Наш лесовоз, вперед лети
25 апреля Корейская народная армия отметила 85-летие. Отсчет ведется со дня объединения партизанских формирований Страны утренней свежести, сражавшихся против японских оккупантов. Современную боевую мощь КНА продемонстрировала на грандиозном военном параде в Пхеньяне, посвященном 105-летию «вечного президента» КНДР Ким Ир Сена.
Экзальтированные зарубежные политологи да и некоторые завсегдатаи отечественных ток-шоу до сих пор под впечатлением. Между тем трудно избавиться от мысли, что это театрализованное представление похоже на военные парады времен позднего Хрущева и раннего Брежнева. Тогда миру, а в первую очередь Вашингтону среди многого прочего демонстрировались устрашающего вида системы вооружений, так и не поступившие ни в войска, ни во флот, например ЗРК «Даль», МБР ГР-1, муляжи никогда не грузившихся в шахты подводных лодок БРПЛ и т. д. (подробнее – «Блефовать так на параде»).
Особый восторг или, наоборот, страх у эмоциональных телезрителей вызвали самоходные пусковые установки (СПУ) того, что северокорейцы решили показать в качестве мобильных комплексов МБР. Северокорейский ПГРК образца 2017 года, напоминающий наш «Тополь-М» или «Ярс», представляет собой уже третий вариант некой стратегической ракетной системы, размещаемой на приобретенных в изначальном качестве лесовозов китайских внедорожных многоосных спецшасси «Ваньшань» WS51200 и переоборудованных уже в КНДР. Сами эти тяжеловозы (в количестве, по некоторым данным, восьми штук) являются подражанием белорусским большегрузам семейства «Волат».
Первый вариант с открыто перевозимой ракетой, известной под корейским наименованием «Хвасон-13» («Марс-13») и западным KN-08, вызвал саркастические оценки экспертов в части обеспечения прочности внеконтейнерной МБР при перемещении СПУ вне дорог. Второй вариант представлял собой уже что-то в транспортно-пусковом контейнере (ТПК), названное западными аналитиками KN-14. На последнем же параде контейнер имел существенно увеличенную длину. Кроме того, были продемонстрированы и СПУ с МБР в ТПК на полуприцепах, буксируемых седельными тягачами типа МАЗ. Об успешных испытаниях этих ракетных изделий сведений нет, и нужно иметь в виду, что все подобные пуски четко фиксируются службами слежения США, Южной Кореи, Японии (да и РФ) с получением телеметрической информации. Возможно, северокорейцы и пытаются создать подвижные ракетные комплексы (вероятно, ограниченной межконтинентальной дальности), но говорить об их оперативном развертывании рановато. Так что на парадах в Пхеньяне демонстрируются скорее всего мистификации, что преследует с одной стороны – духоподъемные цели, а с другой – направлено на троллинг США и их тихоокеанских союзников.
Изрядные эмоции вызвали и БРПЛ «Пукгыксон-1» («Полярная звезда-1»), точнее – их парадные макеты. «Пукгыксон-1» с подводным стартом, предназначенная для дизельных ракетных субмарин типа «Горэ» («Кит»), уже с переменным успехом проходит испытания, в том числе пусками с борта пока, видимо, единственной ПЛ этого типа. Создание «Пукгыксон-1» стало, вне сомнений, крупным успехом северокорейского ракетостроения, но до появления дееспособных морских подводных стратегических ядерных сил КНДР еще далековато. Название «Полярная звезда» является прямым вызовом США – ведь их первая БРПЛ тоже так называлась (Polaris). Да и внешне «Пукгыксон-1» (во всяком случае то, что провезли на параде) получилась довольно похожей на американскую ракету рубежа 50–60-х годов.
В парадном строю проползли и тяжелые гусеничные СПУ с БРСД «Пукгыксон-2», наземным вариантом лодочной ракеты. Испытания начались недавно, и до настоящего времени результаты еще не показывают ожидаемой дальности 2500–3000 километров. Причем не исключено, что «Пукгыксон-2» окажется в боевом строю раньше своей морской «сестры». На опубликованных ЦТАК кадрах пуска «Пукгыксон-2» видно, что из ТПК ракета выбрасывалась методом минометного старта. Если минометный старт внедрен и в отношении «Пукгыксон-1», это говорит о том, что северокорейские «Поларисы» – твердотопливные, хотя есть точка зрения: в основу их конструкции положены решения, реализованные при создании советской жидкостной БРПЛ Р-27 образца 1968 года (чьи компоновочные схемы и основные массогабаритные характеристики сегодня доступны в открытых источниках).
Нужно отметить, что применение лодочной БР в наземном варианте давно опробовано китайцами, еще в 80-е годы приспособившими БРПЛ «Цзюйлан-1» («Большая волна-1») для стратегических дорожно-мобильных ракетных комплексов «Дунфын-21» («Восточный ветер-21»).
Вместе с довольно известным стратегическим (средней дальности) ПГРК «Хвасон-10» (в Южной Корее и на Западе приняты наименования Nodong-B и Musudan), также, как предполагается, разработанным на основе Р-27 (но только в наземном варианте), северокорейцы на этот раз показали на аналогичной СПУ (шасси типа МАЗ-547) некий комплекс с новой БРСД – скорее всего таким же парадным фейком, как и странные фальшборта, прикрывшие колеса самохода.
Чем северокорейцы действительно изумили, так это показом своего варианта советской оперативно-тактической ракеты Р-17 в модификации с увеличенной дальностью пуска Scud-ER (название, принятое на Западе) на гусеничной СПУ, скомпонованной по образцу древних, периода второй половины 50-х – начала 60-х годов советских же стартовых агрегатов 8У218 (для Р-11М – предшественницы Р-17) и 2П19 (для первых Р-17). Основная разница здесь в том, что наши СПУ были созданы на базе САУ ИСУ-152, а северокорейские – на шасси основного боевого танка серии «Чхонма-215/216». Это уже даже не reverse engineering, обычный для КНДР (как и для КНР), а вообще какой-то retro engineering.
Сама парадная ракета Scud-ER тоже выглядела примечательно – с приляпанными к головной части треугольными «аэродинамическими рулями» по типу отделяющейся самонаводящейся ГЧ американской БРСД «Першинг» II. Эксперты намек, конечно, поняли, но убедить их в том, что северокорейцы смогли создать отделяемую маневрирующую ГЧ к своей вариации на тему Р-17 (у которой в привычном исполнении ГЧ не отделяется), удалось едва ли. Как известно, единственным вариантом Р-17 с отделяющейся ГЧ является советская опытно-экспериментальная ОТР с оптическим самонаведением 8К14-1Ф усовершенствованного комплекса «Аэрофон», причем ее ГЧ никак не похожа на ГЧ северокорейского Scud-ER. Разумеется, и ликвидированный по советско-американскому договору РСД-РМД «Першинг» II – это, как говорится, из другой оперы. Такими технологиями КНДР не располагает.
Зато российскую тактическую противокорабельную ракету X-35 у северокорейцев с применением все того же reverse engineering скопировать получилось. Конечно, вряд ли по качественному уровню она полностью соответствует невесть через какие руки попавшему в КНДР оригиналу. Ракета, возможно имеющая национальное наименование «Кымсон-3» («Венера-3»), устанавливается на новых ракетных катерах на воздушной подушке типа «Нонго» и строящихся корветах типа «Нампхо». На пхеньянском же параде впервые были показаны оснащенные «Кымсон-3» (четыре ТПК) самоходные береговые ракетные комплексы на гусеничном шасси танка «Чхонма-215/216». Таким образом, в дополнение к уже развернутым в ВМФ КНДР мобильным береговым ПКРК северокорейского и китайского производства с ракетой по типу устаревшей советской П-15 появились собственные аналоги российского ПКРК «Бал» (правда, наш на колесном шасси и несет вдвое больше ракет, чем северокорейский). Однако, прогресс! Но в целом вряд ли это повысит шансы на успех ВМФ КНДР в прямом столкновении с 7-м флотом США, ВМС Южной Кореи и Японии.
Прокатила перед гостями парада и зенитно-ракетная техника собственного дизайна. Это уже известные мобильные зенитно-ракетные комплексы большой дальности «Пхенгае-5» (известные под условным западным обозначением KN-06) на основе китайского «Хунци-9» («Красный флаг-9»), в свою очередь в значительной мере скопированного с российского С-300П. Следует отметить, что демонстрация на военных парадах в Пхеньяне комплекса KN-06 как-то уже вызвала оживленную дискуссию среди экспертов. Некоторые склонны объяснять северокорейские успехи в создании KN-06 – если это не макеты (а возможно и такое) – получением соответствующих комплектующих и документации от Ирана, который, возможно, сам приобрел в свое время китайский комплекс «Хунци-9» (экспортное обозначение FD-2000). СПУ ЗРК «Пхенгае-5» с двумя ТПК для ЗУР создана на удлиненном шасси самосвала «Тэбаксан-96» – лицензионного аналога КамАЗ-55111. На этом же шасси размещена и РЛС подсвета и наведения по типу нашей 30Н6.
Наконец, следует отметить и показанные на параде самоходные маловысотные ЗРК ближнего действия «Стрела-10М3», полученные, надо полагать, контрабандным путем (в чем, следует признать, северокорейские спецслужбы изрядно поднаторели). Но если ранее эти ЗРК демонстрировались КНДР в оригинальном варианте, то на этот раз вместо «родных» ТПК с ЗУР 9М333 на СПУ-мотолыгах (шасси МТЛБ) обнаружились восьмизарядные пакеты явно под собственный вариант ЗУР от ПЗРК типа «Хвасон-чон» (на основе лицензионных советских комплексов «Стрела-2М» или «Игла-1»). Полученный со «Стрелами-10М3» боекомплект был скорее всего ничтожным, и пришлось придумывать что-то свое.
Экзальтированные зарубежные политологи да и некоторые завсегдатаи отечественных ток-шоу до сих пор под впечатлением. Между тем трудно избавиться от мысли, что это театрализованное представление похоже на военные парады времен позднего Хрущева и раннего Брежнева. Тогда миру, а в первую очередь Вашингтону среди многого прочего демонстрировались устрашающего вида системы вооружений, так и не поступившие ни в войска, ни во флот, например ЗРК «Даль», МБР ГР-1, муляжи никогда не грузившихся в шахты подводных лодок БРПЛ и т. д. (подробнее – «Блефовать так на параде»).
Особый восторг или, наоборот, страх у эмоциональных телезрителей вызвали самоходные пусковые установки (СПУ) того, что северокорейцы решили показать в качестве мобильных комплексов МБР. Северокорейский ПГРК образца 2017 года, напоминающий наш «Тополь-М» или «Ярс», представляет собой уже третий вариант некой стратегической ракетной системы, размещаемой на приобретенных в изначальном качестве лесовозов китайских внедорожных многоосных спецшасси «Ваньшань» WS51200 и переоборудованных уже в КНДР. Сами эти тяжеловозы (в количестве, по некоторым данным, восьми штук) являются подражанием белорусским большегрузам семейства «Волат».
Первый вариант с открыто перевозимой ракетой, известной под корейским наименованием «Хвасон-13» («Марс-13») и западным KN-08, вызвал саркастические оценки экспертов в части обеспечения прочности внеконтейнерной МБР при перемещении СПУ вне дорог. Второй вариант представлял собой уже что-то в транспортно-пусковом контейнере (ТПК), названное западными аналитиками KN-14. На последнем же параде контейнер имел существенно увеличенную длину. Кроме того, были продемонстрированы и СПУ с МБР в ТПК на полуприцепах, буксируемых седельными тягачами типа МАЗ. Об успешных испытаниях этих ракетных изделий сведений нет, и нужно иметь в виду, что все подобные пуски четко фиксируются службами слежения США, Южной Кореи, Японии (да и РФ) с получением телеметрической информации. Возможно, северокорейцы и пытаются создать подвижные ракетные комплексы (вероятно, ограниченной межконтинентальной дальности), но говорить об их оперативном развертывании рановато. Так что на парадах в Пхеньяне демонстрируются скорее всего мистификации, что преследует с одной стороны – духоподъемные цели, а с другой – направлено на троллинг США и их тихоокеанских союзников.
Изрядные эмоции вызвали и БРПЛ «Пукгыксон-1» («Полярная звезда-1»), точнее – их парадные макеты. «Пукгыксон-1» с подводным стартом, предназначенная для дизельных ракетных субмарин типа «Горэ» («Кит»), уже с переменным успехом проходит испытания, в том числе пусками с борта пока, видимо, единственной ПЛ этого типа. Создание «Пукгыксон-1» стало, вне сомнений, крупным успехом северокорейского ракетостроения, но до появления дееспособных морских подводных стратегических ядерных сил КНДР еще далековато. Название «Полярная звезда» является прямым вызовом США – ведь их первая БРПЛ тоже так называлась (Polaris). Да и внешне «Пукгыксон-1» (во всяком случае то, что провезли на параде) получилась довольно похожей на американскую ракету рубежа 50–60-х годов.
В парадном строю проползли и тяжелые гусеничные СПУ с БРСД «Пукгыксон-2», наземным вариантом лодочной ракеты. Испытания начались недавно, и до настоящего времени результаты еще не показывают ожидаемой дальности 2500–3000 километров. Причем не исключено, что «Пукгыксон-2» окажется в боевом строю раньше своей морской «сестры». На опубликованных ЦТАК кадрах пуска «Пукгыксон-2» видно, что из ТПК ракета выбрасывалась методом минометного старта. Если минометный старт внедрен и в отношении «Пукгыксон-1», это говорит о том, что северокорейские «Поларисы» – твердотопливные, хотя есть точка зрения: в основу их конструкции положены решения, реализованные при создании советской жидкостной БРПЛ Р-27 образца 1968 года (чьи компоновочные схемы и основные массогабаритные характеристики сегодня доступны в открытых источниках).Нужно отметить, что применение лодочной БР в наземном варианте давно опробовано китайцами, еще в 80-е годы приспособившими БРПЛ «Цзюйлан-1» («Большая волна-1») для стратегических дорожно-мобильных ракетных комплексов «Дунфын-21» («Восточный ветер-21»).
Вместе с довольно известным стратегическим (средней дальности) ПГРК «Хвасон-10» (в Южной Корее и на Западе приняты наименования Nodong-B и Musudan), также, как предполагается, разработанным на основе Р-27 (но только в наземном варианте), северокорейцы на этот раз показали на аналогичной СПУ (шасси типа МАЗ-547) некий комплекс с новой БРСД – скорее всего таким же парадным фейком, как и странные фальшборта, прикрывшие колеса самохода.
Чем северокорейцы действительно изумили, так это показом своего варианта советской оперативно-тактической ракеты Р-17 в модификации с увеличенной дальностью пуска Scud-ER (название, принятое на Западе) на гусеничной СПУ, скомпонованной по образцу древних, периода второй половины 50-х – начала 60-х годов советских же стартовых агрегатов 8У218 (для Р-11М – предшественницы Р-17) и 2П19 (для первых Р-17). Основная разница здесь в том, что наши СПУ были созданы на базе САУ ИСУ-152, а северокорейские – на шасси основного боевого танка серии «Чхонма-215/216». Это уже даже не reverse engineering, обычный для КНДР (как и для КНР), а вообще какой-то retro engineering.
Сама парадная ракета Scud-ER тоже выглядела примечательно – с приляпанными к головной части треугольными «аэродинамическими рулями» по типу отделяющейся самонаводящейся ГЧ американской БРСД «Першинг» II. Эксперты намек, конечно, поняли, но убедить их в том, что северокорейцы смогли создать отделяемую маневрирующую ГЧ к своей вариации на тему Р-17 (у которой в привычном исполнении ГЧ не отделяется), удалось едва ли. Как известно, единственным вариантом Р-17 с отделяющейся ГЧ является советская опытно-экспериментальная ОТР с оптическим самонаведением 8К14-1Ф усовершенствованного комплекса «Аэрофон», причем ее ГЧ никак не похожа на ГЧ северокорейского Scud-ER. Разумеется, и ликвидированный по советско-американскому договору РСД-РМД «Першинг» II – это, как говорится, из другой оперы. Такими технологиями КНДР не располагает.
Зато российскую тактическую противокорабельную ракету X-35 у северокорейцев с применением все того же reverse engineering скопировать получилось. Конечно, вряд ли по качественному уровню она полностью соответствует невесть через какие руки попавшему в КНДР оригиналу. Ракета, возможно имеющая национальное наименование «Кымсон-3» («Венера-3»), устанавливается на новых ракетных катерах на воздушной подушке типа «Нонго» и строящихся корветах типа «Нампхо». На пхеньянском же параде впервые были показаны оснащенные «Кымсон-3» (четыре ТПК) самоходные береговые ракетные комплексы на гусеничном шасси танка «Чхонма-215/216». Таким образом, в дополнение к уже развернутым в ВМФ КНДР мобильным береговым ПКРК северокорейского и китайского производства с ракетой по типу устаревшей советской П-15 появились собственные аналоги российского ПКРК «Бал» (правда, наш на колесном шасси и несет вдвое больше ракет, чем северокорейский). Однако, прогресс! Но в целом вряд ли это повысит шансы на успех ВМФ КНДР в прямом столкновении с 7-м флотом США, ВМС Южной Кореи и Японии.
Прокатила перед гостями парада и зенитно-ракетная техника собственного дизайна. Это уже известные мобильные зенитно-ракетные комплексы большой дальности «Пхенгае-5» (известные под условным западным обозначением KN-06) на основе китайского «Хунци-9» («Красный флаг-9»), в свою очередь в значительной мере скопированного с российского С-300П. Следует отметить, что демонстрация на военных парадах в Пхеньяне комплекса KN-06 как-то уже вызвала оживленную дискуссию среди экспертов. Некоторые склонны объяснять северокорейские успехи в создании KN-06 – если это не макеты (а возможно и такое) – получением соответствующих комплектующих и документации от Ирана, который, возможно, сам приобрел в свое время китайский комплекс «Хунци-9» (экспортное обозначение FD-2000). СПУ ЗРК «Пхенгае-5» с двумя ТПК для ЗУР создана на удлиненном шасси самосвала «Тэбаксан-96» – лицензионного аналога КамАЗ-55111. На этом же шасси размещена и РЛС подсвета и наведения по типу нашей 30Н6.
Наконец, следует отметить и показанные на параде самоходные маловысотные ЗРК ближнего действия «Стрела-10М3», полученные, надо полагать, контрабандным путем (в чем, следует признать, северокорейские спецслужбы изрядно поднаторели). Но если ранее эти ЗРК демонстрировались КНДР в оригинальном варианте, то на этот раз вместо «родных» ТПК с ЗУР 9М333 на СПУ-мотолыгах (шасси МТЛБ) обнаружились восьмизарядные пакеты явно под собственный вариант ЗУР от ПЗРК типа «Хвасон-чон» (на основе лицензионных советских комплексов «Стрела-2М» или «Игла-1»). Полученный со «Стрелами-10М3» боекомплект был скорее всего ничтожным, и пришлось придумывать что-то свое.
Информация