Защита шеи (часть вторая)
Итак, где-то примерно около 1250 года, судя по миниатюрам из «Библии Мациевского», пехотинцы, носившие шлемы-шапели, имели защиту шеи, напоминающую… «собачий ошейник». Рыцари-всадники довольствовались кольчужным капюшоном, под который (возможно) надевалось еще что-то стеганое и спускавшееся на шею. Большой щит в форме капли позволял спрятать за ним весь торс, поэтому большего, очевидно, тогда и не требовалось. Но к 1300 году доспехи усложнились, а щиты (получившие форму утюга, как это хорошо видно на реконструкции Ангуса МакБрайда, приведенной в первой части) уменьшились в размерах. Горло такой щит прикрывал уже не всегда. В итоге появились оригинальные горловые прикрытия либо из металла, либо из «вареной кожи» достаточной толщины. Однако типичным средством защиты еще долго оставалось кольчужное оплечье авентайл, прикреплявшееся к шлему.
Эффигия Питера де Грандиссана (1354) Герефордский собор. Как видите, на нем надет шлем бацинет, а к нему по его краю прикреплена бармица-авентайл.
Шлем с забралом-наносником и бармицей. Музей Цюриха.
На многих шлемах, вот, например, как на этом (Музей замка Валери в Швейцарии) авентайл мог сниматься, для чего по краю шлема предусматривались соответствующие крепления. Неизвестно, был ли под шлемом еще и кольчужный капюшон. Но простеганый чепец был, конечно, обязательно.
Миниатюры, эффигии и сохранившиеся до наших дней артефакты позволяют достаточно точно воспроизвести внешний вид воинов середины XIV века, то есть эпохи «смешанной брони». Пожалуй, лучшее изображение рыцарей этого периода, причем в деталях, сделал известный британский художник Грэхэм Тюрнер. На его рисунке, во-первых, присутствует изображение всех применявшихся в это время видов шлемов, включая «теневой разрез», а во-вторых – многослойность защитной одежды, ставшая для этой эпохи типичной.
Грэхэм Тюрнер. Рыцари Тевтонского ордена середины XIV века.
Подтверждением этого изображения являются многочисленные находки в погребении на месте битвы при Висби 1361 года, ставшего ценным источником наших сведений о защитном вооружении того времени. Кстати, изменилась соответствующим образом и форма меча. Из чисто рубящего оружия он превратился в рубяще-колющее. Важным дополнением к нему стал и кинжал, ранее на тех же эффигиях практически не встречавшийся.
Опять-таки подчеркнем, что в разных местах этот процесс шел с различной интенсивностью и имел свои специфические особенности, диктуемые не столько практической целесообразностью, сколько той же модой.
Уильям Фицральф, 1323 г. Пембраш. Как видите, эффигия Питера де Грандиссана старше этой на 30 лет. То есть для того времени срок очень большой. Но разницы между ними никакой нет и какая старше, а какая моложе сказать вот просто так невозможно.
Томас Кайн, 1374 г. Вот здесь уже разница в 50 лет хорошо заметна. Прежде всего, длиннополое сюрко заменил короткий джупон. Затем мы видим, что более совершенными стали латы, прикрывающие ноги. Теперь уже это не полосы металла, прикрепленные к кольчуге, либо поверх нее, а анатомически выполненные цельнометаллические латы. Но вот что удивляет: авентайл, прикрепленный к шлему бацинету, не претерпел ни малейших изменений.
А вот другая эффигия, принадлежащая Ричарду Пембриджу из Герефордского Кафедрального собора 1375 года. И та, и другая практически тождественны, и мы можем найти еще множество очень похожих эффигий.
То есть с начала XIV века и до его последней четверти в рыцарском вооружении Западной Европы произошли заметные изменения. Но коснулись они, главным образом, прикрытия для ног, затем налатной одежды (!), защитные приспособления для рук изменились незначительно, сказать, что-либо о торсе затруднительно, поскольку его закрывает ткань, шлемы – не изменились и не изменился авентайл. Напрашивается вывод, что, судя по тому, как шел процесс совершенствования средств защиты, самыми уязвимыми у рыцарей были ноги. А вот шея… шея защищалась «по остаточному принципу». То есть чисто теоретические разговоры о том, что за авентайл рыцаря могли зацепить копьем с крюком или что сюда могло попасть копье врага во время конной сшибки, никакого значения не имеют. Вернее – не имели. Все это чисто умозрительное современное теоретизирование, ни на чем кроме формальной логики не основанное. О, такая логика, увы, подводит нас очень часто.
Перед нами всадник конницы Тимуридов 1370 – 1506 гг. из Метрополитен-музея в Нью-Йорке.
Для сравнения обратимся к «рыцарям Востока». Чем они отличается от своих «собратьев по ремеслу», изображенных на приведенных выше эффигиях? По большому счету ничем, кроме шпиля на шлеме. На нем же присутствует и впечатляющего объема бармица, так что вроде бы ничто не препятствует ударить копьем именно в это место. Но… что-то, видимо, мешало сделать это как на Востоке, так и на Западе, если именно эта часть рыцарского доспеха изменялась медленнее всего.
Брасс Томаса Бьючампа 1401 года из церкви в Варвике.
Пропустим еще четверть века и обратимся к надгробной латунной пластине, то есть брассу 1400 года. Это брасс Томаса Бьючампа 1401 года из церкви в Варвике. Впрочем, этот выбор в данном случае совершенно случаен, так как аналогичным образом выглядит эффигия фон Тотенхейма из Германии (1400), Грюнсфельд; Хьюга Ньюмарша (1400), Ваттон на Вале (Британия); брасс Эдмунда Пикока (1400), церковь св. Альбанс: Томаса де Фревиля (1400) – парная с женой, из Литлл Шелфорда и многие, многие другие.
На них на всех мы видим прекрасно переданные «анатомические фигуры» рыцарей, «закованных в металл» и… имеющих на шее кольчужную бармицу! Собственно, она осталась единственным кольчужным элементом доспеха, доступного для нашего взора. Все остальное – цельнокованые металлические пластины!
Брас Николаса Хауберка (1407) из Кобхэма выглядит точно так же. Эдмунда Коккейна (1412), из церкви св.Освальда в Ашборне – точно так же, эффигия Георга фон Баха (1415), церковь св. Якоба в Штейнбахе (Германия) – аналогичным образом, и только лишь эффигия Николаса Лонгфорда (см. фотографию вверху) от 1416 года из церкви в Лонгфорде демонстрирует нам шейное прикрытие, сделанное из металла! Но и опять-таки со стопроцентной уверенностью доказать этого нельзя. Вполне возможно, что его кольчужный авентайл просто прикрывает… обыкновенная ткань!
Понадобилось практические еще 80 лет для того, чтобы кольчугу убрали под металлические латы, а горловое прикрытие стало цельнометаллическим.
Интересный образец таких доспехов демонстрирует нам эффигия дона Луиса Пакехо 1497 года из музея в Вальядолиде.
Эффигия дона Луиса Пакехо 1497 года. Музей Вальядолида.
Причем воротник этот у него, как мы видим – двухслойный!
На ней хорошо видно, что из кольчужной ткани в них сделан воротник, она используется в его латах в качестве декоративной оторочки наплечников и «юбки» ниже латных набедренников, от которой в принципе вполне можно было бы и отказаться.
Эффигия из алебастра, изображающая рыцаря ордена Сантьяго де Кампостелла (ок.1510 – 1520 гг.). Музей искусств графства Лос-Анджелес.
Интересно, что и на этой, уже достаточно поздней эффигии мы по-прежнему видим кольчужный воротник и кольчужную, совершенно ненужную «юбку». В принципе это может свидетельствовать о двух обстоятельствах. Первое – что доспехи стары, то есть им много лет и новации доспешного ремесла их попросту не коснулись. Второе – местные традиции. Допустим, что именно в Испании «так было принято» и с этим мирились, чтобы не выделяться среди других.
Удивительно, но даже в XV веке – то есть в «эпоху цельнометаллических доспехов» с полностью коваными латами кольчужное ожерелье все еще использовалось! Например, это весьма наглядно демонстрируют нам доспехи Матчеса Немецкого 1485–1505 гг. из Ландшута. Скорее всего типичными назвать их нельзя. Но они были. Как и доспехи с латным прикрытием шеи, крепившегося к нижней части шлема.
Доспех 1485 – 1505 гг. Вес 18.94 кг. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)
То есть, продолжая изучать эффигии, брасы и дошедшие до нас артефакты, мы обоснованно можем сделать вывод о том, что кольчужная бармица использовалась очень долго, вплоть до XVI века, и окончательно исчезла лишь с появлением к 1530 году металлического «ожерелья», защищающего горло рыцаря. Причем примерно в это время его как раз и начали соединять со шлемом армэ. Нижний край армэ выковывался в форме полого жгута, а верхний край ожерелья делали в виде выступающего валика, в который он входил. Таким образом они сцеплялись между собой. Такие шлемы стали известны как бургундский армэ или бургонет.
Бургонет. Аугсбург 1525 – 1530 гг. Вес 3004 г. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)
Позже нижний край армэ стал переходить в подвижное ожерелье, без жесткого скрепления. Таким образом рыцарь теперь мог вертеть головой не хуже пехотинца, то есть шея была полностью защищена от ударов как спереди, так и сзади. От кольчуги полностью отказались в XVII веке, что демонстрируют нам кирасирские доспехи этого времени.
Кирасирский доспех 1610 – 1630 гг. Вес 39.24 кг. Милан, Брешиа. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)
Наконец, следует напомнить и о такой форме горлового прикрытия, как турнирный «жабий шлем». По сути дела, весь этот шлем представлял собой развитое вверх горловое прикрытие, очень прочно скреплявшееся с кирасой. Расчет делался именно на удар копьем в горло, который, по сути, даже и не пытались отразить! Но… турнир это все же не война и там были свои правила и своя специфика вооружения.
Турнирные доспехи. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)
Эффигия Питера де Грандиссана (1354) Герефордский собор. Как видите, на нем надет шлем бацинет, а к нему по его краю прикреплена бармица-авентайл.
Шлем с забралом-наносником и бармицей. Музей Цюриха.
На многих шлемах, вот, например, как на этом (Музей замка Валери в Швейцарии) авентайл мог сниматься, для чего по краю шлема предусматривались соответствующие крепления. Неизвестно, был ли под шлемом еще и кольчужный капюшон. Но простеганый чепец был, конечно, обязательно.
Миниатюры, эффигии и сохранившиеся до наших дней артефакты позволяют достаточно точно воспроизвести внешний вид воинов середины XIV века, то есть эпохи «смешанной брони». Пожалуй, лучшее изображение рыцарей этого периода, причем в деталях, сделал известный британский художник Грэхэм Тюрнер. На его рисунке, во-первых, присутствует изображение всех применявшихся в это время видов шлемов, включая «теневой разрез», а во-вторых – многослойность защитной одежды, ставшая для этой эпохи типичной.
Грэхэм Тюрнер. Рыцари Тевтонского ордена середины XIV века.
Подтверждением этого изображения являются многочисленные находки в погребении на месте битвы при Висби 1361 года, ставшего ценным источником наших сведений о защитном вооружении того времени. Кстати, изменилась соответствующим образом и форма меча. Из чисто рубящего оружия он превратился в рубяще-колющее. Важным дополнением к нему стал и кинжал, ранее на тех же эффигиях практически не встречавшийся.
Опять-таки подчеркнем, что в разных местах этот процесс шел с различной интенсивностью и имел свои специфические особенности, диктуемые не столько практической целесообразностью, сколько той же модой.
Уильям Фицральф, 1323 г. Пембраш. Как видите, эффигия Питера де Грандиссана старше этой на 30 лет. То есть для того времени срок очень большой. Но разницы между ними никакой нет и какая старше, а какая моложе сказать вот просто так невозможно.
Томас Кайн, 1374 г. Вот здесь уже разница в 50 лет хорошо заметна. Прежде всего, длиннополое сюрко заменил короткий джупон. Затем мы видим, что более совершенными стали латы, прикрывающие ноги. Теперь уже это не полосы металла, прикрепленные к кольчуге, либо поверх нее, а анатомически выполненные цельнометаллические латы. Но вот что удивляет: авентайл, прикрепленный к шлему бацинету, не претерпел ни малейших изменений.
А вот другая эффигия, принадлежащая Ричарду Пембриджу из Герефордского Кафедрального собора 1375 года. И та, и другая практически тождественны, и мы можем найти еще множество очень похожих эффигий.
То есть с начала XIV века и до его последней четверти в рыцарском вооружении Западной Европы произошли заметные изменения. Но коснулись они, главным образом, прикрытия для ног, затем налатной одежды (!), защитные приспособления для рук изменились незначительно, сказать, что-либо о торсе затруднительно, поскольку его закрывает ткань, шлемы – не изменились и не изменился авентайл. Напрашивается вывод, что, судя по тому, как шел процесс совершенствования средств защиты, самыми уязвимыми у рыцарей были ноги. А вот шея… шея защищалась «по остаточному принципу». То есть чисто теоретические разговоры о том, что за авентайл рыцаря могли зацепить копьем с крюком или что сюда могло попасть копье врага во время конной сшибки, никакого значения не имеют. Вернее – не имели. Все это чисто умозрительное современное теоретизирование, ни на чем кроме формальной логики не основанное. О, такая логика, увы, подводит нас очень часто.
Перед нами всадник конницы Тимуридов 1370 – 1506 гг. из Метрополитен-музея в Нью-Йорке.
Для сравнения обратимся к «рыцарям Востока». Чем они отличается от своих «собратьев по ремеслу», изображенных на приведенных выше эффигиях? По большому счету ничем, кроме шпиля на шлеме. На нем же присутствует и впечатляющего объема бармица, так что вроде бы ничто не препятствует ударить копьем именно в это место. Но… что-то, видимо, мешало сделать это как на Востоке, так и на Западе, если именно эта часть рыцарского доспеха изменялась медленнее всего.
Брасс Томаса Бьючампа 1401 года из церкви в Варвике.
Пропустим еще четверть века и обратимся к надгробной латунной пластине, то есть брассу 1400 года. Это брасс Томаса Бьючампа 1401 года из церкви в Варвике. Впрочем, этот выбор в данном случае совершенно случаен, так как аналогичным образом выглядит эффигия фон Тотенхейма из Германии (1400), Грюнсфельд; Хьюга Ньюмарша (1400), Ваттон на Вале (Британия); брасс Эдмунда Пикока (1400), церковь св. Альбанс: Томаса де Фревиля (1400) – парная с женой, из Литлл Шелфорда и многие, многие другие.
На них на всех мы видим прекрасно переданные «анатомические фигуры» рыцарей, «закованных в металл» и… имеющих на шее кольчужную бармицу! Собственно, она осталась единственным кольчужным элементом доспеха, доступного для нашего взора. Все остальное – цельнокованые металлические пластины!
Брас Николаса Хауберка (1407) из Кобхэма выглядит точно так же. Эдмунда Коккейна (1412), из церкви св.Освальда в Ашборне – точно так же, эффигия Георга фон Баха (1415), церковь св. Якоба в Штейнбахе (Германия) – аналогичным образом, и только лишь эффигия Николаса Лонгфорда (см. фотографию вверху) от 1416 года из церкви в Лонгфорде демонстрирует нам шейное прикрытие, сделанное из металла! Но и опять-таки со стопроцентной уверенностью доказать этого нельзя. Вполне возможно, что его кольчужный авентайл просто прикрывает… обыкновенная ткань!
Понадобилось практические еще 80 лет для того, чтобы кольчугу убрали под металлические латы, а горловое прикрытие стало цельнометаллическим.
Интересный образец таких доспехов демонстрирует нам эффигия дона Луиса Пакехо 1497 года из музея в Вальядолиде.
Эффигия дона Луиса Пакехо 1497 года. Музей Вальядолида.
Причем воротник этот у него, как мы видим – двухслойный!
На ней хорошо видно, что из кольчужной ткани в них сделан воротник, она используется в его латах в качестве декоративной оторочки наплечников и «юбки» ниже латных набедренников, от которой в принципе вполне можно было бы и отказаться.
Эффигия из алебастра, изображающая рыцаря ордена Сантьяго де Кампостелла (ок.1510 – 1520 гг.). Музей искусств графства Лос-Анджелес.
Интересно, что и на этой, уже достаточно поздней эффигии мы по-прежнему видим кольчужный воротник и кольчужную, совершенно ненужную «юбку». В принципе это может свидетельствовать о двух обстоятельствах. Первое – что доспехи стары, то есть им много лет и новации доспешного ремесла их попросту не коснулись. Второе – местные традиции. Допустим, что именно в Испании «так было принято» и с этим мирились, чтобы не выделяться среди других.
Удивительно, но даже в XV веке – то есть в «эпоху цельнометаллических доспехов» с полностью коваными латами кольчужное ожерелье все еще использовалось! Например, это весьма наглядно демонстрируют нам доспехи Матчеса Немецкого 1485–1505 гг. из Ландшута. Скорее всего типичными назвать их нельзя. Но они были. Как и доспехи с латным прикрытием шеи, крепившегося к нижней части шлема.
Доспех 1485 – 1505 гг. Вес 18.94 кг. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)
То есть, продолжая изучать эффигии, брасы и дошедшие до нас артефакты, мы обоснованно можем сделать вывод о том, что кольчужная бармица использовалась очень долго, вплоть до XVI века, и окончательно исчезла лишь с появлением к 1530 году металлического «ожерелья», защищающего горло рыцаря. Причем примерно в это время его как раз и начали соединять со шлемом армэ. Нижний край армэ выковывался в форме полого жгута, а верхний край ожерелья делали в виде выступающего валика, в который он входил. Таким образом они сцеплялись между собой. Такие шлемы стали известны как бургундский армэ или бургонет.
Бургонет. Аугсбург 1525 – 1530 гг. Вес 3004 г. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)
Позже нижний край армэ стал переходить в подвижное ожерелье, без жесткого скрепления. Таким образом рыцарь теперь мог вертеть головой не хуже пехотинца, то есть шея была полностью защищена от ударов как спереди, так и сзади. От кольчуги полностью отказались в XVII веке, что демонстрируют нам кирасирские доспехи этого времени.
Кирасирский доспех 1610 – 1630 гг. Вес 39.24 кг. Милан, Брешиа. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)
Наконец, следует напомнить и о такой форме горлового прикрытия, как турнирный «жабий шлем». По сути дела, весь этот шлем представлял собой развитое вверх горловое прикрытие, очень прочно скреплявшееся с кирасой. Расчет делался именно на удар копьем в горло, который, по сути, даже и не пытались отразить! Но… турнир это все же не война и там были свои правила и своя специфика вооружения.
Турнирные доспехи. (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)
Информация