Чатемский рейд адмирала де Рюйтера
Питер Корнелис ван Суст «Нападение на Медуэй»
Адмирал Микель де Рюйтер ехал в Гаагу. Чувствовал он себя еще не очень здоровым, едва встав на ноги после прошлогоднего досадного несчастного случая. Во время очередного выхода флота в море пришлось отражать атаку вражеских брандеров. Де Рюйтер в критический момент помогал канонирам наводить орудия на быстро приближающиеся корабли, начиненные порохом, когда, подхваченный резким порывом ветра, кусок горящего фитиля попал адмиралу прямо в горло. Это вызвало большой внутренний ожог и острые приступы рвоты. Командующий слег с сильной лихорадкой. Медики настоятельно рекомендовали покой, и Микеля де Рюйтера перевезли на берег. К концу 1666 г. ему стало лучше – ожоги затянулись, и он мало-помалу стал передвигаться самостоятельно. Республика Семи Объединенных Нижних Земель остро нуждалась в адмирале – война с Англией продолжалась, и в ней необходимо было поставить точку.
Зимой следующего 1667 года адмирала, едва оправившегося от перенесенного недуга, срочно вызвали в столицу. Его желал видеть не кто иной, как сам Йохан де Витт. На аудиенции де Витт, относящийся к адмиралу с уважением и некоторой симпатией, поведал о текущей военно-политической ситуации. Война истощила обе стороны, но Его Величество король Великобритании Карл II находится в состоянии, близком к банкротству. Однако его амбиции и самомнение банкротства не претерпели, поэтому на идущих с октября 1666 г. мирных переговорах в Бреде английскую делегацию систематически поражали приступы несговорчивости, непонятливости и гордыни. Требовался увесистый аргумент, который бы смог придать островным дипломатам некоторой сообразительности. И у Йохана де Витта были свои соображения на этот счет. Он поделился ими с адмиралом и нашел в его лице горячего соратника. Оказалось, что и сам де Рюйтер мыслил в том же направлении. План предстоящей дерзкой операции решено было держать в тайне, а сам командующий начал, не привлекая особого внимания, подбор офицеров и капитанов, знакомых с условиями навигации в устье реки Темзы.
Моряки и торговцы
XVII век внес серьезные изменения в международную геополитическую обстановку: одни игроки уходили с мировой арены, а новые уже разминались, готовясь к жестким схваткам и беспощадному соперничеству. Звезда, олицетворяющая мощь, богатство, славу и могущество, все быстрее катилась с небосклона над Пиренейским полуостровом. Испанская империя, почти два столетия доминировавшая в Западной Европе и Средиземноморье, исчерпала свои, казалось бы, неистощимые силы. Еще махали кирками и заступами рабы и заключенные в глубоких рудниках Перу и Чили, еще везли в метрополию их драгоценную продукцию высокобортные галеоны. Но золото и серебро больше не делали Испанию сильнее – они попросту убивали ее.
Новые хищники, голодные, злые и наглые, уже вцепились своими клыками в отяжелевшие бока хозяйки Западных Индий, а толедская сталь победителей Гранады и Павии обернулась дорогими и бесполезными брабантскими кружевами. Англия, государство островное и амбициозное, значительно улучшило свое материальное положение, благодаря испанскому золоту, добытому к тому же отнюдь не честной торговлей. Как блестяще показала недавняя для XVII века эпоха королевы-девственницы Елизаветы, в привилегированную среду дворянства и аристократии можно было вступить при благоволении фортуны прямо с палубы корабля, только из-за торжественности момента не называемого пиратским. В одной, обдуваемой атлантическими ветрами и согреваемой карибским солнцем, голове на удивление легко уживались торговец, разбойник и джентльмен.
Освоение полученных таким опасным, но быстрым способом богатств тоже имело свое значение. В отличие от предыдущих владельцев, пришедших в далекие экзотические страны и попросту их ограбивших, островные экспроприаторы поступали более рационально. Определенную часть средств предприимчивые англичане в ближайшем будущем смогли конвертировать в мануфактуры, верфи, арсеналы и корабли, создавая тем самым материальную базу для производства различных товаров, беспрепятственную торговлю ими и защиту этой торговли. В неумолимо же деградирующей Испании горы золота исчезали бесследно: расшвыривались из карманов королевских фаворитов и их любовниц, растворялись в извилистых коридорах чудовищно раздутого административного аппарата, унаследованного как привычку от Габсбургов.
Однако в своей жажде стать обладателями если не всех нитей морской торговли, то хотя бы большинства из них, англичане столкнулись с умелыми, терпеливыми и бережливыми конкурентами. Совсем рядом, через неширокую грань Ла-Манша, располагались Нидерланды, бывшие еще недавно владением испанской короны. Оказавшись в середине XVI века под властью Мадрида, тамошнее население торговцев, моряков и ремесленников не смогло и не желало принять слишком жесткие, особенно в религиозном отношении, порядки. Итогом стала Нидерландская революция и провозглашение в 1581 году независимости от Испании. Борьба за свободу была долгой, трудной и дорогой, и окончательно независимый статус Нидерландов был подтвержден лишь в 1648 г., в самом конце опустошительной Тридцатилетней войны.
Голландская торговля быстро развивалась: к 30-м годам XVII столетия она в пять раз превышала по объему английскую. Колоссальный по масштабам, сельдяной промысел приносил купцам из республики Объединенных провинций огромный доход. Основанная в 1602 г. Ост-Индская, а в 1621 году – Вест-Индская компания являлась монополистом в торговле с все более разрастающейся колониальной империей. Прибыль от торговли пряностями достигала 700–1000%, что приносило акционерам этих предприятий беспрецедентные барыши.
Но проблема состояла в том, что в мире кроме голландской Ост-Индской существовали и другие могущественные компании, которые уже с аппетитом примеривались к большому колониальному пирогу. В 1600 г. была основана Английская Ост-Индская компания, которой, разумеется, конкуренты только мешали. Англичане и голландцы начали наступать друг другу на пятки. Взаимное раздражение между двумя морскими державами нарастало. Даже традиционная ненависть к испанцам не могла теперь компенсировать всё углубляющуюся вражду.
Во время разразившейся в Англии гражданской войны между королем и парламентом голландцы заняли в целом благожелательный нейтралитет в отношении противников Карла I, что в принципе не мешало хитрым бюргерам предоставлять убежище многим роялистам, в том числе сыну короля, Принцу Уэльскому. Победивший в войне Оливер Кромвель вынашивал идею создания коалиции из протестантских государств для войны против ненавистных ему католических Испании и Австрии. В 1649 г. в Гаагу было направлено посольство, которое в несколько высокомерном тоне предложило Нидерландам объединиться с Англией практически в одно государство под главенством, разумеется, Лондона.
Практичные голландцы отчетливо понимали, что островитяне остро нуждаются в их флоте, деньгах и контроле над огромной торговлей. На столь тесную «дружбу» голландские купцы и банкиры пойти не могли. В английском парламенте подобный отказ восприняли как оскорбление и решили принять меры. Вскоре был подписан указ о Навигационных актах, согласно которым в Англию можно было завозить лишь продукты земледелия и изделий собственной промышленности. Подобный шаг ударил по голландской торговле, но не так ощутимо – объем торговли с Англией был лишь каплей в море. Тогда последовали новые враждебные действия со стороны англичан: захват голландских судов стал регулярным.
Наконец, когда обе стороны уже были морально и материально подготовлены к началу боевых действий, оставалось лишь найти повод, чтобы их начать. Инцидент с салютом между двумя отрядами английских и голландских кораблей, а потом и Дуврский бой не оставили места для компромисса. Развернувшаяся вскоре англо-голландская война была первой из серии и продолжалась почти два года. Поскольку обе воюющие стороны являлись морскими державами, то и боевые действия развивались на просторах морей и океанов. Они затронули не только Атлантику и некоторые другие отдаленные регионы, но и Средиземное море.
Англичане безжалостно трепали голландскую морскую торговлю, их оппоненты пытались защитить главный источник своего благосостояния, для чего торговые суда объединялись в конвои. В решающем морском сражении войны – в бою 10 августа 1653 г. у Схевенингена голландский флот потерпел поражение, а его командующий, адмирал Тромп, был убит. Обе стороны были истощены войной. Голландцы лишились 1,5 тысяч своих торговых судов и несли огромные убытки.
В то же самое время неутомимый Оливер Кромвель не оставлял желания склонить своего противника к государственному союзу, поэтому условия мира для Нидерландов были существенно смягчены. В мае 1654 г. в Вестминстере был подписан мир между двумя республиками, согласно которому Нидерланды признавали Навигационные акты и выплачивали компенсацию за убытки английской стороне. Английская коммерция стала себя чувствовать в Европе уверенней, однако подорвать гораздо более обширную голландскую торговлю островитянам не удалось. Когда ключевые противоречия остаются неразрешенными, новый конфликт, как правило, становится неизбежным. И очередная англо-голландская война не заставила себя долго ждать.
Адмирал Микель де Рюйтер и другие
Соседнюю Англию продолжали сотрясать страсти общественно-политического толка. В 1658 г. умер лорд-протектор Оливер Кромвель, и пути дальнейшего следования государства были окутаны туманом. Общество разделилось на сторонников пуританской парламентской республики и тех, кто желал восстановить свергнутую монархию. Во все более нестабильной внутригосударственной обстановке дело в свои привыкшие к мечу руки решительно взял генерал Монк, который с верными ему войсками попросту разогнал лордов-парламентариев и пригасил возглавить процесс Карла II, сына казненного короля Карла I. От такого любезного предложения отказаться было непросто, и вскоре новоявленный монарх вступил на английскую землю при полном одобрении большей части общества, поскольку о правлении пуритан-республиканцев многие не могли вспоминать без содрогания.
По пути следования на родину Карл II в знак оказанной ему ранее поддержки посетил Нидерланды и уже оттуда в 1660 г. отправился на остров. Когда восторг и радость после восшествия на престол нового короля улеглись, выяснилось, что положение страны близко к катастрофе: нет денег на содержание флота и армии, которые пришлось существенно сократить. Для наполнения казны французам был продан Дюнкерк. Карл II, надеясь на давние приятельские отношения, обратился к соседям-голландцам с просьбой о субсидии в 2 миллиона гульденов, но вставший у руля государственного аппарата Нидерландов Йохан де Витт вежливо отказал, предлагая отменить малоприятные для голландцев Навигационные акты.
Продолжала свою неутомимую работу и антиголландская часть в британском парламенте, состоявшая из лиц, не равнодушных к коммерческой деятельности. Обе страны вновь начали неуклонно сползать к выяснению отношений при помощи оружия. Новой войне во многом поспособствовали действия брата короля, герцога Йоркского, который являлся основным пайщиком Африканской компании, созданной в 1660 г. вскоре после реставрации Карла II. При ее содействии и субсидировании, а также благодаря полной поддержке герцога Йоркского, адмирал сэр Роберт Холмс предпринял несколько морских экспедиций в Африку, по пути грабя и разоряя все корабли и поселения, до которых он мог дотянуться. И по большей части они принадлежали голландцам.
Адмирал де РюйтерОткровенный пиратский разбой в мирное время был болезненно воспринят в Гааге, и там начали интенсивно строить боевые корабли. Голландцы сделали надлежащие выводы из недавней войны, когда основу их флота составляли не военные корабли специальной постройки, а лишь переделанные коммерческие. Действия сэра Роберта Холмса нельзя было оставлять без последствий, и в африканские воды осенью 1664 г. была направлена эскадра адмирала Микеля де Рюйтера. Теперь пришла очередь голландцев отбирать у британцев свои форты и опорные пункты и захватывать собственно английские. Нидерланды вели своеобразную локальную войну, направленную как бы не против Британии, а в отношении Африканской компании.
Отвоевав потерянные форты и фактории, взяв большие трофеи, де Рюйтер в августе 1665 г. вернулся в Нидерланды, где был встречен как герой, обласкан де Виттом и получил солидные награды, прежде всего денежные. И как раз вовремя, поскольку началась новая война с Англией. Операции де Рюйтера в Африке подвигли островитян на эскалацию напряженности – очевидно, они всерьез полагали, что грабить и разорять чужие колонии могут лишь корабли под флагом Святого Георгия. В декабре 1664 г. произошло нападение на голландский конвой у Гибралтара. Еще раньше, осенью того же года, Нидерланды потеряли свою колонию в Америке – Новый Амстердам.
Терпение голландцев истощилось, и в январе 1665 г. Англии была объявлена война. Ее масштабы превзошли первую англо-голландскую войну – чтобы не отвлекать силы на охрану морских караванов, голландцы объявили полный запрет на морскую торговлю и рыбную ловлю во время боевых действий. После первых неудач командующим флотом был назначен вернувшийся из своей африканской экспедиции адмирал Микель де Рюйтер. Трудно переоценить тот вклад в развитие флота Нидерландов, который внес этот человек.
Родившийся в 1607 г. в семье небогатого продавца пива, Микель был четвертым ребенком в семье. В 10 лет его определили подмастерьем в канатную мастерскую, однако из-за упрямого характера ученика хозяин вскоре прогнал мальчика. В 11 лет будущий адмирал нанимается юнгой на торговое судно, и с тех пор его жизнь неотрывно связана с морем. Он плавал в Гренландию Бразилию, сражался с испанцами, берберийскими пиратами и англичанами. Проявив недюжинные командирские и личные способности, де Рюйтер постепенно поднимался по лестнице морской командной иерархии. В первую англо-голландскую войну его действия высоко оценил тогдашний командующий флотом Мартен Тромп, авторитет которого в то время был непререкаем.
Так что именно де Рюйтера, поднаторевшего в борьбе с берберийскими морскими разбойниками, определили руководить экспедицией голландского флота против Африканской компании, а по возращении домой за неимением кого-то более подходящего поставили во главе всех военно-морских сил республики.
Успехи и неудачи
Капризная фортуна длительное время не отдавала предпочтение ни одной из воюющих сторон. Вышедший в море флот де Рюйтера в конце августа 1665 г. сильно потрепал шторм. Однако и противной стороне досталось – в Англии вспыхнула эпидемия чумы, которая не хуже голландских ядер и пуль опустошала команды военных кораблей и гарнизоны.
В следующем 1666 г. войну Англии объявила Дания, но серьезной пользы от этого голландцы не получили. Датчане придерживались пассивной тактики и не спешили выходить в море. В июне этого же года состоялось четырехдневное сражение, в результате которого английский флот потерпел полное поражение, однако и силы де Рюйтера были в значительной степени потрепаны, и он был вынужден вернуться в базы.
Энергичный командующий вывел голландцев в море уже через месяц – в июле. Теперь планировалось блокировать Темзу и осуществить высадку десантного отряда из 7 тыс. человек, в числе которого было много англичан-республиканцев, не желавших смириться с правлением Карла II. Из-за погодных условий десантная операция так и не состоялась, и де Рюйтер блокировал устье Темзы, серьезно вредя британской торговле. Британцы не могли терпеть у себя на шее подобную удавку и вышли в море. 1 августа состоялось двухдневное сражение у Нордфореланда, в котором де Рюйтеру пришлось отступить. Воспользовавшись успехом, адмирал Роберт Холмс, уже известный своими африканскими «похождениями», совершил набег на голландское побережье: уничтожил почти сотню торговых судов, разрушил и предал огню многочисленные склады с различными запасами, в том числе и военного характера.
К этому времени интерес к конфликту проявила Франция. Людовик XIV вынашивал планы укрепиться в Нидерландах, взяв их под свое покровительство, – в воды Ла-Манша прибыл французский флот, который должен был действовать совместно с де Рюйтером. Однако во взаимодействии с союзниками постоянно возникали сложности. Оба союзных флота никак не могли соединиться. У англичан вновь стали заканчиваться деньги, воинственный пыл улетучивался (особенно через финансовые дыры). Вдобавок ко всему разрушительный пожар в сентябре 1666 г. сильно повредил Лондон – выгорела значительная часть города. Обе враждующие стороны начали склоняться к миру, но англичане почему-то считали, что их положение более удачно.
Однако это была лишь опасная иллюзия. Голландский флот, несмотря на частные неудачи, полностью сохранял свою боеспособность, а сами Нидерланды располагали значительным количеством финансовых ресурсов. В противовес в Англии из-за катастрофического положения в финансовой сфере пришлось списать на берег часть экипажей кораблей и к тому же многие из них разоружить. Но со своей спесью англичане ничего поделать не могли и никак не соглашались на приемлемые условия мира. Их следовало подвести к такому решению неким комплексом внезапных и неприятных для островитян событий. Вот тогда и родился у фактического главы Нидерландов Йохана де Витта секретный замысел, который был поддержан адмиралом де Рюйтером.
Диверсия
Великий пенсионарий провинции Голландия Йохан де ВиттПосле продолжительного недомогания, вызванного ожогом, де Рюйтер был вызван в Гаагу для беседы с Йоханом де Виттом. Блестящий политик, человек с живым и динамичным умом, де Витт желал заключить мир с Англией, понимая, что продолжение войны наносит большой ущерб голландской экономике. Однако мир этот великий пенсионарий желал заключить, находясь в подчеркнуто выгодной позиции. А лучшая позиция для заключения такого соглашения – это, разумеется, была позиция силы. Высадить в Англии большую армию, захватить Лондон и там продиктовать свои условия республика не могла – для этой цели у нее не было в наличии ресурсов. На помощь хитрого и изворотливого Людовика XIV рассчитывать не приходилось. На море одержать решительную победу тоже было проблематично, поскольку английский флот не выходил в море. Требовалось решение, которое бы сочетало в себе черты двух предыдущих, к тому же оно должно было быть весьма болезненным для англичан и в принципе осуществимо.
Политик и адмирал смогли найти оптимальный вариант. Точно не установлено, кто является автором этой отчаянно рискованной операции – одни источники приписывают замысел де Витту, другие – де Рюйтеру. Так или иначе, один из этих человек мог оценить дерзость и смелость идеи, а другой блестяще ее осуществить. У де Витта не было времени, и он не мог ждать, пока англичане «дозреют». Его собственные позиции были непрочны – набирала силу партия оранжистов, сторонников восстановления монархии в лице принца Оранского. Кроме того, было известно, что у Людовика, который, не особо, впрочем, усердствуя, строил из себя доброго союзника, имеются определенные планы на Нидерланды. Требовался выгодный и скорый мир.
После первых предварительных зарисовок план диверсии начерно выглядел таким образом: соблюдая строжайшую тайну, голландский флот войдет в лиман Темзы и поднимется вверх по реке Медуэй к порту Чатем, где, по данным разведки, стояли разоруженные английские корабли. По пути планировалось уничтожать верфи, арсеналы, склады и мастерские. После обсуждения общей концепции в столицу был срочно вызван брат Йохана де Витта Корнелиус, являвшийся мэром крупного голландского города Дордрехта. Он хорошо знал де Рюйтера.
Подробности операции обсуждали уже втроем. Корнелиус брал на себя финансовую и административную сторону подготовки, на него же возлагалось соблюдение мер по поддержанию секретности. Йохан де Витт должен был при получении известий об успехе операции правильно надавить на английских дипломатов и принудить их к соглашению. Планирование и осуществление операции оказалось делом чрезвычайно непростым – голландцам было известно о сложной навигационной ситуации в лимане Темзы, изобилующей отмелями и небольшими глубинами. Река Медуэй была менее благоприятна для судоходства – она изобиловала мелкими грязевыми островками, которые скрывались под водой во время прилива. От Темзы до Чатема по такой непростой речке требовалось пройти целых семь миль – трудный путь вдоль враждебного побережья. Требовалось рассчитать направления ветров и особенности течения. При входе в Медуэй необходимо было наличие одного направления ветра, а при выходе – другого.
Не привлекая большого внимания, де Рюйтер начал подбирать капитанов, неоднократно бывавших во внутренних английских водах, в частности в Темзе и Медуэе. Чтобы разделить ответственность с адмиралом, в операции решил принять участие младший из де Виттов, Корнелиус. Команды кораблей доукомплектовывались наиболее опытными и хорошо подготовленными моряками. Всю зиму и весну голландский флот готовился к предстоящей кампании, центральным местом которой будет предприятие, в которое было посвящено лишь очень ограниченное количество людей. К началу лета 1667 г. все приготовления были окончены. Не надеясь на полностью благоприятный исход дела, де Рюйтер хотел оставить на берегу своих сына и пасынка, но они упросили адмирала и остались: оба молодых человека получили назначения на корабли, уходившие к берегам Англии.
27 мая 1667 г. де Рюйтер вышел море на соединение с эскадрами из других баз. Объединив свои силы, 14 июня голландский флот взял курс на устье Темзы. Де Рюйтер располагал 62 кораблями и фрегатами, 15 легкими кораблями для разведки и 12 брандерами. На борту находился отряд сухопутных войск численностью около 3 тыс. человек.
Катастрофа у Чатема
16 июня 1667 г. голландский флот находился в 6 милях от устья Темзы. Противник не проявлял никакой активности, что свидетельствовало о достигнутой полной внезапности и такого же полного отсутствия у англичан возможности проявить эту самую активность.
17 июня на борту флагманского корабля состоялось расширенное совещание, где Корнелиус де Витт огласил приказ и инструкции от Генеральных Штатов: проникнуть в реку Медуэй и уничтожить находящиеся там английские корабли. Подобная затея вызвала у некоторых капитанов приступ острого ворчания, на что командующий флегматично заметил: «Приказ есть приказ».
Попытка перехватить большое скопление английских торговых судов, следовавших в устье Темзы, не увенчалась успехом – британцам удалось скрыться. Зато весть о том, что у входа в главную английскую реку находится вражеский флот, мгновенно облетела все побережье и Лондон. В городе началась паника – горожане бежали, вывозя имущество и бросая всё на произвол судьбы. Смятение было таковым, что, по словам современника, всем казалось, будто стотысячная голландская армия уже марширует у ворот Лондона. К чести короля Карла II, он сохранил спокойствие и присутствие духа. Однако голландцы пришли не с целью разорения вражеской столицы.
20 июня в полдень эскадра де Рюйтера вошла в устье реки Медуэй. Большие корабли были предусмотрительно оставлены в лимане Темзы – с собой де Рюйтер взял только 17 мелкосидящих судов и 6 брандеров. При входе в устье Медуэй англичане оказали некоторое сопротивление – на острове Ширнесс располагался форт, который начал было вести огонь по голландским кораблям. Однако вскоре интенсивным огнем пушки форта были подавлены, а гарнизон разбежался. Высадившиеся голландцы обнаружили в укреплении большое количество всевозможных припасов, которые немедленно начали грузить на транспортные суда.
На полное отсутствие надежной обороны в устье Медуэй еще в феврале 1667 года указывал генерал Монк. Укрепления, построенные столетие назад, в значительной степени обветшали и пришли в негодность. А о новых не позаботились. Новость о падении форта быстро достигла Чатема, где тоже началась паника: чиновники, солдаты и матросы попросту разбегались в разные стороны. Туда с целью организации обороны был направлен генерал Монк, но и этот храбрый и энергичный военачальник почти ничего не мог сделать – у него не было ни времени, ни людей. Удалось лишь затопить поперек реки пять небольших судов да перегородить ее цепью. Попытка установить на берегу береговые орудия не увенчалась успехом – их колеса застряли в иле. Нескольким кораблям англичане перерубили якорные канаты, и теперь они бессильно дрейфовали по реке, натыкаясь на островки и мели. Людей для их управления не было.
22 июня 1667 г. голландцы предприняли решительную атаку. В передовом отряде на фрегате «Вреде» находились все руководители экспедиции: де Рюйтер, де Витт и командующий десантным отрядом и младший флагман Виллем ван Гент. Обнаруженный у берега английский фрегат «Юнити» был подожжен и взят на абордаж. Наспех затопленные суда голландцы без труда обходили, а цепь была порвана одним из брандеров. Путь к Чатему был открыт. Видя неизбежность захвата, Монк приказал затопить стоящие на рейде корабли, однако успели это сделать не все. Уже находясь в виду Чатема, голландцы заметили стоящий у берега флагманский корабль английского флота, 100-пушечный «Роял Чарльз», на котором немедленно был поднят нидерландский триколор. Для пущего эффекта Корнелиус де Витт спустился в адмиральскую каюту и там написал победный рапорт о состоявшемся деле. То, что не успели затопить англичане, предавали огню голландцы. Для верности были подожжены даже полузатопленные вражеские корабли.
Джеронимус ван Дист второй «Пленение английского флагмана «Роял Чарльз»
Вошедший в азарт де Витт настаивал на дальнейшем продвижении вверх по реке и расширении масштабов разорения. Однако де Рюйтер хорошо понимал, насколько глубоко они залезли в пасть к британскому льву, первоначальное оцепенение которого уже начало спадать. Вечером де Рюйтер приказал прекратить движение вперед – прилив окончился, и теперь следовало ждать нового. На следующий день адмирал решил атаковать прикрывающий подступы к Чатему замок Апнор и стоящие под его стенами три больших английских линкора. Вскоре сопротивление было подавлено, а три больших корабля – подожжены.
Кормовое украшение английского корабля «Роял Чарльз» в Музее АмстердамаТеперь предстоял путь обратно. Голландцы не стали жечь «Роял Чарльз», а взяли свой драгоценный трофей на буксир. Наблюдавшие с берега англичане отчаянно надеялись, что флагман Королевского флота сядет на мель, и наглые враги его сожгут, а может, даже бросят. Однако фортуна была беспощадна к ним в этот день. Общий итог рейда на Чатем выражался в шести крупнейших уничтоженных английских кораблях, двух взятых в плен и уведенных с собой. Несколько десятков кораблей поменьше были сожжены. Финансовые потери были оценены в 200 тыс. фунтов. При этом, в отличие от набега адмирала Холмса, голландский десант не грабил мирное население и не сжигал его дома.
Победителей встретили с триумфом. Трем непосредственным руководителям операции были подарены золотые кубки стоимостью по 25 тыс. гульденов каждый. Трофейный флагман «Роял Чарльз» больше в море не выходил – слишком глубоко сидящий в воде для небольших глубин голландского побережья, он был помещен в сухой док, где использовался как своеобразный павильон для приема иностранных делегаций. Впоследствии он был пущен на слом, а в память о славном рейде на Чатем было сохранено кормовое украшение, которое с 1888 г. выставлено в Музее Амстердама (исторический музей). Благодаря отваге де Рюйтера и его моряков, Нидерландам удалось подписать приемлемый мир, однако это соглашение было лишь очередной запятой в долгом морском соперничестве Англии и Республики Соединенных Провинций.
Информация