Плацдарм компромисса
Развитие ситуации на фронтах в Сирии и Ираке по-прежнему делает этот район Ближнего Востока основным полем схватки внешних игроков в шиито-суннитской войне, в которой Саудовская Аравия, Катар, Турция и их союзники противостоят Ирану. При этом некоторые важные аспекты борьбы за Восточный Левант и Двуречье, значимые для понимания происходящего, остаются в тени более ярких событий.
Настоящая статья, основанная на материалах Ю. Щегловина, представляет читателям их описание.
Беспокойство короля Абдаллы
«Силы демократической Сирии» (СДС) провели операцию в провинции Дейр эз-Зор, которая сопровождалась высадкой вертолетного десанта коалиции, возглавляемой США. 17 апреля, по данным британского телеканала Sky news Arabia, были атакованы линии снабжения террористов из группировки «Исламское государство» (запрещенной в России) в Сирийской пустыне рядом с городом Эль-Маядин. Здесь находятся захваченные ИГ месторождения нефти Эт-Танак и Эль-Джафра. По информации телеканала, с американских вертолетов десантировали несколько десятков бойцов, покинувших район после выполнения задачи. Об итогах операции не сообщается. Боевики ИГ перебросили подкрепления к Эль-Маядину и укрепили блокпосты вокруг захваченных нефтяных объектов.
Ранее ВВС коалиции высадили десант на границе провинций Дейр эз-Зор и Ракка. Бойцы СДС десантировались с американскими морскими пехотинцами к западу от города Табка у Евфратской ГЭС в 40 километрах от Ракки. В обоих случаях действовали американские рейнджеры и сирийские дезертиры, подготовленные в Иордании, в Колледже сил спецназначения под Амманом. Им предстояло захватить склады с химическим оружием сирийской армии при падении режима Асада и угрозе попадания ОМП в руки исламистов. Военное командование не дало Белому дому стопроцентной гарантии, что это полностью исключит захват джихадистами части химических арсеналов. Это и заставило Вашингтон принять инициативу Москвы по вывозу химического оружия и его утилизации под контролем ОЗХО.
Основной костяк проамериканских оппозиционеров составляют уроженцы Дейр эз-Зора. По замыслу командования США это обеспечит диалог с шейхами суннитских племен по мере продвижения в глубь провинции. То, что мы наблюдаем, пока не наступление на Дейр эз-Зор, а разведка боем, прощупывание позиций ИГ и выброс мобильных групп американского спецназа и местных проводников для отслеживания ситуации и авианаводки. Наступление начнется позже, вероятно, после взятия Ракки. Причем курды будут контролировать нынешние места дислокации, а подготовленные в Колледже сил спецназначения под Амманом оппозиционеры должны взять на себя Дейр эз-Зор.
Последняя переброска военной техники США на границу Сирии и Иордании, чтобы перерезать коммуникации ИГ, в эту схему укладывается. Кроме тыловой поддержки наступления с иорданского плацдарма, это необходимо, чтобы успокоить короля Абдаллу II, обеспокоенного угрозой прорыва в страну групп ИГ, выбитых из Дейр эз-Зора и Ракки, хотя большинство исламистов бегут в Ирак. Переброска техники свидетельствует, что отход сторонников ИГ из Сирии начался. Два месяца назад американцы были вынуждены просить канадцев и поляков перебросить контингенты в район иракско-сирийской границы.
На этом фоне иорданский король завершил ротацию в высших эшелонах силового блока страны. 30 марта состоялось назначение на должность главы Управления общей разведки (УОР) генерала А. аль-Джунди, что означает смену прежнего курса в борьбе с ИГ. Уже бывший руководитель УОР Ф. аль-Шибаки в свое время уволил аль-Джунди именно из-за разногласий в методах борьбы с исламистами. После атаки боевиков ИГ на Керак в декабре 2016 года (что было кульминацией внутренних конфликтов в УОР из-за тайной продажи оружия в Сирию с американских складов) судьба аль-Шибаки была предрешена. Эксперты ждут сближения иорданских силовиков с американскими и британскими коллегами с целью планирования и проведения совместных наступательных операций в Сирии, прежде всего на направлении Дейр эз-Зора.
Ловцы сигналов
15 апреля министр иностранных дел РФ Сергей Лавров по итогам переговоров с главой МИДа Катара М. бен Абдель Рахманом Аль Тани сообщил, что они касались темы астанинского процесса по Сирии и его коллега заверил, что будет содействовать этому формату, используя свои «контакты на земле». Отметим, что «контакты на земле» у Дохи в первую очередь с ИГ. Они не вписываются в совместные миротворческие усилия. Остальных «контактов» на порядок меньше – лояльные Анкаре группы вооруженной оппозиции «Джейш аль-Ислам» и ряд более мелких. Кроме того, в Сирии (как и в АРЕ, Ливии) Анкара и Доха действуют в рамках военно-политического партнерства, основа которого – общность интересов и ставка на «Братьев-мусульман» как инструмент распространения влияния в исламском мире.
Если Турция решит блокировать переговоры в Астане, то Доха ничего предпринимать не будет. Действия Эрдогана по срыву последнего раунда переговоров в Астане оставляют открытым вопрос о дальнейшем участии в них тандема Анкара – Доха. Переход Эрдогана к непримиримой риторике в отношении Асада на фоне американского удара крылатыми ракетами по базе ВВС Сирии показал хрупкость взаимодействия с Анкарой (и с Дохой) на сирийском направлении – обе страны чутко ловят сигналы из Вашингтона и выстраивают позицию под них. Содействие Анкары в выводе боевиков из Восточного Алеппо было маневром, сохранившим живую силу в Идлибе. Сейчас Турция строит там лагеря для суннитских беженцев, явно намереваясь превратить провинцию в постоянный оплот вооруженной оппозиции с перспективой установления над ней бесполетной зоны.
Дамаск и Москва отправляют «непримиримых» и их семьи из-под Хомса и Дамаска в Идлиб. Из него эвакуируются шииты, которые заселяют освободившиеся площади в центре страны. Это напоминает взаимную конфессиональную мягкую зачистку с добровольным обменом территориями. Но удаление из центральной Сирии «непримиримых» вместе с их тыловой базой не решает проблему суннитского сопротивления. Позиция Турции по химическому инциденту в Идлибе подтверждает реальные устремления Эрдогана и его катарских союзников. Суннитское сопротивление (включая радикалов) будет получать от Анкары и Дохи поддержку – от информационной, чем занимается Катар через СМИ, до военной.
В политике Дохи и Анкары по Сирии много точек соприкосновения с Эр-Риядом. Разногласия о присутствии в будущей политической архитектуре Сирии «Братьев-мусульман» отложены до ухода Асада. В этой ситуации вряд ли стоит верить Анкаре, Дохе и Эр-Рияду, с учетом желания американцев реанимировать старый формат стратегических отношений в регионе. Анкару будут толкать к консультациям с Москвой и созданию видимости «сотрудничества на сирийском треке» курдская проблема и экономический кризис, от решения которого зависит судьба Эрдогана как политического лидера. Итоги прошедшего в Турции референдума – сигнал о плохой экономике. В этой связи Анкара, видимо, ослабит блокирование переговоров в Астане и будет готова направить туда подконтрольных полевых командиров.
Реформа скреп
По оценке американских аналитиков, ключевым вопросом сохранения единства Ирака в среднесрочной перспективе станет проблема преобразования нефтяной отрасли страны. До сих пор попытки Багдада предложить проект реформы торпедировались иракской политической и военной элитой. Возникновение ИГ, одной из причин которого стал перекос в участии конфессиональных групп в распределении финансовых потоков от нефтяного экспорта, эту ситуацию обострило, а в краткосрочной перспективе и усугубит ее. Суннитская элита вновь окажется отодвинутой от получения нефтяной ренты. Уже сейчас сторонники ИГ не контролируют ни одного серьезного месторождения в Ираке. Часть находится под контролем курдов, которые установили влияние над зонами, ранее не входившими в административные границы Региона Курдистан. Другая – на юге, под присмотром шиитов.
В США полагают, что вынесенный правительством законопроект о создании единой нефтяной компании Ирака будут блокировать курды и шиитские лидеры фракций, борющиеся за дележ «пирога». Проект реформы, среди пунктов которой не только создание единой госкомпании, но и введение новых правил регулирования деятельности мелких частных фирм и пересмотр условий работы иностранных инвесторов, должен завершить почти десятилетний этап неразберихи в отрасли. Лоббирует его министр нефти Д. аль-Луэйби, старающийся выстроить прагматичную нефтяную политику. Создание единой госкомпании рассматривается Багдадом как экономическая скрепа распадающейся страны.
Нефть даже в условиях быстрых изменений мировых цен на углеводороды дает треть ВВП Ирака. Две трети черного золота добывается в Басре и вокруг нее – в шиитских районах. Регионы под контролем курдов дают 13 процентов экспорта. Сюда не включены «спорные территории», формально в состав курдской автономии не входящие, но аннексированные Эрбилем в борьбе с ИГ, и операции по взятию Мосула, когда были захвачены два месторождения, находившиеся под юрисдикцией Багдада. Плюс зона Киркука, которую каждая из сторон считает своей. Суннитские территории дают ничтожно малый процент добычи.
Конституция страны, которая была написана американцами после свержения режима С. Хусейна и принималась без участия в этом суннитов, породила, помимо прочего, и разногласия между этническими и конфессиональными группами по вопросу нефтяной отрасли. Это касается федерального устройства нового Ирака, а также права государства владеть месторождениями, существовавшими на момент принятия конституции. Там не говорилось о полях, где еще не велась добыча. Подразумевалось, что относительно них Багдад должен отдельно договариваться с местными властями.
Это дает курдам козырь: они контролируют по «закону о нефти и газе» 2017 года ряд месторождений, где на момент принятия конституции разработка не велась. Багдад настаивает на ревизии этого закона на предмет соответствия национальному законодательству. Шииты также неоднородны. В Басре сильны настроения в пользу создания на базе девяти шиитских провинций образования, аналогичного курдской автономии, для установления исключительно шиитскими органами власти контроля над находящимися там нефтяными скважинами. На сегодня лишь две силы заинтересованы в едином экономическом пространстве Ирака: центральные власти в Багдаде и сунниты, выступающие за централизованное распределение доходов от нефти через федеральные транши в силу того, что месторождения углеводородов не контролируют. Создание ИГ было попыткой решить проблему силовым путем, но она провалилась.
Багдад пытается обуздать нефтяной сепаратизм: в 2016 году по инициативе премьер-министра Х. аль-Абади South Oil Company (контролировала добычу в Басре) разделили на Dhi Qar Oil Company и Basra Oil Company, что увеличило конкуренцию. Но при этом он привел в кабинет министра нефти аль-Луэйби, возглавлявшего South Oil Company с 2003 по 2008 год. Так премьер восстановил контроль над «шиитскими месторождениями нефти», а заодно выполнил требования одного из шиитских вождей М. ас-Садра «о создании правительства технократов». Аль-Луэйби – технократ, начинал карьеру во времена Хусейна и знаком с большинством руководителей иностранных нефтяных корпораций. Его задача на сегодня – достичь компромисса с Эрбилем о продаже добываемой в курдской автономии нефти только через федеральные институты взамен на транши из Багдада. Этого он пока добился.
Вторая задача – провести глубокое реформирование отрасли с выходом на реанимацию Iraq National Oil Company, что будет гораздо сложнее в силу внутриконфессиональных и межконфессиональных противоречий. Создание такой компании еще не означает сохранения централизации страны. Сепаратизм курдов будет возрастать пропорционально повышению цен на нефть. В этой связи арабские эксперты утверждают, что после войны с ИГ следующая будет с курдами. Перспектива такого столкновения во многом определяется тем, кто победит в схватке за установление влияния в Эрбиле – Иран или Турция, от динамики цен на нефть, от позиции западных стран, пока не поддерживающих распад Ирака и от успехов кабинета министров в попытках реформирования нефтяной отрасли.
Пропагандистский «Рим»
Американские эксперты провели анализ пропаганды ИГ за последнее время. Цель исследования – проследить динамику затухания этой составляющей на фоне ликвидации силами коалиции нескольких лидеров пиара, прежде всего А. Абусамра, убитого в январе. Не будем останавливаться на нюансах предыстории исследования, начатого американскими аналитиками с йеменца А. аль-Авлаки, которого они продолжают ассоциировать с «Аль-Каидой Аравийского полуострова» (АКАП), и одного из основателей печатного издания ИГ журнала «Дабик», ныне называющегося «Румайя» («Рим»), С. Хана. Из переименования американцы делают выводы о том, что это было связано с разгромом ИГ «как государственного образования», и смена названия будет означать начало «джихадистского похода» на Европу. Хана они считают приверженцем АКАП, хотя тот туда никогда не входил.
Из анализа следует: аль-Авлаки и Хан были одними из основателей англоязычного джихадистского издания, и это стало первой успешной попыткой такого рода. Распространив свое влияние на англоязычную аудиторию (в том числе Индию, Пакистан и страны ЕС), исламисты сделали издание инструментом, через который до читателей доводились направления борьбы и определялись цели. Интернет дал возможность доставлять его через границы молниеносно, без рисков для курьеров и распространителей.
«Румайа» выходит ежемесячно и, по оценке американских экспертов, его последнее седьмое издание является «тенью» былого. Они делают вывод: уничтожение главных пропагандистов выбивает почву из-под ног джихадистов и снижает накал их пропаганды. Американцы напоминают, что основатель «Дабика» Хан был выдающимся публицистом, после его смерти в 2011 году преемник Я. Ибрагим не смог выдержать эту планку и ушел. При этом эксперты упоминают, что у Хана также не все ладилось и его блог, в котором он вел исламистскую пропаганду, большим успехом поначалу не пользовался. Роль убитого в январе Абусамра заключалась в том, что он создал группу переводов на иностранные языки, что позволило расширить аудиторию в арабских странах.
Отметим: пропаганда исламистских сайтов примитивна. Разговоры о «талантливых» ораторах – в большей части миф. Серьезные теологи и образованные клерикалы в такой аудитории непопулярны в силу того, что ее большая часть не имеет даже среднего образования, а значительная часть неграмотна (в данном случае имеются в виду арабские мусульманские страны, но не Европа). Целевая аудитория исламистской пропаганды – люди с узким кругозором и ущемленным национальным самосознанием. Соответственно этому она строится на ярких, вырванных из контекста цитатах и постоянном вдалбливании того, что во всем виноваты «христиане и иудеи». Основной посыл такой пропаганды – дать простые рецепты решения сложных проблем и наметить цели, которые надо атаковать на историческом отрезке времени.
В силу этого печатные органы джихадистской пропаганды имеют гораздо меньшую аудиторию, чем аудиоматериалы. Успех аль-Авлаки с его видеопроповедями и профессионально выстроенными и смонтированными роликами ИГ на первом этапе прекрасно это иллюстрирует. Не случайно на призывы «Румайа» атаковать цели путем автомобильного или иных видов террора откликаются прежде всего европейские исламисты. Сочувствующие в арабском мире редко готовы просто так отдать жизнь, их основная цель – заработать на женитьбу, а затем и на содержание семьи. Именно этим обусловлена вспышка интереса в мусульманском мире к журналу «Дабик» в период успехов ИГ, а не ранее. Причина роста его популярности – возможность заработать денег в «справедливо» устроенном «государстве», а не талантливость журналистского корпуса джихадистов (мы не говорим об их фильмах, поставленных не арабами, тут надо искать европейских консультантов, нанятых Катаром). Фанатиков среди сторонников ИГ мало. Оно скоро закончит свое сосуществование, значит, и интерес к печатным органам несостоявшегося «государства» будет падать.
Последнее имеет прямое отношение к борьбе с терроризмом на территории Российской Федерации. Недавний теракт в санкт-петербургском метро вызвал, как это всегда бывает, волну обсуждений в СМИ и социальных сетях не столько среди профессиональных экспертов, сколько среди людей, по большей части некомпетентных в вопросах безопасности. Среди выводов звучало, что присутствие ВКС РФ в Сирии провоцирует теракты в России, курс на уничтожение террористов за границей не приносит успеха и эту деятельность необходимо сворачивать. Оставляя их авторов наедине с отсутствием у них знаний о реальном положении дел, подчеркнем: ИГ – локальный проект суннитов в Ираке и Сирии. И борьба РФ с ним там достаточно успешна.
Настоящая статья, основанная на материалах Ю. Щегловина, представляет читателям их описание.
Беспокойство короля Абдаллы
«Силы демократической Сирии» (СДС) провели операцию в провинции Дейр эз-Зор, которая сопровождалась высадкой вертолетного десанта коалиции, возглавляемой США. 17 апреля, по данным британского телеканала Sky news Arabia, были атакованы линии снабжения террористов из группировки «Исламское государство» (запрещенной в России) в Сирийской пустыне рядом с городом Эль-Маядин. Здесь находятся захваченные ИГ месторождения нефти Эт-Танак и Эль-Джафра. По информации телеканала, с американских вертолетов десантировали несколько десятков бойцов, покинувших район после выполнения задачи. Об итогах операции не сообщается. Боевики ИГ перебросили подкрепления к Эль-Маядину и укрепили блокпосты вокруг захваченных нефтяных объектов.
Ранее ВВС коалиции высадили десант на границе провинций Дейр эз-Зор и Ракка. Бойцы СДС десантировались с американскими морскими пехотинцами к западу от города Табка у Евфратской ГЭС в 40 километрах от Ракки. В обоих случаях действовали американские рейнджеры и сирийские дезертиры, подготовленные в Иордании, в Колледже сил спецназначения под Амманом. Им предстояло захватить склады с химическим оружием сирийской армии при падении режима Асада и угрозе попадания ОМП в руки исламистов. Военное командование не дало Белому дому стопроцентной гарантии, что это полностью исключит захват джихадистами части химических арсеналов. Это и заставило Вашингтон принять инициативу Москвы по вывозу химического оружия и его утилизации под контролем ОЗХО.
Основной костяк проамериканских оппозиционеров составляют уроженцы Дейр эз-Зора. По замыслу командования США это обеспечит диалог с шейхами суннитских племен по мере продвижения в глубь провинции. То, что мы наблюдаем, пока не наступление на Дейр эз-Зор, а разведка боем, прощупывание позиций ИГ и выброс мобильных групп американского спецназа и местных проводников для отслеживания ситуации и авианаводки. Наступление начнется позже, вероятно, после взятия Ракки. Причем курды будут контролировать нынешние места дислокации, а подготовленные в Колледже сил спецназначения под Амманом оппозиционеры должны взять на себя Дейр эз-Зор.
Последняя переброска военной техники США на границу Сирии и Иордании, чтобы перерезать коммуникации ИГ, в эту схему укладывается. Кроме тыловой поддержки наступления с иорданского плацдарма, это необходимо, чтобы успокоить короля Абдаллу II, обеспокоенного угрозой прорыва в страну групп ИГ, выбитых из Дейр эз-Зора и Ракки, хотя большинство исламистов бегут в Ирак. Переброска техники свидетельствует, что отход сторонников ИГ из Сирии начался. Два месяца назад американцы были вынуждены просить канадцев и поляков перебросить контингенты в район иракско-сирийской границы.
На этом фоне иорданский король завершил ротацию в высших эшелонах силового блока страны. 30 марта состоялось назначение на должность главы Управления общей разведки (УОР) генерала А. аль-Джунди, что означает смену прежнего курса в борьбе с ИГ. Уже бывший руководитель УОР Ф. аль-Шибаки в свое время уволил аль-Джунди именно из-за разногласий в методах борьбы с исламистами. После атаки боевиков ИГ на Керак в декабре 2016 года (что было кульминацией внутренних конфликтов в УОР из-за тайной продажи оружия в Сирию с американских складов) судьба аль-Шибаки была предрешена. Эксперты ждут сближения иорданских силовиков с американскими и британскими коллегами с целью планирования и проведения совместных наступательных операций в Сирии, прежде всего на направлении Дейр эз-Зора.
Ловцы сигналов
15 апреля министр иностранных дел РФ Сергей Лавров по итогам переговоров с главой МИДа Катара М. бен Абдель Рахманом Аль Тани сообщил, что они касались темы астанинского процесса по Сирии и его коллега заверил, что будет содействовать этому формату, используя свои «контакты на земле». Отметим, что «контакты на земле» у Дохи в первую очередь с ИГ. Они не вписываются в совместные миротворческие усилия. Остальных «контактов» на порядок меньше – лояльные Анкаре группы вооруженной оппозиции «Джейш аль-Ислам» и ряд более мелких. Кроме того, в Сирии (как и в АРЕ, Ливии) Анкара и Доха действуют в рамках военно-политического партнерства, основа которого – общность интересов и ставка на «Братьев-мусульман» как инструмент распространения влияния в исламском мире.
Если Турция решит блокировать переговоры в Астане, то Доха ничего предпринимать не будет. Действия Эрдогана по срыву последнего раунда переговоров в Астане оставляют открытым вопрос о дальнейшем участии в них тандема Анкара – Доха. Переход Эрдогана к непримиримой риторике в отношении Асада на фоне американского удара крылатыми ракетами по базе ВВС Сирии показал хрупкость взаимодействия с Анкарой (и с Дохой) на сирийском направлении – обе страны чутко ловят сигналы из Вашингтона и выстраивают позицию под них. Содействие Анкары в выводе боевиков из Восточного Алеппо было маневром, сохранившим живую силу в Идлибе. Сейчас Турция строит там лагеря для суннитских беженцев, явно намереваясь превратить провинцию в постоянный оплот вооруженной оппозиции с перспективой установления над ней бесполетной зоны.Дамаск и Москва отправляют «непримиримых» и их семьи из-под Хомса и Дамаска в Идлиб. Из него эвакуируются шииты, которые заселяют освободившиеся площади в центре страны. Это напоминает взаимную конфессиональную мягкую зачистку с добровольным обменом территориями. Но удаление из центральной Сирии «непримиримых» вместе с их тыловой базой не решает проблему суннитского сопротивления. Позиция Турции по химическому инциденту в Идлибе подтверждает реальные устремления Эрдогана и его катарских союзников. Суннитское сопротивление (включая радикалов) будет получать от Анкары и Дохи поддержку – от информационной, чем занимается Катар через СМИ, до военной.
В политике Дохи и Анкары по Сирии много точек соприкосновения с Эр-Риядом. Разногласия о присутствии в будущей политической архитектуре Сирии «Братьев-мусульман» отложены до ухода Асада. В этой ситуации вряд ли стоит верить Анкаре, Дохе и Эр-Рияду, с учетом желания американцев реанимировать старый формат стратегических отношений в регионе. Анкару будут толкать к консультациям с Москвой и созданию видимости «сотрудничества на сирийском треке» курдская проблема и экономический кризис, от решения которого зависит судьба Эрдогана как политического лидера. Итоги прошедшего в Турции референдума – сигнал о плохой экономике. В этой связи Анкара, видимо, ослабит блокирование переговоров в Астане и будет готова направить туда подконтрольных полевых командиров.
Реформа скреп
По оценке американских аналитиков, ключевым вопросом сохранения единства Ирака в среднесрочной перспективе станет проблема преобразования нефтяной отрасли страны. До сих пор попытки Багдада предложить проект реформы торпедировались иракской политической и военной элитой. Возникновение ИГ, одной из причин которого стал перекос в участии конфессиональных групп в распределении финансовых потоков от нефтяного экспорта, эту ситуацию обострило, а в краткосрочной перспективе и усугубит ее. Суннитская элита вновь окажется отодвинутой от получения нефтяной ренты. Уже сейчас сторонники ИГ не контролируют ни одного серьезного месторождения в Ираке. Часть находится под контролем курдов, которые установили влияние над зонами, ранее не входившими в административные границы Региона Курдистан. Другая – на юге, под присмотром шиитов.
В США полагают, что вынесенный правительством законопроект о создании единой нефтяной компании Ирака будут блокировать курды и шиитские лидеры фракций, борющиеся за дележ «пирога». Проект реформы, среди пунктов которой не только создание единой госкомпании, но и введение новых правил регулирования деятельности мелких частных фирм и пересмотр условий работы иностранных инвесторов, должен завершить почти десятилетний этап неразберихи в отрасли. Лоббирует его министр нефти Д. аль-Луэйби, старающийся выстроить прагматичную нефтяную политику. Создание единой госкомпании рассматривается Багдадом как экономическая скрепа распадающейся страны.
Нефть даже в условиях быстрых изменений мировых цен на углеводороды дает треть ВВП Ирака. Две трети черного золота добывается в Басре и вокруг нее – в шиитских районах. Регионы под контролем курдов дают 13 процентов экспорта. Сюда не включены «спорные территории», формально в состав курдской автономии не входящие, но аннексированные Эрбилем в борьбе с ИГ, и операции по взятию Мосула, когда были захвачены два месторождения, находившиеся под юрисдикцией Багдада. Плюс зона Киркука, которую каждая из сторон считает своей. Суннитские территории дают ничтожно малый процент добычи.
Конституция страны, которая была написана американцами после свержения режима С. Хусейна и принималась без участия в этом суннитов, породила, помимо прочего, и разногласия между этническими и конфессиональными группами по вопросу нефтяной отрасли. Это касается федерального устройства нового Ирака, а также права государства владеть месторождениями, существовавшими на момент принятия конституции. Там не говорилось о полях, где еще не велась добыча. Подразумевалось, что относительно них Багдад должен отдельно договариваться с местными властями.
Это дает курдам козырь: они контролируют по «закону о нефти и газе» 2017 года ряд месторождений, где на момент принятия конституции разработка не велась. Багдад настаивает на ревизии этого закона на предмет соответствия национальному законодательству. Шииты также неоднородны. В Басре сильны настроения в пользу создания на базе девяти шиитских провинций образования, аналогичного курдской автономии, для установления исключительно шиитскими органами власти контроля над находящимися там нефтяными скважинами. На сегодня лишь две силы заинтересованы в едином экономическом пространстве Ирака: центральные власти в Багдаде и сунниты, выступающие за централизованное распределение доходов от нефти через федеральные транши в силу того, что месторождения углеводородов не контролируют. Создание ИГ было попыткой решить проблему силовым путем, но она провалилась.Багдад пытается обуздать нефтяной сепаратизм: в 2016 году по инициативе премьер-министра Х. аль-Абади South Oil Company (контролировала добычу в Басре) разделили на Dhi Qar Oil Company и Basra Oil Company, что увеличило конкуренцию. Но при этом он привел в кабинет министра нефти аль-Луэйби, возглавлявшего South Oil Company с 2003 по 2008 год. Так премьер восстановил контроль над «шиитскими месторождениями нефти», а заодно выполнил требования одного из шиитских вождей М. ас-Садра «о создании правительства технократов». Аль-Луэйби – технократ, начинал карьеру во времена Хусейна и знаком с большинством руководителей иностранных нефтяных корпораций. Его задача на сегодня – достичь компромисса с Эрбилем о продаже добываемой в курдской автономии нефти только через федеральные институты взамен на транши из Багдада. Этого он пока добился.
Вторая задача – провести глубокое реформирование отрасли с выходом на реанимацию Iraq National Oil Company, что будет гораздо сложнее в силу внутриконфессиональных и межконфессиональных противоречий. Создание такой компании еще не означает сохранения централизации страны. Сепаратизм курдов будет возрастать пропорционально повышению цен на нефть. В этой связи арабские эксперты утверждают, что после войны с ИГ следующая будет с курдами. Перспектива такого столкновения во многом определяется тем, кто победит в схватке за установление влияния в Эрбиле – Иран или Турция, от динамики цен на нефть, от позиции западных стран, пока не поддерживающих распад Ирака и от успехов кабинета министров в попытках реформирования нефтяной отрасли.
Пропагандистский «Рим»
Американские эксперты провели анализ пропаганды ИГ за последнее время. Цель исследования – проследить динамику затухания этой составляющей на фоне ликвидации силами коалиции нескольких лидеров пиара, прежде всего А. Абусамра, убитого в январе. Не будем останавливаться на нюансах предыстории исследования, начатого американскими аналитиками с йеменца А. аль-Авлаки, которого они продолжают ассоциировать с «Аль-Каидой Аравийского полуострова» (АКАП), и одного из основателей печатного издания ИГ журнала «Дабик», ныне называющегося «Румайя» («Рим»), С. Хана. Из переименования американцы делают выводы о том, что это было связано с разгромом ИГ «как государственного образования», и смена названия будет означать начало «джихадистского похода» на Европу. Хана они считают приверженцем АКАП, хотя тот туда никогда не входил.
Из анализа следует: аль-Авлаки и Хан были одними из основателей англоязычного джихадистского издания, и это стало первой успешной попыткой такого рода. Распространив свое влияние на англоязычную аудиторию (в том числе Индию, Пакистан и страны ЕС), исламисты сделали издание инструментом, через который до читателей доводились направления борьбы и определялись цели. Интернет дал возможность доставлять его через границы молниеносно, без рисков для курьеров и распространителей.
«Румайа» выходит ежемесячно и, по оценке американских экспертов, его последнее седьмое издание является «тенью» былого. Они делают вывод: уничтожение главных пропагандистов выбивает почву из-под ног джихадистов и снижает накал их пропаганды. Американцы напоминают, что основатель «Дабика» Хан был выдающимся публицистом, после его смерти в 2011 году преемник Я. Ибрагим не смог выдержать эту планку и ушел. При этом эксперты упоминают, что у Хана также не все ладилось и его блог, в котором он вел исламистскую пропаганду, большим успехом поначалу не пользовался. Роль убитого в январе Абусамра заключалась в том, что он создал группу переводов на иностранные языки, что позволило расширить аудиторию в арабских странах.
Отметим: пропаганда исламистских сайтов примитивна. Разговоры о «талантливых» ораторах – в большей части миф. Серьезные теологи и образованные клерикалы в такой аудитории непопулярны в силу того, что ее большая часть не имеет даже среднего образования, а значительная часть неграмотна (в данном случае имеются в виду арабские мусульманские страны, но не Европа). Целевая аудитория исламистской пропаганды – люди с узким кругозором и ущемленным национальным самосознанием. Соответственно этому она строится на ярких, вырванных из контекста цитатах и постоянном вдалбливании того, что во всем виноваты «христиане и иудеи». Основной посыл такой пропаганды – дать простые рецепты решения сложных проблем и наметить цели, которые надо атаковать на историческом отрезке времени.
В силу этого печатные органы джихадистской пропаганды имеют гораздо меньшую аудиторию, чем аудиоматериалы. Успех аль-Авлаки с его видеопроповедями и профессионально выстроенными и смонтированными роликами ИГ на первом этапе прекрасно это иллюстрирует. Не случайно на призывы «Румайа» атаковать цели путем автомобильного или иных видов террора откликаются прежде всего европейские исламисты. Сочувствующие в арабском мире редко готовы просто так отдать жизнь, их основная цель – заработать на женитьбу, а затем и на содержание семьи. Именно этим обусловлена вспышка интереса в мусульманском мире к журналу «Дабик» в период успехов ИГ, а не ранее. Причина роста его популярности – возможность заработать денег в «справедливо» устроенном «государстве», а не талантливость журналистского корпуса джихадистов (мы не говорим об их фильмах, поставленных не арабами, тут надо искать европейских консультантов, нанятых Катаром). Фанатиков среди сторонников ИГ мало. Оно скоро закончит свое сосуществование, значит, и интерес к печатным органам несостоявшегося «государства» будет падать.
Последнее имеет прямое отношение к борьбе с терроризмом на территории Российской Федерации. Недавний теракт в санкт-петербургском метро вызвал, как это всегда бывает, волну обсуждений в СМИ и социальных сетях не столько среди профессиональных экспертов, сколько среди людей, по большей части некомпетентных в вопросах безопасности. Среди выводов звучало, что присутствие ВКС РФ в Сирии провоцирует теракты в России, курс на уничтожение террористов за границей не приносит успеха и эту деятельность необходимо сворачивать. Оставляя их авторов наедине с отсутствием у них знаний о реальном положении дел, подчеркнем: ИГ – локальный проект суннитов в Ираке и Сирии. И борьба РФ с ним там достаточно успешна.
Информация