Армии дезертиров…
Дезертиры двести лет назад
Не так давно в Интернете стали появляться сообщения, что почти 40 тысяч русских солдат дезертировали на территории Франции, когда русские войска в 1814 году вошли в Париж. Цифра очень большая и уже одним этим вызывает сомнение. Получается, что у нас там разбежалась целая армия, а такого, скорее всего, просто не могло быть.
Но есть интересные факты, показывающие, что проблема дезертирства существовала. Известно, например, что в соответствии со специальным распоряжением по армии, выход из казарм, где размещались солдаты, был весьма затруднен, особенно для нижних чинов. Что, наш император стеснялся своих солдат? Ну так ведь и к офицерам он относился не очень благосклонно. Почему? Да потому, что офицерами русской армии в Париже 1814 года были, как правило, молодые люди 20-30 лет (62 %) или чуть старше (30-35 лет – 13%); и… довольно бедные, так как 73% офицеров-дворян крепостных не имели, а значит, жили на жалованье, которое было весьма скудным; при этом 75% из них не знали французского языка. Вот оно как, оказывается! Правда, 65% «умели читать и писать», т.е. обладали начальным образованием, и ещё 10%. знали математику и сделали шаг к образованию среднему. Видимо, Александру I казалось, (и, возможно, не без основания!) что наши офицеры не смогут произвести должного впечатления на иностранцев.
Что же касается нижних чинов, то здесь опасения были иного порядка. Потому что более 5000 русских солдат были вполне готовы стать невозвращенцами. Дело в том, что они стали наниматься к французам в работники: кто пахать, кто ремеслом заниматься, то есть позволительным в русской армии приработком во время проживания в казармах. Только надо учитывать, что такая жизнь в послевоенной, разоренной Франции, где за годы наполеоновских войн мужское население сильно сократилось, и мужчин не хватало, могла показаться им много предпочтительнее, чем служба в царской армии. Француженки с удовольствием нанимали русских солдат, поэтому их и заперли накрепко в казармах, убоявшись, что армия разбежится и останется во Франции. И ведь недаром московский генерал-губернатор Ф. Ростопчин в то время писал своей супруге: «До какого падения дошла наша армия, если старики унтер-офицеры и простые солдаты остаются во Франции… Они уходят к фермерам, которые не только хорошо платят им, но еще отдают за них своих дочерей». И, заметим, это его точка зрения, а они-то, «старики», как раз поступали очень здраво!
Не будь проблема с дезертирами весьма острой, в известном царском Манифесте от 30 августа 1814 года не было бы и пункта № 15. А он был и в нем указывалось, что «всякого рода и звания военным людям, крестьянам и прочим обывателям, отлучившимся из отечества, жилищ и команд их самовольно, даруем прощение, буде пребывающие внутри России возвратятся от сего числа в течение года, а из иностранных земель в течение двух лет».
Казаки в Париже
Тем не менее в воспоминаниях А.М. Барановича информация о 40 тыс. дезертиров есть не что иное, как слух. И относиться к ней следует именно как к слуху. Но то, что какая-то часть солдат все же сумела остаться во Франции – несомненно, о чем свидетельствуют слова Ф. Ростопчина. Вряд ли бы он стал возмущаться двумя-тремя беглыми солдатами.
Имело место и так сказать «национальное дезертирство». Причем еще до вступления армии на территорию Франции. Известно, что из 237 тысяч человек, находившихся в армии на западной границе (плюс постоянно прибывавшие е ним резервы), до Бородино смогли дойти только 120 тысяч солдат и офицеров. Куда делись все остальные? Неужели все они были убиты и ранены? Какое-то количество погибло в сражениях и скончалось от ран и болезней. Однако остальные просто дезертировали.
Вот что по этому поводу писал генерал Тучков (3-й): «При начале отступления армии от границ наших, сперва все поляки, потом литовцы, а наконец и белорусцы, в ночные переходы полков, отставая от оных, возвращались в домы свои. И можно наверное положить, что с начала отступления от границ наших до Смоленска, армия потеряла таким образом из фронта более 10.000 человек». «Более 10.000 человек» – это больше дивизии и вряд ли генерал так сильно ее уж преувеличил. То есть литовцы, поляки и белорусы просто бросали свои части и расходились по домам.
В тягость своему отечеству!
Что же касается пункта №15 Манифеста, то ведь в то время мобильная связь отсутствовала, а многие наши сограждане просто не умели читать. Так что узнать о помиловании люди могли только спустя годы. А вот каково было отношение к тем, кто пожелал возвратиться в отечество, лучше всего говорится в депеше К.В. Нессельроде от 15 марта 1822 года: «Его Императорское Величество приняв предмет сей в уважение не полагает, чтобы возвращение сего рода людей принесло какую-нибудь пользу... отнюдь нельзя предположить, чтобы они по долгом отсутствии и по испытании разных перемен, сделавшись чуждыми своему отечеству, удобно могли обратиться к прежним своим обычаям и принять прежний образ жизни. В какое бы состояние они не вступили бы в России, надлежит полагать, что все будут более в тягость своему отечеству, нежели принесут ему какую-либо пользу, а потому Российскому правительству нет никакой выгоды иметь сих подданных, которые сверх того, кажется, и самопроизвольно оставили свое отечество. ...Его Императорское Величество, конечно же, не имеет намерения совершенно запретить им возвращаться в Россию, если только найдут они случай, но полагает, что правительство нимало не обязано давать им к тому средства».
В итоге число дезертиров только во время войны на Кавказе возросло так, что иранский шах смог организовать их них по одним данным батальон, а по другим даже целый полк, активно участвовавший в боях с противниками шаха и отличавшийся высокой дисциплиной!
Дезертиры – «персияне»
Можно довольно легко понять солдат-дезертиров, удравших из армии во Франции. И страна красивая, и люди, в общем-то, христиане, пусть даже и «хрянцы». Сложнее, когда наши православные бежали из армии к… персам, то есть мусульманам. И не просто бежали, а переходили на службу в персидскую армию и затем воевали против своих же единоверцев! Значит ли это, что русская армия их очень уж «достала» или такова уж была развращенность их натуры, сейчас не выяснить. Но то, что начиная с 1802 года побеги из армии «к персам» были довольно частыми, подтверждается исследованием российских историков А.И. Кругова и М.В. Нечитайлова «Русские дезертиры в иранской армии (1805 – 1829 гг.)».
Причем, следует подчеркнуть, что персы крайне охотно принимали беглых русских солдат, мотивируя это тем, что так они смогут «ближе знакомиться с их боевым учением, чем с учением англичан». Поэтому «с великими выгодами» для себя их охотно принимали, позволяли не принимать ислам, иметь жен и даже пить вино вволю, чем многие из перебежчиков из кавказских полков и занимались с утра до ночи. Из отряда полковника П.М. Карягина в июне 1805 г. бежали к персам обер-офицер (30-летний поручик 17-го егерского полка Емельян Корнилович Лисенко), четыре унтер-офицера и 53 рядовых, егерей и мушкетеров. В итоге в персидской армии был создан целый Русский батальон, в 1821 году насчитывавший «более нежели в 2 т.», что, впрочем, было завышенной цифрой, так как по другим источникам его численность не была больше 800 – 1000 человек. Но уже в 1829 г. в нем числилось уже 1400 чел. и фактически это был полк двухбатальонного состава. И воевали «беглецы» со своими, так что имели место рассказы о том, что «в этом деле беглый, прежде чем схватиться в рукопашную с нашим солдатом, начинал окликом: “Ты какой губернии?”» Русское командование подчеркивало, что «Наличие русских дезертиров в войсках наследного принца Ирана не только оказывало вредное влияние на моральное состояние кавказских войск, в особенности пограничных, но умаляло достоинство русского имени на Востоке и компрометировало русскую армию». Однако сделать так ничего и не смогло и Русский батальон так и остался привилегированной и по-своему уникальной военной частью в истории персидской армии XIX в.
Когда брат шел против брата…
В годы Гражданской войны в России 1918-1922 гг. дезертирство приобрело массовые масштабы. Всего уклонившихся от призыва в Красную Армию было выявлено 2846000 человек, из которых под воздействием пропаганды 1543000 все же осознали свою вину и пришли с повинной, а ещё 837000 были задержаны во время облав. В качестве наказания применялись разные меры: от условного лишения свободы и земли до расстрела и конфискации имущества. Впрочем, многим дезертирам удавалось до поры до времени прятаться по оврагам и в горах, где именно из них формировались партизанские отряды «зеленых», не дававшие пощады ни белым, ни красным. Иной раз из них образовывались целые армии, вроде «банд» атамана Махно и мятежника Григорьева, но случалось, что «зеленые» сражались заодно с красными. Например, вместе освобождали Крым и Новороссийск, однако потом никакой благодарности они от «союзников» не получили, скорее наоборот… Правда память об этом осталась в названиях двух улиц: Красно-Зеленой в Новороссийске и Красно-Зеленых в Анапе!
Военная дисциплина перед войной
Говорят, что дисциплина в армии – залог её боеспособности. Однако состояние воинской дисциплины в РККА накануне Великой Отечественной войны было крайней тревожным. Если в четвертом квартале 1940 г. было 3669 чрезвычайных происшествия, то в первом 1941 г. – 4649, то есть их количество увеличилось на 26,6%. В результате всех этих ЧП в 1940 г. вышло из строя 10048 человек, из которых погибло 2921 и было ранено 7127. В первом квартале 1941 г. – 3244, из них убито 945 и ранено 2290. Ну, а ежедневная средняя цифра убитых и раненых в 1940 г. составляла 27-28 человек, а в начале 41-ого уже 36, и это в условиях мира!
Бей своих, чтобы чужие боялись!
С началом войны дело дошло и до рукоприкладства и самочинных внесудебных расстрелов. Так, в директиве начальника политуправления Западного фронта № 00205 от 29.07.41 г. уже отмечались случаи «ничем не оправданных расстрелов бойцов и командиров». Только в январе-мае 1944 г. на 2-ом Украинском фронте было свыше 100 случаев рукоприкладства и самочинных расстрелов. А ведь тогда победа была не за горами и люди это чувствовали, не то, что осенью 1941 года. Впрочем, о том, что было той осенью, архивные документы тоже сообщают. Так, в напряженные дни боев в октябре 41-ого на Западном фронте в 30-й армии было расстреляно 20, а в 43-й армии 30 человек, причем все во внесудебном порядке! Причем, тогда же выяснилось, что, хотя эта мера определенное воздействие на людей и оказывает, но желаемого результата все же не дает! Например, несмотря на расстрелы паникеров и трусов прямо на поле боя, 97 стрелковая дивизия (Юго-Западный фронт) с 6 по 8 августа 41-ого года трижды неорганизованно отходила с поля боя, бросая оружие и боеприпасы! В результате она потеряла до 80% своего боевого состава и практически всю боевую часть. 34-ая армия в результате панического отступления с 10 по 26 августа потеряла 60% личного состава, 34% командиров, 90% танков, 75% артиллерийских орудий и много винтовок и пулеметов.
Автомат артикулом предусмотренный
В кинокартине «Суворов», снятой в 1940 году, есть такие кадры: на аудиенции у императора Павла I Суворов говорит, что «каждый солдат должен понимать свой манёвр». На что Павел 1 отвечает: «Солдат есть механизм, артикулом предусмотренный». Суворов: «Механизм – значит болван. Болванами не командую». В кино смотрелось это красиво, но в реальной жизни далеко не все солдаты «понимали свой маневр» и были людьми с устойчивой психикой. В Интернете встречается информация, что несмотря на патриотический характер войны с германским нацизмом, с 1941 по 1945 год было задержано без малого полтора миллиона дезертиров! Указывается, что 858,2 тысячи человек были тут же переданы в свои части и местные военкоматы. Затем еще органами НКВД и прокуратуры арестовано 626 тысяч человек. Насколько же цифра 1,5 млн. достоверна? Данные архива МО, опубликованные в 1995 году, свидетельствуют, что за злостное дезертирство и уклонение от призыва было осуждено 265104 человек! Правда, были еще и такие дезертиры, что, будучи объявленными в розыск, сумели так спрятаться на просторах СССР, что найти и наказать их не удалось. Кто-то сумел симулировать разные заболевания, а то и попросту откупиться! То есть или многих дезертиров, получается, не поймали, либо первая цифра завышена. Интересно, что всего в стрелковой дивизии по штату военного времени (№04/400 от 05.04.1941 г.) должно было находиться 14 483 человек. Ну, а приговорено к расстрелу по суду было… 150000 человек или практически 10 вот таких предвоенных дивизий! А вот данные по количеству военнослужащих, осужденных судом за дезертирство во время войны по годам: 1941 – 30782, 1942 – 111004, 1943 – 82733, 1944 – 32723, 1945 – 6872. Итого: 265104. Практически 26 полных дивизий. И это 33% от общего числа осужденных в армии в годы войны! Многие пытались спастись от войны посредством членовредительства. В 1941 таких было 8105 человек, в 1942 – 35265, в 1943 – 16631, 1944 – 6959, в 1945 (даже в 45-ом!) – 1696. Итого: 68656 человек осужденных за членовредительство по суду.
Не так давно в Интернете стали появляться сообщения, что почти 40 тысяч русских солдат дезертировали на территории Франции, когда русские войска в 1814 году вошли в Париж. Цифра очень большая и уже одним этим вызывает сомнение. Получается, что у нас там разбежалась целая армия, а такого, скорее всего, просто не могло быть.
Но есть интересные факты, показывающие, что проблема дезертирства существовала. Известно, например, что в соответствии со специальным распоряжением по армии, выход из казарм, где размещались солдаты, был весьма затруднен, особенно для нижних чинов. Что, наш император стеснялся своих солдат? Ну так ведь и к офицерам он относился не очень благосклонно. Почему? Да потому, что офицерами русской армии в Париже 1814 года были, как правило, молодые люди 20-30 лет (62 %) или чуть старше (30-35 лет – 13%); и… довольно бедные, так как 73% офицеров-дворян крепостных не имели, а значит, жили на жалованье, которое было весьма скудным; при этом 75% из них не знали французского языка. Вот оно как, оказывается! Правда, 65% «умели читать и писать», т.е. обладали начальным образованием, и ещё 10%. знали математику и сделали шаг к образованию среднему. Видимо, Александру I казалось, (и, возможно, не без основания!) что наши офицеры не смогут произвести должного впечатления на иностранцев.
Что же касается нижних чинов, то здесь опасения были иного порядка. Потому что более 5000 русских солдат были вполне готовы стать невозвращенцами. Дело в том, что они стали наниматься к французам в работники: кто пахать, кто ремеслом заниматься, то есть позволительным в русской армии приработком во время проживания в казармах. Только надо учитывать, что такая жизнь в послевоенной, разоренной Франции, где за годы наполеоновских войн мужское население сильно сократилось, и мужчин не хватало, могла показаться им много предпочтительнее, чем служба в царской армии. Француженки с удовольствием нанимали русских солдат, поэтому их и заперли накрепко в казармах, убоявшись, что армия разбежится и останется во Франции. И ведь недаром московский генерал-губернатор Ф. Ростопчин в то время писал своей супруге: «До какого падения дошла наша армия, если старики унтер-офицеры и простые солдаты остаются во Франции… Они уходят к фермерам, которые не только хорошо платят им, но еще отдают за них своих дочерей». И, заметим, это его точка зрения, а они-то, «старики», как раз поступали очень здраво!
Не будь проблема с дезертирами весьма острой, в известном царском Манифесте от 30 августа 1814 года не было бы и пункта № 15. А он был и в нем указывалось, что «всякого рода и звания военным людям, крестьянам и прочим обывателям, отлучившимся из отечества, жилищ и команд их самовольно, даруем прощение, буде пребывающие внутри России возвратятся от сего числа в течение года, а из иностранных земель в течение двух лет».
Казаки в Париже
Тем не менее в воспоминаниях А.М. Барановича информация о 40 тыс. дезертиров есть не что иное, как слух. И относиться к ней следует именно как к слуху. Но то, что какая-то часть солдат все же сумела остаться во Франции – несомненно, о чем свидетельствуют слова Ф. Ростопчина. Вряд ли бы он стал возмущаться двумя-тремя беглыми солдатами.
Имело место и так сказать «национальное дезертирство». Причем еще до вступления армии на территорию Франции. Известно, что из 237 тысяч человек, находившихся в армии на западной границе (плюс постоянно прибывавшие е ним резервы), до Бородино смогли дойти только 120 тысяч солдат и офицеров. Куда делись все остальные? Неужели все они были убиты и ранены? Какое-то количество погибло в сражениях и скончалось от ран и болезней. Однако остальные просто дезертировали.
Вот что по этому поводу писал генерал Тучков (3-й): «При начале отступления армии от границ наших, сперва все поляки, потом литовцы, а наконец и белорусцы, в ночные переходы полков, отставая от оных, возвращались в домы свои. И можно наверное положить, что с начала отступления от границ наших до Смоленска, армия потеряла таким образом из фронта более 10.000 человек». «Более 10.000 человек» – это больше дивизии и вряд ли генерал так сильно ее уж преувеличил. То есть литовцы, поляки и белорусы просто бросали свои части и расходились по домам.
В тягость своему отечеству!
Что же касается пункта №15 Манифеста, то ведь в то время мобильная связь отсутствовала, а многие наши сограждане просто не умели читать. Так что узнать о помиловании люди могли только спустя годы. А вот каково было отношение к тем, кто пожелал возвратиться в отечество, лучше всего говорится в депеше К.В. Нессельроде от 15 марта 1822 года: «Его Императорское Величество приняв предмет сей в уважение не полагает, чтобы возвращение сего рода людей принесло какую-нибудь пользу... отнюдь нельзя предположить, чтобы они по долгом отсутствии и по испытании разных перемен, сделавшись чуждыми своему отечеству, удобно могли обратиться к прежним своим обычаям и принять прежний образ жизни. В какое бы состояние они не вступили бы в России, надлежит полагать, что все будут более в тягость своему отечеству, нежели принесут ему какую-либо пользу, а потому Российскому правительству нет никакой выгоды иметь сих подданных, которые сверх того, кажется, и самопроизвольно оставили свое отечество. ...Его Императорское Величество, конечно же, не имеет намерения совершенно запретить им возвращаться в Россию, если только найдут они случай, но полагает, что правительство нимало не обязано давать им к тому средства».
В итоге число дезертиров только во время войны на Кавказе возросло так, что иранский шах смог организовать их них по одним данным батальон, а по другим даже целый полк, активно участвовавший в боях с противниками шаха и отличавшийся высокой дисциплиной!
Дезертиры – «персияне»
Можно довольно легко понять солдат-дезертиров, удравших из армии во Франции. И страна красивая, и люди, в общем-то, христиане, пусть даже и «хрянцы». Сложнее, когда наши православные бежали из армии к… персам, то есть мусульманам. И не просто бежали, а переходили на службу в персидскую армию и затем воевали против своих же единоверцев! Значит ли это, что русская армия их очень уж «достала» или такова уж была развращенность их натуры, сейчас не выяснить. Но то, что начиная с 1802 года побеги из армии «к персам» были довольно частыми, подтверждается исследованием российских историков А.И. Кругова и М.В. Нечитайлова «Русские дезертиры в иранской армии (1805 – 1829 гг.)».
Причем, следует подчеркнуть, что персы крайне охотно принимали беглых русских солдат, мотивируя это тем, что так они смогут «ближе знакомиться с их боевым учением, чем с учением англичан». Поэтому «с великими выгодами» для себя их охотно принимали, позволяли не принимать ислам, иметь жен и даже пить вино вволю, чем многие из перебежчиков из кавказских полков и занимались с утра до ночи. Из отряда полковника П.М. Карягина в июне 1805 г. бежали к персам обер-офицер (30-летний поручик 17-го егерского полка Емельян Корнилович Лисенко), четыре унтер-офицера и 53 рядовых, егерей и мушкетеров. В итоге в персидской армии был создан целый Русский батальон, в 1821 году насчитывавший «более нежели в 2 т.», что, впрочем, было завышенной цифрой, так как по другим источникам его численность не была больше 800 – 1000 человек. Но уже в 1829 г. в нем числилось уже 1400 чел. и фактически это был полк двухбатальонного состава. И воевали «беглецы» со своими, так что имели место рассказы о том, что «в этом деле беглый, прежде чем схватиться в рукопашную с нашим солдатом, начинал окликом: “Ты какой губернии?”» Русское командование подчеркивало, что «Наличие русских дезертиров в войсках наследного принца Ирана не только оказывало вредное влияние на моральное состояние кавказских войск, в особенности пограничных, но умаляло достоинство русского имени на Востоке и компрометировало русскую армию». Однако сделать так ничего и не смогло и Русский батальон так и остался привилегированной и по-своему уникальной военной частью в истории персидской армии XIX в.
Когда брат шел против брата…
В годы Гражданской войны в России 1918-1922 гг. дезертирство приобрело массовые масштабы. Всего уклонившихся от призыва в Красную Армию было выявлено 2846000 человек, из которых под воздействием пропаганды 1543000 все же осознали свою вину и пришли с повинной, а ещё 837000 были задержаны во время облав. В качестве наказания применялись разные меры: от условного лишения свободы и земли до расстрела и конфискации имущества. Впрочем, многим дезертирам удавалось до поры до времени прятаться по оврагам и в горах, где именно из них формировались партизанские отряды «зеленых», не дававшие пощады ни белым, ни красным. Иной раз из них образовывались целые армии, вроде «банд» атамана Махно и мятежника Григорьева, но случалось, что «зеленые» сражались заодно с красными. Например, вместе освобождали Крым и Новороссийск, однако потом никакой благодарности они от «союзников» не получили, скорее наоборот… Правда память об этом осталась в названиях двух улиц: Красно-Зеленой в Новороссийске и Красно-Зеленых в Анапе!
Военная дисциплина перед войной
Говорят, что дисциплина в армии – залог её боеспособности. Однако состояние воинской дисциплины в РККА накануне Великой Отечественной войны было крайней тревожным. Если в четвертом квартале 1940 г. было 3669 чрезвычайных происшествия, то в первом 1941 г. – 4649, то есть их количество увеличилось на 26,6%. В результате всех этих ЧП в 1940 г. вышло из строя 10048 человек, из которых погибло 2921 и было ранено 7127. В первом квартале 1941 г. – 3244, из них убито 945 и ранено 2290. Ну, а ежедневная средняя цифра убитых и раненых в 1940 г. составляла 27-28 человек, а в начале 41-ого уже 36, и это в условиях мира!
Бей своих, чтобы чужие боялись!
С началом войны дело дошло и до рукоприкладства и самочинных внесудебных расстрелов. Так, в директиве начальника политуправления Западного фронта № 00205 от 29.07.41 г. уже отмечались случаи «ничем не оправданных расстрелов бойцов и командиров». Только в январе-мае 1944 г. на 2-ом Украинском фронте было свыше 100 случаев рукоприкладства и самочинных расстрелов. А ведь тогда победа была не за горами и люди это чувствовали, не то, что осенью 1941 года. Впрочем, о том, что было той осенью, архивные документы тоже сообщают. Так, в напряженные дни боев в октябре 41-ого на Западном фронте в 30-й армии было расстреляно 20, а в 43-й армии 30 человек, причем все во внесудебном порядке! Причем, тогда же выяснилось, что, хотя эта мера определенное воздействие на людей и оказывает, но желаемого результата все же не дает! Например, несмотря на расстрелы паникеров и трусов прямо на поле боя, 97 стрелковая дивизия (Юго-Западный фронт) с 6 по 8 августа 41-ого года трижды неорганизованно отходила с поля боя, бросая оружие и боеприпасы! В результате она потеряла до 80% своего боевого состава и практически всю боевую часть. 34-ая армия в результате панического отступления с 10 по 26 августа потеряла 60% личного состава, 34% командиров, 90% танков, 75% артиллерийских орудий и много винтовок и пулеметов.
Автомат артикулом предусмотренный
В кинокартине «Суворов», снятой в 1940 году, есть такие кадры: на аудиенции у императора Павла I Суворов говорит, что «каждый солдат должен понимать свой манёвр». На что Павел 1 отвечает: «Солдат есть механизм, артикулом предусмотренный». Суворов: «Механизм – значит болван. Болванами не командую». В кино смотрелось это красиво, но в реальной жизни далеко не все солдаты «понимали свой маневр» и были людьми с устойчивой психикой. В Интернете встречается информация, что несмотря на патриотический характер войны с германским нацизмом, с 1941 по 1945 год было задержано без малого полтора миллиона дезертиров! Указывается, что 858,2 тысячи человек были тут же переданы в свои части и местные военкоматы. Затем еще органами НКВД и прокуратуры арестовано 626 тысяч человек. Насколько же цифра 1,5 млн. достоверна? Данные архива МО, опубликованные в 1995 году, свидетельствуют, что за злостное дезертирство и уклонение от призыва было осуждено 265104 человек! Правда, были еще и такие дезертиры, что, будучи объявленными в розыск, сумели так спрятаться на просторах СССР, что найти и наказать их не удалось. Кто-то сумел симулировать разные заболевания, а то и попросту откупиться! То есть или многих дезертиров, получается, не поймали, либо первая цифра завышена. Интересно, что всего в стрелковой дивизии по штату военного времени (№04/400 от 05.04.1941 г.) должно было находиться 14 483 человек. Ну, а приговорено к расстрелу по суду было… 150000 человек или практически 10 вот таких предвоенных дивизий! А вот данные по количеству военнослужащих, осужденных судом за дезертирство во время войны по годам: 1941 – 30782, 1942 – 111004, 1943 – 82733, 1944 – 32723, 1945 – 6872. Итого: 265104. Практически 26 полных дивизий. И это 33% от общего числа осужденных в армии в годы войны! Многие пытались спастись от войны посредством членовредительства. В 1941 таких было 8105 человек, в 1942 – 35265, в 1943 – 16631, 1944 – 6959, в 1945 (даже в 45-ом!) – 1696. Итого: 68656 человек осужденных за членовредительство по суду.
Информация