина. История одного спасения». Рассказала мне еще один эпизод, связанный со своим отцом. Иван Петрович Петров был начальником ОГПУ в Пролетарске, потом работал заведующим райфо. А с приходом войны его отправили на фронт.
В 1943 году был ранен. После освобождения Чехословакии получил назначение на должность коменданта города Голишева, был почетным гражданином Чехословакии.
- Домой папа пришел в 1947 году. Мне тогда было уже 14 лет, и я все прекрасно помню. Однажды к нам пришел приятель отца – они вместе служили. Мужчины сели на кухне, подвыпили, вспоминали войну и вдруг я, дочь атеиста, услышала, что папа говорит о Боге, - рассказывает Лина. – Меня это так удивило, что я спряталась за дверью и начала подслушивать.
Отец Лины рассказывал о Сталинградской битве, о том, насколько жестоким было сражение, о том, как они попали в двойное окружение и каждый понимал, что выбраться из него живым почти невозможно. Командир определил нескольких человек, которые должны были идти первыми и в эти несколько смертников попал и отец Лины.
Насколько ему было страшно, можно только догадываться. Он лег на землю и прошептал: «Господи, я никогда в тебя не верил и никогда ничего у тебя не просил. У меня осталась одна дочка, и если меня убьют, она будет одна. Спаси меня! Спаси! Умоляю! Если я останусь жив, отслужу в церкви молебен!»
Иван Петров направил автомат вперед и пополз. Среди общей мешанины звуков, стонов и взрывов он будто вывалился из реальности.
- Я не поняла из рассказа папы, как именно, но он оказался в воронке от снаряда… А потом наступила тишина и он услышал звук приближающейся машины, а затем и саму машину «виллис». На них тогда ездили немцы, - рассказывает Лина. – Мой папа взял по лимонке в каждую руку. Одна предназначалась фашистам на машине, другая – самому подорваться.
И вдруг через шум крови, которая стучала у него в ушах, Иван услышал знакомые голоса: «Петров! Бросай гранаты! Свои!»
«Свои-свои-свои!» - ликовало сердце, но тело не слушалось. Да и сам он не до конца верил в происходящее. Вдруг, ловушка? Откуда наши? Как прорвали окружение? Откуда трофейный «виллис»? Можно ли им верить?
У воронки появилось лицо однополчанина. Грязное, со свежей царапиной через правую щеку - родное.
- Гранату, говорю, бросай! – еще раз крикнул он.
Но Петров не мог даже ответить, не то что двинуться: зубы не разжимались, пальцы – тоже. Стоял, как истукан. А когда ребята спустились и начали разжимать ему руки, полез в драку. Эх, и наваляли тогда ему товарищи - по самое не могу!
Очнулся Петров только на следующий день – в полевом госпитале. Тело ломило, на лице светился свежий «фонарь». К вечеру пришли ребята. Принесли водки с консервами.
- Ты, брат, прости нас – поддали мы тебе, - признался самый здоровый. – Но ты злой такой был, бросался – как бык. Если б не мы были, а немцы – ты бы роту уложил. Мы даже не думали, что в тебе столько сил хранится! Как война закончится – иди в боксеры!
Парни хохотали, смеялся одной половиной лица и Петров. Вторая была отечная и волновалась, как пузырь с водой.
- В тот день в разговоре с товарищем отец признался, что поверил в Бога. Набожным, конечно, он не стал, но об атеизме больше не заговаривал. И меня к этому учил – есть высшая сила, которая устанавливает справедливость. В доме появились иконы. Вначале хранили мы их тайно, а потом уже – открыто. Времена стали другими, - вспоминала Лина. – Кстати, слово свое, данное Богу, отец сдержал – в 1947 году разыскал действующую церковь и отслужил молебен. Умер он в 1984 году. Глубоким стариком. Глубоким и счастливым – потому что прожил длинную и красивую жизнь.
Казанская икона Божией Матери
Рассказ Лины Сапожниковой подтолкнул меня к истории Казанской иконы Божией Матери, к помощи которой во время Великой Отечественной войны прибегали не раз.
В Ленинграде, в декабре 1941 года икону Казанской Божией Матери вынесли из величавого Владимирского собора на крестный ход вокруг всего города. Сохранились фотографии того времени – толпы людей провожают икону. Почти у всех светлые лица, многие улыбаются, верят в то, что Господь их не оставит. Есть документальные свидетельства, что икону несли даже под бомбежками.
А потом произошло то, что с исторической точки можно толковать, опираясь на предположения и документы. Но верующие считают, что танки перед Ленинградом Гитлер остановил именно благодаря защите свыше – враг не мог перейти черту, проведённую крестным ходом.
Икона Казанской Божией Матери была доставлена в Москву, в Богоявленский кафедральный Собор. На самолете «Ли-2» она была пронесена над столицей. За штурвалом сидел Александр Голованов, пилот самого высокого класса. Он оставил воспоминания, которые записал Николай Блохин:
«Этот полет был одним из самых необычных в бурной биографии отважного летчика. Погода стояла абсолютно нелетная. Шквальный, порывистый ветер с метелью и температура минус 50 по Цельсию делали невозможными ни взлет, ни посадку. Однако исключающий все возражения приказ И. Сталина и его полная уверенность в успехе необычного полета, вселяли оптимизм и в летчика. Сопровождали чудотворную икону православный священник и три женщины певчие. Во время такого трудного полета шума моторов почти не было слышно, хотя они и работали исправно. Зато очень хорошо ему запомнилось пение акафиста».
Тогда же по личному распоряжению Иосифа Сталина начали работать другие храмы, принимали прихожан Троице-Сергиева и Киево-Печерская Лавры. А мощи святителя Алексия перенесли в Богоявленский собор. В самые тяжелые времена, когда опереться можно было только на веру, запрет на религию сошел на нет. Солдаты молились перед боем, и даже сам железный маршал Жуков возил в своей машине копию иконы Казанской Божией Матери.
Следующим городом, куда перевезли эту икону, стал Сталинград. О том, какими были бои в тех краях, рассказано немало. Но интересной представляется статья историка Вадима Якунина «Сталинградское знамение»:
«Во время работы в Государственном архиве Российской Федерации мне попался интересный и по своему уникальный документ - отчет уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви по УССР Ходченко тогдашнему председателю этого совета Г. Г. Карпову. В нем штатный атеист, борец с религией доносил вышестоящему начальству о том, что напрямую расходилось с его собственными убеждениями.
А писал уполномоченный ни много ни мало - о чуде, свидетелем которого были военнослужащие целой воинской части, пришедшие на Украину со Сталинградского фронта… 11 ноября 1942 года нацисты предприняли очередную попытку штурма города. В этот день они смогли занять южную часть завода "Баррикады" и пробиться к Волге.
Героически сражавшиеся войска армии генерала Чуйкова оказались рассеченными на три части. Но вот в самый критический момент битвы бойцы одной из таких частей увидели на небе нечто такое, что заставило их содрогнуться - в ночном осеннем небе Сталинграда появилось Знамение, указывающее на спасение города, армии и на скорую победу советских войск. К сожалению, отчет уполномоченного по делам РПЦ умалчивает, что конкретно увидели воины в Сталинградском небе».
И еще один факт - в почти полностью разрушенном городе над обломками и руинами непокорно возвышалось здание церкви Казанской иконы Божией Матери.
В 1943 году был ранен. После освобождения Чехословакии получил назначение на должность коменданта города Голишева, был почетным гражданином Чехословакии.
- Домой папа пришел в 1947 году. Мне тогда было уже 14 лет, и я все прекрасно помню. Однажды к нам пришел приятель отца – они вместе служили. Мужчины сели на кухне, подвыпили, вспоминали войну и вдруг я, дочь атеиста, услышала, что папа говорит о Боге, - рассказывает Лина. – Меня это так удивило, что я спряталась за дверью и начала подслушивать.
Отец Лины рассказывал о Сталинградской битве, о том, насколько жестоким было сражение, о том, как они попали в двойное окружение и каждый понимал, что выбраться из него живым почти невозможно. Командир определил нескольких человек, которые должны были идти первыми и в эти несколько смертников попал и отец Лины.
Насколько ему было страшно, можно только догадываться. Он лег на землю и прошептал: «Господи, я никогда в тебя не верил и никогда ничего у тебя не просил. У меня осталась одна дочка, и если меня убьют, она будет одна. Спаси меня! Спаси! Умоляю! Если я останусь жив, отслужу в церкви молебен!»
Иван Петров направил автомат вперед и пополз. Среди общей мешанины звуков, стонов и взрывов он будто вывалился из реальности.
- Я не поняла из рассказа папы, как именно, но он оказался в воронке от снаряда… А потом наступила тишина и он услышал звук приближающейся машины, а затем и саму машину «виллис». На них тогда ездили немцы, - рассказывает Лина. – Мой папа взял по лимонке в каждую руку. Одна предназначалась фашистам на машине, другая – самому подорваться.
И вдруг через шум крови, которая стучала у него в ушах, Иван услышал знакомые голоса: «Петров! Бросай гранаты! Свои!»
«Свои-свои-свои!» - ликовало сердце, но тело не слушалось. Да и сам он не до конца верил в происходящее. Вдруг, ловушка? Откуда наши? Как прорвали окружение? Откуда трофейный «виллис»? Можно ли им верить?
У воронки появилось лицо однополчанина. Грязное, со свежей царапиной через правую щеку - родное.
- Гранату, говорю, бросай! – еще раз крикнул он.
Но Петров не мог даже ответить, не то что двинуться: зубы не разжимались, пальцы – тоже. Стоял, как истукан. А когда ребята спустились и начали разжимать ему руки, полез в драку. Эх, и наваляли тогда ему товарищи - по самое не могу!
Очнулся Петров только на следующий день – в полевом госпитале. Тело ломило, на лице светился свежий «фонарь». К вечеру пришли ребята. Принесли водки с консервами.
- Ты, брат, прости нас – поддали мы тебе, - признался самый здоровый. – Но ты злой такой был, бросался – как бык. Если б не мы были, а немцы – ты бы роту уложил. Мы даже не думали, что в тебе столько сил хранится! Как война закончится – иди в боксеры!
Парни хохотали, смеялся одной половиной лица и Петров. Вторая была отечная и волновалась, как пузырь с водой.
- В тот день в разговоре с товарищем отец признался, что поверил в Бога. Набожным, конечно, он не стал, но об атеизме больше не заговаривал. И меня к этому учил – есть высшая сила, которая устанавливает справедливость. В доме появились иконы. Вначале хранили мы их тайно, а потом уже – открыто. Времена стали другими, - вспоминала Лина. – Кстати, слово свое, данное Богу, отец сдержал – в 1947 году разыскал действующую церковь и отслужил молебен. Умер он в 1984 году. Глубоким стариком. Глубоким и счастливым – потому что прожил длинную и красивую жизнь.
Казанская икона Божией Матери
Рассказ Лины Сапожниковой подтолкнул меня к истории Казанской иконы Божией Матери, к помощи которой во время Великой Отечественной войны прибегали не раз.
В Ленинграде, в декабре 1941 года икону Казанской Божией Матери вынесли из величавого Владимирского собора на крестный ход вокруг всего города. Сохранились фотографии того времени – толпы людей провожают икону. Почти у всех светлые лица, многие улыбаются, верят в то, что Господь их не оставит. Есть документальные свидетельства, что икону несли даже под бомбежками.
А потом произошло то, что с исторической точки можно толковать, опираясь на предположения и документы. Но верующие считают, что танки перед Ленинградом Гитлер остановил именно благодаря защите свыше – враг не мог перейти черту, проведённую крестным ходом.
Икона Казанской Божией Матери была доставлена в Москву, в Богоявленский кафедральный Собор. На самолете «Ли-2» она была пронесена над столицей. За штурвалом сидел Александр Голованов, пилот самого высокого класса. Он оставил воспоминания, которые записал Николай Блохин:
«Этот полет был одним из самых необычных в бурной биографии отважного летчика. Погода стояла абсолютно нелетная. Шквальный, порывистый ветер с метелью и температура минус 50 по Цельсию делали невозможными ни взлет, ни посадку. Однако исключающий все возражения приказ И. Сталина и его полная уверенность в успехе необычного полета, вселяли оптимизм и в летчика. Сопровождали чудотворную икону православный священник и три женщины певчие. Во время такого трудного полета шума моторов почти не было слышно, хотя они и работали исправно. Зато очень хорошо ему запомнилось пение акафиста».
Тогда же по личному распоряжению Иосифа Сталина начали работать другие храмы, принимали прихожан Троице-Сергиева и Киево-Печерская Лавры. А мощи святителя Алексия перенесли в Богоявленский собор. В самые тяжелые времена, когда опереться можно было только на веру, запрет на религию сошел на нет. Солдаты молились перед боем, и даже сам железный маршал Жуков возил в своей машине копию иконы Казанской Божией Матери.
Следующим городом, куда перевезли эту икону, стал Сталинград. О том, какими были бои в тех краях, рассказано немало. Но интересной представляется статья историка Вадима Якунина «Сталинградское знамение»:
«Во время работы в Государственном архиве Российской Федерации мне попался интересный и по своему уникальный документ - отчет уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви по УССР Ходченко тогдашнему председателю этого совета Г. Г. Карпову. В нем штатный атеист, борец с религией доносил вышестоящему начальству о том, что напрямую расходилось с его собственными убеждениями.
А писал уполномоченный ни много ни мало - о чуде, свидетелем которого были военнослужащие целой воинской части, пришедшие на Украину со Сталинградского фронта… 11 ноября 1942 года нацисты предприняли очередную попытку штурма города. В этот день они смогли занять южную часть завода "Баррикады" и пробиться к Волге.
Героически сражавшиеся войска армии генерала Чуйкова оказались рассеченными на три части. Но вот в самый критический момент битвы бойцы одной из таких частей увидели на небе нечто такое, что заставило их содрогнуться - в ночном осеннем небе Сталинграда появилось Знамение, указывающее на спасение города, армии и на скорую победу советских войск. К сожалению, отчет уполномоченного по делам РПЦ умалчивает, что конкретно увидели воины в Сталинградском небе».
И еще один факт - в почти полностью разрушенном городе над обломками и руинами непокорно возвышалось здание церкви Казанской иконы Божией Матери.
Информация